5. Рождение Катакомбной Церкви ⧸⧸ Православная Церковь на перепутье

Владимир Мосс. Православная церковь на перепутии. Часть 2. Глава 3. Продолжение. Рождение катакомбной церкви. Опубликованная декларация вызвала бурю критических откликов, что должен был предвидеть и Сергий. Противники декларации увидели в ней утонченную разновидность обновленчества.

И даже ее сторонники или нейтральные западные обозреватели понимали, что речь идет о коренном изменении церковной политики по отношению к государству. Например, американский исследователь Уильям Флетчер пишет по этому поводу. Это было глубокое и значительное изменение позиции русской православной церкви, такое изменение, которое вызвало бурю протестов. А советский исследователь Титов писал, что с изменением политики Патриаршей Церкви в отношении Советского Государства в сторону лояльности, в глазах верующих исчезло всякое существенное различие между нею и обновленцами. Владимир Русак, которого в 1986 году арестовали за написание истории Русской Церкви в очень антисергианском духе, сообщает, что в Церкви произошло разделение на основе декларации Большинство духовенства эмирян не признали ее. В некоторых епархиях, например, на Урале до 90% приходов отослали ее обратно автору. На этой почве были произведены новые аресты. Все те, кто не признавал декларацию, были арестованы и сосланы в отдаленные области или заключены в тюрьмы и лагеря.

В 1929 году около 15 иерархов, не разделявших позицию митрополита Сергия, были арестованы. Митрополит Кирилл, главный оппонент Сергия на тот момент, был сослан в Туруханск в июне-июле. Процедура ареста выглядела примерно так. Агент ГПУ являлся к епископу и ставил ему следующий вопрос. Как вы относитесь к декларации митрополита Серги? Если епископ отвечал, что он ее не признает, то агент заключал. Значит, вы контрреволюционер. И епископа арестовывали.

Первый зафиксированный письменный отклик антисергиан, или, как их теперь называют, тихановцев, или истинно православных, поступил от заключенных на соловках епископов. которые в послании, написанном в день крестовоздвижения, то есть 14-27 сентября, писали «Мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в декларации в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и государства». Послание приносит правительству всенародную благодарность за внимание к духовным нуждам православного населения. Такого рода выражение благодарности в устах головы Русской Православной Церкви не может быть искренним и потому не отвечает достоинству Церкви. Послание Патриархии без всяких оговорок принимает официальную версию и всю вину в прескорбных столкновениях между Церковью и Государством возлагает на Церковь. Соловецкие исповедники считали, что церковная политика митрополита Сергия не отличалась существенно от политики живой Церкви. Хотя Соловецкие епископы недвусмысленно выразили свое весьма критическое отношение к декларации Сергия, но в то же время в большинстве своем остались в общении с ним. Так епископ Нектарий Трезвинский в своем письме с Соловков от 25 апреля 1928 года назвал письмо Соловецких епископов протестом без отстранения или отмежевания от него, хотя сам епископ Нектарий решил окончательно порвать с Сергием в марте 1928 года.

Также и митрополит Кирилл писал неизвестному адресату, что соловчане ждали покаяния Сергия до созыва канонического собора в уверенности, что собор не может его не потребовать. 21 октября Сергий издает указ всему русскому духовенству о поминовении советских властей и непоминовении ссыльных епископов, что очень усилило негодование верующих. В поминовении властей многие видели тот рубеж, за которым церковь уже начинала отпадать от православия. А отказ поминать цельных иерархов означал бы утверждение, что эти иерархи сами были не православными, и составлял бы разрыв с преданием, восходившим ко временам римских катакомб. Сергий, в самом деле, отсекал верных от их канонических В том же месяце он выпустил указ о переводе одного из наиболее авторитетных и независимых архиереев, митрополита Иосифа Петроградского, из Петрограда в Одессу. Это вызвало волнение в Петроградской епархии, которая с того времени становится главным центром истинно православной Церкви. Отказался подчиниться Сергию и сам митрополит Иосиф. охарактеризовав свое перемещение как противоканоническое, незаконное, угождающее злой интриге.

Не совсем ясно, почему митрополит Иосиф так резко отреагировал на это перемещение, ведь перевод епископов с одной кафедры на другую был делом хотя и совсем не каноничным, но, увы, вполне привычным в Русской Православной Церкви. Возможно, он и его паства обладали информацией о том, что здесь за кадром стояло прямо ОГПУ, а митрополит Сергий просто проводил его в волю. И действительно, тот факт, что Сергием в этот период времени были перемещены более сорока архиереев, был одной из главных причин недовольства им со стороны епископов-исповедников и вряд ли мог быть оправдан какими-либо чисто церковными соображениями. Не обращая внимания на нестроение в Петрограде, митрополит Сергий принял на себя управление епархией и послал туда вместо себя епископа Алексея Семанского, которому народ испытывал недоверие вследствие той роли, которую он сыграл в расстреле митрополита Вениамина в 1922 году и его связи с обновленчеством. Одним из первых негативно отреагировал на декларацию митрополита Сергия архиепископ латвийский Иоанн Поммер. 6-19 июля 1921 года ему и Латвийской Церкви были дарованы Патриархом Тихоном, Священным Синодом и Высшим Церковным Советом права равнозначной автономии, знак исключительного уважения и доверия будущему священномученику. Теперь в письме к архиепископу Елиферию Литовскому, датирован 2 ноября, архиепископ Иоанн Помер объяснял, почему он не может принять Декларацию Митрополита Сергия или выполнить его требования о принятии всеми заграничными архиереями советского гражданства. Архиепископ Иоанн был заживо сожжен советскими агентами в 1934 году.

Это положило конец церковной независимости стран Балтии. В 1940 году, когда Сталин послал туда танки, они потеряли и свою политическую независимость. В ноябре формально отложился от митрополита Сергия епископ Виктор Глазовский, духовный сын очень почитаемого катакомбного старца епископа Стефана Беха. Он особенно отметил следующую фразу декларации. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь со всей её организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти. Здесь, по его мнению, видно всё то же завышение значимости церковной внешней организации за счёт внутренней верности Христу. что Виктор обнаружил в одной из книг Сергия еще в 1911 году, сказав, что придет время, когда он потрясет Церковь. Вот что писал епископ Виктор самому Сергию.

