56. Неделя о блудном сыне О подозрениях в грехах клириков (2021.02.28)

Здравствуйте! Я продолжаю видеоблог «Истинного православия на земле Калужской» и посвященный вопросам, связанным с православием. Сегодня неделя о блудном сыне. Так что, как говорится, всех с днем ангела. Это потому, что эта неделя посвящена не какому-то персонажу в притче, а посвящена, конечно же, всем нам, всему человечеству. Если предыдущие недели были как бы разминкой перед Великим постом, то сейчас уже, можно сказать, наступила самая настоящая подготовка, серьезная. Вообще, мне кажется, что это самая главная неделя из подготовительных недель и самая насыщенная по содержанию. Конечно, все Евангелие, вообще все предания в целом есть откровение Бога, в частности, откровение Бога о себе самому, но притча о блудном сыне особая.

Она как бы все Божие откровения в нескольких словах. От Адама до небесного царства в нескольких строчках все изложено. В ней очень много в этой притче всяческих тем, символов интересных очень. Это все актуально, о всем невозможно сказать, конечно же, и не все мы вообще понимаем. Ну вот, основные такие темы, конечно же, нужно озвучить. Они перед постом нам нужны. Во-первых, в притче другая версия Адамова изгнания. Она отличается от традиционной, основанной на книге Бытия.

Мы привыкли понимать так, что людей из Эдема выгнали. Что-то они такое плохое сделали, а Господь взял и выгнал. А вот в притче о блудном сыне Христос говорит, что они сами выпросились, по сути. То есть они возлюбили наслаждение тварным миром более творца. И поэтому захотели его покинуть, уйти в страну далечия. Что такое далекая страна? Удаление от Бога, конечно же. То есть в состояние богоудаленности.

Опять-таки, блудное житие, которое вел этот сын-младший – это жизнь не Бога. То есть, по сути, любовь ко всему вне творца – это некий блуд, заблуждение. В такой жизни, возможно, иллюзия свободы, которую так хотел получить этот сын, на самом деле все оборачивается голодом, рабством, зависимостью от падших духов. Свиньи, конечно же, свиньи. Образ ниспадения до уровня скотов. Рожцы, которыми питались свиньи, и хотел напитаться блудный сын. Это как раз нас возвращает к книге Бытия, когда Адам питался плодами древ эдемских. Это было нужно не для его биологической жизни, это как бы образ Евхаристии, богообщения.

А теперь вместо божественных древ, вместо этих плодов, вместо богообщения – пища свиней. То есть, куда ниспадает человек. Далее – откровение Бога о себе. Бог сам выходит на встречу с человеком из своей непостижимости, из своей недоступности. Становится человеком, чтобы принять человека в себя. В благооплощение всех утраченных даров сыновства. Перстень – символ чести. Одежда – символ благодати.

Обувь – символ свободы. Ну и в завершение бесконечный евхаристический пир с закланным лицом Агнцем Нового Завета в крови Сына Божия. И недоумение ангелов, не павших, о дивном Божьем снисхождении. Несправедливости такой к роду человеческому. Но особо интересен процесс отпадения младшего сына и его возвращения. И вот тут я бы, наверное, отошел от традиционного языка, потому что этот процесс перекликается, как это ни странно, с некоторыми современными представлениями о человеческой психике. С психоаналитической теорией, которая говорит о существовании трех сфер психики. Коротко так о них скажу, все-таки, чтобы понималось о том, что я хочу сказать.

Они имеют определенную иерархичность, эти сферы нашей психики, и расположены от простого к сложному. Первая сфера называется Оно. Это бессознательная часть психики, совокупность инстинктивных влечений, в том числе и влечений либидо. В широком смысле это психическая сила, направленная на вообще любую жизнь и любое удовольствие. То есть это не какая-то сексуальная сфера, это просто стремление ко всяческому удовольствию. Оно это, то есть эта сфера Оно никак не структурирована, это океан влечений. Бессознательная так называемая. Вторая сфера называется Я.

