5. Старец Герман. Две сестры： Александра и Елисавета ⧸⧸ Дедушка и смерть. Житие Михаила Новосёлова

Дедушка и смерть. Епископ Григорий Лурье. Житие Михаила Александровича Новосёлова. Глава. Церковь Филадельфийская. Будучи немного знакомым с Владимиром Соловьёвым, Тихомиров успел ещё при его жизни всерьёз задуматься над его эсхатологической концепцией. После 1907 года эти мысли получили развитие в статьях и в книге «Религиозно-философские основы истории». Многие идеи этой книги звучали в докладах Тихомирова на заседаниях Новоселовского кружка в 1916-1918 годах, и, скорее всего, она предназначалась для религиозно-философской библиотеки, но была впервые опубликована в 1997 году.

Тихомиров никак не находил в современности признаков непосредственной близости Второго пришествия Христа, но он считал, что упомянутые в Апокалипсисе Иоанна семь малоазийских церквей можно понимать как символы семи фаз развития Единой Вселенской Церкви. Нынешний момент – это эпоха трёх последних церквей из семи – Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской. Сардийская содержит в себе некоторое количество верных христиан, но их мало. Ангел этой церкви носит имя «будто он жив, но он мёртв». Это современная российская церковь, речь идёт о дарвационном времени. Филадельфийская церковь, та, что не отвергается имени Христова, оказывается стойкой во время всеобщего искушения и венчается победным венцом. Наконец, Ладикийская, о которой в русско-христианской литературе особенно много писали еще со времен Достоевского. та, которая не холодна, не горяча, и поэтому Господь обещает изблевать её из уст своих.

Это те две церкви, истинная Филадельфийская и ложная теплохладная Лаодикийская, на которые предстояло в ближайшее время распасться дореволюционной Российской Церкви. Всё это говорилось Тихомировым задолго до революции и впервые оформилось в статью в 1907 году. Для Новоселова и вообще для новоселовского кружка эта схема трёх церквей к 1917 году превратилась в привычный способ рецепции церковной реальности. Богословские споры об имени Божьем в 1912 году, Новоселов воспримет их как событие пахальное, акцентировали верность имени Божию как признак Филадельфийской Церкви, чистой церкви последних времён. Теплохладность Лавадикийской церкви будет как нельзя лучше соотноситься с господствующим равнодушием к догматике, которая обнаружит споры об имени Божьем, а потом и вообще с равнодушием к церковной истине, которая выявит смуты 1920-х годов. На рубеже 1918 и 1919 годов, в виде развала уже не только империи, но и Российской Церкви с её на тот момент только что разогнанным большевиками помпезным, но бесполезным поместным собором, Новоселов впервые обратится с письмом к друзьям, чтобы разъяснить нынешнее церковное положение. Письмо к друзьям – это название его будущего сборника из 20 открытых писем, писавшихся с 1922 по 1927 годы. Письмо, о котором мы говорим сейчас, не вошло в этот сборник, но может рассматриваться как предисловие к нему, или как письмо номер 0.

Оно завершается выводом, в котором ещё и переводится с греческого, и переосмысливаются топонимы филадельфийское и лаудикийское, так что выходит противопоставление христианского братолюбия социалистическому народоправству. Он пишет, Странно и, пожалуй, страшно сказать, что спасают нашу Церковь, святыню нашего сердца, не собор, не высшее церковное управление, а сильный социалистический пресс, выжимающий, говоря языком апокалипсиса, из теперешней умирающей Церкви Сардийской верную, сохраняющую Слово Христово и не отрекающуюся от имени Христова. Филадельфийскую, отжимающую на стороны теплохладную, нищую, слепую и нагую, Лаодикийскую, народоправческую, христианскую, социалистическую. Да сохранит нас Господь от сообщения с Лаодикией, и да вселит в шатры филадельфийские, братолюбивые, немноголюдные, но хранящие Слово Господне и не отрекающиеся от имени Его». Конец цитаты. В начале 1924 года скрывающийся от советской власти Новоселов посвятит теме Филадельфийской Церкви целый трактат «Десятое письмо к друзьям». Это писалось в обстановке нервозности, связанной с колебаниями патриарха Тихона, который слишком поддавался влиянию своего окружения и при всей личной симпатии не вызывал доверия к своей твердости. В 1924 году главным требованием к Тихону со стороны ГПУ было его вступление в общение с обновленческим прото-пресвитером Владимиром Красницким, недавним палачом Петроградского митрополита Вениамина, главным же свидетелем обвинения на его процессе в 1922 году и очевидного даже не еретика, а безбожника.

