3. В чем заключается сила молитвы ⧸⧸ Дионисий Ареопагит. О божественных именах

Святой Дионисий Ареопагид. О божественных именах. Глава третья. В чем заключается сила молитвы о блаженном иерофее, о благоговении и о богословском сочинении. Сначала рассмотрим, пожалуй, все совершенные, изъяснительные, благо наименования всех Божьих исхождений, призвав благоначальную и сверхблагую Троицу, проясняющую все свои в высшей степени благие промыслы. Ибо первым делом к ней, как к благоначалью, подобает нам молитвами возводить себя и по мере приближения к ней просвещаться всеблагими дарованиями, окружающими ее. Она присутствует ведь во всем, но не все присутствует И когда мы призываем ее всечистыми молитвами, незамутненным умом, приверженностью к божественному соединению, тогда и мы в ней присутствуем. Либо она пребывает не в каком-либо месте, чтобы в чем-то отсутствовать или переходить от одних вещей к другим.

Но и сказать, что она пребывает во всем сущем, недостаточно, чтобы выразить ее все превышающее и всю объемлющую беспредельность. Устремим же себя молитвами, чтобы взойти в высочайшую ввысь к божественным и благим лучам, как бы постоянно перехватывая руками ярко светящуюся, свисающую с неба и достигающую досюда цепь, и думая, что мы притягиваем к себе ее. На деле же не ее, пребывающую и вверху, и внизу, стягивая но поднимая к высочайшим сияниям многосветлых лучей себя. Или как бы находясь в корабле, схватившись за канаты, прикрепленные к некой скале и протянутые нам, чтобы мы причалили, мы бы притягивали к себе не скалу, а на деле самих себя и корабль к скале. Как и напротив, если бы кто-то, находящийся в корабле, оттолкнул лежащий на берегу камень Он ничего не причинил бы неподвижному камню, но себя самого удалил бы от него, и чем сильнее толкнул бы его, тем сильнее оттолкнул бы от него себя. Почему и подобает всякое дело, а особенно богословие, начинать молитвой? Не для того, чтобы вездесущую и нигде не сущую силу привлечь к себе, но чтобы ей вручить и с ней соединить самих себя. Вероятно, и то заслуживает оправдания, что, хотя наш славный учитель Ерофей составил замечательные первоосновы богословия, мы, считая, что их недостаточно, написали другие богословские сочинения, в том числе и это.

Если бы он посчитал достойным рассмотреть по порядку все богословские вопросы и раскрыл, давая небольшие пояснения, все основы Мы не дошли бы до такого безумия или невежественности, чтобы стараться, либо еще более наглядно, чем он, и еще более божественно трактовать богословские темы, либо второй раз в пустую говорить то же самое, суе-словя, а кроме того обижая учителя и друга, следом за божественным Павлом, научившего нас своими словами основам богословия, присваивая себе его знаменитейшую теорию и объяснений. Но поскольку этот руководитель старчески изложил нам воистину божественное в общих пределах в едином объеме многое, как бы повелевая нам и нашим учителям новообращенных душ раскрыть и разделить нашей умеренной речью краткие, обобщенные и емкие слова, заключающие умнейшую силу этого мужа, и ты сам многократно к этому нас побуждал, а затем и эту книгу прислал нам как превосходную, потому и мы считаем его учителем совершенных старческих мыслей, а то, что он, превзойдя многих, написал речениями, следующими сразу после тех, которые были возвещены Богом, и мы людям нашего времени по мере наших сил божественные передадим. Ведь если твердая пища – пища совершенных то какого же требует совершенства угощать ею других? Правильно и то, сказанное нами, что самоочевидное созерцание умственных речений и их обобщенное изложение требуют старческой силы, а понимание и изучение смысла употребленных для этого слов – дело менее освященных и священных. Однако было соблюдено нами весьма прилежно также никогда не касаться того, что было до полной ясности разобрано самим божественным наставникам, чтобы не повторять его, разъясняя разъясненные им речения. После того, как самими боговдохновенными нашими святителями, когда и мы, как ты знаешь, и ты сам, и многие из наших священных братьев сошлись для созерцания живоначального и богоприимного И там же были брат Божий Иаков и Петр, главный и старейший вождь богословов. Затем, после созерцания, все святители решили воспеть, как кто может, бесконечно сильную благость богоначальной немощи. Он, как ты знаешь, победил среди богословов, всех просвещенных христианства веры, придя в полное иступление, совершенно выйдя из себя Переживая приобщение к Воспеваемому на основании всего того, что было услышано, увидено, узнано и неузнано, Он был оценен как Боговдохновенный и Божественный Гимнаслов, что я могу сказать тебе о Богословске Воспетом Там.

Ведь если моя память мне не изменяет, я многократно знакомился, слыша от тебя, с некоторыми частями этих вдохновенных песнопений. Такова Твоя ревность – выискивать Божественное не мимоходом. Но давай оставим упомянутое тайное, как для толпы неизреченное, тебе же известное. А когда ему надо было общаться с толпой непосвященных и кого только возможно привести к нашему священному знанию, насколько превосходил он многих священных учителей и затрачиваемым временем и чистотой ума и точностью доказательств, и прочим священнословиям, так что мы никогда не решались смотреть прямо на столь великое Солнце. Ибо мы настолько были сосредоточены чувствами и умом на самих себе, что ни разумения смысла Божественного не могли вместить, ни сказанного о Богопознании ни выговорить, ни произнести. Далеко уступая ему, мы испытываем недостаток в знании богословской истины божественных мужей. Ибо избыток благочестия привел нас именно к полной невозможности слушать и говорить что-либо о божественном любомудрии помимо того, что мы восприняли умом. Так что не подобает пренебрегать воспринятым нами знанием божественного.

И в этом нас убедили не только природные стремления всегда вожделенно добивающийся возможного созерцания сверхъестественного, но и сам наилучший распорядок божественных законов, отвращающий нас от исследования того, что выше нас, как незаслуженного и как недосягаемого, а все, что нам позволительно и даровано, повелевающий старательно разузнать и благовидно передать другим. Этому, подчиняясь не отказываясь и не уклоняясь от допустимого исследования Божественного, а также не терпя, чтобы остались без помощи те, кто не имеет сил для лучших из наших созерцаний, мы сочли своим долгом писать, ничего нового привносить не осмеливаясь, но более подробными и отдельными исследованиями каждого вопроса разбирая и проясняя обобщенность, сказанная истинным иерофеем. Иерофей – буквально «свято Бог» или «священник Божий».