3. В Казанской академии ⧸⧸ Вятский исповедник： святитель Виктор Островидов

Казанской Духовной Академии, 1899-1903 годы. Казанская Духовная Академия была самой младшей из четырех духовных академий Российской империи. От других академий ее отличала миссионерская направленность, обусловленная особенностью положения. Наряду с богословским и церковно-историческим отделением, как в других академиях, В ней существовало еще два миссионерских, татарская и монгольская, для подготовки миссионеров среди азиатских народов. Константин поступал волонтером, то есть не по направлению начальства семинарии, а по собственному желанию, и ему предстояло выдержать серьезные вступительные экзамены. Поступающие должны подать именно ректора просьбу о приеме с приложением ряда необходимых документов. После обязательного медицинского освидетельствования они допускались к экзаменам, поверочному устному испытанию по догматическому богословию, общей церковной истории, русской церковной истории, одному классическому и одному из новых языков и, кроме того, должны были дать письменные ответы на богословские и философские темы. Причем на письменные работы обращалось особое внимание, как на одно из действительнейших средств к оценке зрелости суждений и знаний отечественного языка.

По результатам экзаменов выводился средний балл, который и определял поступление в Академию, а также содержание студента в ней. Цитата. Успешно выдержавшие поверочные испытания принимаются в студенты Академии. Лучшие – на казенное содержание, а остальные – на свое. 13 августа 1899 года Константин Островидов подал прошение на имя ректора Казанской Академии, Преосвященного Антония Епископа Чистопольского. «Желая получить образование во вверенной Вам Казанской Духовной Академии, имею честь покорнейше просить Вас, Ваше Преосвященство, допустить меня к приемному испытанию. Присем прилагаю следующие документы. аттестат об окончании курса Саратовской духовной семинарии, метрическое свидетельство о моем рождении и крещении и свидетельство о приписке к призывному участку.

К всему прошению студент Саратовской духовной семинарии Константин Александрович Островидов подписался. Приемное испытание Константин прошел успешно и получил средний балл 4.086. Будучи двадцатым в списке, он был зачислен на первый курс Академии в число казенно-кошных студентов. На первый курс в 1899 году было принято 78 студентов, а всего на четырех курсах в Казанской Духовной Академии обучалось 280 человек. Так что по числу студентов она занимала тогда первое место среди Академии Российской Империи. причем в основном за счет поступавших, как и Константин Астровидов, волонтеров. Эта популярность Казанской духовной академии объяснялась необыкновенным педагогическим и пастырским талантом возглавлявшего ее в те годы ректора Архимандрита и затем епископа Антония Храповицкого. Внешняя жизнь в Казанской академии протекала так же, как и в других академиях, о чем неизменно лаконично и сухо сообщалось в ежегодных отчетах.

Согласно с требованием Устава Духовных Академий, занятия студентов состояли в слушании лекций, в составлении сочинений и проповедей, в чтении книг и в сдаче переводных и окончательных экзаменов. Слушание лекций – основное занятие студентов. Ежедневно, кроме праздничных эвокационных дней с девяти до двух часов дня. составления семестровых и курсовых сочинений». За время обучения Константин должен был писать на следующие темы. На первом курсе по основному богословию, по священному писанию Ветхого Завета, по теории словесности с историей иностранной литературы и по гражданской истории общей и миссионерским предметом. На втором курсе в 1900-1901 годах по священному писанию Нового Завета, патрологии и по истории философии. На третьем курсе по догматическому богословию, по церковному праву, по истории и разбору западных исповеданий и миссионерским предметам.

На четвертом курсе обычно давались темы богословского содержания для работ на ученые степени. Константин писал на тему «Брак и безбрачие». Распорядок дня студентов довольно строго регламентировался. С 7.30 утра совершалось общее утреннее правило, с 9.00 лекции, в 14.00 обед, с 15.00 до 18.00 свободное время, с 18.00 чтение или написание письменных работ, в 21.00 ужин, после чего вечернее молитвенное правило, До 24.00 укладывались спать и свет должен был быть потушен. Студенты должны были держать себя «дружелюбно и предупредительно» в отношении к своим товарищам. Посему не дозволяют себе действий, которые могут быть стеснительны для товарищей, каковы, например, шум, пение, крики, музыка во время занятых часов Благообразное и благочинное пение, музыка, а также гимнастические упражнения в академическом саду дозволялись в свободное от занятий время». Конец цитаты. Отлучки студентов из общежития допускались только в праздничные дни и не позднее, чем до 11 часов вечера.

