3. О совершаемом в собрании (Евхаристии) ⧸⧸ Св. Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии

Святой Дионисий Ареопагид. О церковной иерархии. Глава третья. О совершаемом в собрании. Ну, поскольку мы его упомянули, право же не подобает мне, минуя его, воспеть прежде него что-то из иерархического другое. Ибо, согласно нашему славному наставнику Иерофею, это совершение совершений, и следует священно-писательно, в согласии с божественным, основанным на речениях и иерархическим знаниям, рассказав прежде другого о нем, перейти с помощью Богоначального Духа к Его священному рассмотрению. И сначала мы священно увидим, чего же ради то, что общий и другим иерархическим совершением особенным образом, преимущественно перед остальным, прилагается к нему и единственно объявлено приобщением и собранием, тогда как каждое священно совершаемое действие и собирает в единовидном обожине наши разделенные жизни, и благодаря боговидному соединению дарует разделённым приобщение к Единому и единение с Ним. И мы даже говорим, что усовершение заключается в причастности других иерархических символов Его Богоначальным и посвящающим дарам.

Ибо почти невозможно совершить иерархическое совершение, не имея во главе каждого из совершаемых собрание Божественнейшей Евхаристии. священно действующего, усовершаемого к единому и богопреданными дарованиями совершительных таинств, совершенно действующего его приобщения к Богу. Если, таким образом, каждое из иерархических совершений, будучи несовершенным, несовершенно действует наше приобщение и присоединение к единому, то по причине несовершенства оно перестает быть совершением. Цель же и глава каждого совершения – преподание совершаемому богоначальных тайн, так что по справедливости иерархическая мудрость изыскала для него главное из дел истины названия. Также и священное совершение Богорождения Поскольку оно преподает первоначальный свет и является началом всех божественных световождений, мы воспеваем, называя просвещением, по просвещению совершаемого относительно истины. Хотя ведь и всем иерархическим посвящениям обще передавать частицу священного света совершаемым, но это первое даровало мне способность видеть. Его начальнейший свет световодит меня к видению другого священного. Сказав же это, изучим и иерархически исследуем точное священодействие и умозрение каждого священнейшего совершения.

Таинство собрания или же приобщения Совершив молитву перед божественным жертвенником, Начав от него, иерарх обходит, кадя, все пространство священного помещения и, возвратившись опять к божественному жертвеннику, приступает к священному пению псалмов. Причем вместе с ним псалмическое священнословие поет все церковное сообщество. Затем происходит последовательное чтение служителями священописанных сочинений. А после этого из священного помещения удаляются оглашенные и вместе с ними и одержимые, и пребывающие в покаянии, и остаются лишь достойные созерцать священное и приобщаться. Из служителей же одни становятся около затворенных дверей святилища, а другие совершают нечто иное, соответствующее их чину. Преимуществующие изже из служебного сообщества вместе со священниками поставляют на божественный жертвенник священный хлеб и чашу благословения. После того, как всеми присутствующими в церкви исповедуется соборное песнословие, божественный иерарх совершает перед ними священную молитву и возвещает всем святой мир. И после того, как все целуют друг друга, происходит возглашение священных помянников, диптихов.

А после того, как иерарх и священники умоют руки водой, иерарх становится прямо перед божественным жертвенником, причем обстоят его вместе с иереями одни только преимуществующие из служащих. И воспев священные богодействия, Иерарх священодействует, божественнейшее, и предлагает лицезрению всех то, что воспевается с помощью священно предложенных символов. И, показав дары богодействий, он и сам подходит для священного приобщения им и иных побуждает. Причастившись же и преподав богоначальное приобщение, он заканчивает священным благодарением, когда многие приникают к единым божественным символам, а он постоянно в блаженных умозрениях иерархически возводится богоначальным духом в чистоте боговидного состояния к святым началам совершаемого. УМОЗРЕНИЕ Теперь прекрасное дитя От образов чинно и священно последуем сюда, к богообразной истине первообразов, сказав тем, кто еще совершенствуется в стройном душевождении, что пестрый и священный состав символов не бесполезен для них, хотя и кажутся таковым внешним людям. Ибо священнейшие песни и чтение речений проповедуют им учение о добродетельной жизни. А прежде того, совершенное очищение от таллитворного зла. Божественнейшее же общее и мирное преподание одних и тех же хлеба и чаши законополагает им, как питаемым одной пищей, божественное единоправие и приводит на священную память Божественнейшую Вечерю, главный символ совершаемого.

