5. Свет. Спасение. Падение в бездну ⧸⧸ Александр Каломирос. Против ложного единения

Александр Коломирус. Против ложного единения. Часть вторая, глава двадцатая. Свет. Однако среди именующих себя православными нашлись такие, которые пустились в общую дискуссию с атеистами и философами. Учёные от различных религиозных организаций у нас в течение многих лет старались доказать, что наука тоже признаёт существование Бога. Но, несмотря на все их дискуссии, им удалось лишь доказать, как велик их интерес к науке и философии. и как велико их безразличие к православию.

Будучи живыми примерами жертв европеизации, которым мы подверглись, живя на своей земле, то есть Греции, они не хотят, да и не в состоянии явить силу православия, разрушив тем самым всякую философию, потому что при всем своем теоретическом православии они остаются настоящими западниками. Православие в силах доказать философам логически, что философия, если она хочет остаться рациональной, может прийти лишь к агностицизму, к отрицанию всех знаний. Очередное делаемое ею утверждение неразумно, и даже если делается вид, что оно происходит из здравого смысла, оно основано на воображении. Есть единственная дорога к знанию, единственная, которую Бог указал навечно. Это не путь силогизмов, но путь жизни, потому что истиной есть не система философских теорий, а существование Личности, Я, Есмь, Путь, Истина и Жизнь. Но чтобы идти этой дорогой, недостаточно говорить и верить, что ты христианин. Не в всякий говорящий мне «Господи, Господи» войдет Царство Небесное. Необходимо нечто большее – подвиг христианина в течение всей жизни и та чистота сердца, которая соделывает человека достойным освящения Духа Святаго.

Весь нравственный и аскетический подвиг христианства имеет целью эту чистоту сердца, дабы вселилась в человека Святая Троица. «Кто любит Меня, тот соблюдет Слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и мы приидем к нему, и обитель у него сотворим». Непосредственное причастие Святой Троицы, контакт с Божественным, Откровение Божие и есть Знание. Только оно просвещает человека, оно позволяет ему постигать, что есть Бог и Его творение. Оно позволяет человеку проникать в смысл вещей и видеть, что такое есть он сам, вне явлений и философских определений. Что должны сказать философы и атеисты перед лицом этого знания? Будут ли они отрицать его? Они могут отрицать.

Слепой, никогда не видевший Света, конечно, может отрицать существование Света, но это отрицание не имеет никакого веса для зрячего. Нельзя доказать существование Света слепому. Но если слепой предрасположен, он поверит зрячему и поспешит пасть на колени пред Христом, умоляя его даровать ему зрение. Если же слепой не верит зрячему, то он навсегда останется слепым, и никто никогда не сможет заставить его понять размеры его убожества. Отношение православного к философу подобно отношению зрячего к слепцу, и как невозможно зрячему вести со слепцом дискуссию о красоте земли, о красках и свете, так невозможно для православного рассуждать с философом о величии знания. Знание есть нечто, чего необходимо вкусить, чтобы понять. Никто не может говорить о чём-то или понять то, что ему говорят, если у него нет в этом истинной необходимости. Должен ли в таком случае любой диалог православных с рационалистами быть прерван?

Конечно нет. Диалог будет продолжаться до тех пор, пока слепые и зрячие живут вместе. Слепые всегда будут говорить как слепые. Но абсолютно необходимо одно, чтобы зрячие не говорили, как слепые, а иначе, как тогда слепцы узнают о своей слепоте? Те, кто видят, должны всегда говорить, как люди зрячие, даже если и не похоже, что их поймут. По крайней мере, они смогут понимать друг друга, и кто знает, возможно, вслушиваясь, некоторые слепцы смогут увидеть, что без зрения нельзя познать свет. Глава 21. Спасение.

Многие, так называемые православные, получают большое удовольствие от участия в дискуссиях между католиками и протестантами, и слепцы ведут слепцов. К примеру, возьмём вопрос об оправдании. Вера или добрые дела спасают человека? Католики учат, что человек спасается количеством и качеством добрых дел, которые он представит к концу своей жизни. Было время, когда папы даже заявляли, что добрых дел у святых было намного больше, чем необходимо для их собственного спасения, и что сверхдолжные заслуги могли быть переданы грешникам, если последние могли заплатить определенную цену. Отвергая мнение католиков, протестанты учат, что нет заслуги в добрых делах, что не оправдывается человек делами закона, что человека спасает лишь одна вера. На протяжении столетий продолжаются споры с непрерывным обменом все увеличивающимися в числе аргументами, споры, которые никого не убеждают, но вращаются в порочном кругу антропоциретических концепций, столь характерных для рационализма. Какова позиция православных сталкивающихся с этим западным спором?

