319. Что делать с собственным постоянным соскальзыванием (2024.08.11)

Задают вопрос, который, на самом деле, является таким теоретическим развитием недавнего технического вопроса о памяти Божией, об Иисусовой молитве, о том, почему мы ее оставляем. А нынешний вопрос такой – почему вот такое бывает горение, как-то вот есть память Божия, и почему, если у нас есть стремление к Богу прямо в человеческой природе заложено, почему потом мы все равно соскакиваем и все время вот такой энтропийный процесс происходит, что мы начинаем развлекаться на какие-то, может быть, и формально негреховные вещи, но уже отвлекающие, а дальше хуже, хуже и хуже, и память Божия теряется, и начинаются всякие грехи. Почему это вот такой процесс? Как это связано с предыдущей серией, так сказать, про Иисусову молитву? Ну, очевидно, теряется память Божия, теряется молитва. Это явление одного порядка, просто… то есть это разные стороны одного явления. Потеря молитвы – это просто симптом вот того процесса, о котором спрашиваю сейчас. Вот что с этим процессом делать и как он… и как с ним бороться, так сказать?

Ну, первое, надо помнить из Лествиса замечательное выражение – «ощутив пламень, беги, ибо не знаешь, когда он погаснет и оставит тебя восьми». То есть когда вот есть такое призвание, оно пробилось через всякие твои дурные страсти, и ты его ощутил, надо за ним сразу следовать, потому что вообще-то оно погаснет обязательно. Обязательно призывы к Богу погаснут для того, чтобы ты дальше мог приложить усилия, потому что пламя тебе дается без усилий. Но с усилиями вот начинаются те проблемы, о которых мы сейчас поговорим, но сразу сказать, что мы поговорим о них только в том смысле, как подготовить разрешение этих проблем. А само разрешение, оно в каком-то смысле такое же, как и начало. То есть оно дается только благодать Божия. И говорится у Евагрия еще, что никто не в силах остановить кружение ума, не уменьшить его, о чем пишут целый трактат, а остановить, если только несвятый дух успокоит. Вот так же и здесь.

Вот вчера мы пишем с 6 августа, а у нас 5 августа чудо, в Петербурге такое знаменитое чудо с грошиками, иконы всех скорбящих радости. Была такая копия этой иконы на Неве, в часовне Валамского монастыря, или какой-то другой часовне, кажется, что-то перепутано. По-моему, все-таки Валамского монастыря была часовня. Ну, не знаю. А фарфорового завода была часовня, да. Вот. И висела там эта икона, и в августе была, как часто у нас бывает, большая гроза, и молния попала в какие-то кружки с пожертвованиями, все эти грошки лежали, копеечки. И они вылетели оттуда фонтаном, часть попала на иконы и прилипли.

И так эта икона и сохранилась, хотя потом большевики разрушили эту часовненную икону, и сохранилась. То есть это чудо 1880 какого-то года, 2-го, что ли, или 3-го. И что в нем для нас вот сейчас важно, зачем мы его вспомнили? За тем, что вот без молнии не получится, вот так же, чтобы эти самые грошики прилипли к иконе. Так можно их представлять, но нет. С молнией, кстати, тоже не у всех получается, смотри, какая молния. Это тоже вот, то есть без окончательного решения помощи Божьей не получается. А что же надо делать, на что, на что быть направлена наша деятельность остальная?

Она состоит только из двух компонентов. Это первое, это то, что мы уже назвали – ощутив пламень, беги. То есть нельзя как-то не поддерживать в себе вот это желание что-то делать. Просто к Богу, стремление наше к Богу, оно не всегда же такое поспудное, тем более, если мы уже стали монахами или хотя бы стремимся к этому, оно как-то бывает и пробивается на поверхность нашей жизни и сознания. И вот тогда надо ему следовать и в том числе, может быть, что-то и отменять, к чему оно начинает противоречь. То есть вот здесь либо мы его гасим, либо мы его разжигаем. Но оно все равно будет гаснуть при этом. Но тут вот надо одно из двух, поэтому вот такая позитивная программа.

