4. Таинство совершения мира ⧸⧸ Св. Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии

Святой Дионисий Ореопагит, у Церковной Иерархии, глава 4. О том, как происходит совершение мира и что совершается посредством его. Столько и относится к священнейшему соединению. Итак, прекрасны умопостигаемые зрелища, иерархически священно действующие, как мы часто говорили, наши общения и соединения с Единым. Но есть и иное совершеннодействие, единочинное сему. Наши наставники называют его освящением мира. Итак, рассмотрев по порядку, соответственно, священным образом его части, мы таким путем посредством иерархических созерцаний частей окажемся возведенными к его единому. Таинство совершения мира Таким же образом, как при собрании чины несовершенных удаляются, имеется в виду после иерархического обхождения с благовонием по всему храму, а также псалмического священнословия и чтения божественнейших речений.

Потом иерарх, взяв мира, ставит его на божественный жертвенник, покрытым двенадцатью священными крылами. Все возглашают песнь боговдохновенных пророков. По исполнению же над ним совершительной молитвы им пользуются в священнейших из освящающих совершений почти для всякого иерархического совершеннодействия. Рассмотрение Возводящий ум урок этого совершенствующего священнодействия посредством священно творимого с Божественным миром научает, я думаю, Священность и благоуханность ума божественных мужей должны быть сокровенные. И это боговдохновенно повелевает священным мужам не открывать ради пустой славы прекрасные и благоуханные уподобления в добродетели сокровенному Богу. Ибо сокровенные и превосходящие ум благоуханные красоты Божьи неприкосновенны и умопостигаемы являются лишь существам умственным, желая создать неискаженные, относительно добродетели, единовидные образы. Ведь если созерцают неподдающиеся описанию хорошо уподобленные изображения боговидной добродетели эту умопостигаемую и благоуханную красоту, значит, она сама таким образом себя изображает и придает себе вид для наилучшего себе подражания. И подобно тому, как в случае воспринимаемых чувствами образов, если рисующий неуклонно взирает на модель, ни на что другое, видимо, не отвлекаясь, ни от чего не рассеиваясь, то он, если можно так выразиться, создает изображаемое таким, каково оно есть, и показывает истину в уподоблении и образец в образе, при том, что одно отличается от другого по существу.

Так упорное и неуклонное созерцание благоуханной и сокровенной красоты, любящими красоту, рисующими в уме людьми, дарует им ее неложное и богоподобнейшее подобие. Так что по справедливости божественные художники, сами в соответствии со сверхсущественно благоуханным и умопостигаемым благообразием собственный умственный мир неискаженно изображая ничего не совершают из дел своих богоподражательных добродетелей, чтобы видели, согласно речению людей, но священно видят в божественном мире, как в образе, принадлежащее Церкви, священнейшее сокровенное. Почему и сами они, священно сокрыв присущие добродетели священное и боговиднейшее внутри богоподражательного и богоначертывающего ума, взирают умом только на первообраз. И ведь не просто невидимы они для неподобных, но те и не склонны их видеть. Вследствие чего, сообразно самим себе, они любят не то, что почему-либо кажется красивым и справедливым, но то, что по-настоящему таковым является. и не взирают они на неразумно произносимую множеством славу, но богоподражательно судят о красоте или дурноте по себе, являясь божественными образами богоначальнейшего благоухания, каковое само по себе, имея воистину благоухание, не обращается к тому, что множеству неподобающим образом мнится, но своими истинными образами запечатлевает лишь непритворное. И, наконец, поскольку внешнее благолепие всего прекрасного священно действия мы рассмотрели, давай взглянем на его более божественную красоту, на него как таковое, обнаженное от завес, созерцая блаженное блистающее сияние, наполняющее нас несокрытым для существ умственных благоуханием. Ведь являемое совершеннодействие над миром не непричастна или невидима для тех, кто окружает иерарха, но, напротив, достигшее их и представившее превышающее многие другие зрелища, оно ими священно окутывается и от людского множества иерархически отделяется.

Ибо чисто и непосредственно сияющий для мужей, пребывающих в Боге, как родственных умственному свету, и непокровенно для их умственных чувствилищ благоухающий луч Всесвященного не доходит таким же образом до того, что находится ниже, но ими, как тайными созерцателями умственного, дабы не было неприкосновенное достижимо для неподобных, крылатыми гаданиями сокрывается. С помощью каковых священных гаданий находящиеся ниже благоучрежденные чины возводятся к их священной мере. Итак, существует, как я говорил, ныне воспеваемое нами священное исполнение совершенствующего чина и силы иерархических обрядов. Почему и учредили наши божественные наставники это как равночинное и однодейственное священному совершение причащения? Во многом с теми же самыми образами, таинственными упорядочениями и священнословиями. И здесь точно так же ты увидишь иерарха, износящего прекрасные благовония с более божественного места на внешнее священное пространство и возвращением туда же научающего, что причастие божественного происходит во всех священных существах, соответственно их достоинству. и при этом оно совершенно неумоляемо и недвижимо и стоит неуклонно внутри соответствующей Божественному учреждению особенности. Вновь песни и чтение речений равным образом способствуют живоносному усыновлению несовершенных, совершают священное обращение одержимых удаляют враждебное устрашение и колдовство от немужественно поддающихся их воздействию, соответствующим образом приоткрывают предельную высоту боговидных свойств и силы.