Чувство собственной неполноценности и растерянности охватывает наших богословов. с восхищенным изумлением, внимающих утонченным аргументам их западных коллег. Они не знают, что сказать, они внутренне упрекают православие, не имеющее столь четкой позиции по этому вопросу. Некоторые с небольшими оговорками присоединяются к католикам, другие пытаются примирить оба мнения. Апостолы и отцы для них не помощники, им кажется, что святые противоречат друг другу и даже себе самим. Какую тьму рационализм заводит человека? Как могут рационалисты понять апостолов и отцов, когда апостолы и отцы, не бывшие рационалистами, говорят на языке рационалистам неизвестным? Для рационалистов Священное Писание, самая ясная книга в мире, полно противоречий.

Для них Любое слово, любое выражение имеет только одно определенное значение. Либо апостол Павел прав, уча, что оправдание происходит через веру, либо прав апостол Иаков, который пишет, что пользы, братья мои, если кто говорит, что имеет веру, а дел не имеет, может ли эта вера спасти его? И бесы веруют и трепещут. Вот почему многие протестантские богословы характеризовали послание апостола Иакова как насмешку, недостойную быть причисленной к книгам Нового Завета. Но даже апостол Павел как будто бы противоречит сам себе, говоря в одном месте об оправдании верою, а в другом – о восстоянии каждому по делам его. Вот почему некоторые протестанты стали говорить о двух оправданиях. Мысль апостолов и отцов, такая чистая и простая, в руках богословов-рационалистов наполняется туманом и темнотою. Они хотят сделать из христианства систему.

Система не приемлет антитезисов. Все должно быть на своем месте и четко классифицировано. Для их ограниченного мышления всякий антитезис есть противоречие. Но действительность полна антитезисов. И только когда человек принимает антитезисы такими, как они есть, не пытаясь смягчить их, тогда он приближается к истине. Православные должны благодарить Бога за то, что подобная эта проблема никогда не поднималась в Православной Церкви. Споры вокруг вопроса оправдания, продолжавшиеся на Западе в течение стольких столетий, так и не достигли какого-либо удовлетворительного результата. Спасение не дается в награду за что-то хорошее, чего достиг человек, будь то вера или же дела.

Спасение не является наградой, как и проклятие не является наказанием. Такой подход к вопросу, подобный подходам рационалистов, антропоцентричен. Это принос в Духовный мир того, что происходит в повседневной жизни человека в обществе, где доброе слово или дело награждаются, а плохое слово или злое дело наказываются по законам, предписанным самими же людьми. Подобно древним грекам, Запад создаёт Бога по человеческому подобию. Он видит в Нём Судью, Который судит и карает на основании существующих законов. Но правосудие Божие не имеет мстительного характера или юридического значения. Бог не наказывает с целью удовлетворить свое собственное правосудие. Это антихристианский взгляд.

Бог никого никогда не карает, Он лишь наказывает так, как наказывает Отец Сына, чтобы воспитать Его. Даже гиены есть не место пыток, а место самоизгнания, вдали от Божьего присутствия. Это состояние свободной избранной слепоты, место, куда никогда не проникают лучи Солнца. Бог справедлив, что значит благ, и потому для Него невозможно единение с несправедливостью, которая есть лукавство. И это не потому, что Бог не хочет прийти к грешникам, а потому что лукавые люди отвращаются от праведности Божьей и не хотят иметь какой-либо близости с Ним. То не Он враждебен, а мы. Бог никогда не враждебен. Свидетель Иоанн Златоуст.

Спасение, так же как и знание, есть дело сопричастности Богу. Дело и вера, добродетели и старания – это то, что открывают Господу дверь в наше сердце. Но само спасение дается не за дела, не за веру, не за добродетели, не за старания и не за всё это вместе взятое. Человек может всё это иметь и при этом не наслаждаться сопричастностью Духу Святому, не быть обителью Святой Троицы. Спасение, так же как и Знание, есть оживотворение человека благодатью Божью и видением Бога, чего удостаиваются в этой жизни чистые сердца в соответствии со степенью своей чистоты. Это не награда, выдаваемая Богом за старания и труды, которые могут и вовсе не очистить сердце. Это и не награда за умственную веру, которая нисколько не может изменить человеческую жизнь. Глава 22.

Великая бездна. Католицизм, протестантизм и атеизм, подобно всем прочим философским учениям, говорят на одном языке. Один понимает аргументы другого, и несмотря на все разногласия, они могут общаться друг с другом. Но православие отделено от всех этих систем в Великой Бездной, потому что оно есть нечто иное, в самой своей сути. Все ошибочные верования Запада и засушенный характер их духовности имеют в своей первопричине рационализм. Европейцы судят о божественном по земным меркам и строят свою религиозную жизнь согласно критериям и стандартам жизни сей. Можно привести такую массу примеров этого, что заполнится не одна книга. Но двух уже приведенных нами примеров, т.е.