Власти требовали включения Красницкого в высшие органы церковного управления. В мае 1924 года патриарх Тихон примет это условие под угрозой ареста всех архиереев. Почти случайный митрополит казанский Кирилл Смирнов, оказавшись в нужное время в нужном месте, успеет его переубедить вошедшим в историю контраргументом. Ваше Святейшество, о нас, архиереях, не думайте. Мы теперь только и годны на тюрьмы. Когда лучшие из архиереев Старого Поставления были только и годны на тюрмы, на их место промыслом Божиим были вызваны люди совершенно иной складки, и Новоселов был среди них первым. Когда патриарх Тихон решался внести на Евхаристический пир в чертоге Небесного Царствия тарелку кала, Новоселов в нескольких письмах друзьям объясняет на Святоотеческих Примерах, почему, как и когда нужно отделяться от патриарха. и как при этом сохранить церковную организацию.

В отличие от Кирилла Казанского, он не мог прямо влиять на Тихона, но зато на паству он влиять мог. В 1924 году тревога, к счастью, оказалась учебной. Отработанные навыки потребовались чуть позже, после смерти патриарха Тихона в 1925 году, при разрыве с фактическим главой церковной организации митрополитом Сергием Строгородским в 1927-28 годах. в написанных весной 1928 года ответа хвастезующим, то есть спрашивающим. Новосёлов собирает по нескольку библейских или святоотеческих цитат на каждое стандартное возражение Сергиан. Ответ на вопрос 21 «Чего вы ожидаете в будущем?» начинается с цитат из Апокалипсиса. «И ангелу филадельфийской церкви напиши, знаю твои дела, ты немного имеешь силы, и сохранил слово моё, и не отрёкся имени моего». Поэлику ты сохранил слово терпения моего, то и я сохраню тебя от годиной искушений, которые приедет на Вселенную, чтобы испытать живущих на земле.

Глава Герман Бывает, что очень кратковременные явления оказывают очень сильное воздействие на ход истории, но потом исчезает, оставаясь трудноуловимым для историков будущего. В истории предреволюционной Российской Церкви таким явлением оказалась Свято-Смоленская Зосимова пустынь, возобновленная в качестве филиала Троица Сергия Лавры около 1896 года и окончательно закрытая большевиками в 1900 году. 23-м. Официально же пустынь с 1920 года считалась сельскохозяйственной артелью. Этот монастырь, первоначально основанный в 1680-х годах схемонахом Троица Серговой Лавры за Симой под городом Александровом, ныне во Владимирской области, недалеко от станции Арсаки, запустил уже вскоре после его смерти. В 1890-е годы он обрёл новую жизнь, вновь от лаврских монахов, а построенный тогда Большой храм в честь Смоленской иконы Божьей Матери дал ему новое имя. В начале XX века Зосимова пустыня прославилась двумя старцами, Германом Гомзиным, года жизни 1844-1923, и его учеником Алексием Соловьевым, года жизни 1846-1928. Герман предсказал закрытие пустыни вскоре после его смерти.