Благодаря этому те люди легче отпугнут враждебные силы и приступят к лечению других, богоподражательно пребывая недвижимыми в своей красоте. При враждебных же устрашениях не только имея решительность, но и будучи одаряемы свыше. Тем же, кто от худшего переходит к священному уму, они дают священную способность не быть тут же плененными злом. Нуждающихся же в том, чтобы быть совершенно непорочными, полностью очищают. Священных ведут к божественным образом, их обозрению и приобщению. Совершенно же святых принимают, чтобы в блаженных умозрительных видениях насладить их единообразием с единым и единотворить. И что же? Разве происходящее ныне священное исполнение, видимое лишь священными чинами и то в образах, непосредственно же созерцаемое и священно действуемое только всесвятыми в их иерархических восхождениях тем же самым путем соединяя, бесприместно освобождает и те, уже нами упомянутые, не полностью чистые чины?

Это многократно нами сказано, и излишне, мне кажется, описывать круги теми же самыми словами и не переходить к следующему. Вдохновенно возрев на Иерарха с Божественным миром, покрытым двенадцатью крылами, священно действующего над ним Всесвятейшее свершение. Итак, мы говорим, что состав мира представляет собой некое соединение душистых веществ в изобилии, имеющие в себе благовонные качества, приобщающиеся к каковому вдыхают аромат, соответственно тому, насколько они становятся причастны благовонию. Мы убеждены, что Богоначальнейший Иисус сверхсущественно благоуханен и умопостигаемо распространяется исполняет нашу умственную часть божественной радостью. Ведь если восприятие воспринимаемых чувством ароматов доставляет наслаждение и питает большой радостью наши чувства обоняния, если оно не повреждено и они с благовонием взаимно соответствуют друг другу, аналогично, кажется, и наши умственные силы, пребывая в природной крепости нашей способности недоступными для низведения к худшему, оказываются, по мере богодействия и ответного обращения ума к божественному, воспринимающими богоначальное благоухание и исполняются священного наслаждения и божественнейшей пищи. Итак, символический состав мира изображает для нас как образ не имеющего образа самого Иисуса. являющегося источником божественных благоуханий, доставляющих изобилие нашему восприятию, предлагая для боговиднейших изумственных чувствилищ в богоначальных соответствиях божественнейшие испарения, которым, наслаждаясь, радуются умы и вкушают, исполняясь священным восприятием, умственную пищу. Благодаря доступности для их умственных чувств распространяющегося с божественным причастием благовония.

Я полагаю ясно, что происхождение из источника благоухания оказывается некоторым образом ближе к превосходящим нас сущностям, как к более божественным, и прозрачнейшим из них оно в большей мере являет себя и легче в них распространяется и оздоровляет силу их умственного восприятия. щедро изливаясь и многократно в них проникая. А тем, кто находится ниже умственных чинов и не столько активо сприимчив, оно передается в богоначальной соразмерности с соответствующими причаствующими испарениями, оставляя высочайшее созерцание и сопричастность неприкосновенно сокрытыми. Из превышающих нас святых сущностей чин серафимов настолько нас превосходящий, изображается с двенадцатью крылами, как стоящий и размещенный около Иисуса, предающийся, как и надлежит, Его блаженнейшему созерцанию, священно наполняемый во святых вместилищах умопостигаемым проникновением и неумолчными устами, говоря в образах воспринимаемого чувствами, воспевающий многопетое богословие. Ибо священное знание надмирных умов неистащимо, обладает непостижимой божественной любовью и пребывает выше и всякого зла и забвения. Почему, как я полагаю, само то, что они неумолчно вопиют, намекает на их вечное и неизменное во всяческом рвении и благодарении знания и мышления божественного? Итак, мы хорошо, как я думаю, рассмотрели и Твоим умственным очам представили священно описанные в речениях посредством чувствами воспринимаемых, изъясняющих образов, отличительные с телами несвязанные свойства серафимов в строе сверхнебесных иерархий. Однако, поскольку те, кто ныне священно стоит вокруг иерарха, изображают для нас именно этот высочайший чин, мы теперь кратко бестелеснейшими очами рассмотрим их богообразнейшую красу.