Враг вторично заманил и обольстил вас мыслью об организации Церкви. Но если эта организация покупается такой ценой, что и Церкви Божией как Дома Благодатного Спасения человека уже не остается, а сам получивший организацию перестает быть тем, чем он был, ибо написано да будет двор его пуст и епископство его доприимет ин, то лучше бы нам не иметь никогда никакой организации. При этом епископ Виктор отмечает, что соглашение Сергия с коммунистами есть грех не меньше всякой ереси и расковы, а несравненно больше, ибо повергает человека непосредственно в бездну по гибелю по неложному слову «Иже отречеться мне пред человеки». Епископ Виктор вместе с епископами Нектарием Яранским и Илларионом Парических были подвергнуты сельги, рещению и сосланы властями на Соловки. Там к ним примкнул епископ Максим Серпуховский, первый епископ тайно рукоположенный, как мы уже видели, с благословения Патриарха Тихона, для катакомбной церкви. Эти архиереи образовали на Соловках костяк оппозиции Сергиевской декларации, в то время как сторонниками Сергия руководил архиепископ Иларион Троицкий. Профессор Иван Андреев вспоминает один случай вполне раскрывающий отношение этих первых исповедников катакомбной церкви к сергианам. Отрицая катакомбную церковь, соловецкие сергиане отрицали и слухи о том, что к митрополиту Сергию писались обличительные послания и ездили протестующие делегации от епархий.

Узнав, что мне светскому человеку. Лично пришлось участвовать в одной из таких делегаций. Архиепископ Антоний Мариупольский однажды, находясь в качестве больного в лазарете, пожелал выслушать мой рассказ о поездке вместе с представителями от епископата и белого духовенства к митрополиту Сергию. Владыки Виктор и Максим благословили меня отправиться в лазарет, где лежал архиепископ Антоний, и рассказать ему об этой поездке. В случае, если он после моего рассказа обнаружил бы солидарность с протестовавшими против новой церковной политики, мне разрешалось взять у него благословение. В случае же упорного серьгианства, благословение я не должен был бы брать. Беседа моя с архиепископом Антонием продолжалась более двух часов. Я ему подробно рассказал об исторической делегации Петроградской епархии в 1927 году, после которой произошел церковный раскол.

В конце моего рассказа архиепископ Антоний попросил меня сообщить ему о личности и деятельности владыки Максима. Я ответил ему очень сдержанно и кратко. И он заметил, что я не вполне ему доверяю. Он спросил меня об этом. Я откровенно ответил, что мы, катакомбники, опасаемся не только агентов ГПУ, но и Сергея, который неоднократно предавали нас ГПУ. Архиепископ Антони был очень взволнован и долго ходил по врачебному кабинету, куда я его вызвал, якобы для осмотра, как врач-консультант. Затем вдруг он решительно сказал. А я все-таки остаюсь с митрополитом Сергием.

Я поднялся, поклонился и намеревался уйти. Он был поднял руку для благословения, но я, помню указания владык Виктора и Максима, уклонился от принятия благословения и вышел. Когда я рассказал о произошедшем владыке Максиму, он еще раз подтвердил, чтобы я никогда не брал благословения упорных сергиан. Советская и катакомбная церковь несовместимы», — значительно, твердо и убежденно сказал владыка Максим. И, помолчав, тихо добавил, «Тайная, пустынная, катакомбная церковь анафематствовала Сергеан и ежесними». Упомянутая здесь историческая делегация имела место 12 декабря 1927 года. Возглавляемый епископом Дмитрием Гдовским представители от восьми Петроградских архиереев, духовенства и научных кругов посетили в Москве митрополита Сергия. Разговор ввелся в основном не вокруг канонических нарушений Сергия, а вокруг центральной темы – его отношения к советской власти.

В один момент разговора Сергий сказал. Своей новой церковной политикой я спасаю Церковь». На это протоиерей Викторин Добронравов ответил «Церковь не имеет нужды в спасении. Врата Адова не одолеют ей. Вы сами, владыка, имеете нужду в спасении через Церковь». Затем епископ Дмитрий сказал «Советская власть в основе своей антихристианской. Возможно ли тогда для Православной Церкви быть в с антихристианской государственной властью, молиться об ее успехах и участвовать в ее радостях. Сергий рассмеялся.

Где же вы здесь видите Антихриста? После дальнейших переговоров в том же духе, епископы Дмитрий Гдовский и Сергий Нарвский подписали 26 декабря акт отхода от Сергия, получивший 7 января одобрение митрополита Иосифа. которому было воспрещено приехать в Петроград. В письме к некоему архимандриту митрополит Иосиф отверг обвинение его в расколе и сам обвинил в расколе Сергия. Защитники Сергия, писал он далее, говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископа только за ересь, осужденную собором. Против этого возражают, что деяния митрополита достаточно подводится и под это условие, если иметь в виду столь явное нарушение им свободы и достоинства Церкви, Единой, Святой, Соборной и Апостольской. А сверх того каноны многое не могли предусматривать, и можно ли спорить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви, ее свободу и достоинство? Что вреднее, еретик или убийца Церкви?

Да не утратим помалу неприметно той свободы, которую даровал нам кровью Своей Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков. Восьмое правило Третьего Вселенского Собора. Может быть, не спорю, вас пока больше, чем нас. И пусть за мной нет большой массы, как вы говорите. Но я не сочту себя никогда раскольником. хотя бы и остался в единственном числе, как некогда сказал один из святых исповедников, имеется в виду преподобный Максим Исповедник. Дело вовсе не в количестве. Не забудьте ни на минуту этого.

Сын Божий, когда вновь придет, найдет ли вообще верных на земле? И может быть последний в кавычках бунтовщики против предателей церкви и пособников ее разорения будут не только не епископы и не протоиереи, а самые простые смертные, как у креста Христова, его последний страдальческий вздох приняли немногие близкие ему простые души». К примеру, Петроградской епархией последовали и другие архиереи и пастыри в Твери, Москве, Киеве, Смоленске, Воронеже, Ярославле, Угличи, Перми, Уфе, Соловках, Красноярске и других местах. К 1930 году Сергий утверждал, что 70% всех православных архиереев на его стороне. В это число не входят обновленцы и григорианцы. а значит около 30% русского епископата вошло в катакомбную церковь. Но если 30%, если их было действительно лишь столько, включали в себя большинство старейших и наиболее почитаемых и авторитетных архиереев, таких как митрополиты Кирилл, Агафангел и Иосиф, архиепископы Феодор Волоколамский, Серафим Угличский и Андрей Уфимский, епископы Дамаскин Глуховский, Арсений Жадановский, Серафим Звездинский и т.д. насчитывают более 50 архиереев в России и 30 за границей, оказавшихся поддержать митрополита Сергия.