Алексей доживал последние годы у своей духовной дочери в Сергиевом посаде. Он успел отрицательно отреагировать на отделение от митрополита Сергия Строгородского, но в 1928 году процесс разделения Российской Церкви на сергиан и истинно православных был только в самом начале. Даже Новоселов тогда надеялся на кратковременность разделения и не настаивал на его обязательности. Так бы оно и вышло, если бы не дальнейшие действия Сергия по углублению раскола, вплоть до того, что Сергий своим указом 1929 года приравняет отделившихся от него к неправославным и постановит лишать их даже христианского погребения. Именно такими действиями Сергия сергианство затредевало в отдельную конфессию со своей особой от традиционного православия верой. При выборах патриарха в 1917 году собор поручил старцу Алексию вытащить жребий с одним из трёх имён кандидатов. Определенно голосованием. И он выбрал Тихона, голосов за которого было меньше всего, а большинство голосов получил Антоний Храповицкий, что косвенно говорит о перспективах рассмотрения на соборе вопроса об имя-славе.

Мы к этому еще вернемся. В традиционное время старцев Германа и Алексея посещали многие, если не все яркие церковные деятели 1910-1920-х годов, но только у некоторых можно сказать, что они находились под духовным руководством кого-то из них. В частности, еще в 1900-е годы под систематическое духовное руководство старца Германа придут Новоселов и великая княгиня Елисавета Федоровна. Кажется, ее руководителями были совместно оба старца, Герман и Алексий. Само их знакомство, и что гораздо важнее, единство их духовного направления, несомненно, определилось влиянием старца Германа. Семьи Тихомировых и Фуделей были под руководством старца Алексия. В дневнике Льва Тихомирова есть трогательная запись от 6 июня 1916 года, передающая впечатление от прощания его дочерей со старцем Алексием перед уходом того в затвор. Между прочим, старец снова говорил дочерям о желательности Тихомирова сделаться священником, несмотря на возраст – 64 года, но тот не послушался.

В той же записи упоминается ослабевший отец Герман, который, впрочем, слишком слаб, чтобы принимать многих, но из старых кое-кого принимает, как Новоселова. Старец Герман будет стоять за кадром, а точнее за фигурами своих духовных чад Новоселова и Елисаветы Фёдоровны, в обеих околорелигиозных войнах предреволюционной России, в которых этим духовным чадом придётся принять участие в качестве генералов, деле Распутина и споре об именах Божьих. Глава. Две сестры. Великая княгиня Ельцовета Фёдоровна родилась в один год с Новосёловым, 1864. Православие она приняла чуть раньше него, в 1891, уже на восьмом году церковного брака с великим князем Сергеем Александровичем, родным братом Александра Третьего. Тогда в высшем свете не было принято особенно обращать внимание на вероисповедание, если речь не шла непосредственно о царе или наследнике престола. Обряд венчания Елизаветы и Сергия в 1884 году совершили дважды, сначала по православному, потом по лютеранскому обряду.

Но Елизавета отнеслась к православию очень серьёзно. Несколько лет ходила молиться в православные храмы и только потом решилась на смену конфессии. Это было настоящее религиозное обращение, как и у Новоселова из Толстовства. Еще в лютеранстве у будущей Элизаветы, тогда еще Эллы, проявился твердый аскетический настрой. Она бы и не выходила замуж, если бы это было возможно для ее круга. Но тут как раз появилась удачная возможность брака с Сергеем Александровичем, который также не стремился к обычным семейным отношениям, хотя и в силу своих особенных причин. Семья, тем не менее, была очень дружная, хотя и, разумеется, бездетная. Убийство Сергея Александровича в 1905 году террористом Каляевым стало для Елизаветы настоящей трагедией.

После этого для нее приоткрылся, но еще не совсем открылся путь к монашеству. мешала необходимость войти для официального монашества в подчинение синодальным структурам. Под руководством старца Германа было, однако, найдено Соломоново решение – Марфо-Мариинское обитель милосердия, основанное Елизаветой в 1909 году, формально не монастырь, а фактически монастырь с особым уставом. Ресаэта, как стало известно после ее мученической кончины 18 июля 1918 года, на следующий день после убийства царской семьи, была монахиней. В тайном постриге она носила под одеждой монашеский пароман. Предположительно, её постригал монашество старец Герман. Тяжелейшим искушением всей её жизни стала её младшая на восемь лет сестра Алекс с 1894 года супруга Николая II, императрица Александра Фёдоровна. Проблемы начались намного раньше того, как отношения между сёстрами были прерваны из-за Распутина.

