6. Лжеепископы. Перед концом ⧸⧸ Александр Каломирос. Против ложного единения

Александр Коломирос. Против ложного единения. Часть вторая. Глава двадцать четвёртая. Вершина башни. Давайте не будем обманывать самих себя. Греческий народ, как и все другие народы, продолжит свой путь. И путь этот — путь толпы.

Путь, которым идут многие, всегда самый лёгкий. Путь толпы — это всегда путь, ведущий к комфорту и удовольствиям. И чтобы мы всё не говорили или не делали, мы ничего не сможем достичь по причине того состояния, в которое пришёл мир. Зло неизменно. Самое трагичное состоит в том, что человеческому взору зло предстаёт как добро. Проклятие, которое не Бог наложит, а сам человек навлечёт на себя, не будет неким разрушением или неким ядерным уничтожением, как это представляют себе люди. то будет шедевр дьявольского воображения, величайший из когда-либо бывших мистификаций. Разрушение, к которому движется человечество, будет представляться людям величайшим успехом.

Это будет вершина башни вавилонской, пик человеческого тщеславия, венец человеческого самомнения. Разрушение явится осуществлением желаний толпы, в которой все страсти и все зло выйдут на поверхность свободно и открыто. Оно будет полным опустошением сердца, пустотой, тоской, скукой, иначе говоря, духовной и вечной смертью. Для Бога не останется места в сердцах людей, и по причине умножения и беззакония во многих охладеет любовь. Источник жизни не найдет более места себе среди подавляющего большинства людей. Евангелие будет проповедано всему человечеству, во свидетельство всем народам. Все узнают его, и почти все, по сути, отвернут его. В роскоши городов, среди творения человеческого мозга, знамени и чудес Антихриста будут вращаться человеческие существа.

Безжизненные мертвецы, думающие, что они живут жизнью самой интенсивной из когда-либо возможных, но на самом деле иступленно кусающие свою собственную плоть. Глава 25. Цивилизация. Говорят, что папа смотрит на будущее человечества с оптимизмом. И, конечно же, он должен быть оптимистом. Человечество стало тем, о чем он мечтал веками. Пусть же он восхищается делом рук своих. Все эти ученые, умные и представительные люди – его ученики.

Он первый учил их арифметики и грамоте. Он познакомил их с Аристотелем. Он научил их философии, когда они были еще варварами. Ему они обязаны своей цивилизацией. Папство не проповедовало христианство. Оно ни внешнее, ни внутреннее не имело ничего общего с галилейскими рыбаками. Папство принесло европейцам цивилизацию. Если кто и имеет право говорить о греко-христианской цивилизации, так это папство.

Но какое отношение христианство имеет к цивилизации? Какое отношение может иметь религия, которая говорит, мы не имеем здесь пребывающего града, но грядущего возыскуем к цивилизации, цель которой – путём человеческих усилий устроиться как можно комфортабельнее во граде земном? Однако, если внимательно рассмотреть проповеди и устремления большинства христиан, то увидишь, что они заботятся не столько о славе Церкви, сколько о славе цивилизации. Таких христиан мир принимает и понимает, потому что в сущности у него с ними одинаковые цели. А других, тех, которые говорят не о греко-христианской цивилизации, а о монашестве, о подвигах, о молитве, для которых насущный хлеб есть постоянное стремление, к уграду грядущему. Их мир ненавидит, потому что не признает их за своих. Первых он характеризует как истинно религиозных людей, а последних – как чересчур ревностных религиозных фанатиков, отрицателей жизни. Сходства, существующие между взглядами православных, говорящих о греко-христианской цивилизации, и взглядами папистов, удивительны.

