4. Разделение Киевской митрополии ⧸⧸ Русское православие

Русское православие между Киевом и Москвой. Глава 1. Раздел 2. Разделение Киевской митрополии. Падение Константинополя многие опасались, но, видимо, никто до конца не верил. А если кто-то и верил, то не мог поверить в то, что после падения Константинополя история будет продолжаться. Ведь было известно заранее, что падение Константинополя событие эсхатологическое. Готовиться к концу света было в какой-то степени принято, но в таком случае положение людей, переживших конец света и оставшихся жить дальше, получалось только еще более абсурдным.

В этом хаосе было очень трудно прийти в себя и начать ориентироваться. Быстрее всего сориентировались, как это им и положено, политики светские, а не церковные. Для них радикально изменилась геополитическая ситуация, наконец-то стало понятно, что Европа обязана стать единой перед лицом турецкой угрозы. Несмотря на все, весьма и весьма многочисленные исключения, все-таки именно единство европейцев против турок станет теперь преобладающим вектором общеевропейской политики до XIX века. В таких условиях Папа получает резкое преимущество перед соборным движением. Польский король Казимир IV в течение нескольких лет после 1453 года становится сторонником Унии, оказывая теперь сильное давление на православной епархии. Разумеется, это давление более всего ощущалось епархиями Великого княжества Литовского, на которые польский король имел возможность воздействовать непосредственно. Но оно передавалось также и епархиям Восточной Руси.

Впрочем, последнее относилось только к тем из восточно-русских епархий, которые были расположены в княжествах, ощущавших угрозу со стороны Москвы, а потому вынужденных искать союзников в Литве. Но внешнее политическое давление в пользу Унии приходит в динамическое равновесие с набравшим теперь силу антиуниональным движением. Ведь теперь Уния потеряла свою самую главную привлекательную особенность. С падением Константинополя она лишилась автономного центра церковной власти, пусть и подчиненного Папе, но все же сохраняющего многие элементы самостоятельности. При униадском патриархе, пребывающем в Риме и навсегда лишённом возможности вернуться в Константинополь, турки, разумеется, заняли жёсткую антиуниадскую позицию. Подчинение Унии перестало фактически отличаться от прямого подчинения Риму. А это уже было гораздо менее привлекательно, чем та самостоятельность, которая была обещана Флорентийской Унией. Впоследствии именно этот вопрос, вопрос создания автономного униадского церковного центра, окажется определяющим для жизнеспособности всех униональных проектов.

Брестская уния осуществится после создания хотя бы некоего суррогата подобного центра, а половинчатость ее результатов, как было отмечено современниками, всецело зависела от непоследовательности римской курии. от её отказа на предложение Петра Могилы создать в Киеве подчинённый Папе унеадский патриархат. Впрочем, обо всём этом мы поговорим в своём месте. А сейчас рассмотрим подробности тех процессов, в которых Киевская метрополия сначала стала антиунеадской, а потом раскололась, причём её восточная часть разорвала все канонические связи как с западной частью, так и с Константинополем и христианским Востоком в целом. Параграф 2.1 Константинопольский патриархат после турецкого завоевания Восстановление православного патриаршества в Константинополе стало первейшим делом турецкой власти, задуманным султаном еще прежде самого завоевания. Султан Мехмед II, завоеватель, приказал разыскать лидера антиуниатов монаха Геннадия Схалария, который к этому времени находился в фактическом рабстве у турецкого вельможи в Адрианополе, и посвятить его в патриархии. У Геннадия не было никакого священного сана, но он был быстро проведен через все священные степени, и уже на богоявлении 6 января 1454 года состоялась его торжественная патриаршая хиротония. Патриарший посох он получил из рук султана.

Православное патриаршество в Константинополе было восстановлено. Впрочем, отношения патриарха с турецкими властями были далеко не безоблачными. И это несмотря на, по-видимому, хорошие личные отношения между Геннадием Схаварием и султаном Мехмедом. Геннадий пробыл патриархом лишь около года или чуть больше и вскоре попросился на покой, не ранее октября 1454 и не позднее мая 1456. После этого он еще дважды возвращался на престол, но оба раза ненадолго, где-то между апрелем 1462 и августом 1464. был патриархом в 1463 и, вероятно, еще один раз ненадолго в 1464 году. Относительная стабилизация Константинопольского патриархата произойдет только в начале XVI века при патриархе Пахомии I. Начало 1503, начало 1504, весна 1504, по 1513 годы.

