5-1. Томос 1368 г. против Прохора Кидониса ⧸⧸ Томосы паламитских соборов

Томас Ипполамидских соборов. Соборный Томас 1368 года против монаха Прохора Кидониса. Согласно изданию «Досефея Нотары» и «Мине», заглавие звучит следующим образом. Соборный Томас против иеромонаха Прохора Кидониса, присоединившегося к учению Варлаама Иокиндина. которым также доказывается не только святость Паламы, но также и то, что собором ему назначено ежегодное церковное празднование памяти. Нет ничего хуже превозношения и самомнения. Именно оно Деницу, которого Бог почтил и славой, и сиянием, и минуемого вторым и по сиянию, и по свету, силой заставило подчиниться тьме. Именно оно позднее ввергло многих в пучину погибели, не только до пришествия и вочеловечения Бога Слова, но и после него.

Тем более, что, взяв себе для этого дело в помощники и прислужники того, кто был обольщен им первым, то есть Деницу, ведь он увидел, что человек снова вернулся к первоначальной чести и обоженью, от которого отпал. Так вот, взяв его в советники, оно без труда увлекло к себе злосчастных людей. Свидетельством нашему рассуждению послужат Арий с Евномием наряду с теми, кто опрометчиво стал их последователями, а вместе с ними Македоний, Несторий и все остальные, кто, облачившись в превозношение, словно в доспехе, выступили против Церкви. Созванные же против них священные соборы Божественных Отцов при содействии Святого Духа одержали победу над превозношением. И впоследствии, при возношении, в то время как Церковь хранила мир, время от времени, совершая вылазки, ввергала ее в великие смущения. Так, недавно оно, введя в нашу среду варлаама с Акиндином, вызвало неописуемое смятение, пусть оно и было с легкостью совершенно уничтожено при помощи Божией, оказанной им его Церкви. Наконец и в наши дни, распалившись, подобно дикому зверю, яростью на церковь и снова воспользовавшись помощью и услугами своего первого ученика, начальника всякого зла Сатаны, но при этом являясь вместе с ним бесплотной природой и не имея возможности самому пойти в атаку, оно использует в качестве орудия монаха Прохора Кидониса, ученика тех самых Варлаама и Окиндина. и таким образом открыто идет войной против Церкви.

Он же, увидев, что Варлам и Окиндин ничего этим не добились, кроме отлучения от Бога и Церкви, а также осуждения и анафемы, а также чтобы удовлетворить свое тщеславие и превзойти учителей, он занимает первенствующее положение во всем, что касается проповеди нечестия, и доказывает, что все они в совокупности, в сравнении с ним, некие ничтожества в отношении ереси. Ведь посчитав их изгнание и отлучение от Бога победными венками, он в своем честолюбии желает заслужить еще большие венки, чем они, чтобы получить благодаря этому повод для похвальбы. Случилось так, что этот человек, то есть Прохор Кедонис, обретался в священной Великой Лавре Святой Горы Афон, еще в юном возрасте, посвященной там в монашество. И было необходимо, чтобы он прошел в ней подготовку ко священству, ведь он был удостоен степени иэра монашества и, среди прочего, в первую очередь наставлен в правой и здравой вере, а также и в благочестии, поскольку именно таков был священный порядок в такого рода вопросах. Он же, и в этом подражая Иуде, выступает сразу против всех учителей, лучше сказать, против самого Бога и впадает в бесчисленные заблуждения и чудовищные ереси. И лишь только война, учиненная тем самым калабрийцем Варлаамом и Акиньдином против Церкви, обрела достойное завершение, а истинное чадо Церкви, посчитав, что наступили мир и согласие в непорочной христианской вере, Стали воссылать чистое благодарение тому, кто избавил Церковь от такого рода зловредных чудовищ, как безумные последователи тщеты языческой учености, обильно преисполнившись ересью Варлама и Окиндина, и, словно подхватив свою партию в хоре, принялись от ярости скрежетать зубами. Среди них первым и наиболее значительным был вышеупомянутый И в той мере, в какой он был по времени последним, в такой же он, как оказалось, превзошел в ересе всех виновников этого зла, ведь к их нелепостям он добавил вещи куда худшие и нелепейшие. Итак, вследствие новшеств, введенных им в богословие лживого, извращенного и нечестивого образа мыслей, и той приверженности, которую он проявил к тем, кто был изгнан из церкви, вызвав подозрения у монахов Священной Лавры, он уже не мог пребывать в спокойствии.