У них одинаковый образ мысли, одинаковые цели, одинаковое безразличие к истине и к мистической жизни. Их христианство есть лишь нечто поверхностное, некое мировоззрение, призванное заполнить пробелы в их сознании и сделать их земное существование еще более комфортабельным. Такие христиане, которые всегда готовы пойти на компромисс, чтобы иметь на своей стороне большинство, никогда не переведутся. Они, так же как Папа, оптимистичны по поводу будущего человечества, и этим оправдываются. Потому что и Папа, и они подвязаются в строительстве цивилизации, и к их великой радости цивилизация строится, и будет строиться с каждым днем всё успешнее. Она станет цивилизацией, которая будет уважать ценности, поскольку цивилизация без ценности невозможна. А ценности являются ценностями, поскольку они полезны для общества. Но ценности не защитят человеческие сердца от проникновения смерти.

Потому что ценности – это жертвы, приносимые идолу по имени человек. Они не являются приношениями для служения Богу. Глава двадцать шестая. Трудный путь. Всё написано здесь не адресовано ни миру, ни таким христианам. Это адресовано тем немногим избранным, которые в последние времена сами окажутся в опасности быть обманутыми. В христианских организациях, в попизме и протестантизме есть души, искренне жаждущие Бога и взыскующие грядущего града. но их окружение и наставники не дают им найти путь, к которому стремятся их сердца.

Эти немногие избранные должны быть осторожны, очень осторожны. Дьявол не всегда действует как дьявол, чаще он является в виде ангела света. Он проповедует христианство, лишь слегка отличающееся от подлинного, и с помощью этой уловки он уловил в своей сети намного больше людей, чем захватил бы, наслав целую армию атеистов и диоклетианов. Он клевещет на верующих, называя их нетерпимыми, узкомыслящими людьми, фанатиками, поклонниками буквы. Таким способом он воздвиг на Церковь Христову самое страшное в истории гонения. Люди часто больше боятся характеристик, задевающих их честь и репутацию, чем карающего меча. Очень немногие могут принести эту жертву, прослыть глупцами. Но в современном мире каждого христианина неизбежно сочтут дураком или, по крайней мере, узкомыслящим.

Очень у немногих есть смелость выступить с протестом, который приводит к мученичеству. Вот почему большинство людей предпочитают лёгкий путь компромиссов и фанатично проповедуют его. Язычники никогда не ненавидели христиан так, как ненавидит их сегодня христианский мир. Внешняя терпимость обманчива. Мир терпит только так называемых христиан, которые идут с ним рука об руку, тех, которые стараются насадить социальное христианство и не отставать от времени. Других, не желающих отступить от своей веры, мир ненавидит. Но ненависть мира является для нас критерием, по которому мы узнаем, истинны ли мы христиане. Если мир вас ненавидит, знайте, что меня прежде вас возненавидел, сказал Господь.

Часть третья. Глава 27. Экклесиология. Активная деятельность по созданию союза церквей с очевидностью свидетельствует о том, что как простые верующие, так и богословы зачастую не ведают того, чем на самом деле является Церковь. Они понимают соборность Церкви как подчиненную некоему закону связь, как регулируемую неким сводом правил внутреннюю зависимость. Для них церковь есть некая организация со своими законными правилами, наподобие государственных организаций. Епископы, подобно общественным служащим, разделяются на начальников и подчиненных – патриархи, архиепископы, митрополиты, епископы. Для них одна епархия является не каким-то законченным целым, а частью большего целого автокефальной церкви или патриархата.

Но автокефальная церковь также необходимо должна подчиняться высшему руководству. Когда этому препятствуют внешние политические, исторические или географические факторы, у автокефальных церквей рождается неопределенное чувство ослабленности их союза. Такой подход к церкви прямиком ведёт к папизму. Если соборность церкви принимает такое значение, то следует вывод, что состояние православия плачевно, потому что до сего дня оно не смогло стать послушным папе. Но суть вопроса не в этом. Соборная церковь, которой мы исповедуем в символе веры, называется кафолическая не потому, что включает в себя всех христиан на Земле, а потому что в ее лоне каждый верующий найдет всю полноту благодати и дара Божия. Значение соборности не имеет никакого отношения ко Вселенской Организации, как понимают это паписты и те, кто повергся влиянию папистского образа мыслей. Конечно, Церковь имеет отношение ко всему миру и открыто для всех, независимо от стран, народов, рас и языков.