Один из этих исповедников, архиепископ Андрей Уфимский, запрещенный сергием в священнослужении еще в 1926 году, писал ему 18 июня 1928 года. Да, страшное и ужасное время мы все переживаем, когда ложь и обман царствуют и торжествуют на земле свою победу. Дыхание Антихриста так и чувствуется во всех углах нашей жизни. А что касается обновленцев и митрополита Сергия, то они вполне поклонились тому зверю, о котором говорит святая книга Откровения Иоанна Богослова. Другой исповедник, архиепископ Варлаам Пермский подчеркивал, что Церковь, хотя и не может вести физическую борьбу с коммунизмом, должна вести духовную войну. Нам нужно признать, что это критическое различие между борьбой духовной и физической было отчасти упущено из вида в официальных церковных документах предыдущего десятилетия. В своем стремлении защитить свою паству и держать власти на расстоянии, Церковь, в стремлении также подчеркнуть свою гражданскую лояльность, режиму выходила за пределы свойственного ей. Даже на закон об отделении Церкви от государства, осужденный Собором как замаскированная атака на церковную свободу, и участие в осуществлении которого каралось отлучением от церкви, стали впоследствии ссылаться как на обещание хотя бы минимального невмешательства в ее внутреннюю жизнь.

Но сергиевская интерпретация этого закона, согласно которой даже самая легкая критика какого-либо аспекта реалий советской жизни или несогласия с официальной советской политикой рассматривались как вмешательство в дела государства и как политическое преступление пробудило в церковной иерархии дух праведного негодования, дух Илии Пророка и Иоанна Крестителя, дух священномучеников московских Филиппа, Ермогена и Тихона в первый год его патриаршества. Так что рождение в 1928 году катакомбной церкви было в прямом смысле возрождение духа Московского собора в первые месяцы 1918 года. Ибо горький опыт прошедшего десятилетия научил, что ничего, кроме времени, выиграть путем уступа государству невозможно, и что теперь, когда уступать кроме самой души Церкви было уже нечего, настало время говорить всю правду, чего бы это ни стоило. Как говорилось в написанном много лет спустя письме из России, Нам ни к чему маневрировать, нам нечего беречь, кроме Божьего, ибо Кесарево, если действительно признавать его за Кесаря, а не фараона, всегда связано с угошением духа. ЕРЕСЬ СЕРГИАНСТВА Один документ этого периода, приписываемый архиепископу Феодору Волоколамскому, отлично выражает все то отвращение какое чувствовали исповедники веры к предательству митрополита Сергия. Автор начинает с того, что приводит выдержки из своих дневниковых записей от 3-го дробь 16-го марта 1924 года. Может быть, скоро мы окажемся среди океана нечестия малым островком. Картина церковных отношений может видоизмениться, как в калейдоскопе.

Обновленцы могут вдруг всплыть, как правящая в России церковная партия, причем противников у нее может оказаться очень немного, если открытые обновленцы и скрытые предатели поладят между собой и совместно натянут на себя личину каноничности. Следующий отрывок взят из его записи от 14.27.1.1925 Трудность настоящего времени для православного человека состоит в том, что теперешняя жизнь Церкви требует от него высокодуховного отношения к себе самому. Нельзя полагаться на официальных пастырей, епископов и иереев. Нельзя формально применять каноны к решению выдвигаемых церковной жизнью вопросов. Вообще нельзя ограничиваться правовым отношением к делу. а необходимо иметь духовное чувство, которое указывало бы путь Христов среди множества троп, протоптанных дивьями, зверями, в овечьей одежде. Жизнь поставила вопросы, которые правильно, церковно правильно, возможно разрешить, только перешагивая через обычаи, форму, правила и руководство с чувствами, обученными в распознавании добра и зла. Иначе легко осквернить святыню души своей, и начать сжигание совести своей, через примирение по правилам с ложью и нечистью, вносимыми в ограду Церкви самими епископами, на «законном» основании, можно и антихриста принять».

Затем следует его пояснение от 22 октября – 4 ноября 1927 года. Церковные события последних недель Не являются ли подтверждением этих предчувствий то жуткое, что предощущалось душой два-три года тому назад, не придвинулись ли к нам вплотную с вторичным вступлением митрополита Сергия в управление Русской Православной Церковью? Вызвавшая многообразные и вполне заслуженные отрицательные критики посланий митрополита Сергия и его синода, не бросила ли возглавляемую им церковную организацию в омерзительные, прелюбодейные объятия атеистической, богохульной и хрестоборной антихристовой власти? Разнообразные эпитеты, прилагаемые мной к советской власти, я употребляю не в ругательном, а в существенном, строго определенном смысле. И не внесло ли страшное нечестие в недра нашей Церкви все это? Заметьте, изошло это послание не от раскольников-обновленцев, а от, казалось бы, законной и, казалось бы, канонической, по-видимому, православной иерархии. Главные положения послания опираются на тексты, правда, иногда не без искажения их, причем существенного, Священного Писания и на, как будто однородный с настоящим, опыт Древней Церкви. С другой стороны, послание стремится и надеется удовлетворить насущные потребности, истомленные гонениями верующих душ, ибо сулит мир и покой, и многие-многие, особенно из духовенства, сочувственно откликаются на обращение митрополита Сергия и его синода.