во время которого и сам Создатель символов воздал справедливейшим образом тому, кто непреподобно и неединонравно разделял с ним на вечере священное, благочестиво и боголепно уча, что он дарует приходящим истинное по своему свойству пришествие к Божественному в приобщении к его подобию. Итак, оставив Хорошо, как я сказал, изображённые на дверях в заповедное для лицезрения ещё несовершенными, войдём от причиняемого к причинам того, что происходит на нашем священном собрании, и увидим при световодительстве Иисуса благолепное умозрение умопостигаемого, блаженную, ясно сияющую красоту первообразов. Но, о Божественнейшее и Священное Свершение! Распахнув облегающие Тебя как одежды символы гаданий, лучезарно покажись нам и наполни наши умственные очи единым незаслоненным светом. Итак, нам подобает, пребывая, как я думаю, внутри Всесвятого, обнажив от изображений умопостигаемое содержание первичного вглядеться в его боговидную красоту и внутрибожественно увидеть Иерарха, шествующего с благовонием от божественного жертвенника до пределов святилища и, в конце концов, снова перед ним становящегося. ибо все превышающее богоначальное блаженство, хотя и исходит по божественной доброте, для приобщения священно ему причаствующих, но вне неподвижного по сущности стояния и пребывания не оказывается. Всем же боговидным оно, соответственно, их мере воссеевает, по-настоящему пребывая в себе и от своей тождественности совершенно не отступая. Точно так же божественное совершение, собрание, хотя оно имеет единое, простое и совокупное начало, человеколюбиво умножается в пестроте символов и доходит до всякого иерархического образа Писания, но вновь единовидно от такового собирается в собственную единицу и единотворит священно к ней возводимых.

Таким же боговидным образом божественный иерарх, хотя и благовидно сводит к нижним свое объединенное знание иерархии, пользуясь множеством священных намеков, но вновь как не связанной и не удерживаемой меньшими возвращается в свое начало, не претерпевшим ущерба и, совершив вхождение в свое собственное умственное единое, чисто видит единовидные логосы посвященных, завершая человеколюбивое выступление ко вторичным и совершая более божественное возвращение к первичному. Священнословие же псалмов, сопутствующему почти всем иерархическим таинствам, не пристало быть чуждым и самому священноначальным из всех. Ибо всякий священный и свято писанный, читаемый форами отрывок, показывает заслуживающим обожение людям, либо созданное Богом бытие и устройство сущего, либо законную иерархию и управление, либо наделение и владение жребодаяниями божественного народа. либо разум священных судей, мудрых царей и божественных священников, либо непоколебимо стойкое при многообразии и множестве бедствий любомудрие древних мужей, либо мудрые, касающиеся надлежащего советы, либо песни о божественной любви и боговдохновенные образы, либо пророческие предсказания будущего, либо мужественные благодеяния Иисуса либо преданную и богоподражательную жизнь и священные учения его учеников, либо сокровенное и таинственное видение возлюбленного и наделенного пророческим даром одного из учеников, либо сверхмирное богословие Иисуса, исплетает это корнями со священными и богообразными восхождениями совершений. Священописание же Божественных Песен имеющая целью воспеть все богословствование и богодействование, восхвалить священнословие и священодействие божественных мужей, делает всеобщим воспевание и изложение божественного для восприятия и передачи присутствующим при всяком иерархическом совершении, сообщая Боговдохновенно ее священнословящим свое собственное свойство. Когда же песнословие, всеобъемлющее священное, приведет наши душевные свойства в гармоническое соответствие с тем, что чуть позже будет священно-действуемо, и единогласием божественных песен узаконят единомыслие в отношении к божественному, к самим себе и друг к другу, словно в едином единословном хороводе священного, то кратко и прикровенно сказанное в умственном священнословие псалмов расширяется благодаря более пространным и более ясным образом и изречениям, содержащимся в чтениях священнейших святописанных сочинений. Священнов таковы и взирающий увидит в них единое единовидное вдохновение, доставляемое одним Богоначальным Духом. По каковой причине справедливо Новый Завет проповедуется в мире после более древнего предания.