Отъезжать студенты могли в вакационное время. летом с 15 июня до 15 августа в рождественские каникулы с 22 декабря по 7 января и на пасхальной седмице. В конце года выставлялся бал по поведению. Цитата. В воскресные и праздничные дни, равно как по средам и пятницам Великого Поста, студенты посещали богослужения, участвовали в церковном пении и чтении, а лица священного сана сверх того и в богослужении. В первую неделю Великого Поста и Страстную Седмицу все студенты исповедовались и приобщались к святых тайм. К этому надо прибавить, что в Академической Церкви с благословения Его Высокопреосвященства ежедневно в течение всего учебного времени совершались утренние и вечерние богослужения, в которых многие студенты участвовали по своему усердию. Почти монастырский быт студентов в Казанской Академии отличался от других Академий разве что еще больше москитизмом.

В этом плане очень примечательно посещение Академии 16 января 1901 года Казанским архиепископом Арсением. Владыка и ранее при посещении Академии не раз высказывался, что Академия обносилась. Теперь же он решил произвести подробный осмотр всех результаты которого были опубликованы в статье на страницах академического журнала. Цитата. В фундаментальной библиотеке Владыка обратил внимание на тесноту помещений и на необходимость выбелить почерневшие потолки. В главном корпусе студенческие спальни оказались весьма низкими и без самой необходимой мебели. Жилые комнаты студентов или так называемые номера тоже поразили Владыку своей бедностью. Столы, стулья, конторки здесь существуют с самого основания Академии и за 50 лет на них накопилось немало заплат.

Особенно убога обстановка в той комнате, где помещается студенческая библиотека. Столовую комнату уподобил владыка тому отделению железнодорожного вокзала, где складывается отправляемый пассажирами багаж. Все десять ее окон сплошь завалены ивовыми корзинами, в которых студенты хранят чайную посуду. Полы во всех помещениях, по мнению владыки, требуют капитального ремонта. В некоторых комнатах их необходимо заново переслать. А всего лучше постепенно устроить крепкие паркетные полы». Около двух часов осматривал архиепископ Арсений Академию и в заключении сказал. Конечно, жить можно, живут и хуже, но откровенно скажу, что вся внешняя обстановка далеко не соответствует тому рангу, который занимает Академия как высшее учебное заведение.

У вас не ремонт нужен, а необходимо полное обновление. Ректор Антоний Хроповицкий Несмотря на такую бедность и убогость внешней обстановки Интеллектуальная и духовная жизнь в Казанской Академии била ключом. С неизменным восторгом вспоминали очевидцы о богослужениях в Академической Церкви, которые при ректоре-архимандрите Антонии Храповицком приобрели особую торжественность. Цитата. «Преосвященный ректор главное свое внимание направил на красоту и благолепие церковных богослужений, и в этом отношении встретил самое горячее сочувствие большинства Составился большой прекрасный хор, который пел на правом клиросе. Увеличена была знаменитая капелла христолюбцев на левом. Появился собственный протодиакон, студент-капитон клириков. Капа, как звали его все.

С большим голосом, басом и солидной фигурой. Нашлись любители пономари, книгодержцы, жезлоносцы и подьяконы. Ни одна академия в этом не могла сравниться с Казанской, так как к владыке Антонио стекалась в Академию священства со всех краев Руси, а также и те из юношей, которые твердо решили посвятить себе на служение церкви в священническом или монашеском чине. Все церковные службы совершались с большой торжественностью. Для встречи владыки капелла сходила вниз на площадку лестницы, где на стене висели большие круглые часы, отчего и самая встреча на языке студентов называлась исхождением под часы. Сюда на усиление капеллы собирались массы любителей. И лишь только отворялись двери парадного входа и показывался горячо любимый нами владыка, раздавалась воудушевленная и громкая испола эти деспота. Каждая служба завершалась благословением.