В результате этой симфонии богоборной власти и православной, казалось бы, законной иерархии Получаются уже некие в кавычках благие плоды. Епископы, правда далеко не высшего качества и не очень в кавычках виновные, возвращаются из ссылок, правда недалеких, и поставляются на епархии, правда не на те, с которых были изгнаны. При митрополите Сергии имеется синод, правда похожий скорее на оберпрокурорскую канцелярию, из, казалось бы, законных иерархов. правда большей частью подмоченных, то есть весьма в церковном отношении скомпрометированных своей давнишней и прочной ориентацией на безбожное ГПУ. Имя митрополита Сергия произносится всеми, как имя действительного кормчего русской церкви. Но, увы, имя это является фальшивой монетой, так как фактически распорядителем судеб русской церкви и ее епископов как гонимых, так и протежируемых, то есть милуемых и поставляемых на кафедры, последнее особенно печально, является нынешний в кавычках оберпрокурор православной русской церкви Евгений Александрович Тучков. Всего этого не осмелится отрицать митрополит Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее, орудием чудовищного замысла – осоюзить Христа с Велиаром. Всякому, имеющему очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, ясно, что, вопреки декрету об отделении церкви от государства, Православная Церковь вступила в тесный, живой союз с государством.

И с каким государством? возглавляемым властью, которая основной задачей своей поставляет уничтожение на земле всякой религии, и прежде всего православного христианства, так как в нем она видит, и справедливо, основную мировую базу религиозной веры и первоклассную крепость в ее бране с материализмом, атеизмом, богоборчеством и сатанизмом. коему, как гласит народная молва, причастны нецы из властей века сего». Затем приводятся цитаты из Апокалипсиса с последующим сравнением настоящей церковной ситуации с апокалиптическим повествованием о блуднице на красном звере. Положение особенно трагическое, замечает автор, поскольку усаживается на зверя Багрянова с именами богохульными не самочинная раскольница, а некогда верная жена, имущая образ подлинного благочестия. В этом главная жуткая сторона того, что совершается сейчас на наших глазах, что затрагивает глубочайшие духовные интересы чад Церкви Божией, что неизмеримо по своим последствиям, не поддающимся даже приблизительному учету, но по существу имеющим мировое значение, ибо с небывалой силой ополчается теперь на церковь силы ада. Как же нам быть в эти страшные минуты новой опасности, надвинувшейся по наущению вражьему на нашу церковь?» Далее автор цитирует апокалипсис о пришествии ангела и падении Вавилона и Великой Блудницы, но предупреждает своего адресата, что он не прилагает механические апокалиптические пророчества к современной реальности. Я только провожу пунктирную линию между образами апокалипсиса и современными церковными событиями, которые невольно обращают мысль к этим пророческим образам.

Со своей стороны, бросающим яркий луч света на данные события, можно неоднократно усматривать еще в Ветхом Завете, что одни и те же пророчества сперва исполняются в малом виде а потом имеют еще другое, высшее и окончательное исполнение. Ни самая широкая ученость, ни самый глубокий природный ум, ни самая утонченная естественная мистика не могут дать удовлетворительного разумения тайн Божьих. А здесь мы соприкасаемся с тайной, великой и, в известном смысле, последней тайной земного бытия Церкви и человечества. По словам епископа Игнатия Брянчанинова, кто не приел внутрь себя Царство Божие, тот не узнает Антихриста, тот непременно соделается его последователем, тот не узнает приближающейся кончины мира и наступающего страшного Второго Пришествия Христова. Омраченное своим плотским мудрованием человечество и вовсе не будет верить Второму Пришествию Господа. Что господствующая ныне власть темная мыслит, рассуждает и действует в стиле этих ругателей, в том нельзя сомневаться. Но не сочтут ли современные церковные деятели с ругателями века сего, сочетавшиеся, не сочтут ли они сумасбродством, достойным лишь презрения тех дум, которые износит моя душа навстречу вашей? На днях один епископ, отстаивая ориентацию митрополита запугивал своего собеседника тем, что несогласные с митрополитом Сергием останутся в таком меньшинстве, что явятся одной из множества существующих у нас мелких сект.

Бедный епископ, прибегающий к такому бессильному аргументу в защиту народившейся Советской Православной Церкви, вспомнил бы множество апостольских предсказаний об искудении веры и о умножении всякого нечестия в последние времена. Множество и большинство необходимы в парламентах и партиях, а не в Церкви Божией, являющейся столпом и утверждением истины, независимо от этих категорий и даже вопреки им. Недели две-три тому назад я читал письмо, в котором приводились подлинные в кавычках слова одной небезызвестной Блаженной, сказанные ею на запрос о митрополите Сергий, причем вопрошавший, по-видимому, указывал, что митрополит Сергий не погрешил против православных догматов, что он не еретик. Что ж, что не еретик, – возразил Блаженный, – он хуже еретика. Он поклонился Антихристу, и, если не покается, учись его в гиене вместе с сатанистами. Всё это вместе взятое заставляет живые верующие души настораживаться и внимательно всматриваться в развертывающуюся перед нами картину усаживания жены на красного зверя. Эти души чувствуют новую, небывалую опасность для Церкви Христовой и, естественно, бьют тревогу. Они в большей части своей не спешат окончательно Разрывать с церковными прелюбодеями в надежде, что совесть их не сожжена до конца.

Сбудется ли это чаяние? От души, говорю, подай Господи. Но в самой глубине его нахожу сомнения и, однако, пока не ставлю точки. Над И пусть поставит ее время, а точнее сказать, владыка времен. Он же досохранит нас, как от легкомысленной поспешности так и от преступной равнодушной медлительности в том страшно ответственном положении, в которое мы поставлены промыслом Божьим». Сегодня можно считать доказанным, что это письмо на самом деле принадлежит святому новомученику Михаилу Новоселову. Русская церковь за границей сочувствовала таким настроением 22 июля 1928 года ее первый иерарх, митрополит киевский Антоний Храповицкий, издал вполне определенное заявление нашего архиерейского синода, в котором говорил о непризнании какого-либо церковного авторитета за сергианским московским синодом, как заключившим союз с врагами Божьими и называя его незаконной организацией отступников от веры. подобных древним лебелятикам, которые, хотя и отказывались открыто хулить Христа и совершать жертвоприношения идолам, но доставали у жрецов справки о своем полном согласии с ними.

