6. Архиерейство ⧸⧸ Епископ Сергий Дружинин. Петроградские иосифляне

Епископ Сергий Дружинин. Архиереи. 23 ноября 1924 года архимандрит Сергий был рукоположен во епископа Наровского, викария Петроградской епархии. Хератония была совершена в Москве и возглавлял ее сам патриарх Тихон. Очевидно, ходатайство пратереи Михаила и прихожан архимандрита, собравших несколько тысяч подписей, возимели свое действие. Против Хератони возражал лишь епископский совет Петроградской епархии, возглавляемый епископом кронштадтским Венедиктом Плотниковым, который считал, что нужды в епископе не имеет и что кандидат не соответствует своему назначению. Об этом же он направлял специальный доклад Патриарху. Когда хератония все-таки состоялась, епископ Венедикт стал вежливо игнорировать нового епископа.

Также вели себе и остальные петроградские архиереи, все они были векарными, епархия оставалась без правящего митрополита после расстрела митрополита Вениамина в 1922 году. Епископа Сергия никуда не приглашали и с ним не сослужили. Так после его возвращения из Москвы его даже не позвали на праздник святого князя Александра Невского в Лавру 23 ноября – 6 декабря 1924 года. Владыка Сергий продолжал служить в своем храме преподобномученика Андрея Крицкого на станции Сергьева. В январе 1925 года настоятелем храма стал священник Василий Вишневский. А Владыка Сергий на приходском собрании был избран почетным членом Приходского Совета. С конца 1925 года Владыка стал служить и в других храмах епархии. К тому времени Епископский Совет Епархии прекратил свое существование, трое епископов были арестованы – Венедикт Плотников, Иннокентий Тихонов и Серафим Протопопов.

Остался один лишь епископ Шлиссельбургский Григорий Лебедев. Он-то и стал направлять епископа Сергия на служение. Это отметил в своих воспоминаниях отец Михаил Чельцов. Под видом своего благоволения и нужды в епископах он поспешил реабилитировать Сергия епископа Наровского. До сели он не только не признавал его, но ни разу не принял с визитом, лукаво избегая и до дерзости грубо отзываясь о нем. Теперь, чтобы себя скрыть, затенить, он особым в деликатных фразах с оставленным письмом предложил ему служить, где он пожелает и куда его будут просить. В это же время по рекомендации епископа Григория был рукоположен епископ Дмитрий Любимов. Вместе с ним Григорий как бы делил дела, предоставив последнему брагоразводные неприятности и отдаленные гдовские и ладожские уезды.

Епископ Сергий также по-прежнему оставался лишь с правом священно действовать, только теперь это право расширено было. Сергий служил всюду, где его приглашали, нередко командировался Григорием, куда последнему не хотелось или почему-либо казалось неудобным ехать. Владыка Сергий стал служить во многих храмах епархии, в своих показаниях наследствия он отмечал. Совершал и службы в синодальном подворье, в церкви на Боровой улице и в целом ряде других храмов. Владыка также не скрывал и даже особо подчеркнул, что служил в полковом соборе лейбгвардии Измайловского полка, шефом которого был в свое время великий князь Константин Константинович. а в последние годы в этом же полку служил офицером его сын Константин. Вскоре в епархии возникли новые проблемы. Весной 1926 года вернулись из ссылок два векарных петроградских архиерея Николай Ярушевич и Алексей Семанский.

С самого начала сложились довольно напряженные отношения между ними и епископом Григорием. Алексей, как старший по херетонии, претендовал на первенство и управление епархией. Отправившись в Москву к митрополиту Сергию Строгородскому, Николай и Алексей вернулись от того с резолюцией о назначении Алексея правящим. Однако большинство священнослужителей стало противиться ему, по свидетельству протеерея Михаила Чельцова, который первый определенно и категорически высказался против Алексея. не имея сил и права признать его за его величайшую вину против Церкви и митрополита Вениамина и за его громаднейшую услугу обновлению. Еще более возбудило недовольство сближение епископа Алексея Семанского с группой духовенства во главе с протеереем Николаем Чуковым, которую все считали сочувствующей обновлению и готовой объединиться с ним на самых льготных для него условиях. Переговоры о легализации апархиального управления, которые эта группа повела с ОГПУ по благословению епископа Алексея, еще более оттолкнули от него духовенство эмирян. Ничего доброго для церкви от советской власти не ждали, и тем более от переговоров с такими людьми, как Алексей Семанский.