Тем самым в иерархическом, в Боге покоящемся порядке открывается, я полагаю, что то, что один сказал о будущих богодеяниях Иисуса, другой исполнил, и что один написал истину в образах, а другой показал ее осуществившейся. Ибо осуществление в этом завете проречений того, заставила поверить в истину, и завершением богословия явилось богодействие. Люди же, совершенно не слышащие этих священных совершений, не видят и образов, бесстыдно отвергая спасительное посвящение Богорождения и на собственную погибель отвечая на речение «Путей Твоих ведать не хочу». Устав святой иерархии позволяет оглашенным, одержимым и пребывающим в покаянии слушать псаломские священнословия и чтение боговдохновенных и всесвятых писаний, но к дальнейшему священодействию и созерцанию их не призывает, только лишь совершенные очи совершеннодействователей. Ибо боговидная иерархия исполнена священной справедливости и спасительно уделяет каждому по достоинству. священно даруя каждому соразмерно и в соответствии со временем причастность к Божественному. Последний чин выделен для оглашенных, ибо они не просвещены, не причастны никакому иерархическому совершенству и не имеют Божественного существования, доставляемого Божественным рождением, но лишь подготавливаются отеческими речениями и формируются животворящими образами для живоначального, светоначального и блаженного пришествия из Богорождения. Подобно тому, как если плодские младенцы выпадут несовершенными и несформированными, как недоноски и выкидыши из растящей их утробы, плод окажется на земле нерожденным, неживым и непросвещенным.

И никто из благоразумных людей не скажет, взглянув на появившиеся что, высвободившись из утробы, это произошло на свет. Наука телесного врачевания наших тел пышно сказала бы, что свет оказывает свое воздействие лишь на то, что способно воспринимать свет. Так и всепремудрая наука о священном сначала подготавливает их начальной пищей из формирующих животворящих речений. а, завершив формирование их личности для Богорождения, спасительно вручает им, соответственно, чину, приобщение к светообразному и совершенно действующему. Ныне же она отделяет от несовершенных совершенное. предусмотрительно заботясь о благоустроении священных и о повитии и жизни оглашенных в богообразном чине иерархических совершений. Множество же одержимых, и оно несвященно, является вторым после оглашенных по отдаленности от Вышнего. Ведь то, что имеет некоторую причастность к священнейшим но еще охвачено вредоносными чарами или волнениями, не равно, как я полагаю, совершенно непросвещенному и вовсе божественным таинством непричастному.

Но и для этих людей созерцание всесвященного и приобщение к нему ограничено, что вполне справедливо. Ведь если истина, что совершенно божественный муж, достойный общник божественного, возведенный вовсе и совершенствующих обожениях к соответствующему ему пределу боговидного, не станет делать дел плоти за исключением необходимейших по природе. Да и то, между прочим, обудит в предельном для него обожине храмом и служителем Богоначального Духа, утверждая подобное подобным, то таковой человек никогда не окажется подверженным воздействию вредоносных фантазий или страхов, но посмеется над ними, а если они и приступят, то победит их и прогонит, и скорее покорит, нежели покорится. и, благодаря своей бесстрастности и нерасслабленности, окажется врачом для других при подобных нападениях. При этом, я полагаю, скорее даже знаю, наверное, что в высшей степени беспримесное развлечение того, что связано с иерархией, прежде таковых знает в высшей степени мерзкую деятельность одержимых, каковы, отступив от боговидной жизни, становятся единомысленными и единонравными с губительными бесами, отвращаясь, благодаря крайнему и губительному для них неразумию, от истинно сущего, от бессмертных стяжаний и вечных наслаждений, возжалевая и осуществляя не сущее, но кажущееся блаженство, связанное с материей и многострастнейшим опьянением, с убивающими и тлетворными удовольствиями и непостоянством в чуждом. Так что первыми будут отлучаться отделяющим глазом служителя таковые, что более справедливы, нежели если те. Ибо им не подобает принимать участие в чем-либо священном, кроме изучения речений, обращающего к лучшему. Ибо если сверхмирное священное действие Божественного, не приемляя, не вполне священнейшее, скрывается и от пребывающих в покаянии хотя уже и приступавших к нему, и провозглашает это всенепорочно.

