5. Изгнанник ⧸⧸ Свт. Сергий Дружинин. Петроградские иосифляне

Последние иосифлянские архиереи Петроградской епархии. Епископ Сергий Дружинин. Изгнанник. Революция 1917 года не могла не задеть человека подобного умонастроения, как архимандрит Сергий. 13 марта 1917 года в Троице-Сергиево-Пустынь прибыл некий господин Мещерский и, объявив себя местным комиссаром, заявил отцу Сергию, что местные обыватели и монастырские братья недовольны его управлением и потребовал от него прекратить управление монастырем. Он показал бумагу за подписью некоторых лиц из числа местных обывателей Сергиевской слободы, которую собирался представить в надлежащее учреждение. На настоятельское место предполагалось поставить иеромонаха Павла, по инициативе которого и была затеяна вся эта история. В случае неподчинения Мещерский грозил арестовать архимандрита Сергия как государственного преступника.

Большинство насельников монастыря встали на защиту своего настоятеля. 15 марта 1917 года они отправили на имя епископа Вениамина, временно управляющего Петроградской епархией, рапорт, в котором с негодованием сообщили о возмутительном требовании Мещерского, в завершении заявив «Мы, все они же подписавшиеся братья пустыни, единогласно имеем честь почтительнейше донести вашему Преосвященству следующее. Настоятель пустыни Архимандрит Сергий назначен Святейшим Синодом, и увольнение его, если то найдено будет нужным, должно исходить от Святейшего Синода, а не как от произвола частного лица. Действие же господина Мещерского является самопроизвольно и незаконно, и в дела монастыря он вмешиваться права не имеет. 2. Монастырь не приходская церковь, так что местные требуя увольнения от должности настоятеля пустыни, хотя и побуждаемые к тому поступают, на наш взгляд, незаконно и неосновательно. Третье. Архимандрита Сергия мы, все братья, знаем очень хорошо, и вместо него настоятелем пустыни иеромонаха Павла иметь не желаем.

Вследствие чего мы все единодушно, почтительнейше просим Ваше Преосвященство, во-первых, оградить нас на будущее время свою архипастерскую волю и властью от поползновения каких-либо мелких чиновников, не имеющих никаких законных прав, во-вторых, оставить, как было и до сего, Архимандрита Сергия настоятелем пустыни, так мы все им довольны во всем. Далее следовали подписи. Первая – архимандрита Михаила, прежнего настоятеля на покое, затем игумена Иосафа, наместника, иеромонаха Серафима, казначея, иеромонаха Иоанна, духовника обители и целого ряда иеромонахов и иеродиаконов. В то же время несколько монахов подали на имя епископа Вениамина прошение об устранении архимандрита Сергия с настоятельской должности. Однако после обсуждения с остальными братьями, они раскаялись в этом и обратились к епископу Вениамину с новым прошением, в котором подтвердили, что при полном примирении нашим с архимандритом Сергием и с сознанием своей вины пред ним в данном нашем поступке, единогласно постановили почтительнейше просить вышеназванную нашу просьбу оставить без последствий и возвратить ее нам обратно для предоставления оной Архимандриту Сергию в удостоверение того, что мы против него как настоятеля ничего не имеем. Однако на этом история не закончилась. Еще одна жалоба на Архимандрита Сергия была подана оберпрокурору Святейшего Синода с приложением обвинительных пунктов как причины увольнения его от должности настоятеля. Первый же из этих пунктов, объявлявший Архимандрита Сергия ставленником Бывшего великого князя Дмитрия Константиновича, митрополита Петерима и еще раз Путина, был достаточен не только для отстранения от должности настоятеля, но и для тюремного заключения.

