50. Покров Богородицы. О смысле церковных прещений. (2020.10.20)

Здравствуйте. Я продолжаю вести видеоблог истинно православной церкви Земли Калужской. Напоминаю, что в нем не собираются пожертвования. Он носит информативный характер. Вопросы, если будут задаваться, я постараюсь на них отвечать. Все наши данные и ресурсы указаны ниже видео. Покров при Святой Богородице. Кроме того, что это то, что видел Святой Андрей на воздусе, когда удостоился видения Престой Богородицы, молящейся за внезапно оказавшихся в страшной опасности жителей Константинополя и покрывающей их омофорием, то есть своим покровом.

Покров это, если так можно сказать, видимый промысел Божий. То есть Святой Андрей не просто увидел Божию Матерь, он увидел божественное промышление по людям. Мы же знаем, что святые это не какие-то альтернативные Богу существа, которые имеют сами по себе какую-то силу, власть. Святые это орудия божественного промысла, это люди, сами ставшие божественным промыслом, вошедшие в божественную жизнь. Явление святых это явление Бога. Энергия действующая, божественная в святых, это суть энергии божественной, пишет святой Григорий Палама. Поэтому все, что относится к деятельности святых, это по сути действия Бога самого. И Божия Матерь, конечно же, тоже орудие его промысла, его милости, раздаятельницы его дарований.

Отделить ее действия от божественных невозможно, поэтому ее покров, ее молитвы о людях, это ставшие видимыми милости Божия, промышления Божия, забота Бога о людях, которые к нему возопили. Ну, как мы знаем по себе, человек обычно вопиет к Богу, когда его прижмет сильно, так он не склонен вопить. Так он в лучшем случае молится позевывая, в худшем и не молится совсем. Зачем, как в одном фильме сказано, зачем молиться, когда и так все есть. Это, к сожалению, неписанный девиз нашей паршей душоночки. Когда нам хорошо, в плане нашего житейского человеческого бытия, то мы к Богу не склонны обращаться. Когда что-нибудь нужно, будем обращаться позевывая. А вот когда прижмет всерьез, тогда возопим.

Поэтому нас и прижимают, что по-другому мы к Богу возопить-то не можем, к сожалению. Вот жители Константинополя возопили, потому что их очень сильно прижало. Наши неблагочестивые славянские предки их прижали так, что пришлось возопить. Но даже такие вынужденные вопли, которые продиктованы как бы внешними обстоятельствами, Господь принимает. Он не, как говорил Дед Святых, мой не гордый Бог. Он не боится и не стесняется стать вот таким последним прибежищем для человека. Что значит последним прибежищем? То есть человек сначала начинает, когда его прижимают, надеяться на все, что угодно, кроме Бога.

На князей, сына человеческие, на свои собственные силы, знакомства, связи, крепостные стены, банковские вложения, соцнакопления, социальную защиту, медицинскую помощь, страховку, пенсию. Бог знает, что еще у него может быть в голове, на что он надеется. И только когда все это обрушится и ничего от этого не останется, и никто не поможет, ничто не поможет, тогда человек уже начинает на Бога надеяться. То есть как бы Бог оказывается у нас на последнем месте в наших упованиях, к сожалению. Но Господь – это высочайшее смирение и снисхождение. И мы бы, наверное, отвернулись от такого человека, от какого-нибудь нашего, допустим, близкого друга, у которого мы на последнем месте. То есть который на все что угодно будет. А потом уже к нам, когда ничего не поможет, ну, может, хоть ты хоть поможешь там, как в одном месте Евангелия.

Можешь, помоги нам. То есть такое вот неверие, неупование, невнимание к самому ценному, что есть в мире – к Богу. Но Бог принимает и таких. Он не гнушается и нами, маловерными, и вечными отступниками от Него. Поэтому не нужно бояться в любом состоянии, в любом обстоянии обратиться к Богу, даже если перед этим мы Его игнорировали, забывали, отступали, грешили. Он все-таки Бог, а не мы. И Он снисходит к нам. И Он это простит, если мы, разумеется, будем стараться из этого делать правильные выводы.

В процессе обсуждения с одним из зрителей блога «Всяческих церковных вопросов» возникла тема о всяческих церковных прещениях, запретах, лишениях сана. И тут как раз я подумал, что лучше эту тему поднять в блоге и попытаться дать свой взгляд, надеюсь, что он не отличается от цитатического, на этот вопрос. Конечно же, мы воспитаны, ну, мы-то священники бывшей патриархии, и просто патриархийные бывшие прихожане воспитаны в таком вот ключе, что церковное прещение, если оно наложено законной иерархией, законной в том смысле, что не еретической, допустим, канонически вполне приемлемой, я сейчас не про патриархию говорю, а о принципе. То есть, допустим, законная иерархия, и она наложена так вот ей вполне после какого-то расследования, допустим, то оно в любом случае является прещением. То есть, если священника запретили в служении какие-то иерархии или какого-то епископа лишили сана на каком-то прещении, или какого-то епископа лишили сана на каком-то соборе, то это означает, что он лишен сана, этот священник или епископ, и что он, правда, не может священно действовать. То есть, мыслиться как? Что иерархия, епископ или собор епископов это вот некий краник, вентиль, который открывает и закрывает поток благодати. То есть, они распоряжаются Духом Святым.

