4. Неименуемая сущность и именуемые энергии ⧸⧸ Антоний Булатович. Апология веры во имя Божие

Иерасхимонах Антоний Болотович. Рошение в Правительствующий Синод. Продолжение. Пункт обвинения шестой. Совершенно невозможно согласиться и со следующим мнением синодального послания. Выражение «Имя Твое, Имя Господне» и подобное на языке священных писателей а за ними и у отцов в церкви, и в церковных песнопениях и молитвах суть просто описательные выражения, подобные «слава Господне», «очи», «уши», «руцы Господни» или о человеке «душа моя». Было бы крайне ошибочно понимать все такие выражения буквально и приписывать Господу «очи» или «уши» или считать душу отдельного человека. Также мало оснований и в первых выражениях видеть следы какого-то особого учения об именах Божьих, обожествлении имен Божьих.

Они, значит, просто «Ты» или «Господь». Конец цитаты. На эти слова синодального послания мы, во-первых, возразим, что все эти выражения – «Очи», «Уши», «Руцы Господни» и тому подобное – не иное, что обозначают, как различные энергии или деятельности Божества. Лицо Божие обозначает имя Божие. Именем Божиим, как мы видели, именуются святыми Отцами Сын Божий. Что же касается домес священных молитв и Писаний, в которых говорится об имени Божием, то Православная Церковь отнюдь не понимала сии места как просто описательные выражения, но понимала их дословно. Спрашивается Возможно ли употребление Богом иносказательных выражений в строго и точно изложенных заповедях Его? Господь говорит, «Не призывай имени Господа Бога твоего всуе».

Разве возможно понимать сие иносказательно? Апостол говорит, что Господь дал заповедь – веровать во имя Его. Сие разве возможно понимать описательно или иносказательно? Господь дал заповедь всего просить во имя Его. Сие разве мы до сих пор понимали когда-либо иносказательно? Господь повелел всех крестить во имя Его. Сие разве мы принимаем как описательное выражение? Если сия заповедь есть описательное выражение, то к чему же таинство крещения?

К чему призывание надкрещаемым имени Отца и Сына, и Святого Духа. Но вспомним апостольскую проповедь. Не в первой ли своей проповеди сказал Петр о том, что сбылось пророчество Иаиля, когда всяк и иже аще призовет имя Господне спасеться? И вслед за этими словами повелел всем уверовавшим в Его слова креститься во имя Господа Иисуса. Разве это описательное выражение было в устах апостола и в пророчестве Иоиля? Имя Господа Иисуса было описательным выражением? Конечно, нет, ибо все по глаголу апостольскому не иное, что исполнили, но окунулись в воду с призыванием над ними имени Иисуса Христа. Также и в пророчестве пророк говорит «Всяк и же аще призовет имя Господне спасеться».

Но возможно ли понять сей текст иносказательно? Ведь призвать устами возможно только имя, а не само существо. Следовательно, пророк понимал спасительным само призывание имени Господня. Таковы же и многочисленные стихи Псалтири, где явно свидетельствуется о том, что Писание обожествляло всегда имя Господне, что ныне категорически не только отрицает синодальное послание, но отчего и предостерегает, как от страшной ереси, и угрожает нам за это и отлучением от Церкви, и проклятием Божиим. Седьмое. Синодальное послание обвиняет меня также в перетолковывании святоотеческих текстов и текстов священных в Описании, причем гласит следующее. Весьма многие места Священного Писания перетолковываются приверженцами нового догмата совершенно произвольно. В прилагаемых докладах указаны примеры таких перетолкований.

Здесь же достаточно одного. В возражении на акт о исповедании пантелеймоновцев приводятся слова Семена Нового Богослова. «Слова человеческие текучи и пусты, Слово же Божие живо и действенно. Где же здесь речь об имени Божьем, спросит кто-либо? Весьма неудачный пример наших якобы перетолкований выбрал составитель сего синодального послания. Пусть прочтут богословское слово Святого Симеона, из которого взяты сие слова, и, несмотря на то, что оно в русском переводе весьма испорчено, Однако, тем не менее, из него совершенно ясно видно, что идет речь именно об именах Божьих. Ибо перечисляются имена, как, например, Христос, Иисус, зерно горчичное, дверь, Сын. И вслед за этим перечислением каждое из сих имен, прилагаемое к Богу, святой Симеон именует Светом.

Затем, дабы кто не соблазнился, что он именует Светом и не особенные какие-либо никому не прилагаемые имена, как, например, таинственную тетраграмму, но именуют Светом и Богом обыкновенные имена, прилагаемые и к твари – Отец, Сын, Дверь, Путь, Иисус, Христос. Святой Симеон Богослов и поясняет словами приводимого текста, что слова человеческие, прилагаемые к людям и к твари, не суть Бог и Свет, но текучие пусты. Слово же Божие, то есть подразумевается Божественное Откровение, открывшее людям имена Божии обыкновенными словами человеческими, есть Свет и Бог, равно и выражаемые сим Откровением Истины, суть Бога. Но что же иное, сими словами говорит святой Симеон, как не то же самое, что и мы говорим, что истина, выражаемая именем Божиим, есть живая деятельность Божества и Сам Бог. Из этого места синодального доклада явно обнаруживается малое знакомство составителя синодального послания с моей книгой «Апология», в которой всем послания осуждаются. Если бы составитель синодального послания прочел бы мою «Апологию» от начала до конца, то, вероятно, он бы заметил, что цитируемое им место имеется не только в акте исповедания пантелеймоновцев, но и в моей «Апологии». Очевидно, не дал себе труда составитель синодального послания прочитать и то богословское слово Святого Симеона, которое, по мнению составителя синодального послания, мы перетолковали. Ибо если бы он дал себе труд прочитать все слово, то он никогда не выбрал бы столь неудачный пример для обличения нас в перетолковании.