И для тех, кто в чем-то обессилил по отношению к пределу боговидного, как несовершенный, я невидимо и недоступна. Ибо во всем чистейший глаз отвергает и тех, кто не способен присоединиться к достойно приобщающимся священнейшего. Тем более множество подверженных воздействию страстей окажутся несвященным и чуждым всякого лицезрения и приобщения священного. Когда же непосвященные и несовершенные окажутся вне Божественного Храма и превосходящего их священодействия, а вместе с ними отступники от священной жизни, а следом за ними те, кто подвержен вредоносным страхам и видениям, по недостатку мужества, как не приходящие ради крепкого и непреложного союза к неподвижности и активности боговидного состояния, а затем вместе с ними отступившие от вредоносной жизни, но еще не очистившиеся от ее фантазий, боговидным состоянием и божественной и бесприместной любовью, а вслед за ними, не полностью единовидные и несовершенны по закону непорочные и безукоризненные. Тогда все священные, священоделатели всесвященного и любители созерцаний, подобающим священному образом, воззрев на святейшее совершение, воспевают соборным песнословием «благодетельное и благодатное начало», которым нам были показаны спасительные совершения священно действующие священное обожение совершаемых. Пение же это они зовут исповеданием, другие – символом веры, а иные, как я полагаю, более божественно – иерархическим благодарением, как объемлющее священные, приходящие к нам от Бога дары. Мне ведь кажется, что ради нас было предпринято всё дело воспеваемых благодеяний, и существо наше, и жизнь, благовидно составившаяся, и боговидность нашу первообразными красотами сформировавшая, и в причастности к более божественному свойству и возведению установившая. Увидав же постигшую нас из-за невнимания лишённость божественных даров, оно призвало нас уготованными благами к прежнему, и всесовершенным восприятием свойственного нам благотворило совершеннейшую передачу свойственного Ему, и тем самым даровало нам общение с Богом и Божественным.

После же того, как так воспето человеколюбие Богоначалием, предлагаются покровенные Божественные и чаша благословения, и священно действуются божественные целования и таинственные и сверхмирные провозглашения святописанных помянников. Невозможно ведь собираться воедино и быть причастным мирному соединению с единым людям, разделившимся враждой друг против друга. Ведь если бы просвещаемые созерцанием и знанием единого мы стали едины в единовидном божественном собрании, то не претерпевали бы впадения в частные пожелания, из которых проистекает страстная ненависть из-за материальных вещей к единовидным по природе. Так что я считаю, что священодействие мира законополагает таковую единовидную и нераздельную жизнь подобным, основывая подобное и отдаляя от разделенных божественные и единенные созерцания. Провозглашение же после мира священных помянников, диптихов, являет поживших преподобно и пришедших непоколебимыми к завершению добродетельной жизни, обращая тем самым и руководствуя нас к блаженному состоянию и боговидному им, возвещая о них как о живых, не умерших, как говорит богословие, но перешедших от смерти к божественнейшей жизни. И заметь, что поминаниям надлежит быть священными, ибо божественная память проявляется не в воображении как человеческое при воспоминании, но, можно сказать, боголепно, в соответствии с учтимым, неизменным знанием в Боге скончавшихся богообразных людей. «А знал ведь, говорят речения, Господь своих, и честна пред Господом смерть преподобных Его». О смерти преподобных тут сказано вместо «в преподобстве скончавшихся».

