5. Разделение в Андреевском скиту ⧸⧸ Антоний Булатович. Моя борьба…

Глава пятая. В шестой главе своей статьи отец Клемент описывает неизложение отца Иронима сыгуменства в Андреевском скиду следующими словами. 7 января возвратился в скид Архимандрит отец Ироним. С приездом его так хитроумно подготовленный Булатовичем бунт стал приближаться к концу ускоренным темпом. Но отец Ироним прибыл в скид не 7, а 8 января, причем Сам хитроумный Болотович первый встретил отца Иронима на пристани, ибо сам собирался уезжать со Святой горы. Поэтому установим события. По прибытии 8 января в Скид после полутора месячного отсутствия отец Ироним, подойдя неожиданно к воротам монастыря, увидел, что встречавшиеся с ним братья как бы сторонились от него и не желали подходить. как то раньше бывало, брать от него благословение.

Отец Климент и отец Меркурий поспешили доложить ему о всех происшедших за его отсутствие в бунтовщических действиях главарей Комитета, как он ныне называет в своем сочинении главных имяславцев и проявленную ими деятельность, состоявшую в чтении ими установленное время по учении святых отцов. имевших содержание святотеиск учения о имени Божьем. Этот доклад игомену отца Климента и выражение непочтений к нему братья побудили его принять хитроумный совет отца Климента – немедленно же изгнать из скита главарей комитета, дабы тем устрашить прочью братью и пресечь возможность какого-либо возмущения. Но, умалчивая обо всем этом, отец Климент пишет Вслед за приездом Игумена был созван Собор Двенадцати Старцев. На него пригласили главарей Комитета, живших с Киту. Неосведомленный читатель, конечно, может подумать, что главари Комитета были призваны в числе участников Собора и для участия в нем, но на самом деле они к Соборным Старцам не принадлежали и были призваны для суда и расправы, что тонко умалчивает отец Клемент. Призвали троих – монаха Петра, викторина и эрмонаха Илеадора. Отец Иероним грозно объявил им обвинение о возбуждении против него братья Скита и требовал от старцев изгнания их из Скита, как бунтовщиков.

Но обвиняемые возразили, что они не признают действительности этого суда, ибо собор старцев неполон и на нем не достает старшего члена ктитора Архимандрита Давида. Сказав это, они повернулись и хотели выйти из зала заседания. В коридорах в это время уже столпилась братья, услыхав, что Петра и Викторина с Леодором призвали на суд и хотят изгнать эскита. Отказ обвиняемых принять над собой суд и выход из заседания возбуждали опасения, как бы это не повлияло на собравшуюся братью в нежелательном для отца и раннего смысле, и он счел вынужденным согласиться на требования обвиняемых и на собор был приглашен архимандрит Давид. По приходу отца Давида снова был прочитан обвинительный акт о подстрекательстве к бунту, причем одним из обвинений значилось, что однажды было прочитано пророчество пророка Малахии, в коем возвещался гнев Божия на Иереев, сквернящих имя Господня. Молча выслушали обвиняемый обвинительный акт, но прежде чем они начали защищать себя, на их защиту совершенно неожиданно выступил самый младший из всех присутствовавших на соборе юный писарь Порфирий. Павел Княвиня Кроткий, несмелый и молчаливый, который по долгу службы присутствовал на соборе, и вот он исполнился вдруг такого удержновения ревности за славу имени Господня, что бесстрашно начал обличать самого председателя собора, игумена, вне правомыслия о имени Господнем. Это неожиданное для всех выступление отца Порфирия, о котором тоже весьма умалчивает отец Климент, поразило ранимо и присутствовавших.

Свидетельствовал отец Порфирий также о хульных словах по отношению к имени Господнем, которые он слыхал от отца Меркурия. Но ни слова не находили для возражения ни отец Иероним, ни отец Меркурий, и по окончании речи отца Порфирия воцарилось на несколько минут тягостное молчание. Наконец, оправившись от замешательства, отец Иероним почувствовал, что ему уже не самому судить, а броняться приходится, и тихим голосом сказал отцу Давиду «Я слышу, что вы меня называете еретиком». не только называя, но и здесь на соборе утверждая, что ты, еретик, улитель имени Божия, ответил отец Давид. И началось перепирательство, окончившееся тем, что, выходя из зала заседания, отец Давид воскликнул. Братья, бегите в ваш егумный еретик, он перед всем собором отрекся от Иисуса. Да не подумает читатель, что этими словами отец Давид утверждал, что отец с раним отрёкся от веры самого Господа Иисуса Христа, говоря, отрёкся от Иисуса, но подразумевалось сокращённое слово имени, о коем был спор. За отцом Давидом разошлись и прочие соборные старцы, и таким образом этот собор, созванный по предложению отца Климента для изгнания ему неугодных лиц из Кита, закончился тем, что на нём был совершён суд над самим игуменом Иеронимом.