Тем не менее Алексей Ведомой группой отца Чукова дело по сношению с советской властью о легализации решил провести при общем участии всех епископов и даже через решение его только одними епископами. Для этого он пригласил к себе на квартиру всех епископов. Григорий на приглашение не дал никакого ответа и не приехал. Дмитрий сначала предполагал ехать, и Григорий ему советовал ехать. Сергий Наровский, польщенный таким для него неожиданным привлечением в среду епископов, побывал у меня и у епископа Дмитрия и с нашего общего совета был на собрании. Три епископа собрания не дали. Алексей и Николай, оба сочувствующие этой легализации и ее сильно желавшие, не могли считать Сергия себе равнополномочным, а поэтому без этих двух считали совещание несостоявшимся. Сергий тоже говорил о необходимости собрания всех епископов, но привнес пожелание привлечь в это совещание и некоторых из городских протеереев.

Собрание кончилось ничем, но для обоих епископов, Алексия и Николая, ясно было, что Григорий и Дмитрий не с ними, а против Ярко обозначились два кружка – Алексий с Николаем и Григорий с Дмитрием. Сергий, в силу его близости к Верюшскому и ко мне, также более примыкал к кружку Григория, хотя лично имел большие основания враждовать с Григорием и тянуться к Николаю с Алексием. Григорий долгое время не признавал епископства Сергия, не принимал его лично, откровенно называл архиереем мужиком и невеждой. С Николаем же в бытность его всылки Сергий был в переписке, иногда посылал ему кое-что туда и пользовался от него заметной ответной благосклонностью. Казалось, и теперь в этом епископском раздвоении Сергий должен был бы быть на стороне Николая. Но практическая смекалка и близость к кружку лиц, не признающих Алексея, поставила Сергия в ряды Григория. Так вспоминал протоиерей Михаил Чельцов. На первый взгляд эта борьба между двумя группами Петроградского духовенства представляется обычными конфликтами на почве личных симпатий и антипатий к тем или иным архиереям.

Но на самом деле она имела более глубокие причины, о которых позднее на следствии показал протеерей Василий Верюшский. Алексея Семанского и Николая Ярушевича считали склонными к обновленчеству и чуть ли не агентами власти. Вот в этой боязни проникновения безбожной власти в Церковь, в особенность через Алексея Семанского, сделавшегося правящим архиереем, и крылась причина борьбы, поднятой против него. Таким образом, возникновение двух групп архиереев – Григорий и Дмитрий и, с другой стороны, Алексей и Николай, и размежевание между ними были связаны не с взаимоотношениями личного характера, а с принципиальными церковными вопросами. И в ряды первой группы архиереев поставила епископа Сергия, вопреки личным симпатиям, не столько практическая смекалка, сколько верность истинному православию, что и подтвердили все последующие события, которые также ясно показали, что разделение Петроградского духовенства на упомянутые группы и их противостояние явилось разделением и противостоянием двух церковных направлений. строго церковного, бескомпромиссного и полуобновленческого, соглашательского. В августе 1926 года по ходатайству лиц первой группы и прежде всего настоятеля Кафедрального собора Воскресения на Крови, протерея Василия Верюшского, епископ Алексей был перемещен на правах управляющего Новгородской епархией, а митрополитом Петроградским был назначен ростовский архиепископ Иосиф Петровых. Его назначение, по словам отца Михаила Чельцова, было встречено с большой, даже восторженной радостью.

Надеялись, что умный и авторитетный архиерей, горячий молитвенник, истинный монах, добрый человек, отзывчивый к нуждам и горестям людским, будет настоящим архипасторем для епархии. наведет порядок и наладит епархиальную жизнь. Так мы думали и наивно думали. Мы забывали ужасного нашего врага, советскую власть, которая не могла нас оставить хотя бы при малом благополучии, написал протерей Михаил Чельцов. После первой службы митрополит Иосиф выехал за вещами в Новгород, но обратно власти его уже не пустили. Владыка был вызван в Москву, к Тучкову, где ему было отказано во въезде в Ленинград и предписано выехать в Ростов. На время своего отсутствия митрополит Иосиф назначил временным управляющим Петроградской епархии епископа Гавриила Воеводина, мало кому известного, жившего на положении частного лица у родных и до той поры не служившего. В это время епископ Алексей Семанский, переведенный в Новгород, добился себе права остаться жить в Ленинграде.