В приложении к сей жалобе Привожу разбор сей главы 62 Симеона, сделанный братьями-имеславцами, в коем встречается русский перевод сей главы с греческим текстом. Статья этой минуется «Корни имеборчества». Восьмое. Синодальное послание находит неправильным мнение, высказанное в апологии Будто именем Божьим освящается и святая икона, и крест. Но все описано в греческой кормчей в предисловии к канонам Шестого Вселенского Собора. Освящением иконы почитается, согласно греческой кормчей, надписание на ней имени того Господа или Святого, лик которого изображен. Также и на кресте необходимо требуется греческой кормчей надпись имени Господня. В греческих требниках даже не существует чина освящения икон.

Освящение иконы есть надписание на ней имени. Девятое. В особенности синодальное послание ставит мне в вину мнение, что таинства совершаются именно силой произнесенного имени Божия. Но разве это я говорю от себя? Не святой ли Кирилл Иерусалимский говорит что при совершении таинства крещения каждый был вопрошаем, верует ли во имя Отца и Сына и Святаго Духа. А помазание же крещаемых перед крещением святым Елеем говорит, что сила Елея заимствована им от призванного над ним имени Божия. Почему Елей с такой же силой, как имя Божие опаляет и отгоняет вражескую силу? Как дуновение святых И призвание имени Божия, – пишет он, – подобно самому сильному пламени сжжет и прогоняет демонов, так и заклинательный Елей призыванием Бога и молитвою приобретает такую силу, что не только сожигает и изглаждает следы греха, но и изгоняет все невидимые силы лукавого.

В слове о миропомазании сей же святой говорил, что и его сила происходит не от чего иного, как от призванного над ним имени Божие. Святое Миро сие по призвании, подразумевается призвание имени Божие, не простое уже, или, как бы сказал иной, обыкновенная Мира, но дарование Христа и Духа Святаго, от присутствия Божества Его, соделавшееся действенным. Также о таинстве предчащения сей Святой говорит. Хлеб и вино Евхаристии до святого призывания достопоклоняемой Троицы были простым хлебом и простым вином, а по совершении призывания, то есть имени Божия в предварительных молитвах и имени Духа Святого в словах «приложив Духом Твоим святым» и о имени Иисуса Христа в крестном именословном знамени. Хлеб делается телом Христовым, а вино – кровью Христовым. Тождественно свидетельствует и святой Златоуст, что таинства деются божественной силой, призываемого в таинствах имени Господня. В примечании к толкованию Псалма 110 стих 9 «Свято и страшно имя его», Зигабен, толкуя, что это имя есть имя Христова, приводит следующие слова Златоуста «Как же имя его страшно! Его трепещут бесы, страшатся болезни, Его силою апостолы исправляли всю вселенную.

Его употреблявший вместо оружия Давид низложил он его врага. Им совершены бесчисленные дела. Им освящаемся в совершении святых таинств. Вероятно, не прочел сей страницы составитель синодального послания, ибо если бы прочел сии слова святых отцов то едва ли нашел бы повод так возмущаться моими словами, что таинства о имени Божием деются. Предлагаю прочесть в апологии еще слова митрополита Григория, свидетельствующие о том же и о силе именнословного персосложения. А вот еще свидетельство святого Златоуста, которое не вошло в апологию. Если слова во имя Отца и Сына и Святаго Духа ты произнес с верою, то все совершил. Смотри, сколько ты сделал.

Ты воссоздал человека и произвел все прочее в таинстве и крещении. Таким же образом это страшное имя владычествует и над болезнями, подразумевается в еле освящении. Цветым признавай имя Божие для святых, поскольку последние освящаются не иначе, как через имя Христа. Тоже Святой Амвросий говорит «Но говоришь ты в крещении, где благодать таинственная действует. В покаянии же что? Не то же ли Божье имя действует?» Также и святитель Дмитрий Ростовский «Сосуды, освященные от нас, почитаемые, не един совести нашей зазор творят, понеже известны ясмы, якута призыванием имени Христова усвящаются». То же говорят и современники, как, например, Катанский в догматическом учении о семи церковных таинствах. То, что спасает нас, пишет он, есть имя Господа нашего Иисуса Христа и Дух Бога нашего.