Последний почувствовал необходимость каким-нибудь образом объявить себя перед братьями, для чего решил созвать собор из старейших иноков скита – иеромонахов, иеродьяконов и монахов, начальствующих на разных послушаниях, о коих знали, что эти лица, как более от него зависящие, более склонны будут принять его оправдание. Всего собралось не 80, как говорит отец Климент, а 60. Пригласили на собор отца Давида, но он прийти не пожелал. Узнав о созыве собора старшие братья, собралась к выходу из зала заседания и вся младшая братья. Янославцы решили воспользоваться со званием собора для того, чтобы предъявить свои обвинения против отца Иеронима и против всех лиц, которые позволили себе хулино выражаться им негосподним – отцов Меркурия, Климента, Савина, Макаря, Геннадия, Самона, Михаила, Симона, Павлина. Открыв собор, отец Иероним произнес речь, в которой оправдывался во возводив на него обвинений и убеждал, что он пребывает неизменно в прежней своей вере. что все эти обвинения на него – суть лишь плод клеветы приверженцев отца Антония Болотовича, и в доказательстве своего промысля прочел символ веры. Также и о имени Господа Иисуса Христа сказал, что вера, что она свята, страшно достопоклоняема.

Соболь молчал, а сторонники отца Иеронима восклицали – ну чего же нам еще от игумени надо? Тогда выступил один из старших соборных старцев, и Петроп, и Ромонах, отец Сергий, и сказал, обращаясь к отцу Иерониму, «Вы, отче, вчера на соборе отреклись от Иисуса». Простец отец Сергий, как и все простецы, не находил нужным добавлять от имени. полагая, что это само собой разумеется. Но отец Иероним ухватился за это выражение и, относя слово Иисус к самому Господу, сказал «Скажите, отцы святые, отрекся ли я на соборе от Иисуса или нет? Его приверженность воскрительную нет». Прочие молчали. «Для чего же вы, отец Сергий, лжете?» – сказал затем Мегумен.

«А вот в этом письме, что вы говорите?» – сказал отец Сергий, вынимая из кармана уже известно открытое письмо отца Иеронима, посланное им Ансу Антонио, распространенное по Святой Горе пантелининскими ими борцами. В этом письме отец ранее говорил «Вашего учения, выраженного в сочинениях ваших и в статье, помещенной в вашем журнале и озаглавленной о почитании имени Божия, я отнюдь не принимаю». Но последняя статья, как помещенная в журнале Андреевского скита, хорошо была известна братьям. И тот факт, что она была напечатана с благословения самого отца Иеронима, пропущена цензурой, прочитана и одобрена братьей, и вдруг категорически объявлялась несогласной с верованием отца Иеронима, ясно утверждал подозрение братьев, что Иогумен коренным образом изменил свое прежнее исконное почитание имени Божия. В дальнейшем описании происходившего на этом соборе отец Климент позволяет себе очень грубое извращение истины и хочет придать вопросу отца Сергия характер невежественности, объясняя все недоразумением братья, ибо в письме якобы говорится о том, что игумен отрекается от статьи, заглавленной о почитании имени Божия, что по своему невежеству братья поняла как отречение от самого почитания имени Божия. Но отец Климент фантазирует. Братья прекрасно понимало, что отец Раним отрекается от той самой статьи, которая с его богословения была напечатана несколько месяцев назад и выражала его тогдашнее понимание имени Божия, с которым было согласно понимание все братья. И теперь в отречении от этой статьи Она ясно видела, что, перейдя на сторону отца Алексея Киреевского, холившего имя Господне, отец Араним отрекался от своей прежней веры.