Это уже сфера психики, которая отвечает за контакт с окружающим миром, за то, что человек в нем выживал. Она связывает человека с реальностью. Грубо говоря, она структурирует и ограничивает влечения бессознательного Оно, делит их на исполнимые и неисполнимые, на возможные и невозможные. В этом Я нет понятия хорошо или плохо. Есть понятие возможно и невозможно, реально или нереально, или рискованно. Это наше рациональное мышление, никак не связано с этическими оценками и присутствует как у людей, так и у животных. Животные тоже прежде какого-то поступка будут думать, это вообще возможно или это опасно, или это недостижимо. То есть такая вещь и у скотов есть.

Третья сфера нашей психики, самая высшая, это Сверх-Я. Это та часть психики, которая отвечает, условно говоря, за то, что такое хорошо, что такое плохо. Сверх-Я может формироваться по-разному и под разным влиянием. Это можно назвать совестью. Это такие проявления, как стыд, раскаяние, благодарность и так далее. Но если вернуться к нашему младшему сыну и посмотреть, какие процессы в нем происходили, то можно увидеть следующее. Сначала евангельская притча предполагает ниспадение. То есть это же была нормальная личность, это был сын, это же не было животное.

В влечение оно вошли в конфликт с его Сверх-Я. Грубо говоря, животное начало победило Божий образ. Его животное влечение к удовольствиям, просто внутреннее, оно победило. Сверх-Я деградировало. По-русски он потерял совесть сначала под давлением похоти. То есть к живому отцу он отнесся как к неживому. То есть дай мне часть имения, обращение к живому отцу. То есть он как бы утратил любовь, утратил благодарность, утратил такой Сверх-Я и пошел удовлетворять свои бессловесные желания.

Оно вырвалось на свободу. И в ходе этого удовлетворения он настолько забылся, что утратил не только Сверх-Я, но и Я тоже. То есть он и разум потерял, не только совесть, но и разум. Вслед за совестью разум тоже отключается, как правило. То есть он выпал из реальности настолько, что поставил себя на грань физического уничтожения от голода. То есть он забылся так в своих удовлетворениях своих бессловесных желаний, что даже не только совесть, но и разум потерял. Это уже ниже скота. Животные обычно разум не теряют.

Они там всячески свои желания удовлетворяют, но как бы так разум не отключается. Это вот путь туда. В страну наличия этого младшего сына. Далее не менее интересен путь обратно. Кстати, мы не знаем, до какого предела оскотинившийся человек может погружаться в бездну желаний собственного оно. Скорее всего, до бесконечности. То есть до полного самоуничтожения. Но Бог полагает предел этому падению.

Очевидно, по-другому его не остановить. Это вот наталкивается на то, что есть с того нечего. То есть если бы есть было и дальше что, то наверное конца бы не было. А так возможности удовлетворять свои влечения иссякли. Что было бы, если бы теоретически не было бы предела? Человек бы остался бессмертным существом, допустим, чуждым страдания, голода, болезням и при этом вот так был устремлен только на свои влечения. Это был бы еще один демон. Армия демонов пополнилась бы.

Святой Пророк Давид по этому поводу говорит Благо мне, я космирю мессии. То есть Бог полагает предел нашему падению облачая человека в резы кожаные. Это есть наш предел. Смертность, тленность, страдательность. Без этого предела человек погиб бы окончательно. Ну вот предел положен. Начинается обратный процесс. С этого момента.

Сначала очнулась я. То есть сначала разум просыпается. Первые размышления проголодавшегося сына они лишены каких-то этических окрасок. То есть совести у него пока еще нет. Только разум с голодухи проснулся и он чисто рационально рассуждает. А что я тут делаю голодный, если я могу допустим быть сытым в доме отца. То есть это действие я, оно без совести, без понятия хорошо или плохо. Оно просто направлено на выживание.

Это еще уровень животного. То есть он пока что стал таким животным мыслящим. Далее пробуждение уже сверх я. Проверение понятия хорошо и плохо. Снов начинает испытывать укоряющие действия совести. И что самое главное он не затыкает это действие. Он начинает понимать, что он поступил плохо, что на нем грех. Не только против личного отца, но и против чего-то еще.

Согрешил на небо. Что такое на небо? Осознание, что вообще он согрешил против законов бытия, законов божьих, на которых основан мир. Против закона любви, в котором он жил и которую теперь он вспомнил. Пробудившееся сверх я настолько сильно, что оно входит в конфликт с реальностью. Он так уже быть не может дальше жить, как у него было. Влечение этого оно блокируется уже действием его сверх я. И понуждают к открытым каким-то делам.

