50. Что есть молитва Езекии, вопль Исаии и поражение ассирийцев？ ⧸⧸ Вопросоответы к Фалассию

Преподобный Максим Исповедник. Вопрос и ответы к Фаласию. Вопрос пятидесятый. Что означают слова в той же книге, вторая параллелепоменон? И помолися, иезекия царь, Иисая, сын Амоса, в пророк Осих. И вы запиши на небо. И посла Господь ангела, и порази всех мужей храбрых, и бранников, и начальников, и воевод в полцах царя Осирийска. и возвратили Цейго со стыдом на землю Иго.

Ответ. Слово Священного Писания, хотя и описуется по букве, оберетая свой конец вместе с временами, в которых происходили исторические события, но по духу оно всегда остается неописуемым, благодаря созерцаниям умопостигаемых вещей. И никто из недовольных не может сомневаться относительно этого, зная, что глаголище в Писании Бог по естеству неописуем. Поэтому искренне желающим понять значение Писания следует верить, что слово, изреченное Богом, весьма подобно ему самому. Ибо ясно, что если глаголище Бог по сущности неописуем, то неописуемым является и изреченное им слово. Стало быть, духовно рассматривая совершающиеся прообразовательно во времена языки и обретшие свой естественный предел, созерцая исполнение повествуемых событий, мы изумимся мудрости пишущего Святого Духа. Как созвучно и подобающе каждому из сопричаствующих человеческому естеству изложен здесь смысл написанного. Поэтому всякий, желающий стать учеником Бога Слова и не признающий ничего из мимолетного сущего и конечного равном добродетели, может быть в духе языки и иным Исаии.

Он может беспрепятственно возносить молитвы и глаз свой к небу, быть услышанным и получить от Бога посланную ему через Ангела помощь, несущую гибель и уничтожение для тех, кто ведет духовную брань с Ним. И тому, кто умозрительно и по Христу воспринимает в свою душу Священное Писание, следует усердно трудиться и над толкованием имен. Из этого толкования может быть объяснена вся мысль написанного, если, конечно, предметом заботы следующего является точное постижение записанных слов, и не стремится он по-иудейски низвести на землю и к телу высоты и ограничить тлением приходящих вещей божественное и чистое обетование умопостигаемых благ, как это делают некоторые из наших так называемых христиан. Они, тайком приняв это иудейское понимание, хулят собою лжеименно присвоенное ими имя Христово. Своими деяниями полностью и явно отрицают смысл этого имени, следуя путем, противоположным Христу что кратко и покажет наше слово. Ибо вместе с другими таинствами, недоступными разуму, и в это таинство пришел Бог, ставший человеком, чтобы духовно исполнить закон, упраздняя букву, и чтобы воздвигнуть и сделать явным животворящее начало его, я подразумеваю закон, совлекший начало убивающее. Ведь согласно Божественному апостолу убивающее начало Закона есть Буква, а животворящее начало Его есть Дух. По словам, Буква убивает, а Дух животворит.

Не вызывая сомнения, что избрали удел, противоположный Христу, и не опознали всего таинства воплощения Его те, которые зарыли силу своей мысли в Букве, не желая быть по образу и по подобию Божьему, а стремясь по угрозе Бога быть землей и в землю отойти. Ведь буква связана с землей, а Дух – с небом. На воздухе, то есть на умном осиянии, на облаках, то есть на возвышенных созерцаниях, в сретение Господу восхищены будут, и так всегда с Господом будут, только те, кто, благодаря ведению, предпочитают Дух Праведный же печалится о тех, кто по неведению принял на себя невыносимую кару, отпадение от истины, и скорбит о том, что они дают повод к укреплению иудейского неверия. Мы же, позволив им поступать так, как они хотят, переходим к нашему рассуждению, начав свое исследование с толкования имен. Имя и языки толкуются, как сила Божия. Ахаз – Отец Его, как мощь. Исайя толкуются как вознесение Бога, то есть высота Бога, а Амос – Отец Его, как народ труда. Поэтому силой Божьей становится добродетель, уничтожающий страсти и оберегающий добродетельные помыслы.

Мощь же, понимаемая духовно, есть та мощь, посредством которой мы при содействии Бога, а вернее одной только силой Божьей, губим супротивные благу и лукавые силы. А высота Бога есть ведение истины, которое порождает труд созерцания тварных вещей. Подвиги добродетели во время духовного делания становятся отцами труда. И посредством этого делания совершенно губится противоположная истине сила лжи. Данные подвиги смиряют и низвергают всякое превозношение, восстающее против познания Божия, лукавых духов. Молитва есть испрашивание тех благ, которые Богу присуще даровать людям для их спасения. И это совершенно справедливо. Ибо если в молении есть обещание добрых дел, приносимых Богу людьми по обету, то молитва, по всей вероятности, будет, несомненно, просьбой о тех благах, которые предоставляются людям от Бога для их спасения.

Она воздает старицей молящимся за их благое душевное расположение. Вопль есть возрастание и увеличение во время восстания лукавых бесов добродетельных способов, соответствующих духовному деланию, и ведающих умозрений, соответствующих созерцанию. Его в особенности слышит естественным образом Бог, воспринимающий вместо громкого глаза душевное расположение тех, то печется о добродетели и видении. Небом в Священном Писании часто называется сам Бог, как говорит великий глашатый истины Иоанн Предтечи. Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба, то есть не будет дано от Бога. Потому что всякое даяние доброе и всякий дар совершенный не сходит свыше от Отца Света. В соответствии с этим и нужно понимать подобным образом предшествующее место Писания. Но Писание обозначает словом небо еще и небесные силы, согласно речению «Небо – престол мой», поскольку Бог подчивает среди святых и нетелесных естеств.

