302. Русский или церковнославянский язык для Псалтири？ (2024.04.14)

Вопрос такой задают, который не всех касается, но все же многих касается. Конечно, есть люди, которые уже привыкли как-то к своей монашеской жизни, и у них этих вопросов не возникает. Есть люди, которые привыкли молиться на румынском, на греческом языке, у них тоже этих вопросов не возникает. Но у носителей славянской культуры он возникает, особенно если это культура русская. Можно ли читать писалтирь обязательно на славянском языке или можно все-таки читать в синодальном русском переводе? Прежде всего, есть общий ответ на это, что синодальный русский перевод – это перевод другого текста. Он не просто на другой язык, но он ориентирован на еврейский текст, который до нас дошел, а септуагинт – это греческий перевод, с которого сделан славянский, на другой еврейский текст, который до нас не дошел. Этот греческий перевод тоже сделан евреями еще до Рождества Христова, но у них был немножко другой еврейский текст.

Поэтому местами там отличается смысл. Кроме того, задачей русского перевода было сделать текст всюду понятным. А греческий текст, не славянский, а греческий текст, он не всюду понятен. Там есть места, которые действительно дискуссионны, непонятны, святым отцам они не всегда были понятны. Но вообще в Библии, в том числе и в писалтире, который здесь не может быть исключением, есть много темных мест, которые не ясны. Это имеет даже свой духовный смысл, почему они перестали быть для нас ясны, чтобы мы тоже так вот внимательно читали. Об этом Ориген пишет, например. Но главное, что если что-то непонятное, то какими-то выдумками ученых-семинаристов XIX века это затыкать явно не надо.

Поэтому такая псевдопонятность, она заведомо хуже непонятности. Кроме того, конечно, церковнославянский язык обладает некоторыми… церковнославянский перевод обладает некоторыми такими, может быть, забавными свойствами, потому что у нас, например, в церковнославянском совершенно общепринятым чтением является «труды плодов твоих снесе». То есть ты съешь труды твоих плодов, а логично было бы «плоды трудов все-таки снесе». И действительно, в греческих рукописях обычно там и стоит «плоды трудов». Но есть разночтение, да, «плоды трудов». А есть разночтение, где «труды плодов». По-гречески эти слова тоже созвучны, поэтому там такая возникла путаница.

И вот этому ошибочному чтению некоторых греческих рукописях следует славянский перевод в его стандартной версии. У Амбросия Оптинского появляется целое духовное объяснение, какой в этом глубокий смысл. Ну, может, там есть какой-то глубокий смысл, но вообще-то это ошибка просто перевода. Здесь, конечно, можно при чтении исправлять, можно не исправлять, но так примерно понимая, что имеется в виду. Но главное, конечно, по-славянски, как еще там уточняется в вопросе, да, легко научиться произносить по-славянски, чтобы о ударениях ошибки не делать, но это еще не даст понимания. Ну, не даст, конечно. Надо знать значение слов. Но я хочу огорчить такого человека, потому что, если знать значение слов, то это тоже еще не даст понимания церковно-славянской апсалтирии.

Потому что надо понимать греческий текст и греческий текст в его привязке к еврейскому. Что это значит конкретно там. И вот здесь, конечно, нужно изучать. А если кажется, что, читая перевод синодальный, тебе ничего изучать не нужно, не возникает вопросов, так это просто из-за того, что там смыслы утрачены, и поэтому вопроса не к чему поставить. Поэтому без изучения какого-то более глубокого понять ничего нельзя. Это вообще относится к Библии, почему апсалтирия должна быть исключением, к Евангелию это относится. А как изучать апсалтирию? Конечно, изучать постоянно толкование святых отцов, мирового возможности, в том числе на апсалтирии, это дело полезное.

Но я бы сказал, что оно полезное во второй очереди. Не в третью, не в десятую, а во вторую. Но все-таки есть нечто в первую и самое главное. Потому что нельзя изучить сразу все и узнать все, о чем ты хочешь узнать, о чем тебе даже нужно узнать. Нужно начинать с чего-то первого и главного. И вот это первое и главное, что нужно нам в понимании апсалтирии, обращаю сейчас особенно к монашествующим, оно постигается из тех цитат в апсалтирии, которые постоянно используются в аскетической литературе, в свято-атической, в изречениях отцов, в поучениях Макария Великого, в поучениях Варсонофия Иоанна, где угодно. Там все эти монашеские поучения постоянно используют цитаты из апсалтирии. И вот тот смысл, в котором они там используются, это далеко не единственный смысл соответствующих стихов, но он для нас практически самый главный, потому что там они в аскетическом смысле.

Например, «смятохся» не в глаголах, то есть вот что нужно делать, когда возникает сильное искушение. Нужно не лезть со своими выступлениями, а нужно помолчать и это как-то пережить. Вот эти вещи, они очень хорошо сформулированы на языке апсалтирии. Именно соответствующие стихи из всей апсалтирии, они больше всего встречаются в монашеских поучениях. Их нужно запомнить наизусть именно с этими значениями, понимая, что это их не исчерпывает смысл, но это является для нас особенно важным. И вот завершая, если мы являемся монашествующими, то мы должны учиться у монашествующих, и поэтому мы должны обязательно читать аскетическую литературу, к ней стремиться. Если мы неграмотные, но сейчас таких нет, то слушать тех, кто пересказывает её. Но всё равно её, а не что-то там другое.

И поэтому монашество без чтения аскетической литературы просто не рассматривается, такого не бывает и не будет никогда. А в аскетической литературе на русском языке или на церковнославянском салтик всегда будет церковнославянское, потому что даже если мы читаем аскетическую литературу на русском языке, традиция такова, что библейские стихи, особенно Псалтирь, если это сами монахи же и переводили для чтения монахами, а не какие-нибудь духовные академии для чтения непонятно кем, то там будет всегда посреди русского текста цитироваться Псалтирь и Библия на церковнославянском языке, потому что эти цитаты, они помнятся наизусть именно на этом языке. Если они отличаются по оригиналу еврейскому от синодального перевода, то вообще синодальный перевод нам не пришей кобыль и хвост, и поэтому нужно читать на своем языке, свой язык для нас, церковнославянский. Синодальный перевод сделан для языка совершенно других людей, которые к монашеству пока, по крайней мере, не имеют никакого отношения. И зачем нам читать чужое? И цели его совершенно другие, но не говоря о том, что там и не тот текст Псалтири, который церковь принимает как священный, а тот, который тоже древний, да, он еврейский, но не тот, который церковь, может быть, он тоже богодухновенный, это неизвестно, но, по крайней мере, он не тот, который в итоге принят в христианскую церковь. Поэтому для монашествующих в русской традиции вопрос о изучении церковнославянского языка не стоит, потому что здесь уже сразу ответ, потому что нет никакой русской традиции без церковнославянского языка. Мы остаемся в той стилистике, о которой писал еще Ломоносов в XVIII веке, что для русского языка высокий штиль, так сказать, это церковнославянский язык, то есть для высоких духовных надобностей в русской культуре язык церковнославянский.

И если для, в целом, для народа, для миссионерства, для проповеди среди всяких, так сказать, особенно постсоветских диких народов это нельзя применить, надо использовать какие-то жаргонные переводы, то для монашествующих это применить надо, и церковнославянский язык абсолютно необходим.