И не будет ошибочно называть её кафолической также и поэтому. Но поскольку у человечества становятся абстрактные идеи, существует опасность того, что подобное произойдет и с Церковью, когда мы начнем видеть в ней абстрактную Вселенскую идею. Чтобы хорошо узнать человечество, достаточно знать лишь одного человека, поскольку человеческая природа одинакова у всех людей на Земле. Подобным же образом, чтобы понять, что такое Кафолическая Церковь Христова, вполне достаточно хорошо знать лишь одну Поместную Церковь. И как людей объединяет вовсе не подчинение иерархии, а их общая природа, так и Поместная Церковь объединяются не папой и папской иерархией, а общностью их природы. Поместная Православная Церковь, каковы бы ни были её размеры или число верующих, сама по себе есть Церковь Кафолическая, независимо от всех остальных, и это потому, что у неё нет недостатка в благодати и в даре Божием. Вся Поместная Церковь всего мира вместе взятая не содержит какой-либо большей божественной благодати, чем одна маленькая Церковь из нескольких членов. В ней есть свои священники и епископ, в ней есть святые таинства, в ней в Святой Евхаристии есть тело и кровь Христовая.

В ней любая достойная того душа может ощутить присутствие Святого Духа. Она обладает всей полнотой благодати и истины. Чего же ей в таком случае не хватает для того, чтобы быть кафолической? Она – Единая Паства, и епископ – Ее пастырь во образ Христа, Единого Пастыря. Она является земным прообразом Единой Паствы с Единым Пастырем Небесного Нового Иерусалима. В ней, даже еще в этой жизни, чистые сердца познают Царствие Божие и обручаются Святому Духу. В ней они находят мир, который превосходит всякое понимание, мир, не имеющий никакого отношения к миру сему. Мир мой даю вам.

Павел, волею Божию призванные апостолы Иисуса Христа о Церкви Божией, находящейся в Каринфе. Да, это действительно была Церковь Божия, даже если находилась в Каринфе, в одном определенном и ограниченном месте. Это кафолическая церковь, нечто определенное в пространстве, во времени и в лицах. Эта конкретная реальность может присутствовать в пространстве и времени многократно, не приставая оставаться той же по существу своему. Её связи с другими поместными церквами являются не узами упорядоченной юридической взаимозависимости, а узами любви и благодати. Одна поместная церковь объединяется с другими поместными православными церквами мира через их идентичность. Как одна есть Церковь Божия, так и другая есть также Церковь Божия, так же, как и все остальные. Они не отделены друг от друга ни государственными границами, ни политическими интересами тех стран, на территориях которых они находятся.

Их не разъединяет даже то, что одна Церковь может не ведать о существование другой. Это одни и те же тела и кровь Христовы, которых причащаются и греки, и негры в Уганте, и эскимосы на Аляске, и русские в Сибири. Одна и та же кровь Христова течет в их жилах. Дух Святый освящает их умы и ведет их к познанию одной и той же истины. Конечно, существуют отношения взаимозависимости между поместными церквами, и существуют регулирующие их каноны. Но эта взаимозависимость является не отношением законной необходимости, а узами уважения и любви при полной свободе, свободе благодати. И каноны являются не кодексом законов, а мудрым руководством, плодом векового опыта. Чтобы быть единой, Церковь не имеет необходимости во внешних узах.

Ни Папа, ни Патриарх, и ни Архиепископ объединяют Церковь. Поместная Церковь есть нечто завершённое, она не является частью некого большого целого. Кроме того, взаимоотношения церквей – это взаимоотношения церквей в целом. Они не являются прерогативой только лишь епископов. Нельзя представить себе епископа вне паства или независимо от его паства. Церковь – невеста Христова. Церковь – тело Христова, а не один только епископ. Епископа называют патриархом, когда церковь, пастырем которой он поставлен, является патриархатом.