А если кто назовет небом также и человеческий ум, очистившийся от всякого вещественного мечтания и украшенный божественными логосами умопостигаемых вещей, то он, как мне кажется, не отступит от истины. Если же кто-нибудь означает словом небо высоту умного ведения в человеках, то он опять не погрешит против надлежащего понимания. И действительно, как бы троном Божиим становится истинное ведение Бога, принимающее восходящего на престол Бога в соответствии с неизменным навыком возвышенного и незыблемого устремления к прекрасному. А чистое духовное дело не называется как бы подножием Божиим, поскольку оно на себя принимает божественные стопы, не позволяя им вообще оскверняться соприкосновением с нечистотами тела, словно соприкосновением с землей. Следовательно, царь Язейкия носит на себе образ добродетели, согласно толкованию его имени. ибо оно на греческом языке означает силу Божию, а только одна Добродетель и является этой силой, могущей противостоять супротивным силам. Ахаз, Отец Языки, толкуется как мощь, которую Слово, предвосхищая вражеские нападки, предоставило человеку для духовного делания. От нее и присуще рождаться по Добродетели Божественной Имя пророка Исаии означает «ведение горних вещей», поскольку толкуются как «высота Бога» и являет собой «высоту ведения по Богу».

Оно рождается трудом, положенным на различные умозрения, касательно сущих, ибо, как говорилось раньше, имя Амос означает «народ труда». Если таковы значения и смысл имён, то очевидно, что всякий любомудрый и благочестивый человек, бдящий с помощью добродетеля и ведения, делания и созерцания, когда видит лукавую силу, восстающую на него посредством страстей, как царь ассирийский восставал на Изекию, для освобождения от зол, уповает на помощь Божию. и Бога Он умилостивляет, все время усиливая, соответственно, добродетели и ведения, свой неизреченный молитвенный вопль к Нему. Тогда и получает Он в союзники себе и для Своего спасения ангела, то есть более мощное слово мудрости и ведения, поражающее всех мужей храбрых и бранников, и начальников, и воевод в полцах царя Ассирийска, и возвратили Цейго со стыдом на землю Лукавое и пагубное царство дьявола, символически изображаемое Сирийским царством, идет войной на людей, воюя против добродетелей и ведения. Оно замышляет обратить в бегство душу посредством врожденных людям сил. Желание оно раздражает, превращая его в стремление к противоестественному, и склоняет предпочитать чувственные вещи умопостигаемым. Ярость возбуждает чтобы она сражалась за избранный желанием чувственный предмет, а разумное начало научает измышлять способы чувственных наслаждений и чтобы чувственные вещи начальствовали и властвовали над силами, то есть над силами души. Оно рукополагает перстный закон.

Мужем храбрым Писание называет лукавого беса, прилагающегося к желанию и разжигающего его. до неприличных стремлений к постыдным наслаждениям, ибо нет ничего более сильного и принуждающего, чем естественные стремления. Бранникам Писание именует беса, осаждающего ярость и готового непрестанно сражаться за наслаждение. Начальником назван бес, незримо срастающийся с явлениями чувственных вещей и посредством каждого чувства хитро привлекающий к себе стремление души. Писание назвало его начальником, поскольку приросшие к душе чувственные вещи присущи начальствовать над всякой страстью. Ибо без этой вещи не может никогда возникнуть и страсть, привлекающая к себе силы души посредством того или иного чувства. Воеводой же Писание называют беса, злоупотребляющего силой мыслящей части души. для изобретения пороков и для отыскивания всяческих способов удовлетворения их.

Лицом же дьявола является гладкость наслаждения, благодаря которой ему свойственно владычествовать над всякой душой, одержимой им и предпочитающей чувственные вещи, вводящие в соблазн ощущения, созерцанию, питающему ум духовной пищей. Это лицо и посрамляет тот, кто посредством молитвы всегда имеет попечение о слове мудрости, посланном от Бога и поражающем всякую лукавую силу, то есть полностью уничтожающей лукавую тиранию, мучающую душу. Ибо Писание говорит «погубил», а не «изгладил», поскольку у изглаживания есть упразднение одного только осуществление страстного действия, а погубление есть полное уничтожение и лукавых побуждений в мысли. Земля царя ассирийского, я имею в виду землю лукавого демона, родоначальной козла, есть суровый и жесткий навык в пороке и неведении, лишенной всякой жизненной теплоты, добродетели и всякого умного световедения. В эту землю и возвращается одинокий дьявол, который после неудачной попытки прирожения не смог переселить в собственный навык Иерусалим, то есть боголюбивую и бесстрастнейшую душу, имеющую в себе, словно Езикие, совершенное слово-делание и словно Исайя, обладающую умом, просвещенным видением. Они умилостивливают Бога и с помощью Ангела истребляют лукавую силу. Так я понимаю эти места Священного Писания, соответственно присущей мне способности разумения. Если же кто может в более возвышенном смысле воспринять сказанное, пусть он порадует и себя, и нас, представив, как это должно сей более ценный смысл написанного.

Ибо, как я уже говорил, суть Священного Писания неописуема. Наоборот, она описывает всех говорящих, сама оставаясь для них неописуемой. Поэтому, если я и сказал что-либо, сообразуясь со своей способностью разумения, то и это уже само по себе дерзновенно. Но я отнюдь не объял умом всего смысла написанного, поскольку данный смысл беспредельно превосходит мои силы.