К сожалению, остальные поместные церкви, за исключением сербского и иерусалимского патриархатов, не выказывали особого сочувствия этой позиции. Плоды сергианства Если митрополит Сергий думал ценой своей декларации купить себе и своим последователям немного мира, то опыт последующих пятнадцати лет показал, насколько он ошибся. Начало 1929 года совпало с первым пятилетним планом коллективизации и новой интенсивной кампании против всякой религии. В самом деле коллективизация которое вместе с последовавшим искусственно созданным голодом стоило, как утверждают, 14 миллионов жизней. Видится и не без оснований попыткой подрыва религии в самое ее твердыни, в деревне, путем разрушения экономической базы деревни и принуждения всех крестьян вступать в колхозы, полностью зависимые от государства. В апреле государство выпустило законодательство ограничивающая деятельность церкви, причем официальной, советской, только богослужением. Антирелигиозная пропаганда, проводимая союзом безбожников во главе с Ярославским, насчитывавшим к 1933 году 17 миллионов членов, возрастала, тогда как всякая религиозная пропаганда считалась уголовным преступлением. К 1933 году половина церквей в стране была закрыта или разрушена.

Верующие всех толков, безотносительно к политическим убеждениям их пастырей, ссылались в тюрьмы и концлагеря. Если истинно православные христиане Контракомбной церкви пострадали первыми, то вскоре за ними последовали уже и предатели-сергиане. И к концу 30-х годов лишь четверо сергианских епископов на всю Российскую Республику оставались на свободе. Не избежали сей участи и неправославные. Так, подчеркивает Поспиловский, протестанты, хотя и приветствовали революцию, и тем избегли первой волны гонений, теперь подверглись тем же преследованиям, что и православные. Однако это тотальное гонение не помешало митрополиту Сергию заявить в интервью ТАСС феврале тридцатого года, что в Советском Союзе никогда не было и в настоящее время не происходит никаких религиозных преследований, что церкви закрываются не по приказу властей, а по желанию населения, а во многих случаях даже по прошению верующих, что священники сами виноваты, что не пользуются предоставленной им свободой проповеди, и что церковь сама не хочет иметь духовно-учебных заведений. Это вызвало недовольство среди москвичей, только что видевших разрушение чтимой часовни Иверской Божьей Матери. Они освистывали митрополита Сергия и бойкотировали его службы.

Религиозная жизнь, однако, не прекратилась, а скорее усилилась в подпольных условиях, в которых она только и могла существовать. Странствующие епископы и священники служили в разных потаенных местах по всей стране. В отдельных областях подпольная деятельность буквально кипела. Так, профессор Иван Андреев свидетельствовал, что вплоть до конца Второй мировой войны лично ему было известно около двухсот мест, где проводились богослужебные собрания катакомбной церкви в одной только Ленинградской области. Особенно сильной подпольной сетью, просуществовавшей до самых недавних времен, отличалась, согласно исследованию советских социологов, Тамбовская область. Другой областью, откуда продолжали вплоть до наших дней выходить катакомбные исповедники, был Урал. И другие горные края, такие как Кавказ и Алтай, продолжали давать убежище ревнителям православного благочестия. Марк Поповский пишет «Катакомбная или подпольная церковь возникла у нас в конце 20-х То один, то другой священник исчезал из своего прихода, поселялся в тайном месте и начинал опасную жизнь изгнанников.

В скособоченных домишках на городских окраинах возникали тайные молельные. Там служили литургии, исповедовали, причащали, крестили, венчали и даже рукополагали новых священников. Тайком, передавая друг другу условный стук в дверь, стекались туда верующие из дальнейших городов. из дальних городов и областей. В мае 1932 года Сталин объявил о начале безбожной пятилетки, к концу которой имя Божие должно было быть забыто на всей территории СССР. Но перепись населения, проведенная в 1937 году, показала, что две трети населения в деревне и одна треть в городах все еще были готовы заявлять себя верующими. Эта впечатляющая цифра, учитывая условия, в которых она была получена, возникла отнюдь не благодаря Сергиевскому соглашению с государством, которое, скорее, разделило верующих и дало атеистам дополнительное и весьма эффективное оружие против них. Более того, именно в 1937 году гонение на духовенство достигло своего апогея.

Согласно данным, недавно обнародованным правительством России, в том году было арестовано 136 900 человек духовенства, из которых 85 000 были убиты. Что касается главы катакомбной церкви митрополита Петра, то возможность непосредственно влиять на события была для него чрезвычайно ограничена из-за удаленности места его ссылки в деревушке Хе на севере Сибири. Епископ Дамаскин утверждал, что он связался с ним через посредство своего келеника, который доложил, что митрополит Петр выразил свое недовольство политикой Сергия. Так, 17 сентября 1929 года священник Григорий Селецкий по просьбе архиепископа Дмитрия Гдовского писал митрополиту Иосифу Петроградскому. Исполняю просьбу Высокопреосвященного архиепископа Дмитрия и письменно излагаю те сведения, какие мне сообщил находящийся в ссылке епископ Дамаскин. Ему удалось наладить сношение с митрополитом Петром, послать через верного человека полную информацию обо всем происходящем в Русской Церкви. Через этого посланного митрополит Петр устно передал следующее. Первое.

Епископы должны сами сместить Митрополита Сергия. 2. Поминать Митрополита Сергия за богослужением не благословляю. 3. Киевский акт так называемого Малого Собора Епископов Украины об увольнении шестнадцати епископов от занимаемых ими кафедр считать недействительным. 4. Письмо Епископа Василия Рязанского в Викаре. сообщает неправду.

Речь идет о фальшивке, сфабрикованной сергианами, чтобы показать, что митрополит Петр якобы признал митрополита Сергия. Более того, согласно Ивану Андрееву, двое священников посетили Петра в ссылке и после этого писали. Он рассказал нам, как все то, что выполнил митрополит Сергий, предлагали ему, и что он рад что остался на прямом пути. Согласно некоторым опубликованным недавно письмам митрополита Петра агентам ОГПУ, он не только отказывался уступить местоблюстительству, но также отвергал и право митрополита Сергия стать местоблюстителем после его смерти. Так, 11 марта 1931 года он поставил И.В. Полянскому следующий вопрос. Смена местоблюстителя не повлечет ли за собой и смену его заместителя? Возможно, конечно, что мой преемник, если бы ему не пришлось непосредственно осуществлять свои обязанности, оставит заместителям то же самое лицо.