В период же с 1453 по 1503 год, то есть за 50 лет, на Константинопольском престоле сменяется 12 патриархов, не считая Пахомия I, большинство из которых будут править по нескольку раз, так что на них в сумме придется 20 периодов патриаршества. что даёт в пересчёте на одного патриарха среднюю продолжительность патриаршества в два с половиной года. Если учесть тогдашнюю скорость международных сообщений, то можно себе представить, насколько это затрудняло проведение сколько-нибудь последовательной политики патриархата в отдалённых метрополиях. Удивительно, что такая политика вообще имела место хотя бы на отдельных этапах. В частности, самому Геннадию Схоларию придётся чередоваться на патриаршем престоле с четырьмя другими патриархами. Всё это не способствовало активной политике патриархата в отношении к Киевской митрополии. Активность светских властей, входивших в митрополию государств, будет постоянно опережать активность церковных иерархов. Дальнейшая судьба Киевской митрополии будет решена в течение последующих после падения Константинополя 15 лет при пассивной роли константинопольского патриархата, но зато при весьма активной короля польского и великого князя московского.

Параграф 2.2. Киевское митрополе отвергает унию. 1454-1459 годы. О прямых контактах между Киевской митрополией и Константинопольским патриархатом в 1450-е годы почти ничего не известно. Но можно сказать, что в митрополии автоматически признавали тех патриархов, которые занимали престол в Константинополе. Патриарху Геннадию Схоларию атрибутируется по косвенным признакам, но достаточно надежно, обмен грамотами с митрополитом Ионою. Патриарх напоминает о своих юрисдикционных правах и просит о материальной поддержке, а Иона в ответ выражает свою полную лояльность. Но просьба Патриарха о назначении постоянного представителя Москвы при нем в Константинополе почему-то выполнена не была.

Как бы то ни было, признание избрания Ионы митрополитом состоялось постфактум не нарушив статуса Киевской митрополии как структуры Константинопольского патриархата. Само собой разумеется, что ни о какой русской автокефалии не было речи. Поэтому до Юры уже в 1454 году митрополия перестала быть униадской. Но до настоящего осознания этого факта с подобающим столь радикальным идеологическим переворотом переписыванием пришлось подождать еще несколько лет. Для этого были нужны другие исторические события. Попытка униадского константинопольского патриарха вернуть киевскую метрополию в свою юрисдикцию. 15 октября 1458 года пребывавший в Риме униадский патриарх Константинополя Григорий III рукоположил для западно-русских епархий митрополита Григория Болгарина, ученика митрополита Исидора. Митрополит Григорий сразу получил титул митрополита Киевского, но первоначально его юрисдикция не распространялась за пределы Западной Руси, так как Восточная Русь оставалась за митрополитом Исидором.

Епископская хератония состоялась в Риме, но очень скоро митрополит Григорий прибыл в Великое княжество Литовское где был поддержан королём Казимиром IV, теперь уже сторонником Флорентийской Унии. Его резиденцией стал Новогрудок, уже традиционная после Григория Цамблака церковная столица Западной Руси. Новогрудок останется официальной резиденцией митрополитов киевских до самой Брестской Унии в 1596 году. после которой православная Киевская кафедра будет восстановлена в самом Киеве. 1620 год. Король Казимир не без успеха принуждал западнорусских епископов признать митрополита Григория. Очень скоро, не позднее января 1459 года, митрополит Исидор отказывается в пользу митрополита Григория от своей части Киевской И патриарх Григорий распространяет юрисдикцию митрополита Григория и на Восточную Русь. А король Казимир отправляет к Василию Второму дипломатическую миссию с предложением принять Григория митрополитом.