Подходили по очереди все, и профессора, и студенты. И, конечно, ни одна служба не обходилась без проповеди Благословляя студентов, Владыка одновременно производил контроль, кого из студентов не было в церкви. Обычно, благословляя приятеля отсутствующего студента, Владыка тихо говорил «передай поклон» или «кланясь от меня такому-то». Впрочем, Владыка и без того сразу видел, кого нет в церкви, и обычно говорил «мне достаточно сказать мир всем, и я вижу, кто отсутствует». Особенностью академических служений Владыки было необыкновенное чувство воодушевления. Воодушевлялись все – и владыка, и духовенство, и певцы, и молящиеся. Особенным воодушевлением заканчивалось богослужение на Пасху. Студенты украшали церковь гирляндами из пихты.

И не только церковь, но и коридор, и лестница, и свои номера во время крестного хода жгли ракеты, бенгальский огонь. В академическую церковь приходило много публики – профессора университета, ветеринарного института, многие с семействами, чуть ли не все собирались, собиралась, можно сказать, вся слободка. Евангелие за литургией читалось на шестнадцати языках, а именно на всех языках преподававшихся в Казанской Академии. Чтение Евангелия продолжалось больше часу, и никто не тяготился. Все с воодушевлением слушали. А когда после литургии Владыка с профессорами и гостями торжественно входил со славы в студенческую столовую в сопровождении хора, певшего в воскресенье день, восторг делался всеобщим и необычайным. Только на небе и в Казанской академии, говорил Владыка, так празднуется Пасха. Я думаю, что ни один патриарх не имеет такого торжественного собора, как я.

Велико было влияние Владыки Антони на студентов. Этот удивительный пастырь воспитал целое поколение священнослужителей Российской Церкви. Мы не случайно подробно останавливаемся на его академическом служении, поскольку и в судьбе молодого богослова и будущего пастыря Константина Островидова Владыка Антоний сыграл значительную роль. Хотя позднее епископ Виктор изменил свое отношение к митрополиту Антонию, о чем позже. Как в Московской Духовной Академии, которую он возглавлял с 1890 по 1895 годы, так и в Казанской Академии Владыка создал удивительную атмосферу христианского братства, воодушевленного великими идеями служения Церкви и Господу. Об этом позднее вспоминали его питомцы. Цитата. «Владыка Антоний был сердцем нашего академического И не только мы, светские, но и те, кто окончил духовную семинарию, люди, более нас, может быть, серьезные и глубокие, тянулись к Отцу Антонию.

Двери его покоев во все время были открыты для студентов. Сам он часто приходил на нашу вечернюю молитву в Академическую Церковь и после молитвы о чем-нибудь беседовал. Он умел подойти к каждому из нас и из наших отношений Совсем был устранен дух формализма и официальности. Мы жили согреты его любовью и лаской. И вместе с тем эти отношения были чужды всякой фамильярности. Мы чувствовали его неизмеримое превосходство. Он вдохновлял, подымал нас духовно и облагораживал. Он раскрывал нам высокие и святые задачи пастырского служения.

Он впервые, может быть, многим из нас раскрывал смысл православного как любовного и самоотверженного приятия в свою душу своей паствы. Переживание вместе с ними всех горестей и радостей, всех испытаний, искушений и падений своих чад и возрождения и восстания силою сострадательной любви и молитвы. В самом себе он показал нам живой и искренний образ такого пастырского служения. Так вспоминал протоиерей Сергий Четверяков. Он старался воспитать своих питомцев так, чтобы они смотрели на Академию не просто как на учебное заведение, снабжающее своих питомцев правами преподавать семинарские учебники или петь всеночные ипанихиды, но как на священное духовное просветительское братство, дающее тебе разумение вещей божественных и человеческих, вводящее тебя в таинственное служение Высшей Истины, ее познанию, ее раскрытию, ее проповеданию, ее молитвенному призванию». Конец цитаты. Слово на молебстве пред началом учения 4 сентября 1895 года в Казанской Духовной Академии. Особенностью служения отца Антония в Казанской Академии было то, что здесь он стал к студентам еще ближе, чем в Московской.

