52. Как отвечать на вопросы мирян

Такой сложный вопрос задали. Как сохранять монашеское устроение, если приходится по разным духовным делам собеседовать с мирянами, отвечать на какие-то их вопросы? Это, конечно, больше всего относится к священникам, иеромонахам, которые служат там, куда приходят миряне. И, конечно, это относится и к разным другим исполняющим общественное послушание церковное, монашеское, в том числе женщинам, которые тоже требуют совета, и так далее. Здесь есть сначала две оговорки, а потом два соображения. На этом нужно будет закончить, потому что иначе у нас получится курс пастырского богословия, который мы совершенно не способны. Вот первая оговорка. Во-первых, надо жить так, чтобы этих ситуаций было поменьше.

Потому что, конечно, когда возникает какое-то искушение – это, конечно, искушение, когда нас что-то мирянам рассказывают – то мы просим Господа, чтобы он нам в этом деле помог и нас укрепил, и сообщил нам, что нужно говорить. Но самим напрашиваться нехорошо. Поэтому по возможности надо жить так, чтобы в таких ситуациях не возникало. Ну, конечно, если ты служишь на приходе и романах, или еще что-нибудь в этом роде, то тут уже они будут возникать постоянно, но, опять же, по крайней мере, лишний раз в них влезать не надо, потому что всякий лишний раз это будет искушение, уже точно скажешь какое-то что-то вредное для себя, по крайней мере, а, скорее всего, и для другого. И вторая оговорка – что бывают еще такие вопросы мирян, которые клонятся к тому, чтобы вот этим конкретным мирянам, которые задают стать монахами тоже. Это особая категория, о которой сейчас не будем говорить просто. А вот обычные вопросы мирян касаются того, как им жить мирянской жизнью. И вот здесь есть два обстоятельства.

Есть две крайности, в которые одинаково плохо впадать. Первая крайность – это самому стать мирянином, то есть начать действительно жить их интересами или аналогичными интересами, как это часто и бывает у монахов, особенно на приходах, когда тут тоже семьи, может быть, так нет, но зато хозяйство, и все проще, и сама церковь воспринимается как хозяйство. И тут довольно легко становится начать жить общими интересами с мирянами. И вот, собственно говоря, белые духовенства, которое и на самом деле живет этими общими интересами с мирянами, оно здесь еще может что-то полезное действительно сказать. А вот если монах так будет говорить, то, скорее всего, он скажет гораздо хуже, чем сказал бы белый священник. Скорее всего, он скажет что-то плохое, потому что просто для него это фальшивое положение вообще, что монах должен держаться монашества, а не жить мирскими интересами. Вторая крайность противоположная. Когда монах пытается навязать, иногда в мягкой форме, иногда в жесткой форме, когда это уже какое-то старчество, навязать мирянам образ жизни монаха, к которому они абсолютно не готовы.

Это едва ли не хуже первого. И, конечно, если эти миряне не проявят должного разума, чтобы подстать куда подальше такого монаха с его советами, если они этого не проявят, то они, конечно, тоже подвергают себя большой опасности и наверняка получат какой-то ущерб, в том числе духовный и психический тоже. А как избежать первого и второго? Чего сюда нужно держаться? Нужно держаться своего и понимать, что нас просят посоветовать что-то из другой жизни, из не нашей жизни. В психотерапии это называется уважать ценности клиента. Уважать это значит так понимать и, по частности, понимать, что это совсем не твои ценности, не ценности терапевта, а ценности клиента. Вот здесь тоже надо уважать их ценности.

Конечно, может оказаться, что здесь ценности такие, которых надо так мягко показать, что лучше бы их немножко откорректировать. То есть это вполне возможно. Но в принципе ценности какие? Какая-то спокойная семья, работа и так далее. То есть это само по себе вполне допустимо. Но мы можем дать им какой-то хороший совет, только если есть два условия необходимых. Еще недостаточных, но необходимых. Чтобы мы все-таки сохранили дистанцию, чтобы мы не пытались через эмпатию самим жить, как они, даже мысленно, а только исходили из теоретических представлений.

Во-вторых, чтобы мы не пытались им навязать монашество. Чтобы не пытаться навязать монашество, это я напомню. В нашем более-менее новом, ныне практикованном, последнее столетие уже чине монашества, чине монашеского пострига есть такой момент с ножницами, когда трижды постригающий бросает ножницы и говорит, да потом возьми ножницы и подашь мне я. То есть тот, кто постригается, должен трижды подавать ножницы, чему достоверяется то, что он и словами говорит, что он именно сам очень просит монашество. Вот не его уговаривают постричься, а он сам уговаривает, чтобы его постригли. Вот только так вот и можно говорить о монашеских ценностях с кем бы то ни было. Кто сам очень хочет к ним стремиться. Если миряне не хотят, то ты не должна в этом даже заикаться.

Что касается дистанции, то, конечно, справедливо заметят нам, и это уже часто замечают, что монашеские советы бывают неудачными и непригодными для мирян, потому что они говорят о том, что они ничего совершенно не знают. То ли дело белое духовенство, которое само живет этими проблемами, они говорят с эмпатией. Ну да, бывает, что надо честно сказать, что я не знаю, что сказать, для меня это совершенно все темный лес. Вот совет будет в том, что думай сам тогда. Тоже неплохой совет бывает. А в других случаях ты, может, как раз и лучше знаешь, чем если бы ты испытывал эмпатию к этому. Вот недаром в медицине, а это очень родственная область, тому, что мы обсуждаем, никогда не бывает так, чтобы хирург делал операцию какому-то своему близкому родственнику, и также не бывает, чтобы психиатр лечил своего близкого родственника, потому что у них такая сильная эмпатия к ближайшим родственникам, что она мешает им лечить, она мешает им видеть реальную проблему. Вот нужно, чтобы было отстранение.

Профессиональное знание, да, головное, но не эмпатия. В этом смысле монахи могут быть гораздо лучше, чем белое духовенство, разбираться в этих самых проблемах мирян. Но, конечно, все равно это требует какого-то изучения, а нужно ли мне это изучение, если я монах. В общем, если же Господь так поставил, что деться некуда, то нужно. А вообще-то, конечно, скорее всего, не нужно. Поэтому, в общем, дело такое, что лучше не нарываться. А вот поскольку не удается избежать, если кому-то действительно не удается, то вот с осторожностью, глаза боятся, руки делают. То есть вот так надо что-то говорить.