Это его право. Но то, по моему мнению, несомненно, что исполнение обязанностей этим заместителям должно прекратиться одновременно с уходом замещаемого им лица. Подобно тому, как по заявлению митрополита Сергия с его уходом прекращает свое существование и учрежденный им Синод. Все это, равно и другие вопросы, требует всестороннего и авторитетного обсуждения и канонического обоснования. Тот же аргумент митрополит повторил Минжинскому в том же месяце. Согласно Михаилу Польскому, митрополит Петр имел секретные связи с митрополитом Иосифом, находившимся в ссылке в Чемкенте. Польский также говорит о его краткосрочном освобождении в 1935 году. Этот факт подтверждается в Парижской газете «Возрождение».

В 1935 году окончился срок ссылки. По дошедшим из России сведениям, митрополит Петр вернулся в Россию и виделся с митрополитом Сергием. Последний хотел получить от него признание нового устройства церковной жизни и согласие на созыв собора. Были и другие сообщения о том, что большевики якобы предложили ему занять патриарший престол, но при соблюдении ряда определенных требований митрополит Петр был непреклонен. и ни на какие соглашения не шел. Вскоре он вновь был отправлен в ссылку». В настоящее время сведения о встрече митрополита Петра с Сергием Строгородским не подтверждаются. Также и другая парижская газета «Русская мысль» сообщала, что митрополита Петр потребовал у митрополита Сергия передачи ему местоблюстительства.

но получил отказ. Вскоре был снова возвращен в ссылку. Не все верили, что митрополит Петр умер в это время. Однако свидетельства, полученные недавно из архивов КГБ, подтверждают, что он был расстрелян 10 октября 1937 года. Сергий же, еще прежде этой даты, неканонично присвоил себе титул митрополита Крутицкого и патриаршего местоплюстителя. Сенат Русской Церкви за границей, получив известие о смерти митрополита Петра, начал поминать имя последнего оставшегося в живых местоблюстителя митрополита Кирилла. В докладной записке, поданной митрополиту Анастасию 11 апреля 1937 года профессором Троицким, последний оправдывал поминовение Русской Зарубежной Церкви имени митрополита Кирилла следующим образом. Что права заместителя прекращаются со смертью замещаемого, это юридическая аксиома, которую признал и сам митрополит Сергий.

Поэтому со смертью митрополита Петра полномочия митрополита Сергия прекратились, и в должность местоблюстителя автоматически вступает митрополит Кирилл, которого и следует поминать за богослужениями. Против этого могло бы быть лишь одно возражение. Митрополит Кирилл, по всем данным, не получит возможности выполнять свои обязанности местоблюстителя. А Митрополит Сергий не откажется от функции временного возглавителя Русской Церкви. И потому, казалось бы, в целях сохранения административного единства Русской Церкви следует признавать и поминать не Митрополита Кирилла, а Митрополита Сергия. Однако такое возражение было бы ошибочным. Необладание правом зависит от пользования им, а наоборот, пользование правом зависит от обладания им. И потому митрополит Кирилл является законным местоблюстителем, является первым епископом русского народа, хотя бы он и лишен был возможности пользоваться этим своим правом.

Нельзя во имя административного единства жертвовать законностью И митрополит Сергий, объявляя себя местоблюстителем после смерти митрополита Петра, повторил бы ту же ошибку, какую он делал раньше, признав власть синода Живой Церкви, и в сущности взял бы на себя роль этого синода. Русская Церковь и уже раз переживала подобное положение после высылки местоблюстителя митрополита Агафангела. И тем не менее митрополит Агафангел не соблазнился возможностью сохранения административного единства ценой признания живой Церкви, а дозволил всем епархиям временно управляться самостоятельно, то есть восстановить то устройство, которое существовало в Церкви во время гонений первых веков христианства. Это его распоряжение должно будет воспринять всю свою силу, и в том случае если митрополит Кирилл лишён будет возможности фактически управлять Русской Церковью. Однако и тогда поминовение его в качестве местоблюстителя остаётся обязательным». Позиция митрополита Кирилла Смирнова была не вполне однозначной. В отличие от некоторых других катакомбных иерархов Он не решался, во всяком случае до 1934 года, объявить Сергия совершенным отступником о его организацию, лишенной благодати таинств. Причины тому были, видимо, двоякими.

Во-первых, как он сам признавался в письме к некому катакомбному архиерею, он был чрезмерно осторожен, потому что, находясь в ссылке, он был не вполне осведомлен о церковной ситуации. И, во-вторых, он находился в особенном положении, будучи единственным законным местоблюстителем, который обладал возможностью переписываться и дискутировать с Сергием. Посему он, естественно, сводил этот диалог к теме канонических прав местоблюстителей и их заместителей, обвиняя Сергия в узурпации власти первого иерарха. Рассмотрение этого канонико-административного аспекта проблемы без касательства еще более важного догматического аспекта подчинения Сергия безбожникам, неизбежно привело к менее серьезной оценке его греха. Тем не менее, внимательное изучение писем митрополита Кирилла к Сергию, написанных между 1929 и 1934 годами, доставит слабое утешение Сергианам и их попутчикам. Так в 1934 году он писал что хотя сергианские священники и совершают еще истинные таинства, но те христиане, которые, приступая к ним, знают об узурпации Сергием власти и о незаконности его синода, могут принимать их лишь себе во осуждение. В своей переписке с Сергием митрополит Кирилл подчеркнул несколько моментов, весьма важных для оценки значений разных расколов имевших место в православной церкви в нашем столетии. Во-первых, это приоритет соборности и иерархической совести церкви.

Как он писал в 1929 году, церковная дисциплина способна сохранять свою действенность лишь до тех пор, пока является действительным отражением иерархической совести соборной церкви. Заменить же собою эту совесть дисциплина никогда не может. Во-вторых, это право епископа прерывать общение со своим собратом-епископом не только из-за ереси, но также и для того, чтобы не участвовать в братнем грехе. Так, хотя митрополит Кирилл не считал Сергия погрешившим в вопросах веры, он был вынужден порвать с ним общение, ибо не имел другого способа обличать согрешающего брата. Если духовные лица придерживаются взаимно противоположных церковных воззрений, то их сослужение будет для обеих сторон в суд и осуждение. Так в ноябре 1929 года митрополит Кирилл отказался судить митрополита Иосифа и его сторонников, порвавших общение с Сергием, и не согласился со сосланными в Ташкент архиерениями Арсением Стадницким, Никодимом Кротковым, Никандром Феноменовым и другими осудившими Иосифа. считая их надежды на созыв канонического собора наивностью или лукавством. В-третьих, хотя митрополит Кирилл не отрицал таинство сиргиан, но это относилось у него только к тем священникам, кто был правильно рукоположен, то есть не сиргианскими архиереями.