Братья монастыря вновь заступились за своего настоятеля, передав газету опровержение и направив в июне 1917 года оберпрокурору следующее письмо. Архимандрит Сергий проживает в названной пустыне с 9 сентября 1887 года, проходя в обители разные послушания, и как честный человек, заслуживающий доверия, 9 января 1902 года по представлению монастырского начальства утвержден епархиальной властью в должности Ризничьего обители. В этой должности он находился до 5 мая 1915 года, то есть под день назначения его на должность настоятеля. Личность Архимандрита Сергия нам, всей братии, хорошо известна как человека хорошего и безукоризненного поведения. А будучи ризничим, благодаря его неусыпным заботам об обители, им сделано очень много хорошего, как то при его содействии была выстроена монастырская каменная больница произведена реставрация братской трапезы, церкви и монастыря украсились разными ценными пополнениями в украшении, а также и святые престолы, Ризница обогатилась весьма ценными богослужебными принадлежностями. Словом, архимандрит Сергий своими трудами и заботами сделал для управляемой им обители очень много хорошего и полезного. В настоящее время, как нам известно, над ним, архимандритом Святейшим Синодом предполагается назначить следствие, как над виновным, тогда как мы, братья, живя с ним совместно много лет, ничего преступного за ним не замечали. И нам весьма прискорбно видеть нашего настоятеля невинно осуждаемого, так как мы хорошо знаем, что возводимые на него обвинения не отвечают действительности, вследствие чего мы, братья и троицы Сергиевой пустыни, в интересах сохранения в обители полного мира и неизменно прежнего порядка, до нас введенного, единогласно постановили почтительнейше просить Ваше Высокопревосходительство о снятии подсудности с Архимандрита Сергия и оставить дело против него в Святейшем Синоде Возбужденной без последствий.

Все разрешилось благополучно, и Архимандрит Сергий остался настоятелем. Для управления обителью был создан так называемый духовный собор, избираемый из числа братьев. Теперь всякие предложения и объявления, касающиеся жизни братьев, должны были исходить не от одного из должностных лиц – настоятеля, наместника, казначея, а от духовного собора. Тем не менее, основное бремя управления обителью по-прежнему лежало на настоятеле. Несмотря на скорбь и нужду, в целом жизнь ее протекала в прежнем русле. и в документах не отмечено каких-либо конфликтов между настоятелем и братьей. В июне 1917 года архимандрит Сергий был командирован на съезд представителей мужских монастырей в Сергиев Посад. 29 июля 1917 года архимандрит огласил в братской трапезной в присутствии монашества послушников и мирян послание Святейшего Синода о предстоящем открытии Поместного собора Всероссийской Православной Церкви в Москве 15 августа 1917 года.

Были произведены выборы лиц из братства, которые должны были принять участие в избирательном благочинническом собрании. Избраны трое монахов. Какие-то неприятности могли возникать в обители из-за уклонения монахов от работ на огороде и по косе. Еще в июне 1917 года братьям монастыря было предложено трудиться на сенокосе в связи с трудностью изыскания рабочих людей и дороговизной. При этом подчеркнуто, что братьям предложено идти добровольно, а не принудительно, и во внецерковное время. В августе Духовным собором обители, вся братья, призывалась на рубку капусты и уборку овощей с огорода. 17 сентября настоятель докладывал собору, что большинство братьев пустыни уклоняются от работ как на огороде по уборке овощей, так и по доставке дров со станции для уборки их в сарай. В связи с этим было принято постановление о привлечении к обязательному хождению на работу, о чем в братской трапезной вывешено объявление, а на уклоняющихся было решено налагать взыскание.

В мае 1918 года указом Петроградской духовной консистории, утвержденным митрополитом Вениамином, все монашествующие привлекались к обязательному физическому труду. Братья Троицы Сергиевой пустыни была извещена следующим объявлением. На основании указа Петроградской духовной консистории От 10-23 мая сего 1918 года за номером 1552, утвержденного митрополитом Петроградским Игдовским Вениамином и подтвержденного такового в благочинном монастыре Альхимандритом Макарием, настоятель пустыни приглашает братью Оной потрудиться на огороде, по косе и на других монастырских работах пониже следующим пунктом. Первое. На работу выходить свободным от церковных послушаний братьей, не ожидая назначения, в девять часов утра до двенадцати часов дня. Следует обед потом с двух часов дня до шести с половиной часов вечера, причем в четыре часа, чай при помещении огородников с выдачей, при этом порции хлеба и одного куска сахара. А по окончании работ по одной селедке каждому. Примечание.