Движением встал и пошел. На аскетическом языке это к подвигу и деланию заповедей. К молитве, то есть к труду покаяния. Дела покаяния начинаются у человека. На этом пути человека встречает Бог. То есть не когда он просто там начал что-то рассуждать или даже мысль накается, а когда он вступил на деятельный путь. Интересен еще один момент. Сын стал приходить в себя, то есть из животного состояния приходить в человеческое только когда начался голод.

Если бы его тяга к наслаждениям не наткнулась на непреодолимые обстоятельства и получать удовольствие можно было бы бесконечно, то он бы безвозвратно погиб. То есть человек без промыслительного Божьего действия не может вырваться из своего животного состояния, своего падшего состояния. Где же тогда свобода? Если он сам не может и Бог полагает предел его падения. Она где-то в другом месте. Там где вслед за я формируется сверх я. То есть там где человек услышав голос совести проснувшийся отвечает на него согласием. Ныне когда услышите голос его нежесточите сердец ваших, говорит Господь.

То есть вот этот момент, когда совесть заработала, проснулась сверх я и человек начал что-то осознавать нужно не пропустить. В этом наша свобода, в этом наше спасение. Если пропустим так и останемся на уровне животных. А Господь радуется, что сын не потому что сын вернулся с голодухи захотел есть и пришел как побитая собака. Маша хвостом унижена, а потому что он ожил. Вот именно ожил что у него совесть пробудилась, что у него по другому все стало. Побыв животным он услышал голос отца и снова стал сыном. …

… … … … … Вопрос. Относительно сомнительности иерархии если верный имеет устойчивое подозрение основанное некоторым психологическим типе, что священник или епископ ведет безрастную жизнь, но при этом он не имеет доказательств как ему поступать. Вопрос.

Можно ли с ним причащаться если у меня есть такое сомнение или лучше поехать куда-нибудь подальше, где не будет таких сомнений. Но сначала напомню как поступать, если таковые подозрения имеют под собой веские основания. Когда, к примеру, какие-то каноны откровенно нарушаются. Ну, например, священник живет на две семьи или епископ и предполагает за деньги открыто. Если такие дела очевидны, то необходимо добиваться суда над епископом или священником. Суда, разумеется, епископов. Никакого другого суда в церкви нет и быть не может. Для суда нужно два свидетеля из верных.

В случае, если остальные епископы явно покрывают канонические преступления и нарушения, то нужно разобраться сначала по какой причине это происходит и, возможно, разрывать отношения со всей церковной организацией, так как это уже будет грех не отдельных ее членов, а общий грех и быть его причастником совершенно просто невозможным. Я тут говорю не про РПЦ, конечно же. Про РПЦ вообще речи нет, я говорю про церковь. То есть про церковные организации, которых сейчас много, истинно православные, в которые хоть как-то к церкви имеют отношение. РПЦ речи нет, там вообще-то невозможно никого не сюда, над епископами тем более, ничего другого. Если же это подозрение основано не на явных фактах, а просто на достаточно большом жизненном опыте, то тут сложнее. Опять-таки мы же все-таки не дети и видели всякое, поэтому жизненный опыт тоже нельзя свой игнорировать, и такие подозрения тоже нельзя просто так вот мимо опускать. Все-таки мы тоже понимаем, как кто, скажем так, выглядит из разных людей, какие повадки бывают у тех или иных персонажей.

Но тут не может быть церковного суда, но и нельзя игнорировать. Значит, оснований для разрыва здесь нет, но вот чисто психологически я бы лично не смог бы служить с теми, кого подозреваю в каких-то тяжких канонических преступлениях, не дай бог там, в Содомском Грехе или Симонии какой-нибудь. Даже если нет кому веских оснований, но есть подозрения серьезные, я бы с организацией, конечно, такой бы не стал на этом основании разрывать, на основе только личных подозрений, но с конкретно этими людьми я бы не смог служить и причащаться. Но это может быть неканонично, но мне кажется, вполне оправданно, и тут ничего не поделаешь.