Теперь это легко проследить по опубликованным письмам Елизаветы Фёдоровны к её любимой старшей подруге Марии Фёдоровне, жене Александра Третьего и матери Николая Второго. Елизавета очень переживает за сестру, очень радуется её необычно серьёзному отношению к вопросам веры и, наконец, к её сознательному принятию православия. Но с 1902 года появляется проблема — влияние мэтра Филиппа. Бессознательно Алик смогла подпасть под его влияние, что всё хорошо и Бог сохранит её, и она слепо верила, не видя различий между истинной верой и состоянием экзальтации на почве религиозности». Филипп Низье, о котором тут речь, французский спирит, маг, предсказатель, лидер Ордена Мартинистов и тому подобное, в соответствующей среде эта личность весьма почитаемая до сих пор. Непосредственным поводом для беспокойства Елизаветы стала неформальная встреча с Филиппом Николаем II во Франции 20 сентября 1901 года, которая не осталась в тайне. К тому времени Филипп был уже весьма близок к семье двоюродного дяди Николая II, великого князя Петра Николаевича, его жены Мелици, по происхождению Черногорской княжны, и ее родной сестры Станы Анастасии. Сёстры Черногорки не на шутку увлекались всевозможным оккультизмом и магией, и успешно боролись за влияние на царственную чету со всеми, включая Елизавету.

В переписке Елизаветы и Марии Фёдоровны сёстры Черногорки именуются не иначе, как тараканами. Видно, что у Елизаветы ещё не было монашеского воспитания. Елизавета, как видно из этого письма 1902 года, сразу увидела, что причина в экзальтированной религиозности её сестры. Пока что она, однако, надеялась на лучшее, но выходило наоборот. Влияние Черногорок сможет перебить только Распутин, которого они же и приведут в царский дом. В дневниках Николая II мэтр Филипп будет именоваться «Наш друг», как последствия Распутин. В монархических кругах возникла легенда, будто удаление мэтра Филиппа от двора в 1904 году произошло под влиянием Иоанна Кронштадтского. В действительности отец Иоанн имел заметное влияние на Александра III, но уже никакого на Николая II и его близких.

В оккультно-масонских кругах, почитатели Филиппа, передается рассказ о письме-завещании Филиппа Николаю II после рождения наследника в 1904 году, в котором он точно предсказал дату собственной смерти 2 августа 1905 года, а заодно крушение России и династии в следующем десятилетии, но с последующим возрождением и того и другого. А сам он тогда обещал вернуться в образе ребенка, явно на мессианский манер. Если даже истина где-то посередине, то точно не может быть речи о каком-либо критическом отношении царственной четы к Филиппу. Это доказывается письмами Александры Фёдоровны к царю в Ставку во время войны. Цитата. «Наш первый друг дал мне икону с колокольчиком, которая предостерегает меня от злых людей и препятствует им приближаться ко мне. Я это чувствую таким образом могу и тебя оберегать от них. Даже твоя семья чувствует это, и поэтому они стараются подойти к тебе, когда ты один, когда знают, что что-нибудь не так, и я не одобряю.

Это не по моей воле, а Бог желает, чтобы твоя бедная жена была твоей помощницей. Григорий Распутин всегда это говорил. Мистер Филипп тоже”. Конец цитаты. Было написано 16 июня 1915 года. В этом же письме делались далеко идущие выводы. «Та страна, государь, к которой направляется Божьим человеком, не может погибнуть. О, отдай себя больше под его руководство».