Так как они неоднократно слышали, как он защищает учения Варлаама и Окиндина, а также оспаривает правые учения церкви, и придя от этого в сильное беспокойство, они привели его в собрание с целью получить от него исповедание веры и обрести возможность свободно и неосужденно, едиными устами славить единого триапастасного и всесильного Бога. Тот же, убоявшись назначенного еретикам извержения Иссана, своим языком в собрании притворно исповедовал истинную веру и настаивал, что во всем подчиняется Сердце же его отстояло далеко от прямого пути. Ведь он притворялся еще до этих событий, когда во время общих собраний случалось, что у него требовали отчета за те речи, которые он часто вел с ними наедине, и в которых он всеми силами старался опровергнуть наши учения, проявляя приверженность учениям Варлаама, Акиндина и своим собственным, и которые он после того сам ежедневно опровергал заботясь лишь о том, чтобы его учение не было сообщено Константинопольскому постоянному собору во всей обнаженной откровенности надежным свидетельством, тогда как частным порядком он перед всеми и перед каждым непрестанно опровергал наше учение. Итак, он вызвал у всех немалое смущение и спровоцировал раскол в этом священном монашеском братстве. Так что многие из богобоязненных подвижников не только в стенах самой Священной Лавры, но и по всей Святой Горе мало-помалу прекратили церковное общение с насельниками Лаври по той причине, что те состоят в общении с Прохором, как они и сами донесли до нашей мерности в своих письменных отношениях, приводя в качестве довода следующее положение Священного Соборного Томаса, гласящее тех, кто придерживается общего с ними мнения, мы объявляем отлученными от евхаристического общения. В то же время преснопамятный настоятель и егумен всей священной общины Кир Иаков, муж по силе слова и духа, обладающий первенством и в том, и в другом, искусный и в божественной, и в человеческой мудрости, всеми силами защищающий непогрешимые права и учения Церкви, Видя такое смятение среди монахов, одновременно заботясь и о всеобщем мире, и о его обращении и покаянии, не переставал всеми силами советовать и убеждать его отринуть то злейшее и нечестивое заблуждение, что угнездилось в его душе, и воссоединиться с Церковью в истине, чтобы таким образом он сам стал товарищем для тех, кто встает на священную ее защиту. Прохор же, беседуя внутри самого себя с дьяволом, мало заботился о том, что ему говорят и чему учат другие. Посему, отчаившись в нем, сей преснопамятный муж пишет и сообщает о нем нашей мерности, ставив в известность нас обо всем.

Более того, еще до того, как написал он сам, все молчальники, собравшись, написали и донесли нашей мерности извещая ее о происходящем через иеромонаха Кира Иосифа. После этого, немного времени спустя, составили свое письменное отношение также игумен и иерей монастыря, которое подписали они все, и в первую очередь игумен, после чего они отправили его с честнейшим иеромонахом Киром Малахией и честнейшим монахом Киром Иовом. Поскольку Он попросил у нашей мерности, чтобы в Лавру были отправлены и составлены на соборе и внесенные в священный синодик, зачитываемый ежегодно в неделю Торжества Православия, главы против Варлаама и Акиндина, в которых анафематствуются как они сами, так и те, кто согласен с ними во мнениях или защищает их, а также прославляются все те, кто их всеми силами не спровергал, а также и делом, и словом, и всем, чем только мог, укреплял церковь и способствовал ее единству, чтобы они были равным образом вписаны в зачитываемый у них синодик и провозглашались в то же самое время, и чтобы монахи воспринимали их как некое утешение, а сомневающимся они служили поддержкой и исправлением веры. Иаков вынудил Прохора зачитать их на Синаксисе, в Общем собрании афонских старцев под председательством Прота, верховного администратора афонских монашеских общин, и заверить собственноручной подписью. Тот же, проявлял недовольство и высокомерие, однако, убоявшись силы большинства, а также обладая таким же непостоянством, каковое на деле, проявляли все от века зачинщики смут, подписал то, с чем не был согласен. После этого он снова принялся распаривать те самые положения, под которыми поставил свою подпись и совершенно уподобился ползущему зигзагами крабу, переменчивым течением эврипа и меняющему облик хамелеону. Однако, улавляющий мудрых в лукавстве их, сам сделал так, что тот попал в свою же собственную ловушку. Было обнаружено, что он хранит в своей келе сочинения этих еретиков и отступников от правой веры, и когда эти сочинения попали в руки иереев и монахов, они возбудили сильнейшую вражду в отношении Прохора, поскольку, исполнившись по этой причине решимостью и ревностью о вере, они разрывают с ним церковное общение.

Кроме того, они посылают эти сочинения вместе с собственными донесениями нашей мерности. взывая и умоляя, чтобы наша мерность не презрела того, что истинно подвергается опасности. Поскольку от него, находящегося в том же монашеском братстве, невозможно было все это скрыть, он и сам пишет нашей мерности донесение, настаивая, что все с ним случившееся – несправедливость и клевета. Сам же он якобы настолько сильно далек не только от ложного толкования учений, но и вообще от богословия, что предпочитает жить в уединении и скорее покажется большинству людей неучим, нежели выскажет богословское мнение хотя бы по малейшему поводу. Причиной же этому, как он утверждал, является то, что Бог, желая сделать для людей неприступным величайшее таинство богословия, отделил его воспринимаемым чувствами небом словно некой преградой. над чем и поглумились недавно появившиеся новые проповедники учений, торговцы, повара и сценические актеры, как показала истина, так он называл, разумеется, наших богословов, и по этой самой причине сам он избирает уединение и молчание, по той причине, что слишком преисполнен благоговение для того, чтобы богословствовать. Кроме того, он также добавил и следующие слова. Тем временем я сразу высылаю свои собственные сочинения, из которых станет ясным мое собственное мнение, а также и то, как я мыслю относительно правой веры, прибавив также и то, что передает эти сочинения на рассмотрение и суд нашей мерности, чтобы то, что мы признаем в них верным, было принято, а то, что признаем негодным, было изъято и отвергнуто.