Полный сил и энергии отец-ректор всецело отдал себя на великое дело служения Святой Церкви, приготовляя как будущих священнослужителей, из которых впоследствии образовался целый сон архипасторей, просвещенных богословов, преподавателей духовно-учебных заведений. Для того, чтобы это его намерение выполнить без всякого отвлечения и чтобы ему быть в постоянном общении со студентами, отец-ректор устроил себе квартиру в главном академическом где жили студенты и где были аудитории. Почти каждый день после ужина у Владыки в зале собирались студенты. Здесь, за большими длинными столами, с таким же большим трехведерным самоваром и вазами с вареньем, студенты проводили час-другой в непринужденной беседе со своим ректором. Делились впечатлениями от своих научных и проповеднических работ, а иногда и просто разговаривали на всякие темы, получаясь из богатой сокровищницы знаний любвеобильного хозяина. В те дни, когда владыка был занят у себя по вечерам и не мог принять у себя студентов, на столбе у лестницы помещалась его визитная карточка, на которой после слов «Епископ Антоний» добавлялась приписка карандашом «Сегодня весьма занят» или «Если был нездоров и чуть жив». Помимо непринужденных разговоров со студентами у себя на квартире, Владыка часто по вечерам держал лекции для студентов в первой аудитории на всевозможные темы богословского, философского и литературного характера. В этой же аудитории Владыка держал лекции и как профессор пастырского богословия.

Причем свои лекции всегда говорил живым языком, часто не сидя за кафедрой, а прохаживаясь по аудитории. Отношения Владыки к студентам никогда не носили официального характера. Это были отношения отца к детям или, скорее, отношения старшего товарища к младшему. Тем не менее, в разговорах с Владыкой ни один студент не позволял себе забыться и перейти известные границы. Студенты в большинстве своем очень любили Владыку и платили ему полным доверием. У них от Владыки не было секретов, и они несли к нему все свои юношеские радости и печали думы и надежды. Конец цитаты. Из книги епископа Никона Арклицкого «Жизнеописание блаженнейшего Антония» Митрополита Киевского и Гарицкого.

Очевидно, что и первокурсник Константин Островидов оказался в большинстве почитателей необыкновенного ректора и в будущем еще долгое время оставался его учеником и духовным сыном, хотя, как мы уже заметили, впоследствии изменил к нему свое отношение, о чем будет сказано ниже. И это все несмотря на то, что он всего один год проучился под его руководством. Летом 1900 года епископ Антоний указом Синода был переведен из Казанской Духовной Академии и назначен на Уфимскую кафедру. Уезжал он из Казани 28 июля, во время летних каникул, когда почти никого из студентов в Академии не было. И каково же было их огорчение, когда, вернувшись к осени Они не застали любимого ректора и даже не имели возможности с ним проститься. Во время рождественских праздников студенческая депутация отправилась к владыке Антонио в Уфу с прощальным приветствием, над составлением которого трудилась специально избранная студенческая комиссия и в подарок привезли ему драгоценную панагию. Тепло приняв депутацию, владыка Антонио прислал через некоторое время ответное послание. Это замечательное послание, своего рода педагогическая исповедь Владыки перед учениками, явилось одновременно и его заветом, и напутствием, которым многие из них руководствовались на своей пасторской стезе.

«Когда меня спрашивали посторонние люди о моих педагогических приемах, – писал Владыка Антоний, – или когда начинали удивляться моему влиянию на студентов и их любви ко мне, Я всегда испытывал беспокойные чувства и старался заговорить о чем-нибудь другом. Но теперь пришел час открыть, хотя отчасти, завесу над этим святая святых моей жизни. Мое учебное делание не было системой по строго определенным принципам. Это была самая внутренняя жизнь моя. Это было самое дыхание моей духовной жизни. Это не было человеческим добрым отношением, каковы взаимные отношения ближайших родственников. Нет, это было моё хождение перед Богом, низведение и созерцание Его всесильной благодати, которая и была действующей силой в том нравственном возрождении и одушевлении юношества, о котором вы упоминаете в своем прощальном слове. Вот почему я, хотя и не свободный от греховного самолюбия, и не научившийся полагать хранение устам моим, деятель всегда смущался, когда при мне восхваляли якобы мои педагогические таланты.