Четвертый момент, подчеркнутый митрополитом Кириллом, заключается в том, что даже в случае такого разрыва общения между двумя партиями Обе стороны остаются в церкви, доколе между ними сохраняется догматическое единство. Но это сразу же ставит вопрос, погрешил ли Сергий только административно, приступив к канону, как утверждал митрополит Кирилл, или же и догматически, против учения о церкви, как утверждал среди прочих архиепископ Дмитрий Гдовский. Этот вопрос продолжает волновать и разделять истинно православных христиан в России так же, как подобный вопрос в отношении новостильников волновал и разделял истинно православных в Греции. Поначалу это был действительно трудный для разрешения вопрос, особенно пока митрополит Петр был еще жив, и, следовательно, раскол еще был не окончательно завершен, и пока еще оставались надежды на покаяние митрополита Сергия. Но с течением времени становилось все более очевидным, что неканоничные деяния митрополита Сергия были внешним административным выражением его внутреннего нравственного и духовного подчинения воинствующему безбожию. Одно из последних писем митрополита Кирилла, не так давно впервые опубликованно, в определенной степени меняет устоявшееся представление о церковной позиции владыки. До сих пор считалось, что митрополит Кирилл принадлежал к наиболее мягкому по отношению к митрополиту Сергию течению антисергианской оппозиции, что любят подчеркивать и сами сергиане. Однако вот что пишет владыка Кирилл в письме от 23 февраля дробь 8 марта 1937 года, то есть за полгода до смерти.

Десять лет тому назад я считал все сделанное митрополитом Сергием ошибкой, которую он сам сознает и пожелает исправить. К тому же среди рядовой паствы нашей было множество людей, не разбиравшихся в происшедшем, и нельзя было требовать от них решительного и деятельного осуждения о событиях. С тех пор много воды утекло. Ожидание, что митрополит Сергий исправит свои ошибки, не оправдались. Но для прежде несознательных членов церкви было довольно времени, убуждений и возможности разобраться в происходящем. И очень многие разобрались и поняли, что митрополит Сергий отходит от той православной церкви, какую завещал нам хранить святой патриарх Тихон. И, следовательно, для православных нет с ним части и жеребия. Происшествия же последнего времени окончательно выявили обновленческую природу сиргианства.

Спасутся ли пребывающие в сиргианстве верующие мы не можем знать, потому что дело спасения вечного есть дело милости и благодати Божьей. Но для видящих и чувствующих неправду сиргианства было бы непростительным лукавством закрывать глаза на эту неправду и там искать удовлетворение духовных своих потребностей. С митрополитом Иосифом я нахожусь в братском общении, благодарно оценивая то, что с его именно благословения был высказан от Петроградской епархии первый протест против затеи митрополита Сергия и дано было всем предостережение в грядущей опасности. Как видно из этого письма, к концу жизни митрополит Кирилл сблизился в своих взглядах с митрополитом Иосифом, одним из основоположников катакомбной церкви. После Второй мировой войны московская патриархия приняла атеизм даже догматически через свое богословие мира и богословие революции, через свое коммунистическое христианство и экуменизм. Митрополиты Кирилл и Иосиф были расстреляны вместе в Чемкенте в полночь с 20 на 21 ноября 1937 года. Дальнейшая судьба катакомбной церкви. После смерти последнего возможного де-юре-возглавителя церкви митрополита Кирилла и ее главы де-факто в последнее десятилетие 1928-1937 года митрополита Иосифа, уход церкви в катакомбы, начавшийся со смертью патриарха Тихона, завершился.

Отныне с разрушением внешнего административного церковного каждому отдельному епископу, а иногда и каждому отдельному верующему, предстояло самому по себе хранить огнь веры, будучи связанным со своими собратьями-христианами лишь внутренними мистическими узами жизни во Христе. Также оценила происходящая и Русская Зарубежная Церковь на своем Втором Всезарубежном Соборе в 1938 году. Поскольку эпоха, которую мы переживаем, говорится в документе, есть, без сомнения, эпоха Апостасии, то, само собой, разумеется, что для истинной Церкви Христовой период жизни в пустыне, о котором говорит двенадцатая глава Откровения Святого Иоанна, не есть, как некоторые могут полагать, эпизод, связанный исключительно с последним периодом истории человечества. История показывает нам, что Православная Церковь неоднократно удалялась в пустыню, откуда воля Божия призывала ее назад, на историческую сцену, где она снова воспринимала свою роль при более благоприятных обстоятельствах. В конце истории Церковь Божия уйдет в пустыню в последний раз и вся, чтобы принять то, что принесет грядущий судить живых и мертвых. Так должна понимать двенадцатую главу Откровения не только в эсхатологическом, но и в историческом и педагогическом смысле также. Она показывает нам общие типичные формы церковной истории. Если Церкви Божией определено жить в пустыне промыслом всемогущего Творца, приговором истории и законодательством пролетарского государства, то со всей очевидностью следует, что она должна оставить все попытки добиться легализации ибо всякая попытка достигнуть легализации во время эпохи апостасии неизбежно превращает Церковь в великую вавилонскую блудницу нечестивого атеизма.

Ближайшее будущее подтвердит наше мнение и покажет, что наступило время, когда благополучие Церкви требует отказаться от всякой легализации даже приходов. Мы должны следовать примеру Церкви периода до Никейского когда христианские общины были объединены не на основе административных институтов государства, а одним лишь Духом Святым. Пожалуй, самым поразительным и буквальным примером бегства церкви в пустыню явился поступок епископа Енисейского и Красноярского Амфилохия, который в 1930 году После разрыва отношений с митрополитом Сергием удалился, как свидетельствует митрополит Иоанн Снычев. Он это сделал по совету митрополита Кирилла в Сибирскую тайгу, откуда не появлялся до самой смерти в 1946 году. А что же дальше? Какие надежды питают христиане катакомбной церкви в отношении своего грядущего избавления от этих страшных мучений? Одни, как, например, епископ Максим Серпуховской, смотрели в будущее с пессимизмом, считая, что мир переживает свои последние дни. Другие предвещали перед концом Возрождения, церкви Как, например, прозорливая старица Агафья из Белоруссии, которая была заморена властями до голодной смерти в 1939 году в возрасте 119 лет.