Однако говорил это лживо и с притворством. Немного времени спустя, не имея возможности переносить бесчестие от такого количества монахов, а также и бесчестие вследствие того, что они прервали с ним церковное общение, он прибывает к нашей мерности, снова говоря те же самые слова, которые писал прежде. Когда же мы потребовали у него те самые сочинения, о которых он сообщал в своем отношении, он их принес и вручил нашей мерности. И так мы их получили, но по занятости не смогли с ними ознакомиться, как он того желал, до того, как этот самый Прохор снова пришел к нам. Поскольку вместе со мной был Преосвященнейший митрополит Эфеский и Пертим, экзарх всея Азии, в духе святом брат и сослужитель нашей мирности, ему был задан вопрос, как он относится к учениям Церкви, что думает о губительном учении Варлаама и Окиндина, об отвержении и анафематствовании их ересей и сочинений, а также каково его мнение относительно Священного Соборного Томаса и того учения, которого, согласно этому Томасу, придерживается вся Церковь Христова. Он признался, что испытывает в своей душе смущение и сомнения относительно этих предметов, однако утверждал, что не желает впадать в дерзость а предпочитает следовать в согласии за Церковью Христовой. Разумеется, следовать, как он утверждал, он будет, или, получив наставление в тех предметах, в сомнениях относительно которых он и написал свои сочинения, или из веры и послушания, без рассуждения приняв учтение Церкви в соответствии с тем, как рассудит наша мирность и Церковь Христова. Так он утверждал.

Наша мерность сказала ему следующее «В настоящее время следует, оставив сомнение, принять Томас и содержащиеся в нем здравое и непогрешимое учение, основанное на Божественных Писаниях и Святых Отцах. Ведь то, что там содержится, является скорее изъяснением и толкованием нашей святой веры. разрешением любых сомнительных вопросов и не заключает в себе ничего двусмысленного или требующего толкования и изъяснения. После того, как он принесет чистосердечное покаяние и покажет недвусмысленное согласие и единство с Церковью, мы готовы снова, как подобает Учителю и Отцу, на основании Божественных апостолов и самих Святых Отцов как чаду церкви и ученику разъяснить все, что может вызвать возражение. Все это я ему говорил, еще не ознакомившись с его сочинениями. Когда же я прочел некоторые отрывки из них, я уже из самого заглавия понял, что они полны всякой ереси. Заглавие же было таково – опровержение против неправильного использования цитат содержащихся в томосе собора, созванного против митрополита Эфесского и Никифора Григоры. А вот предисловие к самому слову.

Цитата. Поскольку, согласно апостолу Павлу, наша брань не против крови и плоти, а против всякого превозношения, восстающего против познания Божия, следует отвергнуть намерение доказать, что неверное использование цитаты Священного Писания, содержащихся в томосе собора, созванного против митрополита Эфесского и Никифора Григоры, было целью как самого автора, так и тех, кто под ним подписался. Ведь поскольку мы на протяжении всей жизни общались с большинством из них как с друзьями и людьми близкими, мы поступили бы достойно, щадя их и после смерти, не пятная их память, а кроме того и по той причине, что мы предпочли не возводить хулу на людей, а обратиться к богословию. Что же касается самого этого документа, то следует попытаться изобличить неверное использование в нем цитат Священного Писания, поскольку он, как считается, направляет нас к древнему образцу учений и возвращает к истине. Пусть же этот труд послужит к пользе как тех, кто скончался, так и тех, кто еще жив. Ибо, к первым, Бог будет более милостив, так как вред от этого документа уменьшится. А вторые, очистившись от неправой веры и проведя жизнь в вере апостольской и отеческой, получат причитающуюся им награду. Вот что побудило меня написать это сочинение.

И в первую очередь ревность о Боге. Ведь если бы эта ложь сплеталась из человеческих рассуждений, это зло было бы в какой-то мере терпимым, поскольку помышления смертных не тверды, а мысли наши ошибочны. Однако как можно вынести, когда самого Бога выставляют клеветником на самого себя и извращают его слова чистейшее самого золото, пусть нам и не было бы никакой выгоды от такого опровержения». Конец цитаты из Прохора Кедониса. Таково заглавие и таково предисловие. То, что следует за этим, значительно превосходит и превышает в нечестии ужаснейшие сочинения Варлаама и Акиндина. Так как этот человек, благоговеющий перед небесной преградой, погрузившись в глубины богословия, сначала объяснил, кого именно он называл торговцами и поварами, а затем не применил превзойти всякое нечестие. Ибо тот, кто обвиняет нас в неверном использовании цитат из Божественных Писаний, сам не понял, что вследствие того, что считает необходимым подвергнуть их толкованиям посредством силогизмов, он объявил войну не нам, а всем святым Отцам, ведь, подвергнув цитаты богоносных Отцов Такому исследованию он выступил не против нашего толкования этих цитат, но против самого образа мыслей святых, бесстыдным образом вступая с ними в противоречие.