Не знаю никаких своих талантов. Я только молился, только старался устранять от дела свою личную гордость, препятствующую божественной благодати не сходить среди людей и в сердца людей. Люди везде жаждут братской любви. Но любовь бежит от них, когда они тщатся ее создать на человеческих отношениях. И вот взамен любви и доверия возникают или бешеная злоба неудовлетворенных и соревнующихся самолюбий, или лживая угодливость и взаимная потачка страстям, лесть и общение в пороках. Но там, где наши отношения основываются на вере в благодать Божию и на устранении своей славы, там любовь Божия богатно изливается в сердца наши Духом А где любовь, там и взаимное доверие, там и свободное послушание, там и общая готовность к подвигу». Конец цитаты. Добрые отеческие отношения со своими учениками Владыка Антони сохранял и в дальнейшем.

Выпускники по обычаю присылали альбомы со своими фотографиями, так и выпускной курс Казанской академии 1903 года, на котором учился Константин Островидов также отправил епископу Антонию прощальное письмо и альбом. Владыка был глубоко тронут и обрадован любвеобильным письмом и альбомом, на котором он, по его словам, не считал за собой нравственного права рассчитывать, потому что студенты этого курса жили и учились в последний год его ректорства и академической службы, когда он должен был заменять в Казани архиепископа от бывшего в Святейший Синод, и потому сравнительно мало времени и сил мог уделять студенческой жизни. Цитата. Но, видно, не напрасно говорится, сердце сердцу весть подает. Писал далее Владыка. Вы чуяли и оценили мою настроенность по отношению к вам, мою заботу о том, чтобы вы не уклонялись с пути истинного, а, напротив, обогащались всякую добродетелю. как сказал блаженный Иаков «До ревности любит Дух, живущий в нас». И вот, когда душа моя расширяется полнотою всего пережитого с вами и прежними моими учениками духовного общения, то ей открываются новые великие созерцания, которыми и заключу мое последнее спасибо за вашу память и любовь.

Созерцания эти состояли в том, что не на земле должно было быть высшее сокровище нашего сердца, ибо здесь даже самое великое и священное чувство духовной любви, взаимного сотрудничества на святом деле христианского просвещения не дает полного удовлетворения душам нашим. Ибо здесь горечь разлуки и сопряженного с нею внутреннего изменения многих друзей научает нас ожидать иной жизни, где уже не будет ни разлуки, ни изменений, где священнейшие мгновения и часы познания нами истин Божьих и святых решений бывают уже не мгновениями и часами, а нескончаемой вечностью. Мы отмечаем содержание нашей протекшей жизни не по распределению ее внешних условий, а по тем светлым точкам ее высших настроений, когда мы через искреннюю духовную беседу или через молитву или участие в делах бескорыстной любви как бы соприкасались с вечностью, с обнаженную истинною бытия, с жизнью Божией, которую осязали руками своими святые апостолы. И вот, вспоминая такие минуты и часы, людей им причастных и даже самую обстановку, мы ни за что не соглашаемся приравнять их ко всем прочим обстоятельствам нашей жизни, канувшим в вечность. Но всем сердцем привязываемся и к тем людям, и к той обстановке, как бы запечатлев, закристаллизировав в них свои высшие, взаимно пережитые настроения, и сохраняя неясную, но твердую уверенность в том, что пережитое не должно, не может исчезнуть, а должно где-то снова повториться, и притом не на минуту, а навсегда, потому что в том была истина, а истина пристать не может. Хочу уверить Вас в том, что, веруя во Христа, любя людей и пребывая в Церкви, мы обладаем тайной Вечности, мы обладаем тайной глубокого взаимообщения душ, чего не знают люди неверующие, которые томятся своим нравственным одиночеством, тщетно протягивают друг к другу руку общения, но никогда не могут установить его между собою. Это истина и Вам знакома, судя по Вашему письму. Хороните же ее, как высший залог разумной деятельности, и в этом примите мое прощальное увещание.