Миссия, разумеется, получила отказ. Русская митрополия оказалась возглавляемой двумя первоирархами разного вероисповедания. Понятно, что расширение юрисдикции митрополита Григория было связано с какими-то вполне конкретными церковно-политическими надеждами. Для митрополита Ионы ситуация складывается крайне неблагоприятно. Серьезным тактическим поражением в Великом Княжестве Литовском дело не ограничивается. Очевидны колебания и в восточно-русских епархиях, у которых отношения с Москвой не очень сложились. На них, очевидно, и рассчитывал унианский митрополит Григорий. В качестве отголосков таких нестроений до нас дошли послания митрополита Ионы, епископам Тверскому и Новгородскому.

Грамота митрополита Ионы Тверскому епископу Моисею от 1459 года написана в связи со скандальной ситуацией. Все, если верить митрополиту Ионе, то именно все, но в этом можно и усомниться, восточно-русские епископы уже побывали в Москве для выражения лояльности первосвятителю и обсуждения с ним великих церковных дел. Содержание их не раскрывается, но в 1459 году это могли быть только дела, связанные с реакцией на митрополита Григория. А епископ Тверской уже дважды не являлся, так что теперь приходится отправлять к нему и параллельно к Тверскому князю Борису Александровичу уже третью делегацию от митрополита Ионы. Причины промедления Тверского епископа достаточно прозрачны. У него не могло быть уверенности в том, что выбор в пользу Ионы, а не Григория, будет правильным. Имело смысл подождать реакции остальных епископов и только потом уже присоединиться к большинству. Впоследствии столь независимое поведение будет стоить тверскому владыке кафедры.

Грамота митрополита Ионы своему тезке, новгородскому архиепископу Ионе от того же 1459 года написана уже по следам собора восточно-русских епископов, состоявшегося в Москве в начале декабря 1459 года. 12 декабря датируется послание этого собора в Литву без участия епископа Тверского и архиепископа Новгородского. Судя по грамоте митрополита Ионы, участие последнего даже не предполагалось. Митрополит ссылается на соборное мнение епископов и довольно подробно аргументирует новгородскому владыке необходимость к нему присоединиться. Диалог митрополита Ионы с новгородско-псковской епархией строится по тем же правилам, что и с епархиями Великого княжества Литовского – через обмен аргументированными посланиями, дистанционно, а не через приказание явиться в Москву, как в случае Твери. Показательно, что в послании к новгородскому владыке митрополит Иона подробно сообщает о своих сношениях с православными в и даже прилагает копии переписки с ними. Даже в собственной епархии у митрополита Ионы не было единодушия. Так Иосиф Володский сообщает о конфликте между митрополитом и авторитетнейшим игуменом, учителем Иосифа, Пафнутием Боровским.

Пафнутий отказывался признавать Иону митрополитом, за что был им бит и заточен на долгое время. Впрочем, дело кончилось тем, что Пафнутий покаялся. Именно в 1459 году митрополит Иона прибегнул к новому пропагандистскому оружию последовательной критики Флорентийской Унии как еретической, теперь уже со всеми канонически необходимыми выводами и с подобающим случаю изменением прошлого, то есть переписыванием истории. Прежде чем разбирать новую антиуниадскую идеологию Митрополита Ионы по существу, посмотрим, какой в ней был церковно-политический смысл. Этот смысл всецело определялся новой геополитической ситуацией, сложившейся после падения Константинополя. Если прежде 1453 года канонически последовательное отрицание Унии привело бы к расколу Киевской то теперь появился шанс именно за счёт антиуниатской идеологии обеспечить её единство. Ведь, как мы уже упоминали, в условиях перемещения униатского патриарха Константинополя в Рим терялось самое главное преимущество Флорентийской Унии – сохранение за униатами автономного от Рима центра власти. Поэтому антиуниатская идеология давала теперь шансы построить новую идеологию единство Киевской митрополии.