Ведь в то время как богоносный отец Иоанна Маскин говорит дословно следующее «Но следует знать, что одно – действие энергии, а другое – то, что способно действовать, и иное – то, что произведено действием и еще иное действующий, этот утверждает вот что. В отношении существующего истинным будет различать одно и другое, как оно есть в действительности, а не просто различать, что есть одно и есть другое. Но что есть одно, а другое оказывается существующим в действительности. И не так, что одно отлично от другого по названию, но что одно отлично от другого в действительности. Как, например, если человек и познаваемое отличны друг от друга по названию, и окажется, что человек и познаваемое являются в рассуждении одним и тем же предметом, это не будет означать, что они действительно одно и то же. Но они отличны друг от друга в действительности. Поэтому и в отношении Бога, если и отличаются по названию действия, энергия, то, что способно и действующий, то это не значит, что одно отличается от другого в действительности. Ибо Бог не переходит из состояния возможности, потенции в состояние действия, энергии, проявления возможности, так, чтобы то, что способно действовать, в действительности отличалось от действующего.

Ведь в таком случае он изменяется и переходит из беспредельного в конечное. Конец цитаты из Прохора Кедониса. И снова, в другом месте, желая доказать, будто Бог не обладает природным и сущностным действием – энергией, Он, помимо многого прочего, говорит так, как будто сущности Духа Святого не хватало для всего и ей потребовались некие подчиненные действия, энергии, для порождения существующего». И в другом месте, доказывая, будто люди никаким образом не могут быть причастны Богу, он заявляет так. Итак, приведенные ими цитаты совершенно не доказывают ни того, что причастие к Духу Святому происходит к Нему как таковому, ни того, что мы приобщаемся к чему-то нетварному. даже в том случае, если сущность и действие, энергия, отличны друг от друга. Из этого следует бесчисленное множество кощунств, среди которых и разделение божества на беспредельное множество неравных частей, а также то, что божество слагается из бесчисленного количества неравных частей, и к одним из них возможно приобщение, а к другим приобщиться невозможно. И что из тех частей, из которых состоит Бог, одни сущие, другие превышающие сущность, одни постигаемые, другие непостижимы.

Да и вообще много такого, что постыдились бы рассказывать даже кормилицы детям». Конец цитаты. Комментирую же цитату божественного Иоанна Златоуста, в которой тот дает толкование евангельского изречения, гласящего «Господи, покажи нам Отца, и довольно для и говорит следующее. Но подумаем, что хочет видеть Филипп? Премудрость ли Отца или его благость? Нет, он хочет видеть то, что есть Бог, саму сущность. Прохор заявляет вот что. Во-первых, я утверждаю, что познание премудрости Божией есть само познание сущности Божией.

Итак, познавший премудрость Его, познал и Его сущность, в какой премудрость Божией есть постижение Его сущности. Кроме того, я утверждаю, что познание блага ничем не отличается от познания сущности Божией. Ибо то благо, благодаря которому Бог является благом, является не неким Его свойством, но Его сущностью. Далее он перечисляет следующее название глав. О том, что умопостигаемое действие является Его сущностью. О том, что умопостигаемая сила Божия является Его сущностью. О том, что премудрость Божия является Его сущностью. О том, что истина Божия является Его сущностью.

О том, что воля Божия является Его сущностью. И все это он, то есть Прохор Кидонис, доказывает не на основании Божественных не ссылаясь на цитаты из Святых Отцов, но при помощи собственных рассуждений, а для доказательств использует силогизмы Аристотеля. Богословство, вернее же сказать, богохульство о Божественнейшем Свете, воссиявшем на горе от Христа, он дает главе о Фаворском Свете следующее название – о том, что Фаворский Свет является сотворенным. А после этого, приводя многочисленные и прекраснейшие свидетельства святых отцов, в которых те богословски обосновывают, что этот свет является нетварным божеством, природной и неприступной славой триапастасного божества, не имеющим начала обожением, светом неприступным, неописуемым излиянием божественного сияния, светом, пребывающим до мироздания и превыше мироздания и прочим тому подобным Сам Прохор, лично доказав, благодаря всему сказанному выше, что этот свет является нетварным, вслед за этим выступает сразу против всех святых отцов и, открыто им противореча, прибавляет дословно следующие слова. Однако дело обстоит совершенно обратным образом. И доказывает это с привлечением многочисленных аристотелевских силогизмов, а также утверждает и высказывает в виде логических умозаключений много кощунственного и еретического, во всем противоречащего Томасу Божественного Собора, вернее же сказать, самим Богословом, с которыми он ведет отчаянное сражение. Ибо он утверждает следующее. Итак, если этот свет был указанием на истину, превышающую разум и слово, то он не является истиной первого порядка, то есть чистой, изначальной истиной, не превышает разум и слово, а превышает лишь чувственное восприятие.

То, что не превышает разум и слово, не является истиной и не является нетварным. Следовательно, этот свет является сотворенным. Ведь если он был истиной, превышающей разум и слово, каким образом мы можем знать, чем он является? каким был этот свет и каким обладал качеством. Он был подобен белому цвету. Где он воссеял? Это был тот самый свет, что воссеял на фаворе. Когда он воссеял?