Однако в конце 30-х годов все выглядело довольно мрачно. Е. Лапешанская пишет о катакомбном священномученике, епископе Дамаскине. Он зажег сердца многих. Но масса, в которую обратился народ, осталась тем, чем она только и может быть – пассивной и инертной, движущейся в любую сторону в зависимости от внешнего толчка, а не от внутренних побуждений. Долгая изолированность епископа Дамаскина от советской жизни, оторванность от постепенного процесса советизации привела к недоучету им реального соотношения сил в окружающей его действительности, оставаясь сам незыблемым он просмотрел перерождение человеческой души в массе и ее опустошение. Эту душу переставили на другой путь, скользкий, опуртанистический, ведущий людей туда, куда их хотят привести смелые, ни перед чем не останавливающиеся, посягающие на все ценности моральные и материальные вожди мировой революции. В репрессивных мероприятиях советской власти, помимо непосредственных результатов, таился глубокий смыл.

Между архиереями и священниками, томившимися в концлагерях и тюрьмах, и массой верующих, как бы твердо стоять в вере они не старались, возрастала пропасть взаимного непонимания. Исповедники силились поднять верующих на более высокую ступень и приблизить их духовный уровень к своему, а масса верующих, отягощенная житейскими и семейными заботами, ослепленная пропагандой, наоборот, невольно опускалась. Призраками грядущего золотого века сытости, полной свободы от всяких внешних и внутренних ограничений, подчинений человеку сил природы, заманчивыми перспективами, в которых фантазия переходила в науку, большевики захватили в своей сети подавляющее большинство народа. Только отдельные личности могли сохранять высоту духа. Этим положением прекрасно воспользовался митрополит Сергий. Другой катакомбный священно-мученик, епископ Яранский Никтари Резвинский, писал из ссылки своей пастве. Из истории Церкви Христовой видно, почти все борцы за правду Христову погибли в борьбе. Только после смерти их торжествовало то дело Божие, за которое они боролись.

Так будет и в нашей борьбе с сергианством. Народ наш стал безразличен к церковным вопросам, а духовенство – это большей частью обряда исполнителей-жрецы, для которых лишь бы было чем кормиться – спокойно жить. А против нас, противников сергианства, не побрезгуют никакими силами, безнравственными мерами, как-то допросами, ложными слухами, подпаиванием водкой горланов на приходских собраниях и прочее. Так про меня Сергий напечатал что я якобы посвятил в попы двое женцев, чего я и во сне не видел. Словом, наша борьба, хотя и свята, но бессильна. Я лично не надеюсь на освобождение и, скорее всего, погибну с гнию в лагерях, утешаясь обетованиями Христовыми, блаженной изгнани правды ради. Нелегко страдать, но другого выхода нет, выбора или разделения быть не может. Не колеблитесь, возлюбленные, для вас жизнь Христос, а смерть – приобретение.

Что нам делать? Как нам быть? Вопрошаете меня, ревнители Православия, лишенные своих пастырей и немогущие из-за чуткости совести молиться в сиргианских храмах. Вполне понятно страдание Ваших душ. Жить без церковной молитвы – это великое бедствие для верующих. А теперь ведь много городов и сел, где нет храмов. А если и есть, то обновленческие или сиргианские. Объединяйтесь в мелкие группы и молитесь по домам.

Пойте церковные песнопения, читайте Слово Божие, творите посильно милостыню, погребайте умерших бессиргианских попов. Святые тайны принимайте лишь от истинных пастырей, а таковых вы всегда найдете с помощью Божией». У Сергия было много апологетов. Некоторые утверждали, что он спасал церковь для будущих поколений, когда шквал гонений стихнет. Это предположение не оправдалось, ибо к 1939 году на свободе оставалось только четыре епископа и открытыми была жалкая горстка храмов на всю страну. Другие пытались оправдать Сергия, утверждая, что есть два пути спасения. Один посредством открытого исповедничества, или не менее трудного в советских условиях ухода в катакомбы, а другой посредством компромисса. Сергий, согласно этой точке зрения, был не менее мучеником, чем катакомбные мученики, только его мученичеством была потеря доброго имени.

Однако это воззрение близко подходит к ереси, что может быть спасение через грех, в данном случае через самую бессовестную ложь. пожертвования свободой и достоинством Церкви и Православия, и предание на муки и смерть своих собратьев-христиан. Все апологеты Сергия делают свою главную ошибку, когда забывают, что спасает Церковь не человек, а Бог. В самом деле они весьма близки к утрате веры в Бога, не столько, конечно, в его бытие, сколько в его промысл и всемогущество. Спасительная вера – это вера Авраама на горе Мария, Моисея в Черном море, Давида перед лицом Голиафа, Ильи перед жрецами Ваала. Это вера, что вся возможна Богови. Это вера, которая взывает «Сии на кулесницах и сии на конях, мы же во имя Господа Бога нашего призовем». Это была и есть вера катакомбной церкви, которая, как основанная на камне, камень-жебе Христос, преодолела врата Адова.

Но Сергиева вера была иного, более гибкого рода, того, о котором Пророк сказал «Якори Кости, сотворим заветцу Адом, и со смертью сложенье. Буря носима, аще мимоидет, не приидет на нас. Положихам лжу надежду нашу, и лжею покрыемся. И положу суд в надежду, милы жимоя намерилих, и уповающие вотще на лжу, яко не минет вас буря и не отымет от вас завета смертного, и надежда ваша, я же ко аду, не прибудет. Буря, идущая, а еще найдет, будете ей в попране, и, когда мимоидит, возьмет вас. Яко повсяко утро приходите будет в день, и в нощи будет надежда зла. Научитесь, слышите, утесняемый. Книга Пророка Исаия, 28 глава, 15-17-19 стихи.