5. Сергий “спасает церковь” ⧸⧸ Что такое сергианство. Епископ Игнатий Душеин

Христос воскресе. Я продолжаю затянувшиеся достаточно далеко, дольше, чем я думал, беседы о сиргианстве. Беседа пятая сегодня. Сначала отвечу на вопрос, который был в комментариях. Как же быть простым людям, которые в тонкостях этих вещей не разбираются, просто ходят в церковь, просто молятся, просто ведут церковную жизнь. Это вопрос не новый, конечно же. Особенно, когда я с патриархии уходил, мне его задавали в разных вариантах, наверное, десятки раз. Простые бабушки ходят там в чистоте сердца, в простоте души молиться, как же они не спасаются, как же они не в церкви.

Ну, напомню учение церкви о себе самой все-таки, как она об этом учит. Не я лично, я тут ни при чем совершенно. Вся паства отпадает вместе с епископами. Если епископ от церкви отпадает, в ересь или в раскол, то отпадают и все те, кто по дыбовым афорам. Это неизбежно. Насчет того, как они там спасаются или не спасаются, я на этот вопрос вообще не хочу никак отвечать, потому что такие темы лучше не поднимать, пускай Господь Бог сам с этим судом своим решает все, мы в это вмешиваться не будем точно. Поэтому тут не буду суд произносить, кто спасается, кто нет. А вот что касается церкви и критериев, которые говорят о том, кто к ней принадлежит, а кто нет, тут уж ничего не поделаешь.

Если епископ Еретик Об этом четко говорится в правилах, канонах. Все, он отпадает, отпадает его паства, если остается с ним. Ну и другие там причины. Так что здесь, ну, просто с этим не поспоришь, и здесь нет никаких других вариантов. Итак, у нас сегодня в пятой беседе часть четырнадцатая. Называется «Сергий спасает церковь». 21 октября 1927 года, через три месяца после декларации, Был опубликован указ, Сергия, о поминовении на богослужении властей по формуле «О Богохранимой в стране нашей, о властях и воинстве я, для тихой и безмолвной житье поживем во всяком благочестии и чистоте» и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылке. То, что эти, казалось бы, не связанные напрямую друг с другом распоряжения оказались в одном указе, Он говорит о такой целенаправленной политике.

Это тоже своеобразная декларация, адресованная, конечно же, соввластью. Сергиевская структура открещивается от тех, кого власть назвала врагами, а за саму власть и ее краснозвездное воинство она усердно молится. Говоря нормальным церковным языком, Сергиевская структура отрекается от исповедников, от репрессированных за веру архиереев и обещает молиться за их гонителей. Считается ли канонический епископ епископом, если светские власти его арестовали, сослали или посадили? Перестает ли он быть епископом своей пасты? С точки зрения канонов тут нет никакого вопроса. Конечно же остается, конечно же является. Епископ может стоять с кафедры только в соборе епископов за какое-то каноническое преступление.

Ну, предварительно лишив его сана, конечно же. Если же этого нет, епископ остается епископом своей паствы и в изгнании, и в заточении, где угодно. Бывает, что епископов перемещают с кафедры на кафедру, но, как говорят сейчас, есть нюанс. Такое перемещение канонически недопустимо. Это запрещено еще апостольскими правилами, а после подтверждено на различных соборах. Епископу запрещается оставлять кафедру свою и занимать другую. На славянском я приведу цитату «Аще бы и от многих убеждаем был, разве когда будет некоторая вина благославная сие творите, его понуждающая, яка могущага, большую пользу обитающим там, а принести словом благочестия, и сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению. Сейчас поясним, что это такое.

То есть перемещение епископов, все же в виде исключения, оно допускается и может совершиться, но первое, собором многих епископов, то есть это вопрос из ряда вон, исключительнейший вопрос и требует соборного решения. Второе, При неких чрезвычайных обстоятельствах, связанных с необходимостью миссионерства. То есть где-то условно нужен такой новый златоуст. Прямо срочно нужен. А этот епископ как раз такой златоуст. Чтобы он там смог словом благочестия утвердить свое паство, его можно переместить. Но третье, при его собственном согласии. Его должны в этом многие епископы убедить, а он должен согласиться.