Совершенно умалчивает отец Климент и о дальнейшем споре за подлинность этого письма. Говоря, что достали названное письмо, и рукопись убедили, что отец Сергий говорит неправду. Но на самом деле был как раз наоборот. Собор убедился, что отец Сергий говорит правду. И это решило участь отца Иеронима, ибо в ответ на заявление отца Сергия отец Иероним не нашел лучшего средства для оправдания, как отречься от своего собственного письма и приписать его коварному измышлению Антония Болотовича. «Это сам Антонин написал и распространяет, чтобы взмытить против меня братьев», – ответил отцу Сергию Игумен. Но у отца Сергия в руках подлинное письмо, и указав на подлинную собственноручную подпись отца Иеронима, он сказал «А это чья подпись?» Было даже предложено послать за отцом Антонием, чтобы личной ставкой восстановить истину. На защиту Игумена выступил эрмонах Отец Иерон и стал опровергать документ.

Но ему снова указали на подлинную подпись отца Иеронима и подробно разобрали содержание письма. Тот, оправдываясь тем, что по слабости зрения не может удостовериться подлинности подписи, просил послать за очками. Послали за его очками. В это время в зал вошла и младшая братья, стоявшая у дверей в коридоре, и зал наполнился. Привезли очки, рассмотрели подлость отречения отца Иеронима от прежних, своих мнений подтвердилось. Тогда выступили против отца Иеронима другие обличители. Послушник Никита прочел записанную им беседу о имени Господнем, которую он имел с отцом Климентом и с отцом Иеронимом доказательство, что те его убеждали отступить от божественного почитания имени Господня. и когда он на это не соглашался, ему угрожали всякими карами.

Выступили другие свидетели, объявившие перед собором слова и мнения, которые они слышали от отца Иеронима, Климента, Меркурия и других имяборцов. И вторичный собор, созданный Иеронимом для воздействия на имя славцев, неожиданно превратился в суд над самими имя-борцами. Стало очевидным, что дальнейшее пребывание отца Иеронима в игуменстве немыслимо, и старейший и Петроп, отец Иосаф, вопросил братьев, чего же вы хотите, на что последовал почти единогласный ответ, желаем смены игумена. Тогда отец Иероним встал и сказал, отцы святые, значит, вы все согласны с отцом Петром и не желаете, чтобы я был вашим игуменом? Не желаем, был общий ответ. Но делайте со мной, что хотите, сказал тязь Раним и покинул зал. Таким образом, неизложение фактически совершилось, и оставалось его только оформить. Сам игумен готов был покориться общей братской воле, и если бы он не изменил своего первого доброго решения, Святая гора была бы спасена от того опустошения и разгрома, которого в конце концов добились Иероним и Месаил ради удержания своих игуменств.

Но, увы, отец Климент и отец Меркурий не дали игумену исполнить своего благого намерения. Они уговорили вступить в борьбу с братьями и употребить все средства к удержанию за собой игуменства. обнадеживая его поддержкой Пантелимовского монастыря, Ватопецкого, господствующего над Андреевским скетом монастыря и посольской власти. Поддавшись на их уговоры, отец Иероним вступил в братоубийственную войну, окончившуюся насильственным изгнанием и вылазом в Россию 185 братьев, то есть половина наличного состава, оклеветанных им в бунте и в ересе. Борьба началась немедленно. В тот же вечер было послано два доноса, один к генеральскому консулу Салоники, а другой в Атапет. Со словесным же доносом был послан монах Варфоломей, которого тайно от братьев спустили по веревке с балкона гостиницы. Он в ту же ночь успел сесть на отходивший пароход Солоники, где передал по поручению Иронима генеральному консулу Беляеву донос, что братья возмутились против него и что положение в ските столь серьезно, что требуется его консулов вмешательство.

Точно так же была потребована помощь из Ватопеда, куда отец Иероним тоже доносил о возмущении против него братья Скита. Он просил прислать представителя монастыря Проэстосов для принятия мер строгости к подавлению возмущения. Вызов Проэстосов для вмешательства во внутреннюю жизнь Скита был сделан отцом Иеронимом совершенно незаконно и противно скитскому уставу. Устав, имея в виду предупреждение возможности греков вмешиваться во внутреннюю жизнь скита, предусматривает, чтобы представители монастыря могли приехать в скит лишь по приглашению скита и то лишь по письменному приглашению за печатью и за подписью четырёх иппетропов скита. Отец ранее вызвал их тайно, и приглашение подписали только двое его иппетропов сторонников.