3. Значение имени Божия в таинствах и умной молитве ⧸⧸ Антоний Булатович. Апология веры во имя Божие

Яросхимонах Антоний Булатович. Прошение в Правительствующий Синод. Продолжение. Пункт обвинения пятый. Мне ставят в вину следующий перевод анафемы против Варлаама, сделанной мною с греческого. Также тем, кои думают и говорят вопреки божественным словам святых и образу мысли Церкви, что только об одном Существе Божьем говорится имя Бог, и не исповедуют того, что отнюдь не меньшим почитается божественное действие, как там у нас научают божественные тайноводители, почитающие во всех отношениях одинаковыми как Существо Отца и Сына и Святаго Духа, так и действие их. Анафема, анафема, анафема. Мне ставится в вину то, что я перевел слово «феотис» словом Бог, а не словом Божество.

Соглашаюсь, что в греческом тексте стоит слово «Божество», но в переводах, сделанных прежде меня, как, например, в житии святого Григория Синаита, имя Феотис переведено словом «Бог». Поэтому и я счел себя в праве это сделать. Сознаю, что не совсем удачны последние слова моего перевода, что божественное действие и божественное существо – суть одинаковый во всех отношениях. Эти слова могут действительно навести на мысль, что я сливаю сущность божества с действием, чем противники мои и воспользовались, и придрались к ним. Но полагаю, что перевод, сделанный синодальным докладчиком, господином Троицким, еще менее удачен. Цитирую. Еще же мудрствующим и говорящим, что имя божества говорится об одном только существе божественном, и не исповедующим, согласно богодухновенным богословствованиям святых и благочестивому мудрованию Церкви, что оно прилагается не менее и к божественному действию, и, наоборот, только таким образом, всячески настаивающим на одной божественности Отца, Сына и Святого Духа, говорит ли кто, как божественные тайноводцы, об их сущности или же действии, и учащим нас тому, анафема? Итак, из последних слов перевода Троицкого выходит, что анафема провозглашена против божественных тайноводцев.

Приведем для слечения третий перевод Никольского из книги «Анафематствование». Цитирую. Тем, которые мудрствуют и говорят, что имя Бог выражает только существо божественное, и не исповедуют по боговдухновенному церковному мудрованию святых, что именем Бог обозначаются равным образом и божественные действия, анафема. Итак, как видите, не я один перевел греческое феотис именем Бог. И сие не почиталось до сих пор никем из церковных авторитетов за ошибку и недопустимую вещь. Нам совершенно достоверно известно, что святой Григорий Палома говорит, что имя «Бог» свойственно прилагать первое – к существу Божию, второе – к ипостасям Его, к каждой в отдельности и третье – к действиям Его. Разве слово «Божество» и «Бог» не синонимы? Но мне в особенный укор ставят именно то, что я называю действие Божие самим Богом.

И синодальные докладчики стараются усмотреть в этом признаке слияние мною сущности Божией с действием Его. Нам нетрудно доказать, что сие мы говорим не сами от себя, но согласно с весьма почитаемым авторитетам церковным, но и даже согласно с изречением апостольским. Прочтите главу двенадцатую первого послания к Коринфянам. в которой говорится о разных видах деятельности Божества. В ней сия деятельность именуется «Той же Бог» или, иначе сказать, «Тот же самый Бог» или, как мы говорим, «Сам Бог». Разделение же дарований – суть, то есть благодатных дарований Божьих, а Той же Дух. И разделение служений – суть, то есть даров служения Богу, а Той же Господь. И разделение действ – суть, или различных видов энергии Божества, а Тожде есть Бог, действуй вся во всех.