Их несметноликость и многоногость указывают, я думаю, как на их отличительное свойство, на их многовидение при божественнейших блистаниях и на вечную подвижность и множественность в путях умозрения божественных благ. Шестеричность же, как говорят речения, В устройстве крыльев являет, я думаю, вопреки мнению некоторых, несвященное число, но что первые, средние и последние из их умственных боговидных сил принадлежат к высочайшей у Бога сущности, вверх устремленному, совершенно свободному, надмирному чину. Отчего священнейшая премудрость речений, священописуя, какими представляются их крылья, помещает крылья вокруг их лиц, тел и ног, намекая тем самым на то, что они полностью окрылены и что возводящее их к истиносущему сила многообразно. Если же они сокрывают лица и ноги и летают посредством одних только средних крыльев, священно понимать, что Чин, настолько избранный среди высочайших существ, благоговеен в отношении более высоких и более глубоких из своих умозрений и возводится к соизмеримости с Боговидением средними крылами, предоставляя свою жизнь божественным весам и на них священно благополагаясь для самопознания». Сказанное же речением «Возопил один к другому» показывает, я думаю, что они свои умозрения Боговидения щедро передают друг другу. И еще то мы сочтем достойным памяти, что еврейский язык речений называет святейшие существа серафимов выразительным именем серафимов из-за того, что они в своей божественной и вечной подвижной жизни пламенны и кипящи. Итак, если, как говорят, разъясняя еврейские слова, божественнейшие серафимы были названы богословием возжигателями и согревателями именем, разъясняющим свойства их сущности, то, согласно символическому образописанию, они имеют свойства божественного мира для проявления этого и для распространения, призывающим более сильных испарений. Ибо превышающая ум благоуханная сущность любит побуждать к проявлению себя горящие и чистейшие умы и даруют свои божественнейшие вдохновения во всеблаженных распространениях тем, кто ее так сверхмирно призывает.

Ведь Божественнейший среди сверхнебесных сущностей Чин не не знал же, что Богоначальнейший Иисус сошел, чтобы быть освященным. Мыслит же Он о нем священно, как о незведшем Себя по божественной и неизреченной благости, в свойственное нам и, видя его подобающим человеку образом, освящаемого Отцом, им самим и Духом, познает собственное начало, каковое, где бы то ни было, действует богоначально, оставаясь в том, что относится к сущности, неизменным. Поэтому предания о священных символах ставят Серафимов вокруг освящаемого Божественного мира зная и изображая Христа, неизменным враде нас, совершенным, полным и воистину вочеловечений. И еще более божественно то, что божественным миром пользуется иерарх при священно действии всего священного, ясно показывая, согласно речениям, освящающего, освящаемое, как пребывающего всегда тождественным себе во всяком богоначальном благодеянии. Почему совершенно действующий дар и благодать священного Богорождения и осуществляются в божественнейших совершениях мира? Поэтому, как я думаю, иерарх, крестообразными взмахами вливая мира в очищающий Баптистерий и являясь зрением созерцающих очей Иисуса, нашего ради Богопорождения совершенно повергающего с помощью креста саму смерть самим этим божественным и неудержимым нисхождением и благолепным образом вытаскивающего нас, согласно сокровенному речению, в его смерть из древней поглощенности тлетворной смертью и обновляющего для божественного вечного существования. Но и самому совершившему священнейшее свершение Богорождения, явления Богоначального Духа даруются совершенствующие помазанием миром, чем, как я думаю, священное образописание символов намекает на Самого ради нас, освященного Богоначальным Духом соответствующим людям образом, по неизменному свойству присущей Ему Божественности, доставляющего Божественнейший Дух нам. Но и вот что иерархически по мысли, что и священное освящение божественного жертвенника, основоположение святейших свершений, совершенно действуют со всесвятыми возлияниями святейшего мира.

А это ведь сверхнебесное и сверхсущественное богодействие, начало, сущность и совершенствующая сила всякого нашего богодейственного освящения. Ведь если наш Божественнейший Жертвенник – Иисус, то Богоначальное освящение Божественных умов, при котором, согласно речению, освящаемые и таинственно всесожигаемые, мы имеем доступ к тому, чтобы над мирными очами увидеть Сам Божественнейший Жертвенник, на котором совершаемое совершается и освящается, Самим Божественнейшим Миром совершаемое. ибо Всесвятейший Иисус Сам Себя превыше нас освящает и нас исполняет Всельческим освящением того, что на нем домостроительно освящается, а в нас, как в Богорожденных, затем благодетельно переходит. Поэтому, как я думаю, Божественные руководители нашей иерархии в соответствии с иерархическим умом богопреданно называют это всечтимое священодействие совершения мира по в действительности совершаемому, можно сказать, таинствам совершения Бога, для каждого ума воспевая Его божественные совершенные действия. Ибо это Его совершение, и Он ради нас человеколепно освящается, чтобы все совершить и осветить совершаемое. Священная же Песня, рожденная вдохновением боговдохновенных как говорят люди, знающие традиции евреев – это «хвала Богу» или же «хвалите Господа». И поскольку всё ведь, священное богоявление и богодействие священно изображается разнообразным соединением иерархических символов, мне несообразно вспомнить Богом движимое гимнословие пророков, ибо оно благодатным и по добавящим священному образом научает, что богоначальные благодеяния достойны священных похвал.