Философские занятия в Академии Во время учебы в Академии Константин постоянно принимал участие в деятельности философского общества, организованного в год его поступления по инициативе самих студентов, поддержанной Преосвященным Ректором и преподавателями Как сообщалось в академическом журнале, в декабре 1899 года с разрешения архиепископа Арсения и академического начальства среди студентов Академии организовалось философское общество, поставившее своей задачей изучение философских вопросов и распространение интереса к философским знаниям в студенческой среде. Устав общества выработан применительно к уставу такого же Кружка в Московской Духовной Общество состоит под наблюдением Пресвященного ректора, членов руководителей и действительных членов». Членами руководителей изъявили желание стать профессор метафизики Виктор Иванович Несмелов, профессор истории и философии Волков, профессор христианской апологетики Гусев, профессор логики и психологии Потехин, профессор нравственного богословия Никольский и другие. Действительными членами могли стать все студенты, изъявившие желание войти в состав общества. В их обязанности входило составление и чтение рефератов, обсуждение философских вопросов и ведение протоколов заседаний. Предполагалось проводить заседания приблизительно два раза в месяц с особого разрешения ректора. Референт должен был заблаговременно приготовить тезисы своего реферата и сообщить их за неделю до заседания одному из членов руководителей для рассмотрения и Преосвященному ректору для утверждения. После этого тезисы отправлялись всем студентам.

Первое заседание общества состоялось 17 декабря 1899 года. Кроме студентов присутствовали и ректор, епископ Антоний и профессора-члены руководителей. После молитвы Царю Небесный студент четвертого курса «Чемоданов» произнес речь о целях и задачах общества и пригласил студентов сплотиться в тесную дружную семью, соединенную неусловными и непрочными узами искания удовольствия и праздного времяпрепровождения, а узами нерушимыми и идейными, принципом возгревания в себе Духа Истины. Затем студент четвертого курса Феофилактов прочитал реферат «Разбор учения графа Льва Николаевича Толстого о познании», вызвавший оживленное обсуждение, в котором принял участие и ректор, епископ Антоний. Интереснейшая беседа затянулась до позднего вечера. В заключении владыка Антоний произнес речь с добрыми пожеланиями обществу и высказал, какие вопросы желательно было бы разработать в Заседание закончилось пением молитвы «Достойно есть». В дальнейшем на заседаниях общества неоднократно обсуждались вопросы, связанные с произведениями Льва Толстого и других писателей, оказывавших значительное влияние на общественную мысль того времени. Так и студент Константин Островидов серьезно проработал произведения Максима Горького и на заседании общества 19 октября 1901 года прочел реферат «Психология недовольных людей» в произведениях Горького.

Об этом сообщалось в академическом журнале. Профессор Несмелов по прочтению реферата предложил для обсуждения два вопроса. Правильно ли Горький рисует недовольных людей? И действительно ли интеллигенция, в том числе и духовенство, не отвечает на запросы недовольных людей? Эти вопросы главным образом и были предметом очень живого и плодотворного обмена мыслей». По-видимому, доклад Константина вызвал интерес у студентов к привлекшему в то время внимание читающей публике Максиму Горькому. Так, на следующее заседание философского общества в ноябре 1901 года студент третьего курса Лебедев прочитал реферат «Горький и Паскаль», в котором попытался изобразить черты сходства обоих мыслителей, которые занимаются решением вопроса о смысле А бессмыслицу жизни выводят из слабости рисующих человеку духовных способностей – познавательной, чувственной и волевой. Выступивший оппонент докладчика оспаривал основные положения реферата и утверждал, что нет никакого сходства, так как Паскаль, как философ, научным путем решает вопрос о смысле жизни и приходит к христианству.