Это все не так, что какой-то синод вынес решение, перемещаются и все, и поехали. То есть это правило. В иных же случаях епископ остается епископом своей пасты до смерти, вне зависимости от его отношения со светской властью, даже если она не богоборческая, а самая что ни на есть православная. Но это в канонах, в правилах. Иное, к сожалению, в жизни и не только в жизни современной, порочная практика перебрасывания архиереев с кафедры на кафедру в Российской Церкви за века стала привычной, поэтому никто против нее не возражал уже и в ХХ веке. Это еще раз показывает, что предпосылки сергианства родились гораздо раньше Сергия. Прекращение поминовения созданных архиереев — это, по сути, лишение их кафедры по приговору светских безбожных властей. Такого не может сделать даже полновесный поместный собор всей Церкви, а тем более Шутовской и Сергиевский Синод.

Что касается молитвы за страну, казалось бы, это нормальная практика. За страну молиться можно и должно. Вопрос как именно? Что такое страна? Это не властная вертикаль и не правящая партия. Это земля и народ. За землю своего странствия и за людей на ней живущих в церковь молилась всегда. Именно так Сергий пытается объяснить свои указания.

Вот что он пишет, цитирую. Это поминовение вводится не в отмену, а во исполнение церковного установления. Цитирует там и Еремию Варуха. Еремия требует молиться о благостоянии города, а Варух молится о жизни Наухудоносора и Волтасара. Город это Вавилона в то время. Это заповедь, дальше цитирую апостола, свято соблюдающейся нашей церковью во все времена повсюду и всяких правительствах, совершенно независимо от того, желают или не желают они это упоминание, веруют ли они или не веруют. Мы восстановили поминовение властей, чтобы снять поношение со всех нас, православных членов нашей церкви, будто мы лицемерно признали советскую власть, а на деле же с заграничными ее врагами. Мотив более откровенный.

Главное, чтобы жену не заподозрили в неверности. Это из ответа Сергия на письмо Протерея Николая Смирнова 1 февраля 1628 года. За страну, конечно же, молиться нужно, но какой эпитет уместно подобрать для страны, в которой победил боговорческий режим? Сергий решился назвать такую страну богохранимой. Это весьма смело, ведь СОВВЛАСТЬ могла бы и обидеться. Для сравнения напомню, что русская церковь за рубежом тоже молилась о стране, конечно же, о страждующей стране российской и православных людях, я в Отечестве и России не сущу. Как говорится, почувствуйте разницу. Тоже Астрали, но совсем по-другому.

Надо признать, что епископат Российской Церкви и даже та его часть, которая впоследствии дала нам мучеников и исповедников, оказался совершенно не готов к тем событиям, которые с огромной быстротой захлестнули страну. Еще недавно епископы были привилегированным, уважаемым и обеспеченным сословием. Прошло несколько лет и все изменилось. Они теперь как волки в тире. Большая сумятица происходила и в их сознании. Раньше все было привычно, царь, батюшка, его оберпрокурор и сенот все решат и все скажут, только выполняй. А тут выпала такая привычная подпорка, она просто вот исчезла. Нужно думать, решать и действовать самим, да еще в экстремальных ситуациях и без того канонического сознания, которое так долго вытравлялось в головах нашего епископата еще дореволюционного.

Инстинктивный поиск замены утраченной императорской подпорки привел к восстановлению патриаршества, которое в свою очередь предопределило успех соввластий в борьбе с церковью. Потому что если бы не было единого центра управления, гораздо сложнее было бы большевикам церковь уничтожать. Церковные апологеты восстановления патриаршества на соборе 17-18-го года прямо говорили, что у нас нет теперь царя, но нам нужен отец, пусть им станет патриарх. Такой поиск отца. Неизвестно, что по этому поводу сказал Сталин Афрейд, но эти поиски отца привели к тому, что отцом народов и богоданным вождем Сергиевской церкви стали называть Сталина. Именно так буквально подписывали иерархии Сергия приветственные телеграммы и различные поздравления главному безбожнику страны. Такая вот девиация произошла. Я уже упоминал, что после отречения царя еще в 18-м году Синод распорядился поминать на богослужение Временное правительство.

