46. Виссарион. Наш консерватизм. Кто преемствует Росс. Церкви？ (2020.09.23)

Здравствуйте, я продолжаю вести видеоблог истинно православной церкви Калужской земли. Хотелось бы поразмышлять немножко над вчерашними новостями о задержании Лиссариона, который по паспорту Сергей Тороп. Ну, я, конечно же, затрудняюсь сказать, что должно быть у людей с головой, чтобы они поверили, что это сын Божий. Но это мои такие субъективные же оценки. Всякое бывает, во что люди только не верят. Лишь бы ни на кого не бросались с оружием или с кулаками. А верить-то, как говорится, можно в кого хочешь. И с этим совершенно непонятно, чем он особо провинился.

Судя по нынешним новостным сообщениям, что он использует деньги адептов своей организации и какое-то там психологическое насилие. Интересный термин вообще, где он юридически прописан, непонятно. Ну, совсем непонятно, что такого он сделал криминального. Пока деньгами своих прихожан пользуются, по-моему, все церковные иерархи. Я что-то не слыхал, чтобы они по ночам подрабатывали дворниками, чтобы себя обеспечить. Ну, по крайней мере, этот Тороп живет со своими прихожанами вместе в Сибири, а не ездит по дачам в Геленджик или в лыжный домик в Альпы. То есть, как бы он может и чем-то и пользуется, но его образ жизни как-то не особо разнится с образом жизни его паствы, в отличие от некоторых. Но что он называет себя Сыном Божиим, это вообще не криминал.

Кто-то себя называет Сыном Божиим, кто-то Патриархом Кириллом Московским и всей Руси, кто-то Наполеоном, кто-то Президентом. За это у нас как бы не должны преследовать. А уголовных я здесь не вижу никаких пока обвинений. Про мошенничество не прозвучало ничего, хотя бы это было, в общем-то, логично. Только про то, что он пользуется деньгами своих адептов. Ну, как уже я сказал, что это совсем не новость вообще в этом мире. Насчет психологического обвинения. Ну, вы в любой монастырь зайдите, в любую семинарию, и даже на любой приход, там, к какому-нибудь духовнику, типа Покойного Кучера или Наума, и вот вам будет такое психологическое насилие, до которого Торопу, Торопу этому бедному, очень-очень далеко.

Так что, в общем-то, это не новость. Торопу этому бедному очень-очень далеко. Так что, на мой взгляд, здесь какое-то чисто религиозное преследование, потому что он сектант. Ну, еще раз говорю, сектантам быть не запрещено. Если мы сегодня скажем, что сектантам быть запрещено, завтра нам скажут, что запрещено быть православным. Только и всего это нужно просто понимать. Из тех дискуссий, которые возникают по поводу моего блога, я делаю вывод, что либо я так не совсем адекватно излагаю, либо люди склонны понимать так, как им это ближе. У меня сложилось впечатление, что истинно православные люди, у меня сложилось впечатление, что истинно православную церковь некоторые понимают как такое суперлиберальное крыло альтернативного православия.

Таких как бы модернистов, которые что-то новое придумывают, разрабатывают. Это сложилось из тех рассуждений, о которых я говорил о богослужении, что мы достаточно свободно относимся к обряду, к языку. Что у нас общины сами определяют, как им служить, что служить, на каком языке служить. Что у нас общины сами выбирают священников и епископов. Что у нас нет этой жуткой вертикали власти, которая изобретена уже гораздо позже и, можно сказать, не в Византии даже. Ну и вот наше отношение к самопричастию. Очевидно, кто-то подумал, что у нас такая вот либеральная структура, которая все там позволяет, которая относится свободно к канонам и прочее. И когда вдруг замечают, что мы начинаем говорить о святых отцах, о канонах, о нечто для нас незыблемом и основном, разочарованы так вздыхают, ну вы совсем как московская патриархия, вот у вас тоже все это каноны, отцы, какие-то авторитеты.