А Горький является лишь билетристом, который не дает никакого положительного решения о значенном вопросе. Референт возражал, что Паскаль является не философом, а тоже писателем. В полемику включился профессор Несмелов и компетентно показал достоинство Паскали как философа и указал его место в истории философии. Деятельность философского общества продолжалась и в дальнейшем. О его заседаниях сообщалось в годичных отчетах Академии. Так, например, в отчете за 1901-1902 учебные годы Указывалось, что философское общество значительно расширило круг своей деятельности, введя рефераты на богословские и литературные темы. Число действительных членов составляло 45 студентов. Студент третьего курса Константин Островидов стал товарищем председателя.

Всего за учебный год проведено 8 заседаний. Интересно сообщение о заседании философского от 28 октября 1902 года, на котором студент четвертого курса Константин Островидов прочел реферат «Духовный элемент мировой действительности». Как отмечалось в публикации, референт указал, что мировая действительность представляет нам два порядка явлений – материальные и духовные. При сравнении порядков выяснилось, что душевные и материальные явления по природе существенно отличны друг от друга, так что свести одни явления на другие или вывести одни из других – дело совершенно невозможное. При обсуждении реферата было обращено внимание на спорный вопрос о фактическом обосновании метафизических доктрин манизма и дуализма. В этом отношении было установлено положение что самобытный характер душевных и физических явлений совершенно устраняет возможность положительного оправдания манизма и что все манистические соображения поэтому в научном смысле могут иметь только сомнительное значение недоказанных гипотез. Но вместе с тем признано, что научно невозможно утверждать доктрину дуализма только на основании самобытного характера несводимых друг на друга Психические и физические явления, несомненно, составляют явления существенно различных порядков. Но это различие, само собой, еще не может доказать действительной двойственности метафизических начал мирового бытия.

А требуется более солидное основание, нежели один факт существенного различия опытно данных явлений бытия. Примечательно, что Константин Астровидов взялся за решение столь важных вопросов пусть и неумело и в итоге недостаточно научно обоснованно, но сам по себе факт апологии веры попытки найти научные доказательства не был празднован. На самом деле это был актуальнейший для российского общества вопрос, о чем неоднократно говорил его учитель Владыка Антоний и о чем позднее писал в докладе Синоду. Наше общество, Пессало, нуждается в теоретических основаниях для религии. Оно все шире знакомится с ее отрицанием на почве философской, естественно научной, социологической, экономической, исторической и даже экзогетической. Ренан или Толстой. А ответа со стороны академической науки оно не слышит отчасти потому, что она этих ответов не имеет. Наша наука борется с тенями умерших.

Она как бы не слыхала, что уже не материалист Фокт господствует над умами, а Лев Толстой, Маркс, Соловьев, Ницше, декаденты и прочие. Ведь это не имена отдельных писателей. Это целые учения, целые системы, разработанные большими школами ученых, проникшие и в эмпирическую науку, и в литературу, и в университетскую, и газетную веру. То есть обратились уже в живое предание. принимаемая прямо целиком молодыми головами, как объединительный общественный катехизис, как то настроение широкой среды, в которую вступает каждый студент, каждый интеллигент. Что же Академии? Они торжественно молчат. Несколько беглых заметок в духовных журналах, две-три монографии вроде Гусевских, написанные по старым, отжившимся шаблонам.

Что они значат против целого моря чернильной воды, вылитой в университетах, в редакциях, в типографиях для проповеди современных лжеучений? Владыка Антони предлагал целую программу преобразования Академии для производительной богословской работы, как профессуры, так и студентов. Он призывал и конкретно перечислял практические мероприятия, необходимые для пробуждения студенческой деятельности Нужно вызвать молодую мысль к самодеятельности Пессалон, а не склонять ее к вечному компелированию, как это принято теперь. В этом плане и организация философского общества в Казанской Духовной Академии, и разработка студентами актуальных тем, и сочинение Константина Островидова по нравственному богословию «Брак и безбрачие», написанное им на четвертом курсе, представляют собой яркий пример именно такой творческой деятельности. Курсовое сочинение Константина, законченное им 28 апреля 1903 года, тема замечательна, что являлась совершенно самостоятельной работой, а никак не компилированием. Последнего, скорее, не хватало. На всю работу из 102 листов машинописного текста у автора две-три цитаты, да и то не относящиеся непосредственно к самой теме. Вероятно, некоторые его выводы не безупречны, спорны и могут вызвать справедливую критику.