Перед Страстями Христовыми, очевидно, за шесть дней до них. Мы веруем, что лишь та истина превышает разум и слово, относительно которой мы, отвергая еретическое нечестие, не дерзаем исследовать и не отважаемся давать умозаключения что она есть, каковы ее качества, каким образом она себя проявляет, как она определена в пространстве и времени. Таким образом, те, кто утверждают, что видели этот свет и познали, что он действительно является той самой истиной, что пребывает в Боге, и к тому же определяют, какова его сущность, каковы его качества, когда во времени он проявляется, предпринимают дело нечестивое и еретическое. И еще следующее. «Ничто не препятствует тому, чтобы Господь явился тогда в еще большем сиянии и явил то, чем Он прежде был, но при этом, чтобы тот свет не был чем-то нетварным и имел отношение к божественной сущности. Ибо ведь и благодаря другим проявлениям своей божественности Он являл то, чем был прежде». И эти явления, послужившие явлению божества, вовсе не имели отношения к божественной сущности». Между тем можно обнаружить, что этот человек, упрекающий нас в многобожии и вместе со своими наставниками в таинствах Варламум и Акиндинам, клевещущий на церковь Христову, сам поклоняется многим божествам и многочисленным сотворенным богам.

Ибо он говорит так. Тем временем некоторые, решив, что вышесказанное является нелепостью, пришли ко мнению, что фаворский свет является сущностью Божией. Поскольку, с одной стороны, полагали нелепым, что в сущности Божией наравне с ней присутствует еще некий свет, а с другой – не понимали, что существуют разновидности света, воспринимаемые чувствами, а также умопостигаемые называемые так по аналогии с воспринимаемыми чувствами, к которым, очевидно, и относится по своей сущности фаворский свет. По большей части эта ошибка у них возникла из-за того, что этот свет именуется божеством или явлением божества, а также из-за мнения, что божество не может быть сотворенным. И несколько слов спустя. Насколько предметы второго то есть подчиненного более низкого порядка, приобщаясь к святости, царственности, божественности и господству благодаря посредству предметов первого, то есть изначального, более высокого порядка, приумножают простоту сообщения этих даров благодаря собственным особенным свойствам, очевидно, что они не причастны божественным царственности, господству, божественности и святости самим по себе. но становятся святой иной святостью, царственной иной царственностью, а также, благодаря иным божественности и господству, становятся богами и господами. И немного ниже.

Поэтому ни в коем случае не является нелепостью, подобно тому, как мы утверждаем наличие многих и при этом сотворенных богов, святых, царей и господ, хотя в действительности есть лишь один нетварный, Царь, Бог и Господь. Точно так же утверждает существование многих, и при этом сотворенных, святостей, божественностей, царственности и господств, хотя существует лишь одна царственность, святость, господство и божественность, которыми обладает нетварная, превышающая сущая божественность. Также и в другом месте Прохор утверждает так. Поскольку вершиной, целью и конечным результатом всякой иерархии является обожение тех, кто обоживается, а само обожение есть уподобление Богу, насколько это возможно, существуют сотворенные начала, имеющие непосредственное отношение к нашему обожению. Каковы священно-начальствующие силы, те виды ведения, посредством которых они священно-начальствуют а также действия, энергии и силы, потенции. Очевидно, что процесс нашего обожения, поскольку происходит у существ сотворенных, сам является сотворенным и подчиненным в отношении существ обоживающих. Вследствие этого, подобно тому, как существует много сотворенных богов, точно так же существуют божественности и обожение, подчиненные и высшие, всецелые и частичные. и подобным образом в отношении любого их свойства.

И поскольку существует столь большое количество превышающих нас сотворенных предметов, богов, божественности и обожений, к которым мы не можем быть причастны ни по природе, ни по силе потенции, ни по действию энергии, ни по процессу изменения, ни по ведению, было бы неразумно утверждать о возможности быть причастными к нетварному богу, его обоженью, божественности или какому-либо его действию, энергии и силе, потенции». Конец цитаты из Прохора Кедониса. Можно было бы еще долго продолжать и излагать все остальное, преисполненное всевозможного нечестия, своей ересью намного превосходящее скверные сочинения Варлаама и Окиндина, Помимо Прохора подобное мог сказать, пожалуй, лишь один дьявол, его учитель и наставник во всем этом. Из многих почти бесчисленных его слов были предложены указанные цитаты, чтобы выявить его ересь и нечестие, и, как я полагаю, никто из наших царедворцев не остается в неведении относительно того, что они являются ересью, порождением виновника зла, говорившего устами Прохора. и водившего его рукой. Если же найдутся желающие ознакомиться со словами святых отцов, опровергающих эти цитаты, отсылаем их к Священному Соборному Томасу 1351 года, содержащему многочисленные выдержки из богоносных отцов и от начала до конца опирающимися на них. А мы прибавим к уже сказанным другие цитаты. из его еретических сочинений, в которых он наносит оскорбление защитникам Церкви Христовой.