Или про Таирея Дьяченко, благоговеем пред именем Божиим, которое есть благословенно, хвально и прославленное, которым благословляется и освящается Также и отец Иоанн Кронштадтский говорит, что в таинствах последние совершаются независимо от веры совершающего силу самого имени Божия. «Когда запрещаешь дьяволу, – пишет он, – именем Господа нашего Иисуса Христа, то это самое имя само творит силы, как меч обоюдоострый. Равно, если просишь чего у Отца Небесного, или совершаешь что-либо о имени Господа нашего Иисуса Христа, то Отец Небесный о имени Своего возлюбленного Сына все подает тебе в Духе Святом. Если же ты творишь заповеди Его, а в таинствах, и вовсе не взирая на твое недостоинство, где употребляется с верою имя Божие, там оно созидает силы, ибо само имя Божие есть сила. Что удивительнее всего? Так это то, что и один из самых строгих судей по нашему делу, непременно член Святейшего Синода, архиепископ Никон, признавший ныне крайнюю ересью веру в реальную божественную силу имени Божия и в действенность имени Божия при совершении святых таинств, вот что писал еще недавно в Троицких Листках. Цитата. «Имя Божие всегда свято.

Им совершаются наши спасительные таинства. Им запечатлевается верность наших клятв и обещаний. Им поражаем врагов видимых и невидимых. Имя Божие есть то же, что непостижимое существо Божие, открывающее себя людям. Итак, возможно ли примирить эти слова архиепископа Никона, написанные им в 1896 году, согласно исконному учению церкви, со словами синодального послания, под которым подписался сей же архиепископ и которые гласят «В частности, святые таинства совершаются не по вере совершающего, не по вере преемлющего, но и не в силу произнесения или изображения имени Божия, а по молитве и вере святой церкви, от лица которой они совершаются и в силу данного ей Господом обетование. Но разве мы не знаем, что сие обетование Господне тесно связано именно с просьбой во имя Господа Иисуса Христа? Разве мы не знаем, что самый решающий момент всякого таинства есть произнесение совершительных слов и, следовательно, имени Божие? Но синодальное послание гласит, наконец, если бы при совершении таинства все дело заключалось в произнесении известных слов и исполнении известных внешних действий, то ведь эти слова может проговорить и действия исполнить не только священник, но и мирянин, и даже нехристианин.

Но разве составителю синодального послания неизвестно, что таинство крещения бывает действительно, если даже женщина окунет пладенца в воду, призвав над ним имя Святой Троицы? Конечно, для божественной литургии необходимым условием является еще весьма многое для того, чтобы таинство совершалось, но не потому, что призванное Имя Божие было бы бессильно не извести Божество на предлагаемые дары, но потому, что Святому Духу изволилось определить эти многие условия, необходимые для совершения литургийной жертвы. Возмущаются синодальные послания тем, что я назвал предложенные дары, освященные на Праскомидии, Всесвятейшую Святыней. Но позволю себе спросить, как же мне иначе назвать Сию Святыню, как не Всесвятейшую? Святыней святой почитается даже каждый камень здания церковного. Святыней святой почитаются облачения иерейские, почитаются просворки неосвященные ради печати с именем Господня. Цветы несвятой почитаются и сосуды золотые. И так, неужели, уготованный к всесвятой жертве Агнец Божий, над которым совершены особенные молитвословия, грешно назвать всесвятейшей Цветыней?

Разве мы не знаем, с каким благоговением повелевает Церковь обращаться с вырезанным Агнцем, оказавшимся негодным к тому, чтобы на нем совершить евхаристийную жертву? От опытных и духовных эйреев мы научились благоговеть и перед Проскомидией, а не только перед Литургией Верных. Примером величайшего благоговения к Проскомидии был также Отец Иоанн Кронштадтский. А веря в ту непреложную силу, которую в Таинствах имеют произносимые слова имени Божия и молитв, мы встречаем многочисленные свидетельства в Святоотеческой литературе, истинность чего признает и Синодальное Но вот особо выразительный случай, относящийся к силе слов, произносимых Надагнсом во время Проскомидии. Привожу его для большей ясности в перефразе по-русски. Авва Иоанн Хазевит имел ученика Авву Григория, который, хотя не был посвящен в священный сан, однако знал наизусть чин Проскомидии. Однажды Авва Иоанн послал сего Григория, как он потом сам о себе поведал, за Просфорами. Последний взял Просфоры и, будучи сам в чине чтеца, нес, читая про себя последования Проскомидийного освящения.

И когда принес Просфоры, то передал их Диакону, который и положили их на жертвенник. При свете же Авва Иоанн Хазевит, впоследствии епископ Кесарии Палестинской, имел благодать видеть знамени освящения Проскомидийных даров во время Проскомидий. Но на сей раз он не увидал обычного знамени сошествия Святого Духа на проскомедийное предложение и был этим весьма опечален, думая, не согрешил ли он в чем мысленно, вследствие чего и не было обычного пришествия Святого Духа. Он вошел в Диаконий кон, плача и падая лицом на землю. И явился ему Ангел Господень, говоря, так как брат, который принес Просфоры, изрек уже проскомедейные слова на пути, то священное проскомиссание уже священно действовалось и дары уже освящены. И с тех пор запретил старец, чтобы никто впредь не смел бы из неимущих хиротонии говорить слова святого проскомиссания.