Ну тут надо просто сразу пояснить, что мы не какое-то либеральное, а мы в лучшем смысле этого слова консервативное движение. То есть вся православная церковь всегда была основана на святых отцах. И вообще православие – это вера святых отцов. Кто скажет вам, что это вера Евангелия – не верьте. Евангелие можно как угодно растолковать, и протестанты это доказали. Сотни, может быть, толкований одного и того же текста. Все дело в той традиции, в том предании, как это понимать и растолковывать. Так вот мы пользуемся святыми отцами, их преданием, их толкованием, их пониманием и веры, и Священного Писания, и вообще всей христианской жизни, аскетики, и не собираемся от них отступать.

Кто считает, что святые отцы – это нечто неавторитетное, устаревшее, противоречащее друг другу, и каноны тоже там на полочку поставить, ну, те с нами явно другой веры. Поэтому уж не обижайтесь, не огорчайтесь на нас. Мы такие, мы в некотором смысле ортодоксы-консерваторы. Так что тут просто нужно все расставить по своим местам, чтобы нас не принимали за кого-то другого. О том, какая церковь преемствует церкви российской. Кстати, именно российской, а не русской. Мы знаем, что в жизни церкви в России были разные периоды. Условно можно называть это досинодальным периодом, то есть до реформы церковной Петра Первого, который вместо патриаршества учредил Священный Синод.

Но мы не будем говорить о более ранних периодах. До патриаршества, период самочинной текефалии русской церкви. Потом период патриаршества. Это все мы пока оставляем за кадром. Синодальный период Петра Первого закончился в феврале 1917 года с падением в России монархии. Потом была такая короткая, но яркая эпоха, связанная с поместным собором 1917-1918 года и патриаршеством патриарха Тихона. А вот что потом было с церковью? Большинство современных людей, воспитанных православных, на обычных патриархийных учебниках или книжках по истории считают, что была Всероссийская церковь, которой патриарх Тихон управлял.

Там были всякие обновленческие расколы, период гонений. Потом патриарх Тихон умирает в 1925 году, 7 апреля. Назначает себе в завещании трех возможных преемников, из которых двое были на момент его кончины в ссылках или заключении. Один, Петр Крутицкий, митрополит по фамилии Полянский, занял место патриаршего местоблюстителя, управлял церковной организацией до конца почти 1925 года, потом был арестован. А потом, как бы опуская детали в головах у людей современных, по завещанию того же Петра Полянского и от его имени Сергий Страгородский, митрополит становится как бы во главе церковного управления. И дальше идет история той же якобы Церкви Всероссийской, которая была до того. На самом деле все обстоит иначе. По сути, арест и отлучение от управления Церковью митрополита Петра Полянского это окончание истории Всероссийской Церкви.

С этого момента, можно сказать, что поместной Российской Церкви больше не существует. Не потому что она куда-то исчезла, а потому что она перешла в другой формат жизни. Дело в том, что Петра Полянского арестовали за то, что он не согласился сделать Церковью орудием уничтожения самой себя. Как потом замечательно, один из указанных в завещании Патриарха Тихона митрополитов, самый авторитетнейший, Кирилл Смирнов, митрополит Казанский, ответил Тучкову. Я не бомба, а вы не пушка, чтобы мной разрушать Российскую Церковь. То есть, новой власти был нужен не просто лояльный глава церковной организации Тихоновцев, как тогда называли эту ветвь Российской Церкви, настоящую. Обновленности и так были все под ними с самого начала, это был их проект. Им нужен был не просто лояльный, все были тогда уже лояльны.

Патриарх Тихон был более-менее лояльный советской власти. Им нужен был даже не просто послушный, им нужна была марионетка, которая бы в их руках делала все, что угодно. А именно служила делу, которое они ради чего и песня писалась, разрушению церкви. Для этого был раскол обновленческий, срочный. И дальнейшие действия имели ту же самую цель. Она не скрывалась, она декларировалась открыто совершенно большевиками, что их цель борьба с любой религией и уничтожение любой религии. Поэтому, если им нужна какая-то церковная организация, то для того, чтобы разрушить все, что можно, настоящую церковную организацию им нужна была церковная организация. И если церковная организация, то для того, чтобы разрушить все, что можно, настоящую церковь, а потом и эту организацию тоже.