И говорят Богу, этот человек не может больше быть священником, мы ему перекрываем, а этот может, мы не перекрываем. Я, конечно, немножко утрирую, но суть понимания такая, что некая делегирована власть к епископату или священству, чтобы такое вязать и решить. И, конечно же, сразу вспоминаются слова Евангелия, о власти данной вязать и решить, только к этому вопросу совершенно не относятся. Это чисто латинский подход. У них Папа действительно раздаятель благодати, священства, наместник Петра или Христа, как уж они говорят, по-разному, наверное, и так, и так. И он, правда, имеет какую-то такую власть, чуть ли не над Богом. У них там благодать тварная, поэтому там это может вполне приемлемо. У нас благодать – это сам Бог.

И благодатные дары – это не подарок от Бога, не включение рубильника, подающего электроэнергию, которая не есть электрик, который ее подает. То в понимании православном благодать – это сам Бог. Божественные энергии – это суть сам Бог, Его действия. Вне Его они не происходят. И соответствующие дары любые, в том числе и дар священства – это и есть действия Бога, это есть Его какие-то энергии, Его присутствие. Поэтому люди не могут выключить или включить. Бога можно призвать. Как это делается?

Когда происходит хиротония, и полагается человек в священники или в епископы, призывается божественная благодать. То есть не заставляют же Бога, а приглашают на основании тех чинов, правил и канонов, которые в церкви существуют. А что происходит при лишении сана? Что? То же самое? Призывают Бога уйти из этого человека? Господи, мы считаем, что он недостойный быть священником, выйди, пожалуйста, из него, лиши его этих даров. Ничего подобного не происходит.

Происходит констатация факта, что данное лицо, которое совершило то-то или то-то, священно действовать больше не может. Либо на какое-то время, тогда оно от служения отстраняется до каких-то там решений дальнейших, либо оно вообще, в принципе, больше не может быть в клире. Может быть только мирянином. На основании чего эти выносятся решения? На основании того, что иерархия и так закатилась, хоть она и законная, и замечательная, и каноничная. Нет, на основании канонических правил. Что такое канонические правила? Это параметры жизни Церкви, которые видели святые люди, и которые они запечатлели для нас, невидящих.

Это в письменном виде, чтобы мы этим руководствовались. И на основании этих канонических правил мы можем говорить о том, кто священником быть может, кто нет. То есть священник там не может быть дручином. Если он кого-то избил, то мы не говорим, что мы поэтому лишаем его сана, за то, что он избил. А мы говорим, что поскольку святые отцы в таком-то правиле написали, что человек, совершивший такое, священником быть не может, то мы должны признать, что человек, совершивший это, он уже утратил благодать священства. Он уже ее потерял. Ну, тут потерял как? Может быть, через покоение он вернет, если это было небольшое преступление.

А если серьезное какое-то, то все. Он утратил этот дар священства, и больше священно действовать не может. Допустим, будучи священником, отпал в ересь, но священно действовать он не может. Есть такое правило. Поэтому, это я к чему говорю, любые прещения, наложенные самой православной и самой законной церковной иерархией, только тогда имеют свою силу, когда они действительно отображают совершившийся факт канонических преступлений. А если же просто какому-то иерарху захотелось лишить неугодного клирика сана или запретить его, но канонических оснований к этому нет, а они высасываются из пальца и подгоняются как-то так, под его желание, то все эти прещения падают на голову того, кто их изобретает. И они ни в коем случае не могут считаться всерьез восприниматься. То есть, это не связано с тем, что не было того, что влечет за собой утрату благодати священства.

Еще раз говорю, что она утрачивается не потому, что иерархи так решили и этот вопрос взяли, обсудили и приняли, или иерарх, а потому, что человек этот нарушил что-то, чтобы такое сделал, и поэтому она отступает благодать. То есть, она ни священников, ни епископов слушает. От Бога исходит и отступает в определенных случаях. Ну, я уж не говорю про какие-то казусные события, допустим, исторические, как осуждение, допустим, Ивана Затоуста, когда его православные, вполне законные епископы осудили, в том числе и за то, что реально он превысил свои полномочия за пределами своей партии. То есть, было такое, там были выдуманные обвинения, а были реальные. Он не принял, допустим, считал, что он невиновен, и в истории, как бы, и они осуждаются, эти иерархи, которые его осудили, и он, как бы, не осуждается за то, что он не принял. Ну, это такие казусные вещи. А принцип, я сказал, как бы, выше.

Поэтому, когда в ИПЦ у нас поднимаются вопросы, кто кого запретил, и кто кого там не запретил, лишил сана, а мы знаем, что и митрополита Валентина, зарубежный сенот, там запрещал, там и низвергал, и все такое. И сам Валентин кого-то запрещал, низвергал. Нужно не на эти формальные указики, подписанные кем-то, смотреть, кто запрещал кого, а смотреть на причины, по которым это совершилось. А были ли канонические нарушения, допустим, со стороны того же митрополита Валентина? Что он такого сделал? За что его, собственно говоря, там прещения посыпались-то? Отказался административно подчиняться зарубежному сеноту, который принимал совершенно разрушительные для российских епархий решения. И правильно сделал, что отказался административно подчиняться?

Он и не обязан был административно подчиняться. То есть, это не ересь, не раскол. Это чисто хозяйственные дела. И нечего в них вообще влезать. Естественно, это не повод для запрета его лишения сана. Поэтому это неправомощное было деяние. Потом он сам неправомощное деяние производил. Но я сейчас не буду уточнять уже, кто в теме тут понимает, о чем я.

Так что, надо помнить главное. Не люди благодать дают, а Господь Бог. И отнимает тоже Господь Бог ее. И не потому, что люди это решили, а потому, что произошло нечто. Если это нечто не произошло у человека, то никакие человеческие решения по отношению к нему всерьез восприниматься не могут.