Теперь Сейгер распорядился упоминать соввласть. Ну и то и другое плохо, но есть различия. И ставить это на одну доску нельзя. Министры Временного правительства, хоть и были почти все масонами, но не провозглашали своей целью деятельности уничтожение религии. Церковь была не отделена от государства, страна по закону оставалась православной, а не светской, тем более не атеистической. Поэтому, конечно же, это неприятный, скажем так, как сейчас говорят, косяк Синода 1917 года, можно списать на шок и неожиданность. Но в 1927 году, после 10 лет совдепии, после рек крови гражданской войны, красного террора, подавления крестьянских восстаний, продразвёрзки и прочей резни, устроенной большевиками, не говоря уже об их госатеизме, называть страну Советов богохранимой, это просто плюнуть в глаза и правде человеческой, и правде Божьей. Несложно заметить также, что Сергий сознательно мухлюет, говоря о необходимости молитвы за любую власть.

Он не отличает частные молитвы от публичного церковного поминовения. Первое, то есть это не право, а обязанность каждого христианина в отношении любого человека, безбожника, гонителя, врага, за всех нужно молиться. Это заповедь Христа. Напоминовение в рамках православного богослужения имеет свои правила. Даже на молебен, не то чтобы на проскомедии, у вас не примут записку упоминальную с именем иудея или мусульмана. Поминают только православных. У Ферги же атеистическая власть, её богоданные вожки и безбожное воинство поминаются сразу за православным епископатом. В том месте, где раньше поминали православного императора.

Вспоминается и режим, который вырос на могиле этого императора и на могилах миллионов христиан, и который не скрывает из своего безбожия и своей враждебности церкви. Это не могло не вызвать вопросов, а запрет напоминания заключенных и собственных архиереев только добавил смущение. Вот цитирую строки из обращения представителей ленинградского духовенства к Сергию от 11 декабря 1927 года. Отменяется поминовение в темницах и в изгнании сущих отцов и братьев наших. Вводится поминовение самих отрицающих всякую веру гражданских властей. Дело новое и смущающее многие совести. Совершается множество иных противоуканонических действий. Все думали, что это дно.

Дальше некуда. Но тут снизу, как говорится, постучали. Вскоре последовало заявление о том, что Я вот цитирую, гонения на религию в СССР никогда не было и нет, оказывается. Это случилось в знаменитом интервью Сергия и его синода. Я приведу из него несколько вопросов и ответов. Напомню, что это интервью такое непонятно кому, самому себе, наверное. Вопрос. Действительно ли существует в СССР гонение на религию и в каких формах оно проявляется?

Ответ. Гонения на религию в СССР никогда не было и нет. В силу декрета об отделении церкви от государства исповедь на любой веры вполне свободна и никаким государственным органам не преследуется. Вопрос, верно ли, что безбожники закрывают церкви и как к этому относятся верующие? Да, действительно некоторые церкви закрываются, но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по поставлению самих верующих. Вопрос, верно ли, что священнослужители и верующие подвергаются репрессиям за свои религиозные убеждения, арестовываются, высылаются и т.д. Ответ. Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния.

Речь идет о том самом интервью, Сергия Страгородского и его синода, советским журналистом в феврале 30-го года, который, как сейчас уже официально установлено, составил губерман Ярославский. Известный такой деятель. А редактировали Молотов и потом лично Сталин. Но от так называемого авторства этого документа ни Сергий, ни кто другой из его синода никогда не отказывался. Поэтому, извините, это их документ, кто бы его там не составлял. То есть, получается, что гонений на религию в СССР нет, храмы закрываются по инициативе самих верующих, вот как оказывается. А репрессивное духовенство — обычные правонарушители, то есть, почти уголовники. Это, конечно же, не просто ложь.

Что ложь, то понятно. Эти слова написаны в 1930 году, а первого митрополита, что не говорю про священника, большевики убили еще в 1918 году, сразу после захвата Киева. И не как нарушителя закона, а вообще без суда. Но тут дело не во лжи, за этим стоит нечто худшее – отказ от исповедничества и мученичества как таковых, попытка от них вообще избавиться, без них быть. Тут нам придется немного отвлечься от исторических событий и вспомнить, что такое для церкви мученичество и для чего вообще существует христианство. Христианство – это не способ дольше, лучше и радостнее жить на земле, а способ спасения и обожения. Мученичество – прямое подражание Христу, которого можно звать главным мучеником церкви. добровольными страданиями он стал спасителем и искупителем.