Его называют архиепископом, когда церковь архиепископия. Иначе говоря, уважение и честь принадлежит поместной церкви, и как её продолжению она воздаётся епископу. Афинская церковь на сегодняшний день самая большая и важнейшая поместная церковь Греции. По этой причине ей подобает наибольшее уважение, и она заслуживает большей чести, чем другие церкви Греции. Её мнение имеет большой вес, и её роль в разрешении общих проблем наиболее важна. Вот почему она справедливо называется архиепоскопией. Вследствие этого, ее эпископ, принадлежа столь уважаемой церкви, является столь же уважаемой личностью и по праву называется архиепископом. Сам же по себе он не является ничем большим, как только обычным епископом.

В степенях священства, диакон, иерей, епископ нет высшей степени, чем сан епископа. Звания митрополит, архиепископ, патриарх или папа не указывают на высшую степень церковной харизмы, потому что нет большей священной благодати, чем данная епископу. Степени эти указывают лишь на различия в положении церквей, пасторами которых являются епископы. Положение церкви относительно других церквей не постоянно, оно зависит от внутренних и внешних обстоятельств. Изучая историю церкви, мы видим, что первенствующее и почётное положение передаются от церкви к церкви в результате естественной преемственности. Во времена апостолов Церковь Иерусалимская бесспорно имела первенство по авторитету и значению. Она знала Христа, она слышала Его Слово, она видела Его распятым и воскресшим, в Ней впервые сошел Дух Святой. Все причастники веры и жизни в Ней не сомневались в том, что следовали путем Христовым.

Вот почему Павел, будучи обвиняемым в том, что Евангелие, которое он проповедовал, не было Евангелием Христовым, поспешил предложить его на рассмотрение Церкви Иерусалимской, дабы одобрение этой Церкви заставило умолкнуть его противников. Позднее первенство мало-помалу пришло к Риму. Он был столицей Римской империи. Эта церковь состояла из множества испытанных христиан. Два верховных апостола жили и проповедовали в ее пределах. Сон мучеников обогрел ее землю своей кровью. Вот отчего слово ее уважалось, и авторитет ее при разрешении общих вопросов был огромен. Но это был авторитет церкви, а не её, епископа.

Когда спрашивали его точку зрения при разрешении общих проблем, епископ отвечал не от своего собственного лица, как бы это сделал сегодня папа, а от лица своей церкви. Святой Климент Римский начинает своё послание коринфянам так «Церковь Божия, находящаяся в Риме, церкви Божией, находящаяся в Коринфе». Он пишет в дружественном тоне с молитвы с целью донести свидетельство и мнение своей церкви о том, что произошло в церкви Коринфской. В своем письме к Римской церкви святой Игнатий Богоносец нигде не упоминает ее епископа, хотя пишет так, как будто обращается к церкви, поистине являющейся первой в иерархии церкви его временем. Когда святой Константин перенёс столицу Римской империи в Византию, Рим постепенно стал утрачивать свой блеск. Он стал провинциальным городом. Новая поместная церковь начала завоёвывать авторитет в сознании христианского мира. Церковь Константинопольская.

Рим пытался ревностно защищать величие прошлого, но поскольку реальная жизнь этому не способствовала, он мало-помалу развил хорошо известную папскую экклесиологию, чтобы защитить теоретически то, чему не благоприятствовали реальные обстоятельства. Так Рим двигался от одной безумной идеи к другой, к той точке, где он объявил, что Папа непогрешим в вопросах веры, несмотря на то, что из-за своей греховности не имеет просвещения от Святого Духа, которым обладали отцы Церкви. Константинопольская церковь играла важнейшую роль в течение долгого периода Великих Ересей и Силенских Соборов и, в свою очередь, через мученичество тысяч своих чад пролила кровь в период иконоборчества. Кроме тех церквей, которые в различные периоды времени имели первенство авторитета, были и другие, занимавшие второстепенные и третьестепенные места. Это более различные патриархаты, старые и новые, и другие важные церкви или митрополии. Однако, хотя иерархии и существуют, но это иерархии церквей, а не епископов. Святой Иериней советует христианам обращаться для разрешения своих проблем не к уважаемым епископам, а к церквам, имеющим древнейшие корни апостольской преемственности. Однако не существует организационных, административных или юридических уз между церквами, кроме уз любви и благодати.