Этим и решил воспользоваться митрополит Иона. Такое решение давалось ему тем легче, что никакого другого выбора у него уже не оставалось. Бессмысленно спрашивать, кем был по своим церковно-политическим убеждениям митрополит Иона – униатом или антиуниатом. Его личные антипатии к латинству и унии несомненны, но этим он не отличался от других унеатов всех времен и народов, которые совершали те канонические и значимые действия, которые от них требовались, преодолевая собственное отвращение. Церковно-политическое убеждение у митрополита Ионы было только одно – он хотел не допустить раскола собственной митрополии. Когда для этого было выгоднее держаться унеатства, признавая унеатского патриарха, он готов был держаться унеатства. Когда для этого же стала выгодна антиуниадская позиция, он легко перестроился и стал, как вводится в подобных случаях у политиков, утверждать, будто всегда на том и стоял. 2.3.

Антиуниадская идеология Киевской метрополии Самые главные идеологические инновации появляются уже в первом и идеологически значимом документе. окружном послании митрополита Ионы епископом Великого княжества Литовского относительно митрополита Григория. Непосредственным поводом для послания его автор называет известие о том, что некоторые из литовских епископов принимают Григория и сослужат с ним. Послание составлено как ответ на грамоту патриарха Григория Маммы о поставлении Григория митрополитом киевским вместо Ионы, которого униадский патриарх к большому негодованию последнего наименовал отступником. Теперь резкому осуждению подвергается сам патриарх Григорий, а не только его ставленник на киевскую кафедру Григорий и не только теперь уже бывший митрополит Исидор. Григорий, прежде бывший патриарх в Константине называется теперь «отступником православной веры». Почему-то именно патриарху Григорию атрибутируется введение в Константинополе Флорентийской унии. Иже той начат поминать и впервых Папу Римского.

Тут «впервых» скорее всего относится к литературному возгласу моления заправящего архиерея «впервых помяни Господи». В униадских ченопоследованиях византийского обряда далее поминовение Папы Римского. Но слово «начат» в любом случае указывает именно на атрибуцию Григорию этого нововведения, что, разумеется, неверно, так как Григорий стал патриархом только в 1443 году. А поминовение Папы за патриаршим богослужением в Константинополе ввел еще прежний унеадский патриарх Митрофан в 1440. Вероятность ошибки тут очень мала, так как в период 1439-1443 годов Иона был уже епископом и одним из главных русских церковных деятелей, так что он не мог не знать, что уния была принята еще в 1439 году, после чего был избран первый унианский патриарх Митрофан. Скорее, здесь нужно видеть сознательную попытку датировать отпадение Константинопольского Патриарха таким временем, когда активных сношений между ним и Москвой уже не было. Иными словами, закрыть глаза на факт униадства Патриарха Митрофана, чье признание в Москве было невозможно отрицать перед Собором Литовских Епископов, которые и сами должны были в свое время поминать этого Патриарха в полном согласии с Москвой. Впрочем, те же епископы точно так же поминали и патриарха Григория.

Но тут митрополит Иона мог снять с себя ответственность, прячась за Московско-Литовской войной и вообще смутным временем, так своевременно запутавшими церковные дела как раз в 1444 году. Естественным образом в антиуниадской аргументации Ионы появляется интерпретация падения Константинополя как наказание именно за принятие Унии. Впрочем, здесь митрополит Иона повторял общее место антиуниадской полемики, которая не могла не заметить катастрофы 1453 года. Одна деталь послания курьезна. Об отпадении Рима в Ересь сообщается, как произошедшем 520 лет назад. Это не случайная ошибка писца, так как число 520 написано словами, а не цифрами, что дает приблизительно 938 год, ни с чем не сообразную дату. В этом трудно увидеть что-либо кроме обыкновенной ошибки, но это дает не самое выигрышное представление о богословской образованности митрополита Ионы, да еще и в одном из наиболее актуальных тогда вопросов. особенно на фоне его предшественника Митрополита Фотия, серьезного богослова и антилатинского полемиста.

Вскоре эта идеология, основанная на якобы незамедлительном осуждении в Москве отпадших от православия константинопольских патриархов-униатов, начнет проводиться гораздо более уверенно и прямолинейно. А пока что Иона пишет литовским епископам в экстренном еще не имея никакой обратной реакции с их стороны и поэтому без какого-либо четкого представления о том, насколько антиуниадские идеи могут оказаться для них привлекательными. Пожалуй, можно назвать это послание митрополита Ионы своеобразной разведкой-боем. Через несколько месяцев он уже поймет, что с литовскими епископами можно начать вполне уверенно выстраивать Прочный антиуниадский альянс. Параграф 2.4. Новая хронология Киевской митрополии. Московский собор 1459 года. Митрополиту Ионе придется написать еще множество посланий против митрополита Григория.