Вся же сия действует един и Тожде Дух, разделяя властью, кое-муждо, якоже хощет». Итак, какое свидетельство непреложнее этого может дать нам право называть энергию Божественной истины во именах и глаголах Божьих самим Богом? то есть тем же самым Богом, Который неотделим от энергии Своей, Который есть припростой Дух, и в Котором нет ничего неодушевленного, неотвлеченного, невещественного, но Который есть и Всесовершенная Личность, Бог, и в Котором все есть лично, ибо припросто и притесно соединено с Сущностью Его. Проникаясь мыслью о Боге, как все совершенные личности, имеем мы право и Его энергию называть Богом, и также, проникаясь мыслью о неизмеримости Божества и о вездесущей Его, можем мы называть и Его сущность и энергию Божеством, не боясь укора в пантеизме. Ибо вездесущее Божие во всей твари существом своим. Есть догмат православной церкви. Пантеизм же заключается в том, что тварные силы действующий в твари, именуются пантеистами Богом. Мы знаем, что Господь наш называет Словом «Аз» не только себя по существу, но и свою деятельность.

Так, например, Он говорит «Аз есмь путь, и истина, и живот», «Аз есмь воскресенье». Очевидно, здесь Господь называет Словом «Аз» не существо свое, но свою деятельность. Также «Аз возлюблю его, и явлюся ему сам». Конечно, не существом Он Сам является, творящим заповеди Его, но деятельностью. И сие Господь называет Аз и Сам. Или «Аще кто любит Мя, Слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит Его, и к Нему приидем, и обитель у Него сотворим». Конечно, не по существу будет таинственно к таковым приходить Отец и Сын со Духом Святым и творить обитель в любящих Его, но энергии Своей. Итак, следовательно, Господь именует энергию Отца – Отцом, энергию Свою – Собою и энергию Святого Духа – Духом Святым.

Или, например, Господь говорит «Отец Мой более Мени есть». Очевидно, под словом «Мене» Господь подразумевает то же, что в сей же главе называл словом «Аз», то есть деятельность Свою, которую Он явил Миру – Божество Свое. Итак, если Господь, не обвинуясь, называет именем Аз деятельность Свою, то кто же осмелится нас укорить в том, что мы деятельность Божию называем Богом или самим Богом, ведая и исповедуя, что не сливаем и не отождествляем деятельности с Сущностью, но, именуя и то, и другое одним именем Бог, признаем, что деятельность Божества есть меньше Сущности, и Отец по существу есть болей своей деятельности, проявляемой в Сыне и в Духе Святом Человеком. Что же касается до обвинения нас в том, будто мы называем Богом деятельность Божию, сливаем сущность Божества с энергией Его, то предлагаю прочесть на странице 93 апологии следующие слова. Святой Иоанн Златоуст в беседе на Псалом восьмой, останавливаясь на словах «Яко чудно имя Твое по всей земли», относя эти слова к имени Иисуса Христа, говорит, что «Оно чудно по существу Своему, это несомненно». Также в беседе на Псалом 112, останавливаясь на словах «Хвалите имя Господне», говорит «Оно достохвально, то есть имя Иисусова, по самому существу Своему». Итак, как видите, имя Иисус по самому существу своему – есть сам Бог, но не есть оно – сама неименуемая сущность, как в том оклеветывают нас некоторые, будто мы это утверждаем. Прочь такое хуление.

Но оно есть истина, единосущная, триапастастной истине. Имя Иисус есть богооткровенная истина, то есть словесное действие, открывшего сию божественную истину Божества, и, следовательно, Сам Бог, как то установила Церковь о действии Божества. Апостол Павел называл действия Божества тем же Богом, и преснопамятный отец Иоанн Кронштадтский называл Имя Божие самим Богом, что повторяем и мы. Но ни апостол Павел, ни отец Иоанн Кронштадтский не сливали действия божества с сущностью его, как далеки от этого и мы. Но синодальное послание категорически высказалось. Имя Божие есть только имя, а не сам Бог и прочее. Его свойство – название предмета, а не сам предмет, и потому не может быть признано или называемое не Богом, что было бы бессмысленно и богохульно, не Божеством, потому что оно не есть и энергия Божия. Но возможно ли согласиться с этим положением?