Поддерживаемой группой Чукова он стал служить в церквях своих друзей, а потом и пассивно безразличных настоятелей. Архиереи Григорий и Дмитрий противились этому служению и получили от митрополита Иосифа письмо с запрещением и наипархиальным архиереям то есть Алексию, совершать богослужение без разрешения епископа Гавриила. Однако Алексий на это не обращал внимания и продолжал служить. Духовенство волновалось. Пошли слухи, что владыка Иосиф больше не вернется и что епископ Алексий будет назначен митрополитом. В начале Великого поста 1927 года был арестован и посажен в тюрьму епископ Григорий Лебедев, а в конце поста и сам Гавриил Воеводин. Митрополит Иосиф уже был в ссылке в Устюжне, но его имя, как правящего, возносилось за богослужением. И как вспоминал протоиерей Михаил Чельцов, произношению его имени за богослужением всем и придавали большое значение.

Значило оно, что у нас все-таки есть правящий епископ, а поэтому все попознавания друзей Алексея и компании, провести самого Алексея к нам в митрополиты, должны были оставаться в области лишь мечтаний. Назначить на место удаленного нельзя, и удалить митрополита Иосифа тоже нельзя. Временным управляющим епархии должен был стать старший по хиротонии епископ, каковым в тот момент являлся Николай Ярушевич. В апреле 1927 года он поехал в Москву и получил от митрополита Сергия право управлять епархией на время отсутствия митрополита Иосифа. Епископы Дмитрий Гдовский и Сергий Наровский держались от него в стороне, памятуя прошлогоднюю его дружбу с Алексием Семанским. Вернувшийся с Соловков, епископ Серафим Протопопов также держался в отдалении от Николая. а тот, в свою очередь, особенно и не старался сблизиться и, напротив, действовал по отношению к своим собратьям-архиереям властно и бесцеремонно. Желая подкрепить себя епископом, близким к нему, епископ Николай попытался добиться рукоположения во епископа детско-сельского архимандрита Сергия Зинкевича, но этому активно воспротивились епископы и многие священнослужители.

Тогда Николай добился, чтобы был уволен за штат на покой епископ Сергий Наровский. Несмотря на ходатайство других епископов об оставлении епископа Сергия в его первом звании, указом заместителя патриаршего местоплюстителя митрополита Сергия Строгородского в августе 1927 года, епископ Сергий был уволен на покой и лишен кафедры. С тех пор он именовался в документах епископам Копорским. Тогда же, в августе, стало известно пресловутое послание митрополита Сергия от 16 дробь 29 июля в дальнейшем известное как Декларация. Оно всколыхнуло жизнь епархии, о чем подробно рассказал позднее протоиерей Михаил Чельцов. Вышедшее послание писал он поразило громадное большинство верующих. Против тех основных мыслей его, о необходимости легализации церковного управления, о естественности для нашего заграничного духовенства отказаться от резких выступлений против советской власти и о желательности созыва Поместного Всероссийского Собора, возражать было нечего. Это все принималось почти всеми.

Но тон послания, какой-то угоднический и не церковный, его многие слова и даже целые выражения не столько резали ухо, сколько возмущали ум и чувства. Виделось, что церковная власть снова связала себя со светским правительством, подчинила ему себя, теряя свою свободу. И за что же? Пока только за учреждение и легализацию митрополита Сергия и при нем состоящего Синода. Но что это за Синод? Имена членов его никому из нас ничего доброго не предвозвещали. Все это имена викариев или неизвестных епископов, а нахождение среди них имени Алексия, бывшего нашего викария, а теперь архиепископа Хутынского, настраивало громадное большинство из нас против Синода. Не знаем, с каким препроводительным наказом было передано из Москвы нашему Николаю Ярушевичу послание, будто бы, как потом сам Николай говорил у нас на празднике в сентябре На усмотрение настоятелей храмов, хотят читают, не хотят не читают.

Хорош наказ. Настоятель к ответу, а митрополит Сергий в стороне. Николай тоже молчаливо распространял по церквам это послание. Он его без письма и без слов пересылал с благочинным. Как хотят, так и поступают. Так наш благочинный, придя на квартиру, увидал у себя на столе это послание по количеству церквей его округа. принесенная и оставленная какой-то женщиной. Благочинные приняли и разослали, опять без всяких слов, на усмотрение и ответственность настоятелей.

В надлежащий порядок вещей настоятель руководствуется и наставляется от епископа, а здесь епископ в стороне, лишь что наблюдает, что сотворит настоятель и что потом с ним сотворят прихожане или власть. Один из благочинных, отец Сергий Тихомиров с Петроградской Послание отослал назад к Николаю и отказался от благочини. Первым обнародователем этого послания явился отец Николай Чуков. После всеночной он провел беседу на тему обстоятельств церковной жизни, вызвавших это послание, и, Боже мой, какой шум и гвал поднялся в церкви. Громадное большинство было против чтения и, по существу, против послания. Досталось и самому бедному Чукову. С таким же раздражением приняли послание и во Владимирском соборе. Такой прием посланию, естественно, заставил многих из нас быть более осторожными в обнародовании его.