Многие из них сохранились, в которых он будет верен своей прежней позиции. Отступление константинопольских патриархов началось с Григория Мамма, а никак не с Митрофана. В его более поздних посланиях эта концепция будет выражена с еще большей определенностью. Но почти сразу родилась и альтернативная концепция, которая постепенно станет преобладающей. Мы впервые находим ее в уже упоминавшемся послании Московского собора восточно-русских епископов в Литву от 13 декабря 1459 года. Сравним теперь обе концепции, начиная с более грубой. Соборы епископов от 13 декабря 1459 года. Епископы, видимо, исходили из того, что в сложной боевой обстановке пропаганда должна быть как можно проще, то есть понятней.

В таких случаях понятность всегда важнее правдоподобия. А точнее, правдоподобно именно то, что понятно. Главное, чтобы приняли вывод о том, что нужно по-прежнему подчиняться Ионе, а на все вопросы относительно его обоснования можно будет потом отвечать по ходу дела. Поэтому недавнюю историю наши епископы излагают так. А ведомо вам, наши братья, что митрополиты поставлялись на Русь у царя Града, а по грехам нашим и по пущению Божию ныне Цареградская Церковь Поколебася от нашего православия отступила и обладаема языкой. И Господин наш Князь Великий Василий Васильевич и Сын Его Князь Великий Иван Васильевич, сбрав нас, своих богомольцев, архиепископов и епископов, и честнейших архимандритов, и преподобных игуменов, и все съединение церковное то есть всех представителей церковных разного ранга, и по правилам святых апостол и святых Отец Вселенских поставили господина нашего иону, митрополита Киевского и всея Руси на митрополию. Итак, согласно новой исторической хронологии, тут будет как раз уместен термин академика Фоменко, последовательность событий была следующей. В Царьграде церковь отступила от веры и поэтому попала под власть язычников.

Вполне обычное именование для мусульман в средневековых христианских источниках. Тогда был создан тот самый собор 1448 года, который и избрал Иону. Реальная хронология событий тут схлопывается, и все логические связи подменяются псевдологическим правилам пост-хок, эргопроптер-хок, то есть после этого, следовательно, по причине этого. Оставляется только несколько событий, между которыми требуется установить столь простую логическую связь. Людям, склонным к аналитическому мышлению, свойственно недооценивать убеждающую силу подобных аргументов, но тем легче тогда им самим становиться их жертвами. Аргументация этого типа основана на некоторых базовых механизмах человеческого мышления и поэтому всегда является наиболее убедительной для большинства. А столь важной для самого последнего времени линии аргументации, будто Иона все-таки поставлялся по благословению Патриарха, якобы полученному еще в 1436 году, решено забыть. Такой аргумент плохо подходит для информационной войны в условиях жёсткой конфронтации, когда за противником нельзя признавать даже подобие правоты.

Деликатный вопрос относительно позиции Константинопольского престола, в то время уже занятого православными патриархами, дипломатично обходится. Хотя к 13 декабря 1459 года от пришествия митрополита Григория в Великое Княжество Литовское прошло уже более года. Митрополит Иона, похоже, не спешил искать против него поддержки у патриархов Константинополя. Возможно, мы не знаем каких-то деталей межгосударственных и внутрицерковных отношений того времени, но, исходя из имеющихся данных, представляется, что оперативной связи с Константинополем на тот момент ни у кого в Киевской митрополии не было. В русской церковной истории надолго осталась та самая версия обретения автокефалии, рождение которой мы только что наблюдали. Константинопольский патриархат отпал от православия и за это оказался и вовсе подчиненным туркам. А поэтому русским епископам пришлось выбирать митрополита самим. Сейчас мы убедимся, что эта версия, даже после своего появления, утвердилась далеко не сразу.