Во-первых, имя Божие не есть только имя или только простая идея Боги, порожденная тварным умом, но есть истина божественная с неба, принесенная самим Богом, истина живая, действенная, бессмертная, оживотворяющая людей. Во-вторых, между именем предмета и предметом разница громадная, ибо предмет не одной природы с идеей. кое выражаются свойства его, и отделим от всей идеи. Но между Духом, Богом и Духом истины Божией, таящейся во имени Божием и открывающейся достойным, какая может быть существенная разница? И то, и другое есть по природе Бог, хотя сущность Божия неименуема и неприобщима, а действие Божия именуемо и приобщимо тварь. А где единство природы, там единство и имени. Отрицание же всенадальным посланием того, что имя Божие есть божественное откровение и, следовательно, божественное действие, равносильно отметанию божества от божественной истины и божественных глаголов Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Но всенадальное послание гласит «различие между названиями Бог и Божество легко видеть из примера».

Христос на фаворе явил Своё Божество. Но никто не скажет «Христос на фаворе явил Своего Бога». Это была бы или бессмыслица, или хула. Но позвольте спросить, можно ли сказать «Христос на фаворе явил Себя». Христос на фаворе явил Себя как Бога. Конечно же можно. Следовательно, слово «Божество» возможно прилагать и к лицу Божьему, а не только к свойствам И наоборот, можно сказать, и не впасть ни в хулу, ни в бессмыслицу «Сам Бог воссиял на фаворе», относя слова «Сам Бог» к лучам Его Божественного сияния. Итак, совершенно нельзя согласиться со следующим выводом синодального послания, что слово «Бог» указывает только на Личность, Божество же – на свойства, качество – на природу.

Таким образом, если и признать Имя Божие его энергией, то и тогда можно называть его только Божеством, а не Богом, тем более не Богом Самим, как делают новые Учители. Конец цитаты. Обращаю снова внимание Святейшего Синода на извращение моих слов в синодальном послании. Я нигде не говорю, что имя Божие есть Бог Сам, но говорю, что имя Божие есть Сам Бог, как нигде не говорю также, что само имя Божие – Бог. И то и другое придает моим словам тот смысл, которого в них нет. Дальше синодальное послание гласит. Апостолы видели на фаворе славу Божию и слышали глаз Божий. О них можно сказать, что они слышали и созерцали Божество.

Сошедши с горы, апостолы запомнили бывшее с ними и потом рассказывали другим, передавали все слова, слышанные ими. Можно ли сказать, что они передавали другим Божество? Был ли их рассказ энергией Божией? Конечно, нет. Он был только плодом Божьей энергии, плодом ее действия в тварном мире. Эти строки синодального послания воистину написаны в духе Фарара, но отнюдь не в духе Православной Церкви. Итак, остановимся на них и разберем их. Синодальное послание говорит, будто апостолы естественным действием своей памяти запомнили слова Божии, слышанные на Фаворе, и пересказывали их естественно, как всякое обыкновенное явление, сойдя с горы Фаворской.

Но, во-первых, мы знаем, что Господь запретил апостолам говорить о сём до Его воскресения. А во-вторых, что Господь относительно всех Своих слов уверил апостолов в том, что Дух Святой будет напоминать им все Его слова и еще другие слова, заимствовав от него, передавать им, что Дух Святой будет их учить, что им подобает говорить. Наконец, нам известно запрещение Господне говорить что-либо праздно. Итак, воспоминания апостолами глаголов Спасителя, которые во время первого произнесения их признаются быть энергией Божества, что же было иное, как не опять-таки действие Святого Духа? Ибо, празднов дружеской беседе, апостолы, конечно, не празднословили о Господе Иисусе и о словах Его, перед которыми благоговели, как перед самим Господом Иисусом. И так видите, как не согласны с духом православия эти строки синодального послания, носящие в себе отрицание богодухновенности апостольских глаголов. Но синодальное послание вопрошает Можно ли сказать, что апостолы, передавая фаворские глаголы, передавали другим божество, и приходя к такому выводу, что нельзя? Но мы совершенно с этим не согласны и твердо веруем, что апостолы носили и передавали людям божество, передавали глаголы Божьи, а не слова человеческие о Боге, как гласит синодальное послание.