И пойми это священно, что когда чтимые символы, посредством которых Христос обозначается и приобщается, бывают положены на божественный жертвенник, тут же на небольшом расстоянии находится список святых, что показывает нераздельно сопряженное их сверхмирное и священное единство с ним. Когда же, в соответствии с установлением, о котором это будет священно действовано, иерарх, став перед святейшими символами вместе с почитаемым священническим чином, омывает руки водой. Ибо, как говорят речения, омытому нужно только умыть свои конечности или оконечности. После какового предельнейшего очищения, благообразно исходя во всесвятом состоянии богообразия ко вторичному, Он будет неудержим, вторичным и свободен, как полностью единовидный и единственно к Единому обращенный. И чистый и неоскверненный, как сохраняющий полноту и всецелость Боговидного, Он совершит Своё возвращение. Ведь священный умывальник был, как мы сказали, презаконной иерархией, ныне же на него намекает очищение рук иерархам и иереями. Ибо приходящим на всесвятейшее священодействие подобает очиститься даже от окраинных фантазий души и подходить к нему по возможности через уподобление. Так ведь более ясные богоявления сверхмирной светлости, что посылают в блеск единовидных зерцал распространяться свои лучи, будут сверкать полнее и яснее.

Омовение же иерарха и священников вплоть до конечностей или же оконечностей совершается перед святейшими символами, словно перед Христом, Который видит все наши даже сокровеннейшие помышления и определяет своими всевидящими, точнейшими, справедливейшими и неподкупнейшими судами наше полнейшее очищение. Так иерарх соединяется с Божественным, и, воспев священные богодеяния, священно действует божественнейшее и делает видимым воспеваемое. Далее достоит рассказать, каковы же суть ради нас совершаемые богодеяния, и мы скажем об этом сколько можем. Я ведь не способен ни воспеть их все, ни знать сколько-нибудь ясно, ни других тайноводствовать, но о том, что вдохновенными иерархами последовательно в речениях воспевается и священно действуется, об этом, насколько нам доступно, мы скажем, призвав в пособники иерархическое вдохновение. Наследием человеческой природы издревле безрассудно отпавшие от божественных благ стали многострастнейшая жизнь и конец в виде тлетворной смерти. В следствии этого ведь погибельное отступничество отсущей благости и преступление в раю священной заповеди предали пребывавшего под животворящим ермом человека, возбужденного собственными склонностями и прелестительными пагубными обманами супротивника тому, что противоположно божественным благам. И с тех пор он жалким образом променял вечное на смертное. Имея же собственное начало в тленных рождениях, Она, человеческая природа, по справедливости была введена к соответствующему началу-концу.

А добровольно отпав от божественной и возводящей вверх жизни, она была приведена к противоположной крайности, к многострастнейшему изменению. Сбиваясь же с прямого пути, ведущего к поистине сущему Богу и покоряясь губительным и злодеющим множеством она ошиблась, угождая не богам и не друзьям, а неприятелям. Когда же они начали по свойственной им немилостивости обращаться с ней беспощадно, она плачевным образом впала в опасность небытия и погибели. Безмернейшее же человеколюбие богоначальной благости богоподобно не прекратило действие своего о нас промысла. Но, безгрешно став истинным причастником всего свойственного нам и соединив наше смирение с совершенно неслитным и неповреждаемым собственным свойством, даровало нам как единородным приобщение к нему и сделало нас причастниками собственных красот. И, как говорит тайное предание, разрушив власть над нами отступнического множества не силой, как бы осилив, но согласно тайны нам переданному речению посредством суда и справедливости, а всё свойственное нам благодетельно, перестроив к противоположному, несветлость нашего ума оно наполнило великим божественнейшим светом, безвидно украсило боговидными красотами, жилище же души в той мере, в какой наша сущность еще не пала, освободила совершенным спасением от скверных страстей и тлетворных мерзостей, показав нам, как доступное сверхмирное восхождение и божественное жительство при нашем священном, насколько возможно, уподоблении Ему. А как же иначе стало бы возможным для нас подражание Богу без всегдашнего поновления памяти о священнейшей богодеяниях с помощью иерархических священнословий и священнодействий. Мы ведь это творим, как говорят речения, в их воспоминаниях.