о таинстве человека и таинстве спасения, достаточно, чтобы понять, что различие между Восточной Церковью и Западными заключается не в разных внешних признаках, но в самой сути. Даже если предположить, что Запад самым наилучшим образом был бы расположен к тому, чтобы пойти нам на встречу и зажить по православному, чего на самом деле нет, за исключением, возможно, примера старокатоликов, такая расположенность не сделала бы их способными понять православие и жить по нему. Многие века отступничества не прошли даром и наложили свою печать на души этих людей. И печать эта настолько трудно смываема, что не может быть стерта ничем, кроме как благодатью Божией, и то только со смиренных сердец. В последние годы многие в Европе стали называть себя православными и были помазаны святым миром православной церкви, но очень немногие из них действительно стали православными. Большинство из них приняли православие умственно, придя в восторг от того богатства знаний, которое оно предлагает им, и будучи очарованы этим новым знакомством с христианством, которое перекинуло мосты через пропасти, оставленные в их сознании искаженным христианством Запада. Но даже еще ни разу не причастившись и не оплакав свои грехи, и еще не начав смиренно подвязаться в поиске благодати Христовой, они сочли, что их непременной обязанностью является проповедовать православие православным. Шокированные невежеством православных в теоретических вопросах, в той сфере, где они сами блистали, они презрели православных, которые, хотя и не будучи образованными, жили православием своих предков и были готовы умереть за него.

Но Бог не вселяется в гордые умы. Их теоретические приготовления не предохранили их от ошибок. И как слепцы, ведущие слепцов, одни из них упали в яму ересей, сбивая при этом и других с пути. Иные же вернулись, как пес на свою блевотину, на свои прежние мирские стези. Чтобы понять Святых Отцов Церкви, далеко недостаточно одного лишь чтения их творений. Отцы говорили и писали, уже живя божественными таинствами. Они на личном опыте познали таинственную жизнь в Боге, и для того, чтобы понимать их, нужно достичь определенной степени вхождения в эту жизнь. Нужно попробовать эту таинственную жизнь на вкус и запах, лично узреть божественные таинства.

Можно читать писания святых и стать очень сведущим в них головным знанием, при этом никогда даже не на мгновение не испытав того, что испытывали святые, написавшие эти книги от своего личного опыта. Для того, чтобы понять святых по-настоящему, а не умственно, необходимо иметь определенный опыт той жизни, о которой они говорят. Нужно испробовать хотя бы отчасти то, что испробовали и они. Вы должны пожить в пламенной среде православия, Вы должны вырасти в ней. Вы должны сами вкусить этой жизни, познать напряжение и подвиг христианского пути к совершенству. Вы должны очень низко пригнуться, чтобы пройти сквозь узкие врата, ведущие в Царствие Небесное. Вы должны смириться, Вы должны освободиться от суетного груза человеческих ценностей и отвратиться сердцем от того, что у людей считается великим и достойным уважения. Вы должны пролить слезы покаяния о том, что вы живете в этой суете, слезы пламенной мольбы ко Господу, чтобы Он избавил вас от тьмы и не спаслал свет Духа Святаго в ваше сердце.

Целый новый мир должен родиться в сердце западного человека для того, чтобы он что-то понял в православии. Как может тот, кто от колыбели дышит сухим воздухом рационализма и научен поклоняться человеческому разуму как идолу, смириться и стать простым, как дитя? Как может тот, кто привык гнаться за тем, что высоко пред людьми, но мерзость пред Богом, и кто был научен рассматривать обращение к внутреннему человеку как разглядывание собственного пупка, спастись от терней мирских забот? Как может тот, кто научно рассматривает суету как ценность, оплакивать суету жизни? Спросим честно, что сделали католицизм и протестантизм для того, чтобы спасти мир из безжалостного водоворота, в котором он очутился? Не религия ли Запада отправила задыхающегося от бега человека в погоню за тем, что Христос назвал тщетным? Монашество, сердце религии, было на Западе либо упразднено, либо превращено в целитарные ордены, которые деятельно или мысленно имели своей целью служение земному благосостоянию людей и мудрости мира сего, которую Бог обратил в безумие. Религия Запада сделала политику полем христианской деятельности, управляя царствами и проливая кровь в погоне за властью и деньгами.