Тех же самых уз любви и благодати, которые существуют между верующими любой церкви, между клириками или мирянами. Взаимоотношения между священником и епископом – это не взаимоотношения служащего и работодателя, но харизматические и духовные взаимоотношения. Епископ есть тот, кто передает священнику благодать священства, а священник преподает мирянину благодать святых таинств. Единственное, что разделяет епископа и священника – это харизма сана. Епископ не имеет никакого другого отличия, даже если является епископом важной церкви и носит титул патриарха или папы. Ничего такого не разделяет их священников и епископов, потому что они тоже поставлены для наставления и защиты церкви. Они, епископы, выделяются над ними только полномочиями сана, и лишь в этом одном они превосходят священников, писал святитель Иоанн Златоуст. Епископы не могут вести себя как правители не только по отношению к другим церквам, но также и по отношению к священникам и мирянам в своей собственной церкви.

В их обязанности входит паотически присматривать, советовать, направлять, противостоять лжи, взывать к огрешникам со строгостью и любовью, начальствовать с любовью, но обязанности эти они разделяют со священниками. А священники, в свою очередь, смотрят на епископов как на своих отцов в священстве и воздают им такую же любовь. В Церкви всем управляет любовь. Все различия есть различия харизматические. Это различия не юридической природы, а духовного авторитета. Различия в харизмах есть и среди мирян. Единство Церкви, следовательно, не есть вопрос послушания высшей власти. Это не вопрос подчинения подчиненных начальству.

Внешние связи не создают единства, как не создают его и совместные соборные решения, даже и вселенских соборов. Единство Церкви дается причастием Тела и Крови Христовых, причастием Святой Троицы. Это литургическое единство, единство мистическое. Совместные решения усиленских соборов являются не основанием, а результатом единства. Кроме того, решения усиленского и поместного собора действительны только тогда, когда они приняты сознанием всей Церкви и находятся в согласии с преданием. Папство является искажением уникальности и единства Церкви. Оно превратило узы любви и свободы в узы принуждения и тирании. Папство есть неверие в силу Божию и доверие к силе человеческих устроений и систем.

Но не следует думать, что папство присуще лишь Западу. В последнее время оно стало появляться и среди православных. Несколько новоявленных титулов характеризует этот дух, например, архиепископ Сея Греции, архиепископ Северной и Южной Америки. Часто можно услышать, как Константинопольского патриарха называют главой православия, или как русские называют Москву Третьим Римом, а своего патриарха – держащим бразды правления всем православиям. В самом деле сильно проявляется дух соперничества. Всё это суть проявления одного и того же Духа мира всего, той же жажды мирской власти. Они сродни тем тенденциям, которые характеризует современный мир. Люди не могут чувствовать единство в многообразии.

К тому же это великое таинство. Наша немощь или неспособность чувствовать его берут начало в состоянии отпадения, в котором пребывает род человеческий. Люди превратились из личности в разделённые и враждебные друг другу индивидуальности, и для них теперь невозможно постигнуть глубинное единство их природы. Однако человек есть и единое, и многое. Един по природе и множествен в лицах. Это и есть таинство Святой Троицы и таинство Церкви. Глава двадцать восьмая. Лжи епископы.