Прямым текстом предложение царю отдать себя под руководство Распутина. На голос этой же иконы с колокольчиком, подаренной Филиппом, императрица предлагает ориентироваться при решении кадровых вопросов в правительстве 4 декабря 1916 года. А 14 декабря 1916 года она ссылается на авторитет Филиппа, уговаривая царя не давать Конституции. А вот она пишет о помощи иконы с колокольчиком против людей, изобличавших Распутина перед царем. Цитата. «Моя икона с колокольчиком действительно научила меня распознавать людей. Сначала я не обращала достаточно внимания, не доверяла своему собственному мнению, но теперь убедилась, что эта икона и наш друг, Филипп или уже Распутин, помогли мне лучше распознавать людей. Колокольчик зазвенел бы, если бы они подошли ко мне с дурными намерениями.

Он помешал бы им ко мне подойти, этим Орловским, намеренное искажение фамилии генерала Орлова, Джунковским и Дрентельным. которые имеют этот странный страх передо мною, за ними надо усиленно наблюдать. А ты, дружок, слушай мои слов. Это не моя мудрость, а особый инстинкт, данный мне Богом помимо меня, чтобы помогать тебе». Конец цитаты. 9 сентября 1915 года. Фрейлина Анна Вырубова, близкая, абсолютно единомудренная подруга императрицы, в простоте душевно рассказывает, как плавно и естественно свершился переход от Филиппа к Распутину. Цитата.

«Я слыхала от Их Величеств, что мистер Филипп до своей смерти предрек им, что у них будет другой друг, который будет говорить с ними о Боге». Впоследствии появления Распутина, или Григория Ефимовича, как его называли, они сочли за осуществление предсказания Филиппа об ином друге. Филипп – наш первый друг, Распутин – второй. Сегодня затруднительно даже спрашивать, какой-либо совместимости всех этих магических или психопатологических практик с традиционным христианством. Но в начале XX века грань между оккультизмом и христианством в сознании интеллигенции была смазана. Например, на ученика и главного продолжателя дела Филиппа, Папюса, который, кстати, вёл Филиппа в круг русских великих князей. Флоренский ссылается в одном ряду с отцами церкви и нормальными учёными в своей диссертации, защищённой в Московской духовной академии «Столб и утверждение истины», защищена в 1912 году, издана в 1914. И в более поздних трудах начала 1920-х годов он вполне всерьёз рассуждает об оккультных силах, не считая их при этом бесовскими, и даже напротив разрабатывая на их основе собственное учение об именах.

Вера Елизаветы Фёдоровны и Новосёлова предполагала отчётливое различение между аскетизмом и оккультизмом. Но часто люди, искренне считавшие себя православными, как Флоренский или Александра Фёдоровна, были просто верующими, без разбора. Когда ректора Академии, епископа Фёдора Поздеевского, спрашивали, почему он сделал редактором официального журнала «Богословский вестник» Флоренского, он по свидетельству Лосева отвечал, этот хотя бы во что-то верует, намекая на рационализм и безверие остальной академической профессуры. Если бы не катастрофические события с Распутиным, то, вероятно, и неразборчивая вера царской четы никем не рассматривалась бы под лупой. В свою очередь, Александра Фёдоровна говорила о недоброй хажеской клике Эллы в письме к царю от 15 июня 1915 года, пытаясь не допустить назначения оберпрокурором синода антираспутинца Самарина, причисленного ею к этой клике. Назначение всё-таки состоялось, но Самарину удалось продержаться лишь с июля до сентября. Насчёт Самарина она почти не ошибалась. Это был друг Новосёлова.

Летом 1917 года ипорхиальные собрания Москвы по предложению отца Иосифа Фуделя будут рассматривать его кандидатуру Мирянина-вдовца в митрополиты Московский. В первом туре он наберет одинаковое число голосов 297 с епископом Тихоном Белавиным, будущим патриархом. Но во втором туре все-таки ему проиграет. Как заметил тогда кто-то из священников, Самарин был бы для церкви хорош, а для духовенства тяжел. Самарину предстоял путь лагерей и исповедничества в 1920-е годы, но с мирной кончиной в Костроме в 1932 году. По своему душевному расположению он был против Сергия и даже перестал было ходить в сергианский храм, но потом не выдержал без церковного богослужения и вернулся. Бывало и так.