Она использовала миссии в качестве приманки для подчинения людей цветных рас бесчеловечным европейским властителям. Она гналась за удовольствием и комфортом, уча, что благосостояние есть Божий дар. Она дала христианству уцелетарную, социальную цель, принуждая человека верить, что Христос был учителем нравственности, озабоченным прежде всего правовым функционированием общества, и что Церковь является хранительницей идеальных человеческих законов и следит за тем, как эти законы исполняются. Религия Запада создала модель христианина-фарисея, добропорядочного гражданина, который думает, что достиг совершенства, потому что никогда никому не причинил вреда или потому что пожертвовал деньги благотворительным организациям. Как могут из недр цивилизации, которая свойственна погоне за человеческим комфортом и сатанинской гордость достижениями своей науки, появиться смиренные люди в печали и слезах, ищущие Вышний Свет? Как может человек, ищущий в глубинах своего сердца, в тишине и неподвижности своей сокровищницы, драгоценный жемчуг, появиться из недр цивилизации, для которой характерны непрестанные движения и озабоченность, направленные ко внешнему? Такое событие явилось бы редчайшим чудом. Но если понять дух православия так трудно даже для одного человека, то возможно ли это для всей Риммокатолической Церкви или для протестантских церквей вместе взятых?

Миллионы людей на Западе даже не знают о существовании православия. Возможно ли душам, вот уже целое столетие блуждающим в потемках, вернуться к истине в результате всего лишь пары конференций представителей различных церквей? Уж не думают ли те, кто говорит о единении церквей, что они имеют дело с явлением из сферы политики, где руководители государств ведут своих подчиненных в целом либо к войне, либо к миру? Люди не приходят ко Христу и Его Церкви толпами, они приходят как свободные личности. Предположим, что Папа неожиданно решает стать православным и привести всех католиков к православию. При такой внешней перемене станет ли хоть один из миллионов католиков православным? И даже если бы все они самым лучшим намерением стремились выучить все православные вероучения и поверить в него, они не смогли бы и шагу ступить по направлению к православию, потому что в православии есть не просто система учений или ряд обрядов, а нечто намного более глубокое и существенное. Это направленность целой жизни и мышления.

Православие есть Дух, Дух предания, который нельзя вывести из книг. Он предаётся от живого человека к живому человеку, от отца к сыну, от матери к дочери, от брата к брату, от друга к другу, от священника к священнику, от монаха к монаху, от духовного отца к духовному чаду. не на бумаге чернилами, а устами к устам, от души к душе. И всё это, живя Святыми Таинствами Церкви, с помощью благодати Святаго Духа, со временем, постепенно, при медленном духовном развитии. Но нет, говорящие о единении совсем не наивны. Они прекрасно знают, что католики и протестанты никогда не станут православными органически. Но их это и не интересует. Им нет дела до заблудшей овцы стада Христова.

Они уповают на компромисс и удовлетворяются искусственным соглашениям. Кроме того, они сами уже давно не являются православными. Им нет дела до истины и жизни во Христе. Тайна Антихриста уже действует в них, и они не успокоятся, пока ее дело не придет к завершению. Глава двадцать третья. Отпадение. О несчастные греки! Вы, давшие Церкви Христовой так много отцов и святых!

Вы, просветившие и соделавшие чадами Божьими стольких язычников! Вы, оросившие эти камни слезами сожалений и раскаяний и насадившие на них цветущий сад православия! Вы, молитвами своими преклонившие Бога пройти по этой земле! Почему Вы теперь обратили восторженные взоры туда, куда никогда не заглядывало солнце? Вы, издревле бывшие рабами Божьими, почему Вы теперь раболепно пали на колени, поклоняясь прислужникам Люцифера? Неужели Вы так поражены знамениями и чудесами прогресса, что готовы пасть низ и поклониться этому блестящему, но пустому идолу? Неужели вы не видите за фейерверком тьмы? Неужели вы не видите отчаяния смерти за деланной улыбкой?

Неужели вы не видите нищеты, скрывающиеся под царственной внешностью? Чему вы завидуете? Власти Папы? Но не забыли ли вы о силе Бога вашего, силе, которая смогла сохранить вашу веру, не поврежденную до сего дня? Чего вы бы желали? Знания? Да, вам следует желать Знания, потому что вам начинает недоставать его, страшно недоставать. Но там, где вы ищете Знания, его нет.

Там есть только заменители Знания – академические философские учения и академические богословские системы. Они набьют ваши чрева, но не напитают вас, потому что не имеют в себе жизни. Они – суть лишь мёртвые буквы. Это изучение теней от предметов. Это не познание Бога и Его творения, но изучение тех идей, которые мы имеем о Боге и Его творении, изучение концепции, сложившихся в нашем мозгу. Но если вы бы желали лёгкой жизни, если Европа очаровывает вас обещаниями комфорта и плотских наслаждений, тогда вперёд, идите туда. Она определённо даст вам комфорт и удовольствие. Но вместе с тем она даст вам пустоту и смерть, духовную и вечную смерть, привкус которой там чувствуется уже сегодня.