Затем Божественный иерарх, став перед Божественным жертвенником, воспевает упомянутые священные богодеяния Иисуса в Божественнейшем о нас промысле, какие Он, согласно речениям, совершил при спасении нашего рода благоволением Всесвятейшего Отца во Святом Духе. Воспев же и узрев умственными очами их честное умопостигаемое зрелище, Он переходит к их символическому священодействию. И это Он творит по Божьему преданию. После этого благословенно, а притом и иерархически, со священными гимнами о богодеяниях, Он оправдывает Себя в Своем священодействии, сначала священно взывая к Нему «Ты сказал – сие творите в Мои воспоминания», далее попросив сделать Его достойным этого богоподражательного священодействия и совершить, уподобившись Самому Христу, божественное. а затем и всенепорочно его раздать и причастить священно причащающихся священного, он священно действует божественнейшее и делает воспеваемое видимым посредством священно предложенных символов. Ибо, открыв и разделив на многие части покровенный и нераздельный хлеб, и единство чаши разделив на всех, символически умножая и раздавая единство, он таким образом совершает всесвятейшее священное действие. Ибо единство, простота и сокровенность Иисуса, Богоначальнейшего Слова, по Его благости и человеколюбию, Благодаря Его ради нас во человечине непреложно перешли в сложность и видимость и благодетельно осуществили единотворящее общение нас с Ним, предельно соединив свойственное нам скудное со свойственным Ему Божественнейшим. Если только мы, как части тела, гармонически соединяемся с Ним в тождестве непостыдной и Божественной жизни, не оказываясь умершвляемы тлетворными страстями, не сообразны, не склеиваемы и не сожизнены с божественными, в высшей степени здоровыми членами.

Ибо нам подобает, если мы желаем при общении к Нему, взирать на Его божественнейшую жизнь во плоти и путем уподобления Ей священной безгрешностью восходить к боговидному и непостыдному состоянию. Ибо тогда нам будет гармонически даровано приобщение к подобному. Иерарх являет это священноисполняющим, делая видимыми покровенные дары и разделяя их единство на множество, благодаря же предельному единству, разделяемому с тем, в чем оно оказывается, делая их причастными причастующих. Ведь в них Он, доступным для чувств образом, описывает, выводя из свойственной божественному невидимости видимость, как на иконах, Иисуса Христа, нашу умопостигаемую жизнь, благодаря совершенному и неслиянному ради нас вочеловеченью, человеколюбиво, принявшему наш облик и непреложно пришедшему из единства по природе к нашей делимости и, благодаря этому, благодетельному человеколюбию, призывающему человеческий род к приобщению себе и своим благам, если только мы соединимся с ним Божественнейшей жизнью, нашим по мере сил уподоблением ему и таким образом станем настоящими общниками Божьей истины и Божественного. Причастившись же и преподав богоначальное приобщение, иерарх заканчивает служение в священном благодарении со всеми священно наполняющими церковь. Преподание другим предваряется ведь причастием самого иерарха, а его причащение тайно таинственным их разделением. Ибо соборное благоустроение и порядок Божественного таковы, что первым в причастии и исполненности того, что через него будет от Бога даровано другим, должен стать священный предводитель, и уже потом он может передать это и другим. И посему те, кто терзновенно ограничивается преподаванием Бога вдохновенного прежде, чем обрели соответствующий Ему образ жизни и навыки, совершенно чужды священного законоположения.

Ведь, как в случае солнечных лучей, тончайшие и прозрачнейшие сущности, первыми исполняясь вливающегося в них сияние, солнцеобразно пересылают по всему превосходящий их свет в то, что находится за ними. так и во всем божественном, не должен сметь руководствовать другими тот, кто не стал боговиднейшим по всем своим навыкам и не был засвидетельствован как правящий по божественному вдохновению и рассуждению. На этом все собрание священных лиц и иерархически ученые, причастившись Божественнейшего со священным благодарением, заканчивается соответствующим образом, признав и воспев благодать богодействий. А непричастные Божественному и не знающие Его да не придут к благодарению, хотя по своей природе Божественнейшие дары достойны благодарения. Но, как я уже сказал, Никогда не пожелав взглянуть на божественные дары из-за склонности к худшему, они остались неблагодарными по отношению к безмерной благодати богодействий. «Вкусите же», — говорят речение, — «и увидите, ибо благодаря священному посвящению в божественное посвящаемые познают дающие великие дары благодать и всесвященно созерцая в причастии Ее божественнейшую высоту и величие, они будут благодарственно воспевать сверхнебесные благодеяния Богоначалия.