Если кто-либо не полное время будет находиться на работе по своим личным делам, то таковой лишается получения хлеба, сахара и селедки. 2. Очередные священнослужители и певчи обязаны выходить на работу с двух часов дня до четырех, причем пользуются чаем, сахаром и порцией хлеба, таковой же порядок для служащих заказных обеден. 3. Панихиды и молебны служат один, и тот же ермонах с пехчами и от работы освобождаются, а свободные от всего обязаны ходить на работы. 4. Без уважительных причин уклонение от общих работ будет считаться как непослушание, и администрация монастыря вынуждена против таких принимать меры по своему усмотрению. Примечания.

Повар-иромонаха обязан выходить на работу с двух до четырех часов после обеда, а секретарь канцелярии с девяти часов до шести с половиной часов вечера. Если окажется какое-то неотложное дело, то от работы освобождается, но с сохранением всего положенного удовольствия. Настоятель пустыни. В рапорте Благочильному в июле 1918 года архимандрит Сергий сообщал об уклонении от полевых работ некоторых в том числе Павла, который был инициатором первого февральского бунта. На что последовала следующая резолюция митрополита Вениамина от 25 июля. В настоящее время тяжело братью святой обители должно усугубить молитву и свой труд, а особенно хранить единение в союзе мира и являть свое послушание к распоряжениям духовной власти и своему настоятелю. Речи отца Павла не монашеские. О поведении указанных в рапорте лиц, как они исполняют монашеское послушание, отец благочинный по истечении каждого месяца должен мне докладывать.

Что произошло в Троице-Сергиевой пустыне на рубеже 1918-1919 годов, неизвестно. По-видимому, революционные настроения возобладали и архимандрит Сергий был изгнан из обители. Можно представить его положение – в 65 лет оказаться буквально на улице. И это во время разрухи и гражданской войны. После 30 лет, проведенных в монастыре, быть изгнанным своей же монастырской братьей, которую незадолго перед этим он не пожелал покинуть, хотя имел возможность эмигрировать. Как позднее показал владыка Сергий на допросе. Королева Эллинов Ольга Константиновна обращалась ко мне и предлагала уехать с ней в Грецию. Я от ее предложения отказался и заявил, что желаю оставаться со своей братьей Евгадину Смутой, а не только в то время, когда мне приходилось ездить на великокняжеских автомобилях.

17 февраля 1919 года архимандрит Сергий обратился к митрополиту Вследствие насильственного отстранения моего от должности настоятеля Троицы Сергиевой пустыни с запрещением проживания воной, я остался в самом тяжелом и затруднительном положении, не имея, где голову преклонить, и, надеясь на любвеобильное сердце Вашего Высокопреосвященства, с одерзновением прибегая к стопам Вашимся в благостный наш Владыка, и смиренно прошу зачислить меня для временного проживания в Александро-Невскую Лавру. Архимандриту Сергию было разрешено проживать в Лавре и совершать богослужения. В апреле он подал прошение о зачислении в число священнослужителей Лавры. В начале 1920 года, после официального увольнения от настоятельства в Троице Сергиевой пустыни, Архимандрит Сергий был зачислен в число братья Александра Невской Лавры. Тогда же он был приглашен служить в церковь преподобного мученика Андрея Критского на станции Сергиева. бывший домовый храм православного благотворительного общества веры и милосердия, в деятельности которого он принимал активное участие с начала 1900-х годов. После революции само общество уже прекратило свое существование, и храм действовал как приходской. Прихожане, жители Слободы и станции Сергиева, помнили архимандрита Сергия и относились к нему с большим уважением.