Крайне важно то, чтобы христиане сознавали, что Церковь имеет духовные, а не административные начала. Тогда они не будут мучиться, как это случилось с западными, которые последовали Папе в его заблуждениях, потому что думали, что если они не будут следовать за ним, то автоматически окажутся вне церкви. Сегодня различные патриархии и архиепископы подвергаются сильному давлению со стороны политических сил, пытающихся навязать православную линию, угодную их собственным интересам. Известно, что Московская Патриархия находится под влиянием советских политиков. а Константинопольский Патриархат также допускает влияние американских политических деятелей. Именно этим влиянием был вызван контакт Вселенской Патриархии с проамерикански настроенными, с протестантами, со Всемирным Советом Церквей, и его верноподдонническое расположение к Папе стало принимать опасные размеры, результатом чего стало даже силовое давление на другие православные церкви. Америка думает, что если Запад с помощью такого искусственного примирения объединит свои духовные силы, то это укрепит его фронт борьбы с коммунизмом. Но таким образом Церковь становится игрушкой в руках мировых политиков, что чревато непредсказуемыми последствиями для православия.

Обязаны ли православные христиане вечно следовать за такой раболепной патриархией? Тот факт, что эта патриархия в течение веков держала первенство значимости и чести в христианском мире, не может оправдать тех, которые последуют за ней к объединению с Ересью. Рим никогда тоже имел первенство значимости и чести в христианском мире, но это не обязало христиан последовать ему по пути Ереси. Общение с какой-либо церквью и уважение к ней со стороны других церквей существует, поскольку эта церковь остаётся в церкви, то есть пока она живёт и действует в духе и истине. Когда патриархия перестаёт быть церковью, допуская общение с серитиками, тогда признание её другими церквами прекращается. Православные люди должны осознать тот факт, что они не обязаны подчиняться епископу, какой бы высокий пост он ни занимал, если этот епископ перестает быть православным и открыто следует за эритиками, встреблением к объединению на равных началах. Напротив, они обязаны отделиться от него, исповедуя свою веру, потому что епископ, даже если он является патриархом или папой, перестает быть епископом в тот момент, когда он перестает быть православным. Епископ – лицо посвященное, и даже если он открыто грешит, ему подобает уважение и честь до тех пор, пока он не будет соборно осужден.

Но если он открыто становится еретиком или входит в общение с еретиками, то христиане не должны ожидать какого-либо соборного решения, но должны немедленно отойти от него. Вот что говорят об этом церковные каноны. аще который пресвитер, или епископ, или митрополит дерзнет отступить от общения с своим патриархом и не будет возносить имя его по определенному и установленному чину в божественном тайной действии, но прежде соборного оглашения совершенного осуждения его учинит раскол, таковому святый собор определил быть совершенно чуждо всякого священства, аще токмо обличен будет всем безаконием. Впрочем, сие определено и утверждено о тех, кои, под предлогом некоторых обвинений, отступают от своих предстоятелей и творят расколы, и расторгают единство Церкви. Ибо отделяющиеся от общения с предстоятелем ради некие ереси, осужденные Святыми Собором или Отцами, когда, то есть, он проповедует ереси народно и учит оной открыто в Церкви, Таковые аще и оградят себя от общения с глаголемом Епископом прежде соборного рассмотрения, не только не подлежат положенной правилами эпитемии, но и достойной чести, подобающей православным, ибо они осудили не Епископов, а лжеепископов и лжеучителей. И не расколом пресекли единство Церкви, но подщились «Охраните Церковь от расколов и разделений». Правило 15 Собора Константинопольского двукратного. Глава двадцать девятая, перед концом.

Мир и дьявол ведут Церковь к столь устрашающим испытаниям, что недалек день, когда все епископы страны могут войти в общение с еретиками. Что тогда будут делать верующие? Что делать тем немногим, которые сохранят мужество и не последуют толпе, не последуют своим родным, соседям и согражданам? Все верующие должны будут понять, что Церковь не там, где она видится. Литургия будет свершаться, и храмы будут полны людьми, но Церковь не будет иметь никакого отношения к тем храмам, тем клирикам и верующим. Церковь там, где истина. Верующие — это те, кто хранит в неповрежденном православное предание, которое есть дыхание Духа Святаго. Настоящие священники – это те, которые мыслят, живут и учат так, как это делали отцы и святые церкви, или которые, по крайней мере, не отрицают их учения.