Разве мы не слыхали, что говорит Господь «Огня приедох во врещи на землю, и что хочу, Аще уже возгоресе. Огнем называет Господь здесь Свет и Огонь Божественной Истины, Который уже возгорелся и Который потом разнесли по всей Вселенной Его ученики и апостолы, и Который сияет во всех концах Вселенной и под нейсь в книгах евангельских и святоотеческих сокровенно. Разве не знаем мы, что Церковь уподобляет апостолов двоинодесятице коней, влекущих в колесницы глагол Божий? Разве мы забыли, что апостолы именуются устами богодухновенными христовыми? Но, о ужас! Мы слышим в синодальном послании следующее фараровское по своему духу изречение, что апостолы глаголовали лишь плод их собственной человеческой деятельности, происшедшей от действия божества, а не саму деятельность божества, не само божество глаголов Божьих. Но Православная Церковь признает проповедь апостольскую боговдохновенной, и само это название означает то, что она была действием божества, ибо не они глаголовали, но Дух Святой глаголовал устами их. Голос был плодом деятельности их человеческой, а мысли, которые они влагали в слова свои, были деятельностью Духа Святого.

Впрочем, плодами деятельности Божества признаем и мы все глаголы евангельские и всякое вдохновенное слово человеческое, но только не плодами тварными, а плодами Божества. Синодальное послание видит в словесном плоде апостолов тварь, мы же видим в всем словесном плоде Бога. Здесь синодальное послание себе противоречит. Оно признало истину, возвещенную на фаворе энергия Божества. Но как же эта же истина, восприятая апостолами в память свою, могла переродиться в тварь? Спрашивается, можно ли признать плод Божьей энергии тварью, как это делает синодальное послание, обвиняя нас в пантеизме за то, что мы всякое духовное слово о Боге называем Богом? Спрашиваю, чему уподобляет Господь глагол свой? Не семени ли?

Семя есть слово Божие. Спрашивается, семя и плод разве не синонимы? Пшеничное зерно есть и плод пшеничного злака, и семя. Возрастить могущий новый пшеничный злак. Спрашивается, мертвенно ли растительное семя и растительный плод или живо? Единосучно ли семя злаку, от которого произошло, или древу, или не единосучно? Конечно, и живо, и единосучно. и есть не только произведение древа или злака, но и зародыш другого такого же древа и злака, есть, так сказать, сокровенная подоболочка семени и плода, деятельная сила, или энергия злака.

Таковым является и всякое евангельское слово, которое сам Господь уподобил семени. И не только всякое евангельское слово, но и всякое боговдухновенное слово, и мысль человеческая Подобно тому, как зерно пшеничное может пролежать тысячелетия, как, например, то мы видели из пшеничных зерен, добытых в пирамидах, и не умереть, не утратить сущие в нем энергии пшеничной, так и всякий глагол Божий может быть услышан человеком, но не засеяться в сердце его, а только восприяться в память его, а затем, благодатью Когда Дух Божий воспомянет человеку в удобное время для духовного посева сие семя, то оно явит свою сокровенную энергию и сотворит плод, и не только плод добродетели, но и семя, ибо всякий плод Духа является в то же время семенем к новым плодам. Неужели же всю сию духовную деятельность Божию в человеке синодальное послание дерзает определить энергией человеческой, а не энергией Божества, действующей в человеке, когда Сам Господь сказал «Без Меня не можете творить и ничесоже». Разве не ради этого приемлется нами миропомазание, чтобы восприять в полной мере в себя энергию Святого Духа, дабы возмогать Духом Божиим, живущему против всех козневражих. Итак, кто же усомнится в том, что всякий боговдохновенный глагол человеческий, а тем паче всякое евангельское слово, есть глагол живой, вносящий в себе сокровенно и действенно, или недейственно, в зависимости от субъективных условий произносящего Божество Божественной энергии. Таким же глаголом является и всякое имя Божие, сокрывающим в себе Божество Божественной энергии. И, следовательно, по всей справедливости может именоваться и Божеством, и самим Богом. Впрочем, если для церковных иерархов представляется соблазнительным называть глаголы Божьи самим Богом, то мы, конечно, можем заменить все именования Божеством, ибо признаем Бог и Божество синонимами.

Но, во всяком случае, непоколебимо исповедуем глаголы Божьи и имена Божьи энергия Божества. А отметающее божество сей глаголов почитаем подпавшими под клятву, коею осужден варлаам.