Ибо говорит он дословно следующее. Цитата. «В адрес же тех, кто обвинил меня в том, будто я использую силогизмы, словно некие оракулы в богословии, следует, как полагаю, в качестве оправдания сказать следующее. Поскольку любая истина либо сама является силогизмом, то есть выводом из силогизма, либо основанием для силогизма, то по необходимости выходит и для них, и для меня, так что, если мы высказываем нечто истинное, то высказываем силогизм, даже против нашей воли. Тогда отчего же, обладая способностью познания и владея его законами, мы не можем опровергать допускающих логические ошибки? а также и сами направлять свой путь к истине, пользуясь силогистическим способом рассуждения, словно возничим, содействующим в том, что касается суждения и благополучного разрешения возникающих вопросов. Ведь даже если бы наша вера была основана на откровении, подобно тем, кто стоял у истоков правой веры, если бы мы сами могли бы, обретя эту веру, познать ее во всей точности, Или если бы нам не нужно было давать отчёта за наши слова в силу того, что все согласны испытывать к нам полное доверие, будь то на основании чистоты нашей жизни или поскольку наше учение доказывает совершаемые чудеса, даже и в этом случае не исчезла бы нужда в употреблении силогизмов, поскольку нам дан для отыскания истины соответствующий этому разум, доказывающий при помощи откровения а саму это искусство, упражнение и занятие, которым отнюдь не тягостно для людей благочестивых, предоставляет нам легкую возможность преодолеть вред, чинимый теми, кто создает препятствия в вере. А поскольку и на нас обрушилось проклятие, словно на иудеев, и помрачившиеся очи наши ежи не видите, и рукополагаемся мы в поводыри незрячие и в проповедники немые, и не дает Господь глагол благовествующим силую многую, и множество обучаемых настроены по отношению к нам столь враждебно, что не готовы выслушать и принять хотя бы одно наше слово, то неужели следует отложить единственное оставшееся средство к отысканию истины?

И несколько слов спустя Прохор пишет «Я же, в свою очередь, воздаю хвалу этому искусству, при том необходимому насколько я могу судить о нынешнем положении вещей, поскольку оно осталось для нас, покинутых Богом, единственной опорой и светом. И еще в другом месте. Ныне же люди, преданные дьяволу, как сказали бы сами ангелы, и достойные проклятия, шипя, словно жуки или муравьи из нор и квакая, словно лягушки из трясины, похваляются, будто имеют мудрость, превышающую ангельскую презирая таким образом все духовные небесные чины, и тотчас после того нагло утверждают, что приобщаются Богом к некоему таинству и становятся в этом учителями для ангелов. Высказывает он и следующее в высшей степени еретическое утверждение, дословно гласящее так «И начало божественности и начало блага, и все остальное, носящее подобного рода имена, является сотворенным. Даже о Господе, Боге и Спасителе нашим Иисусом Христе говорит он так. Если истина, сказанная апостолом Павлом о Господе, что, не знавшего греха, Он содел для нас жертву за грех, а также что Он пришел в подобие плоти греховной в жертву за а грех именуется тьмой, поскольку он является лишением всякого блага. Отсюда очевидно, что Христос пришел в подобии тьмы и в качестве искупления истинной тьмы, изгнав ее вследствие этого из людей. А также, что тело Господне ни в чем не отличалось от наших тел, за исключением одного лишь греха.

И подобно тому, как его тело пребывало в единении с его жизнью, но при этом было смертным, поскольку Божественное смирило себя и снизошло к нам, и, подобно тому, как тело Господне, имея по ипостаси единение с бесстрастием, тем не менее было подвержено непорочным страстям, точно так же и, пребывая в единении со Светом по ипостаси, тело еще не было обращено в Свет до Воскресения. Ибо если, согласно тому, что я услышал от людей, достойных всякого презрения, тело было воспринято Христом светоносным уже в момент самого Рождества, как то и было явлено во время Преображения, но явил он свое тело лишь тем, кому желал, скрывая светоносность от взглядов остальных людей, то, во-первых, возникает подозрение, не было ли сокрытия светоносного тела обманом зрения, если им не было и само явление светоносности, а во-вторых, Какова в таком случае нужда во втором Рождестве, более высоком и совершенном? Я имею в виду воскресенье, согласно которому он именуется первенцем из мертвых. Если не исполняются слова, сеется в тлении, восстает в нетлении, сеется тело душевное, восстает тело духовное. Ибо если он через страдания совершил вождя жизни нашей то становится очевидно, что Христос воспринял тело, предназначенное к совершению, но несовершенное. Потому и сказано апостолом Иоанном «свет во тьме светит», и, как то истолковано Григорием Богословом, сказано об этой жизни – жизни плотской. А вовсе не о жизни и теле Господнем, являющем божественность через смертность, подверженность изменениям и смиренности. И что удивительного в том, что тело Господня названо в Писании тьмой, вследствие того смирения, в котором Он явился, отчего и говорит Божественное Писание, что Он облекся в начало и власти.