Остальные мученики подорожали страстям Христовым, совершая их в собственном теле. Не просто подорожание, а участие в страстях Христовых. Поэтому этот царский путь спасения мучениц вся считалась в церкви единомоментным обожением. Мучеников не прославляли официально, их почти сразу после кончины, буквально сразу, почитали, не сомневаясь, что они высвяты и со Христом. Кровь мученика в семье христианства, сказано еще во II веке, то есть церковь растет и укрепляется в крови мученика, а не исчезает из-за нее. Без мученичества, при отказе от него, нет церкви вообще. В идеале мученичество должно быть высшим желанием и мечтой каждого христианина. Об этом пишут многие отцы.

Откроем дате Бричанинову, там написано «Смерть за Христа да будет тебе вожделенна». Сергий не просто отказался от исповедников, страдавших за веру и православие, он назвал их этих людей, безбожников пострадавших, пострадавшими за противоправительственные деяния. Но тут возникает вопрос, как может быть противоправительственным деянием исповедание Христа и православия в богохранимой стране? Такое может быть только в стране безбожной и богоборческой. А наша богохранимая, как сказал сам Сергий, тут бы Сергия нужно определиться, либо крест с ними, либо трусы надень. У многих, конечно, после исследования всех этих сергиевских дел возникает вопрос – ну а зачем все это нужно было? Это просто трусость и желание спасти себя или за этим стоит какая-то высокая цель? Ну, воздержимся от приговора и не будем говорить о чужих мотивах, да и какая нам разница, какими Мотивами это было вызвано?

Это отступничество. А мотивы это делало Суда Божий. Хотя бы мотивы были прекрасными, все это отступничество. Что тут говорить. Сам Сергий так объяснял свои мотивы в беседе с Петроградским духовенством в 20-м году. Я спасаю церковь. Понятно, что он имел в виду не спасение церкви, как тело Христово. Это было бы чересчур даже для него.

А как сохранение ее земной структуры. Но возникает вопрос. А какой ценой? И стоит ли такой цены то, что останется в этих спасенных структурах после осквернений их общими радостями с безбожниками? В свое время, будучи новоначальным прихожанином Московской Патриархии, немного услышав про дегларацию и прочее, я спрашивал старших товарищей, так сказать, как же так это вообще как-то. Они мне отвечали, а куда ты пришел, если бы все церкви были закрыты? Нужно было сохранить открытыми храмы, чтобы народ мог в них ходить, молиться, крестить детей, причащаться. За это пришлось платить вот такой вот лояльностью, декларацией и более худшими вещами.

Тогда меня эти ответы удовлетворились. Сейчас нет, не удовлетворяют. Если соль не соленая, какой смысл сыпать ее в суп? Если церковь перестала быть церковью, какой смысл в ней искать Христа? В кого креститься и кому там причащаться? Неужели храм с иконами, открытый путем отказа от истины, дороже самой истины? Раньше христиане не боялись в гонениях потерять не только легально действующие храмы, а монахи монастырей, но и вообще самих себя в земном формате. То есть не боялись умереть и не боялись, что их священников репрессируют, а считали это честью для себя и для них.

Проповедники и благовестники не опасались, что народ после расправы над ними останется темным и непросвещенным. Никто никогда не думал в церкви, что ценой предательства можно ее спасти. Как отделялись овцы от козлищ, хорошо видно на таком примере. В то самое время, когда в 1944 году Сергий и компания обживали полученный от Сталина офис в чистом переулке, еле спецпайки приобщались с прочим общим радостям советской номенклатуры Совсем рядом в Москве, буквально недалеко, в Гутерской тюрьме, следаки МГБ ломали на допросах священномученика Василия Преображенского, епископа Кенишемского, который не хотел спасать церковь Сергиевой ценой. Менее чем через год с той Василий умрет в очередной ссылке, а сергиевские епископы приведут в новый свой собор, в котором выберут себе нового патриарха Алексея Семанского, бывшего обновленца, дворянина мутировавшего убежденного сталиниста. А через несколько десятилетий духовные преемники Сергия и Алексея начнут золотить раки мучеников и украшать могилы пророков, которых предали их духовные отцы. В том числе прославят во святых и епископа Василия и еще множество тех, кто их в сергиевский расход в церковью не признавали. Ну а еще через несколько лет мощи епископа Василия тихонечко вывезут из веденского монастыря города Иваново В неизвестном направлении чиновники РПЦ предъявили письмо с подписью своего шефа.

Дивное творится под солнцем. Продолжение следует.