Даже если она им предана, скажем так, до мозга костей, как это были обновленцы преданные. Потом и они пошли под нож, когда стали не нужны. Так вот, начинается другая эпоха. Эпоха катакомбной церкви. После Петрополянского, по сути, когда Сергий перехватил управление канцелярией с помощью большевиков и стал говорить от имени всей церковной российской организации, потихонечку до архиереев стало доходить, что это, в общем-то, захват власти. Причем непонятно, кто захватил ее. То ли Сергий с помощью большевиков, то ли большевики, прикрываясь Сергием. Скорее, второе.

И стали отходить. Так или иначе, он тут же всех запрещал, перемещал, лишал занов. Что он только не делал. Зарубежников всех позапрещал. Хотя, конечно, не имеет права никакого делать такое. Даже и патриарх. Если бы это был патриарх, а не заместитель вместо блюстителя. То есть, там, замзаводворника.

То есть, это уже был очевидный совершенно раскол. И эта организация никак не может преемствовать всероссийской церкви патриархотихоном. А церковь оказалась в катакомбах и частично за рубежом. И далее история российской церкви должна рассматриваться именно в этом формате. Не в том, что дальше было после даже не декларации, а прихода к власти Сергия Строгородского в 1925 году. А в том, как жили общины, епископы и святые люди, то есть новомученики. Вне этой организации, в катакомбах, в гонениях, в лагерях или за пределами России. Насколько актуально Деторождение?

Я не собираюсь, конечно же, не в свою область погружаться. Монахам вообще на эту тему меньше нужно говорить. Ну, просто это касается вчерашнего праздника Рождества Благородицы. От неплодных родителей, которые, согласно священному преданию, очень тяжело переживали свое неплодство. Почему они так тяжело переживали? Потому что это было до Рождества Христова. А от до Рождества Христова Деторождение в Божьем народе, в избранном тогда народе, считалось не просто благословением Божьим. А считалось возможностью того, чтобы поучаствовать в приходе ожидаемого Мессии.

То есть каждый ребенок, рождающийся в Церкви, в Божьем народе, мог стать либо Мессией, либо его предком. Тем более Айкимам и Ана были из рода Давидова, о котором было предсказано, что от его семени Мессия произойдет. И вот для людей, которые из такого рода и бездетные, для них возникает вопрос. Если у нас нет детей, значит Господь решил стереть память о нас, исключив семя нашей земли. Не дав потомства, не дав продолжения, не дав возможности даже участия в этом вселенском конкурсе на то, от кого родится спаситель мира. Естественно, это и для них было очень печально и было причиной того самого поношения и бесчадства, которое они терпели от окружающих. Но это было опять-таки до Рождества Христова. Когда Мессия родился, а так оно и получилось, от них родился Мессия, то есть сначала Божья Матерь, которая стала Матерью Христа.

Когда же Христос родился, деторождение из какого-то такого акта участия в Божественном Деле стало просто человеческим, обычным, инстинктивным процессом размножения рода человеческого. То есть какую-то сакральную функцию оно абсолютно утратило. Это говорят о святости материнства, вот сейчас патриархия любит это все, всякие там такие вещи. Ну как же, демографическая проблема, нужно же ее решать, у государства не хватает людишек, поэтому надо поучаствовать. Святость материнства, ну давайте кошку назовем Святой Матерью тоже, она вон сколько рожает котят. Биологический процесс, здесь не при чем совершенно духовные вещи какие-то, это просто для кого-то замечательная вещь, кому-то прекрасно, хорошо это все. Ну с духовными вещами путать это не нужно, они к этому не имеют никакого отношения. Христиане размножаются почкованием, проповедью.

То есть они не деторождением размножаются, которое ничуть не порицается, конечно же, а проповедью. Язычники, как говорится, нарожают еще детей, а мы должны проповедовать, жить правильно, чтобы наша проповедь была услышана и проповедовать Евангелие. Царствие Божие, пришедшее в силе. Тогда будет церковь.