Ведь если Он совлек их на кресте, следовательно, вначале Он был облечен в них. Почему мы и не утверждаем, понося христианство, не того, будто тело Христово было сияющим или воздухообразным не того, будто Он воспринял это тело от Святой Своей Матери, столь же светоносным, каким и явил Его тогда, во время Преображения, и каким оно будет после Воскресения, не того, будто этот свет обладает Сущностью Божества». Конец цитаты Прохора Кедониса. Наша мерность, увидев эти слова, а также еще и куда худшие и нелепейшие, исполненные всевозможной ереси, и, посчитав их порождением дьявола, вновь вызвала этого Прохора к себе, и вместе со мной снова присутствовал и Преосвященнейший Митрополит Эфесский и Пертим, и сказала ему так. Я ознакомился с некоторыми частями твоих сочинений и обнаружил, что они полны всякой ереси, поскольку извращают определение веры. Оговорю я о Священном Соборном Томасе 1351 года, который, наравне со святым символом веры, принимает наша Церковь, как основанной на священных писаниях, определениях соборов и словах святых отцов и являющейся раскрытием божественного символа веры. Кроме того, в них открыто утверждается, будто воссиявший на горе Фаворе налики Господа нашего Иисуса Христа свет триепастастного божества является творением. Эти сочинения полностью отвергают высказывания святых отцов и учителей, учащие тому, что этот свет является нетварным божеством, его природной славой и сиянием, предвечной и безначальной благодатью.

Именно по этой причине я сказал, что они полны всякой ереси и чужды православной Церкви Христовой. Он же снова принялся в притворных речах, по видимости, покоряясь Святой Христовой Церкви, на деле же говоря их не от чистого сердца, а мошеннически и двулично, лживо настаивать на том, будто ему совершенно неизвестно, как именно богоносные отцы и учители Церкви дословно говорили, что этот свет является нетварным. На что он снова услышал от меня, что либо ему это известно, и он лукаво притворяется. будто не знает этого, либо, если он и в самом деле не знает этого, как он сам утверждает, то не знает по собственной воле. Ведь если бы он действительно желал, то мог бы без труда сразу же обнаружить, что это учение явным образом содержится повсюду в сочинениях Святых Отцов. И что вовсе не пристало человеку честному, желающему научиться истине, сознательно пропускать и не замечать те цитаты Святых Отцов в которых они ясно об этом говорят, а ссылаться лишь на другие, в которых, возможно, и содержится иное толкование. Если же он все-таки желает во всем дать нам удовлетворение и заверить в покорности, то ему следует подписать Священный Томас, как сделали и мы, а также опровергнуть свои дурные сочинения, причем не просто на словах, но и письменно. Ведь должно, чтобы слово было опровергнуто словом о письменное сочинение письменным сочинением.

Он же возразил так «Написать другие сочинения в опровержение тех, что уже написал, я не могу, поскольку я написал то, что думал, и пока еще не имею противоположного прежнему мнению, чтобы его написать. Ведь я говорю все то, что говорит и Церковь, и не стремлюсь опровергать это своими словами». Как оказалось впоследствии, это он говорил не искренне, а лживо и притворно. Наша мерность говорила, что ему настоятельно необходимо в небольшом новом сочинении дать опровержение прежних сочинений, пользуясь высказыванием богоносных отцов и учителей Церкви. А поскольку он не сможет тотчас вернуться на Святую Гору, и ему придется провести зиму здесь, По этой причине я повелел ему прочесть священные книги, которые могли бы принести ему великую пользу. В первую очередь, деяния Святого Шестого Вселенского Собора, диалог с пиром Божественного Максима Исповедника, а также вероучительную книгу Богоносного Отца Иоанна Дамаскина. Вся моя забота состояла в том, чтобы, прочтя их и приняв посвящение в священные учения нашей здравой веры Он затем смог с радостью принять наши слова, его душа освободилась от всякого сомнения, и он обратился к опровержению своих еретических сочинений посредством других сочинений, противоположных им. Он сделал перед нами вид, будто охотно берется за это, и тотчас придает в наши руки, на наше усмотрение и на наш суд свою волю.

Тем не менее, за пределами патриаршей резиденции он всем высказывал совершенно противоположные мысли и слова. «Зачем, – говорил он, – Патриарх дал мне читать эти книги, словно я с ними не знаком. Я их прочитал внимательно и с большим усердием, и знаком с их содержанием. Он же совершенно не дает ответа ни на мои сочинения, ни на содержащиеся в них недоумения, а вместо этого говорит мне читать книги Святых Отцов. Говорил он еще много тому подобного и даже более того. Я же, слыша об этом от многих людей, сделал вид, что не знаю об этом. Между тем, покуда дела обстояли таким образом, Прохор пишет преподобнейшему кофейгумену Священной Лавры краткое послание. И после того, как оно было там зачитано, все сразу пришли в великое смущение.