Там, где не существует этой преемственности мышления и жизни, было бы лукавством говорить о церкви, даже налицо все внешние признаки и указывают на нее. Всегда найдется канонический священник, рукоположенный каноническим епископом, следующий преданию. Вокруг таких священников и соберутся небольшие группы верующих, которые пребудут до последних дней. Каждая такая церковь будет поместной соборной Божией церковью. Верующие найдут в ней всю полноту божественной благодати. У них не будет нужды в административных или других связях, потому что общение, которое будет существовать между ними, будет наиболее совершенным из возможных. Это будет общение в теле крови Христовых, общение во Святом Духе. Золотые звенья неискаженного православного предания соединят эти церкви как между собой, так и с церквами прошлого, с торжествующей Церковью на небесах.

В этих небольших группах Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь сохранится неповрежденной. Конечно, прекрасно, если во внешнем функционировании различных церквей существует порядок и согласие, при которых менее важные церкви получают свое направление и руководство от более важных церквей, так как это обстоит сейчас между Гепархиями, Метрополиями, Археепископиями и Патриархатами. Но в последние дни такие внешние связи и контакты станут в основном невозможными. В мире будет царить такая неразбериха, что одна церковь будет не в состоянии увериться в православности другой церкви из-за множества лжепророков, которые наводнят мир и будут говорить «здесь Христос» или «Христос там». Вероятно, возникнет даже непонимание между истинно православными церквами из-за смешения языков, которые существуют в современном Вавилоне. Но ничего из этого не сможет разорвать духовного единства церкви. Представление, что разрыв юридикционной зависимости по местной церкви от патриархии отрезает эту церковь от церкви православной, является не православным, а пописким. Кроме того, даже существование юрисдикционной зависимости церквей от одного патриарха является идеей папской.

Православный патриарх – это председатель, координатор усилий, советник величайшей важности, но это не деспот и не монарх. Он ничего не может делать вне своей епархии без согласия всех других епископов. 32 апостольское правило. Вполне возможно, что тогда, в последние дни, когда различные церкви и религии соединятся и предстанут как единое целое, истинная Православная Церковь будет выглядеть разделенной на небольшие, редкие, разбросанные приходы. Так что даже, возможно, один от недостатка доверия будет подозревать другого, подобно тому, как солдаты подозревают друг друга, когда узнают, что враг носит такую же форму. В последние дни все будут заявлять, что они православные христиане, в их собственном понимании сути православия. Но, несмотря на всё это, имеющие чистое сердце и ум, просвещенные божественной благодатью, узнают православную Церковь, невзирая на её явную раздробленность и крайний недостаток внешнего блеска. Они соберутся вокруг истинных пастырей и станут столпами Церкви.

Пусть люди на земле делают, что хотят. Пусть собираются и коммунические конференции. Пусть церкви объединяются. Пусть христианство будет оскоржено. Пусть традиция и жизнь изменятся. Пусть религии объединятся. Церковь Христова останется неизменной, как говорит Златоуст. Потому что если даже один из ее столпов останется стоять, церковь не падет.

Ничего нет прочнее Церкви. Она выше небес и шире земли. Она никогда не стареет. Она всегда расцветает. Столб Церкви – это каждый истинно верующий, который привержен преданию отцов, несмотря на все устрашающие события в мире, пытающиеся отвратить его. Такие столбы пребудут до конца мира, что бы ни случилось. Кроме того, когда произойдут все те события, пришествие к Господню не замедлит. Это положение дела будет самым страшным знаменем того, что его пришествие приближается.

Именно тогда и наступит конец.