Поселился отец Сергий в доме Мельникова на станции Сергьева, к тому времени переименованной в Володарскую. Несмотря на заботы прихожан, ему все-таки приходилось нелегко. Протерей Михаил Чельцов, познакомившийся с Архимандритом Сергием в 1920 году, позднее писал. «Он мне показался скромным, тихим, как будто обиженным, забитым. Я возымел к нему большую симпатию и жалость. Во время его постоянных сетываний на тяжесть для него приходской работы, на униженность его положения, опозоренного изгнанием из Сергея Пустыни, на возможность неприятностей даже до ареста от его прежних подчиненных из монастырской братии, я постоянно всячески старался утешать его. Как-то незаметно для себя сблизился с ним и решил помочь ему. Помощь моя в то время могла состоять только в том, что я старался расположить его в его пользу покойного митрополита Вениамина в целях возможного возвращения его снова к настоятельству в Сергиевой пустыне.

Во время событий 1922 года осужденный по делу об изъятии церковных ценностей, Протореем Михаил, потерял связь с Архимандритом Сергием. А когда в 1924 году, после выхода из тюрьмы, был приглашен послужить в церкви Андрея Критского, то нашел Архимандрита Сергия уже более спокойным и уверенным. Не признав обновленцев, Архимандрит вместе со своим приходом остался верен Патриарху Тихону, о чем позднее подтвердил на допросе. В момент изъятия церковных ценностей я стоял на позициях патриарха Тихона и считал, что достояние церковное должно быть нерушимо, и изъятие церковных ценностей явилось актом грубого насилия и произвола со стороны советской власти. По просьбе отца Михаила, оставшегося по выходе из тюрьмы без прихода, архимандрит Сергий возбудил ходатайство о его регистрации при церкви Андрея Критского, за что отец Михаил был ему благодарен. Ведь в то время ходили упорные слухи, что советская власть будет высылать всех безработных из Петрограда. Этот факт имел решающее значение в ходе дальнейших событий. Во время служения в церкви Андрея Критского Протерей Михаил познакомился с инженером Морозовым, глубоко верующим человеком.

В мае-июне 1924 года Морозов пришел к нему со следующим предложением. Поскольку Архимандрит Сергий должен был праздновать какой-то юбилей, возможно, 30-летие монашества, то его прихожане и почитатели решили испросить ему награду. Я весьма сочувственно отнесся к этой миссии. Но какую награду можно было бы исходатайствовать Сергию? Он все имел. Тут-то Морозов и сообщил мне, что прихожане думают, почему бы не быть Архимандриту Сергию епископом. Это как бы мельком высказанная мысль Морозова сначала весьма поразила меня своей несбыточностью и странностью. Сергию, человеку без всякого, а не только что без богословского образования, не умеющему совершенно публично говорить а поэтому и проповедовать никому неизвестному и проявившему себя лишь фактом изгнания из монастыря и вдруг ему быть епископом.

Я это все высказал Морозову и отказался поддержать его мысль. Но Морозов был человек с характером. Дня через два он является ко мне с близким мне по Володарке Константином Николаевичем Цолингером и оба вместе убедительно и настойчиво начинают упрашивать меня помочь им в хлопотах наградить архимандрита Сергия саном епископа. Их неотвязчивость, людей, близких мне и коим я себя считал до некоторой степени обязанным, в моем зарегистрировании меня при церкви в Володарке, они оба сильно хлопотали. Это меня поколебало, и я перешел на их сторону. Не буду подробно описывать всех хлопот и ходатайств, они были очень длинны и велики. Мне хотелось только изложить мотивы и побуждения, заставившие меня встать на сторону ходатаев за архиерейство Сергию. Епископский совет не поддержал этого ходатайства, но Протерей Михаил повел его дальше.

Не раз писал Патриарху Тихону, лично ездил к нему в октябре 1924 года и, наконец, убедил его рукоположить Сергия в Епископы.