Его или не стали совсем читать, или с большими выпусками, или передавали на рассказ своими словами. И это стали делать после распоряжения Никовая о необходимости прочтения его по церквам. Такое распоряжение было вызвано инсинуациями со стороны обновленцев и против митрополита Серги, выпустившего Де послание с целью замазать рот большевика, и против питерского духовенства в своем контрреволюционерстве, доходящего Де до ослушания своего митрополита. Читали ли послание или не читали его где-либо, настроение против митрополита Серги и в значительной степени против Николая, у питерцев было резко отрицательное. Православие их, особенно первого, было взято под сильное подозрение. Доверие к ним было подорвано окончательно. Духовенство наше, если и читало послание, все было против него. Викарии тоже не сочувствовали ему».

О послании декларации митрополита Сергия, епископ Сергий узнал от священника Сергия Тихомирова, который был его духовным сыном. Как заявлял владыка Сергий на допросе, Отец Сергий Тихомиров приехал ко мне на исповедь на станцию Володарскую и рассказал про действия митрополита Сергия, заявляя, что с митрополитом Сергием никакого общения иметь нельзя, так как он предатель церкви и Иуда, который продал Христа. Неизвестно, когда это было сказано, сразу же по выходе декларации или позднее, когда стало очевидным, что она является основанием церковной политики, которая разрушительна для Церкви, и митрополит Сергий не желает от нее отказываться. Хотя декларация сразу повлекла за собой протесты Но причиной дальнейшего их усиления, вплоть до отделения от митрополита Сергия целого ряда архиереев, послужила не столько она сама, сколько церковная политика, на ней основанная. Сначала многие надеялись, что декларация останется только бумагой, что написана она, как в свое время и покаянные заявления Патриарха Тихона в 1923 году, не для нас, не для Церкви, а только для них, для властей, и как бы только от имени Патриарха Тихона. Старались даже не замечать ключевых слов в декларации или истолковывать их в ином смысле. Однако в скором времени действия митрополита Сергия убедили в их самом однозначном толковании и подтвердили изначальные опасения, что митрополит капитулировал перед ГПУ, принял все условия в кавычках легализации и ныне последовательно проводит их в жизнь. Первые месяцы существования легализованного церковного протекали под знаком колоссального перемещения личного состава иерархии.

При этом митрополит Сергий осуществлял совершенно ясно принцип Тучкова. Цельные епископы в большинстве увольнялись на покой. Возвращающиеся из ссылок за отбытием срока или вообще малонадежные с точки зрения советской власти назначались на кафедры на далекие окраины. Что же касается наиболее влиятельных и центральных то туда назначались либо новые люди, либо те, кто во всеуслышание выражал свою готовность на принятие всех условий и на верность принципам декларации митрополита Сергия, то есть принципам услужения советской власти. Это же случилось и с Петроградской кафедрой. Митрополита Иосифа власти не пускали в епархию с осени 1926 года. 12 сентября 1927 года указом синода митрополита Сергия владыка Иосиф был перемещен в Одессу и удален от своей паствы. Он не принял этого перевода, считая его незаконным, и слух об этом встревожил Петроградскую епархию.

Когда епископ Николай Ярушевич сделал в конце сентября распоряжение о прекращении поминать имя митрополита Иосифа, а возносить его имя, имя Николая, Как правящего, это вызвало сильное волнение и протест. Взволновались и духовные, и миряне. Прежде всего, стали обсуждать то, почему Иосифа не хотят пускать в Питер, и кто не хочет. Сошлись на одном, казавшемся бесспорным утверждении, что Иосифа не пускает советская власть, совместно с Сергием и его синодом. Причина – общее желание ввести у нас обновленчество. Советской власти, дед, во что бы то ни стало, хочется насадить у нас новое обновление. Сергий с Синодом сами, не без сочувствия этому делу, не могут противиться Советской власти после их послания. Епископы Дмитрий, Сергий и Серафим встали на сторону митрополита Иосифа.

Выпущенные из тюрьмы епископы Григорий и Гавриил также поддержали митрополита Иосифа. Епископ Григорий, по словам протоирея Михаила Чельцова, в тиши своей кельи стал настоящим объединителем всех недовольных епископом Николаем, митрополитом Сергием и его синодом. Епископ Николай Ярушевич, в свою очередь, обострял ситуацию. Он не считался с мнением других епископов, а о всяких слухах старался доносить митрополиту Сергию. как бы нарочно, желая их выставить противниками его, возмутителями церковного настроения.