То есть здесь просто надо знать, что если тебе хочется помолиться, хочется как-то о Боге подумать, и это входит в противоречие с другими твоими обязанностями, то лучше отдать приоритет этому. Но тоже бывает здесь, конечно, если так все время делать, то будет искушение обязательно. То есть ты уже начнешь пренебрегать теми обязанностями, которыми нельзя. Поэтому здесь, как и вообще всегда, конечно, надо с рассуждением подходить. То есть надо понимать, что когда начнешь так делать, то будет искушение с этой стороны. Ну хотя бы начни, потом уже будет работать с искушениями. А вторая, более будничная и больше времени занимающая часть – это все-таки страх Божий. Потому что любовь начинается от страха любви Божьей.

Такая постоянная любовь может быть и совершенно сама по себе, и ни с чего, вот о чем мы сейчас говорили. Но только совершенная любви, вон, изгоняет страх, как говорит апостол. А это несовершенная, поэтому она не изгоняет, а вот страх Божий держит. То есть когда мы как-то понимаем, что вот мы идем по какой-то узкому бревнышку, и вот тут не шаг влево, шаг вправо, а какой-то неловкий поворот влево-вправо, и не стреляют там, которые еще могут не попасть или не убить. А просто уже точно упадешь и разобьешься, вот тогда мы проявляем определенную осторожность. И вот поэтому, конечно, надо переносить всякие скорби и прочие ограничения. Скорбиально можно назвать всякие невольные ограничения в нашей жизни, маленькие и иногда очень большие, которые у нас возникают. Ну, в том числе и всякие горестные события, они тоже нас ограничивают.

Мы там не можем предаваться удовольствиям, которым мы могли бы предаваться вместо этого. Ну, вот хотя бы в этом нас ограничивают. И вот это надо принимать с пользой, переживать, то есть понимать, что это вот время остаться сбоку в бреде, подумать, и тогда уже все по-другому. Тогда уже здесь нет такой опасной ситуации, нет такого, что там тебя, кто-то тебя опаснее, ты чего-то надо бояться. То есть, пока ты так поддерживаешься каким-то таким внешним страхам, то ты в этом успокаиваешься, но здесь тоже, как всегда во всем нашем земном, бывают свои искушения. Ну, не говоря о том, что здесь есть физиологический такой момент, что если ты все время будешь в некотором страхе и напряжении, следовательно, то можно сойти с ума. И люди действительно подвергаются всяким неврозам, мы это видим. Кстати, с православными это тоже происходит.

То есть, конечно, постоянное такое острое переживание страха, например, это не то, что можно порекомендовать кому бы то ни было. Даже если есть большая доля справедливости, пословица «не бывает атеистов в окопах под огнем», это не значит, что надо всю жизнь проводить в окопах под огнем. То есть, иногда просто в окопах без огня, иногда может быть даже и в блиндажах. Но вот это нормально. Но когда ты в блиндаже, относительно безопасно, но помнишь, как оно было в окопах под огнем, ты там уже по-другому немножко живешь. То есть, этот опыт не проходит бесследно, и он такой вот правильный. Поэтому не надо стремиться к максимуму напряжения, и к максимальной его продолжительности тоже не надо стремиться. Но к тому, чтобы это перерабатывать, сколько Бог дает.

Специально не искать. Есть, конечно, особое божественное призвание к некоторым людям, чтобы специально искать. И такие святые были немногие, впрочем. Но вот гораздо больше людей, которые соблазнились и впали в прелесть на этом пути. Поэтому вот надо так аккуратненько идти. И просто я думаю, что меня слушают все таких вот особых призваний, и им было бы не за чем меня слушать. Поэтому я так говорю для среднего человека, какими я сам, кстати, являюсь. То есть, вот просто так вот аккуратно, не забегая вперед, но особо и не отступая.

А если отступил, то есть такая отличная французская пословица «retourner pour mieux sauter», отбежать, чтобы дальше прыгнуть. То есть, вот только для разбега можно отступать. Но, конечно, это маневры такие, да, что это бывает, надо уступить каким-то внешним обстоятельствам. Поэтому с одной стороны страх, с другой стороны любовь к Богу, стремление к Богу. Они чередуются в каком-то относительно правильном для нас ритме. Закона здесь никакого нет, поэтому все индивидуальным промыслом Божьим, каждому из нас что-то. И вот из этого надо всего из того и другого извлекать максимальную пользу и, конечно, ждать совершенного освобождения только от Бога.