вплоть до обвинения автора в неправославных взглядах. Не в нашей компетенции касаться философской стороны самого предмета и судить о научных достоинствах сочинения Константина Островидова, тогда еще студента. Тем более, что Советом Казанской Духовной Академии он был признан заслуживающим степени кандидата в богословие. Важен сам факт написания этого сочинения, интересного именно живой мыслью и искренностью его автора. который взялся за сложную тему, практически не разработанную в православном богословии того времени. Конечно же, в трудах святых отцов отдельных высказываний о браке найти можно много, а безбрачий еще больше, но нельзя найти систематически изложенные учения о сравнении того и другого. Так что при всей незрелости и юношеской категоричности молодого богослового философа дерзновенно замахнувшегося на постановку и решение столь серьезной проблемы, заслуживает уважения сам его опыт принципиального решения вопроса. ОКОНЧАНИЕ АКАДЕМИИ По окончанию Академии Константин Астровидов был удостоен степени кандидата с правом преподавания в семинарии, о чем и было сказано в дипломе, выданном ему в июле 1903 года.

Занятия в Академии закончились гораздо раньше, и 1 мая 1903 года уже состоялось традиционное прощание со студентами. Произнесенная в этот день речь ректора, епископа Алексия, многих тронула до слез. Цитата. Итак, друзья мои, школьная жизнь ваша сегодня закончилась. Длинный и нелегкий путь научной подготовки к жизни и соответственной деятельности вами завершён. Теперь остаётся сделать выбор жизненной дороги. Как это ни горько, но мы должны отметить грустный факт дезертирства духовных питомцев из церковной ограды в рядах таких общественных деятелей, которые ничего общего с богословской наукой не имеют, да и не могут иметь. Когда враги церкви замышляют зло и ждут её погибели Мы, родившиеся в ее недрах, спешим на страну далече, и в ту пору, когда своим научно обоснованным словом могли бы служить ей великую службу, отразить ни одну направленную в нее стрелу вражескую, отрезвить и снова вернуть в ограду Церкви ни одну пошатнувшуюся умом и житием душу человеческую.

Конечно, Церковь Христова не раз испытывала нападения темных сил и пребывает неодолима. и не мы ее хранители и спасители, сила Божия хранит. Но все же Церковь состоит из людей, и через людей же Господь выполняет назначение ее. И чем больше в ней умных, верных и преданных ей членов, тем успешнее достигается задача ее. Вот почему я готов, друзья мои, земно перед вами поклониться и дружески просить вас – не уходите никуда на чуждую и несродную вам службу. Останьтесь верными церкви. Отдайте все ваши силы на служение ее интересам. Особенно не бегайте священного сана.

Ибо если когда, то именно в наше мятежное время нужны добрые пастыри церкви, могущие право править слово истины». Конец цитаты. Константин Астровидов был в числе тех, кто откликнулся на призыв архипастыря. Он и ранее готовился к церковному служению. Ведь и его первый духовник, бывший ректор Академии, епископ Антоний Храповицкий побуждал своих учеников к одушевленному служению богословской науки и пастырству, направлял и поддерживал стремление к иноческой жизни. 28 июня 1903 года Владыка Антоний постриг в монашество Константина Островидова с именем Виктор, а в последующие дни рукоположил в Диаконский и Священнический В то время Владыка Антони занимал Волынскую кафедру. Возможно, Константин из Казани ездил к нему в Житомир, или же они где-то еще встретились. В архиве Казанской Академии нет упоминания о постриге Константина, так что очевидно, это происходило не в Академической Церкви, но поскольку Константин Академию окончил, то он имел право на пострижение в другом месте и мог, как желал, принять монашество именно от Владыки Антони.