И молчальники, и облеченные в священный чин, и все прочие Собравшись с боголюбивейшим епископом Иерийским и Святогорским, они предали его анафеме, как неисправимого нечестивца. После этого они отправляют к нашей мерности благочестивейшего монаха Кира Иосифа с письменными отношениями вышеупомянутого боголюбивейшего епископа, преподобнейшего игумена, молчальников и иереев, призывая и умоляя нас в упомянутых отношениях утвердить это анафематствование, а вместе с тем отлучить, извергнуть Иссана и совершенно отторгнуть от общения этого Прохора. Ведь они сделали то, что сделали, не по своей воле, но скорее из послушания Соборной Христовой Церкви и Священному Соборному Томасу, гласящему, что подвергается тому же наказанию любой кто будет обнаружен разделяющим те же мысли, говорящим те же слова или пишущим те же сочинения, что Варлаам и Акиндин. Отправили они также и написанное Прохором краткое послание к преподобнейшему Кафегумену Священной Лавры, чтобы обличить его ересь. Ознакомившись со всем этим, наша мерность была вынуждена объявить все это находящемуся при ней священному и великому собору, ведь, несмотря на то, что с момента его прибытия сюда прошло уже столько времени, собор не знал о возводимых на него обвинениях, поскольку тот заверял нашу мирность, что во всем согласен с тем, с чем согласна Церковь Христова, и, как он утверждал, пишет о провержении на свои сочинения. По этой причине наша мирность, ожидая от него искреннего покаяния вплоть до настоящего момента, не ставила в известность об этом деле находящийся при ней Священный и Великий Собор. Когда же она получила послание от Святой Горы, то была вынуждена поставить в известность об этом и Собор. Итак, после того, как собрались при освящении Шри Архиереи и Ипертимы, Кесарийский Мефодий, Эфесский Феодорит, Кизикский Арсений, вызванные по повелению нашей мерности митрополиты Халкидонский Иаков, Визийский Неофит, Вресейский Феодорит, а помимо них и пребывающие в царственном городе боголюбивейшие епископы Эфесский Феодорит, Ворий и Потомийский Феофилак, Гераклейский, Панийский, Игнатий, Перестасийский, Дионисий, в присутствии некоторых архимандритов и егуменов всего царственного города, Честнейшего Архимандрита Священного Студийского Монастыря, Иеромонаха Кира, Макария, а также и прочих избранных монахов, был вызван нашей мерностью и Прохор, чтобы тот сказал перед Собором все то, что он с притворством неоднократно говорил мне в частных беседах.

А именно, что, повинуясь Церкви Христовой, он соглашается со всеми ее мнениями и отвергает собственные сочинения, по каковой причине наша мерность и оказала ему участие, приняв радушно и кротко и увещевало высказать все, что тот пожелает. Прохор же, приступив к речи, первым делом принялся обвинять насельников Лавры, как он утверждал, в недоброжелательстве по отношению к себе. Продолжив далее, он доказал, что всё сказанное им мне в частных беседах было целиком ложью и притворством, и обманом. Ведь теперь все это говорить следовало в присутствии Собора, а заодно предать Анафиме свои еретические и противные закону сочинения, обратиться к Церкви Христовой, просить ее снисхождение и выказать согласие с тем, с чем она согласна, с тем, во что она верит, с тем, чему она учит. Он же стал делать прямо тому противоположное, требуя доставить на Собор и зачитать свои сочинения называя то, чему учит Церковь нововведениями, и утверждая так «Я полностью согласен с тем, что было мною написано, и если кто-либо желает опровергнуть написанное мной, пусть предстанет и разрешит содержащиеся в них затруднения». С одобрения нашей мерности были доставлены эти сочинения и зачитаны некоторые отрывки из них, которые отчасти уже были приведены мною выше. а также и прочие им подобные. Во время их чтения он с горячностью защищал их, требуя разрешения заключенных в них затруднений, совершенно как его учитель Варлаам, который, требуя того же от собранного против него в свое время собора, в конечном итоге получил решительный отказ после того, как были зачитаны священные каноны, согласно которым запрещается и ни в коем случае не разрешается не только таким, как он сам, но и всем прочим людям возбуждать какие-либо вопросы касательно догматов и обязывать других отчитываться по таким вопросам, поскольку таковое дано Богом лишь архиереям.

Итак, в то время, как этот Прохор, совершенно как и тот, произносил подобные речи, он услышал от нашей мерности, что, покуда он столь враждебно настроен в отношении правых учений Церкви и открыто противоречит он не получит от нас ни объяснения, ни разрешения предложенных вопросов. Да из какого источника и предоставили бы мы ему это разрешение, если он совершенно не почитает священных учителей церкви и даже прилагает все возможные усилия, чтобы не спровергнуть их? В том случае, если он и спросит прощения и анафематствует свои сочинения и негоднейшее еретическое учение а также проявит во всем послушании Церкви, как ученик, тогда, если что-то вызовет у него затруднения, мы готовы с легкостью дать этому разрешение на основании Божественных Писаний, а также Богоносных Отцов и Учителей». Выслушав, он отказался от этого и, напротив, принялся упорно требовать разрешения недоумений и настаивал на то, чтобы его сочинения были зачитаны далее. И так, как только сочинения были зачитаны, и стало совершенно очевидно, что они полны всякой ереси и все целиком заслуживают анафемы от Божественного Собора, он стал лишь еще сильнее выступать в их защиту и был сильно уязвлен тем, что они были решительно отвергнуты.