3. Краткая изгнанническая жизнь в монастыре ⧸⧸ Тайной Церкви ревнитель： Епископ Гурий Казанский

Монастырская жизнь. Однако не суждено было Симеону проводить жизнь в монастырской тишине в подвигах молитвы и поста под руководством благочестивых старцев. Власти, приступившие к искоренению религии, не могли оставить в покое эти места покаянных подвигов и безжалостно уничтожали монастыри. В 1925-1926 годах Александрневский монастырь был закрыт, и монахов изгнали из Келли. Сначала они жили ещё вокруг монастырской церкви, затем их изгнали из этой церкви, и они разошлись. Семён пришёл в родную деревню. Родные до сих пор не знали, где он находился, и теперь мать была рада, что сын избрал монашеский путь и благословила его. В то время в двух верстах от деревни на хуторе Кипичи существовала группа истинно православных христиан.

Некий приезжий монах Феодот был во главе этой группы. Семён стал посещать их собрание. Как свидетельствовали позднее на допросах его односельчане, эта группа являлась религиозной и не признавала советской власти, которую участники этой группы называли антихристовой. Группа существовала около года. Потом участники группы были арестованы. Павлов не арестовывался, так как он хотя и посещал сборище группы в течение года, но активного участия не проявлял. Семён по-прежнему стремился к монастырской жизни и, узнав о том, что ещё действует Макаревская пустынь под Севьяжском, поступил туда. Она располагалась на правом берегу реки Севьяга, впадающей в Волгу, около высокой горы, возвышающейся полуокружием.

По преданию, Макаревская-Севьяжская подгорная пустыня была основана отшельником Исаии, иноком из обители Макария Желтоводского, который прибыл на это место с иконой преподобного Макария в 1661 году. При учреждении штатов хотели упразднить монастырь и храм, обратись в приходскую церковь, но приписали к Севьяжскому-Успенскому монастырю. Проезжавшему здесь императору Павлу I понравилось это место, и он изъявил желание о возобновлении обители, что и было сделано в 1798 году, когда Макаревская-Свияжская пустынь была объявлена самостоятельной. В ней были возведены две каменные церкви. Однако вскоре пустынь была закрыта властями, и Семён пошёл дальше на восток, за Волгу, и был принят в Раевскую пустыню. Раевская пустыня основана в 1613 году. Находилась она на озере Сумки, в 18 верстах от Севьяжска и в 28 верстах от Казани. В начале XX века в ней было четыре храма и надвратная церковь.

Главной святыней обители являлась чудотворная икона грузинской Божьей Матери. В то время в Казанской епархии происходила напряженная борьба православных тихановцев с обновленцами. Митрополит Кирилл Казанский в это время находился уже в ссылке. Временно управлял епархией епископ Чистопольский Иосаф Удалов. Епископ Афанасий Малинин и епископ Андроник Богословский не признали архиепископа Алексея Бажанова, назначенного в апреле 1923 года обновленческим высшим церковным управлением ВЦУ на Казанскую кафедру. ВЦУ было незаконным сборищем недостойных клириков в Москве, которые при поддержке ОГПУ воспользовались арестом патриарха Тихона и захватили церковное управление. Они принялись за реформацию церкви, восхваляли советскую власть, лишили сана и монашества патриарха Тихона и обвинили его и верное ему духовенство в реакционности и контрреволюции. 30 апреля 1924 года Владыка Иосаф был вызван в Москву и там арестован.

Епархией стал управлять епископ Афанасий. Его поддерживали монашествующие Казанской епархии, возглавляемые благочином монастырей, настоятелем Раевской пустыни, архимандритом Феодосии. Симеону довелось быть очевидцем следующего случая – столкновения православных с обновленцами. В то время, несмотря на притеснение и гонение со стороны властей, еще совершались знаменитые крестные ходы. Один из таких крестных ходов ежегодно совершался с чудотворной Смоленской седмиизерной иконой Божьей Матери из Седмиизерной пустыни, которая располагалась в 17 верстах от Казани. Седмиезерная обитель основана в 1615 году. Чудотворный образ Смоленской Седмиезерной иконы принес с собой еще в начале XVII века основатель пустыни схемонах Ефимий. В 1654 году благодаря этому чудотворному образу в Казани была остановлена эпидемия чумы.

С тех пор, по указанию митрополита Лаврентия Казанского, стали ежегодно совершаться крестный ход с иконой. В течение месяца икона переносилась из одного казанского храма в другой и затем также с крестным ходом возвращалась назад в монастырь. 25 июня икону торжественно встречали на том самом месте, где она была впервые встречена в 1654 году и где позднее был основан Китический монастырь. Так и на этот раз крестный ход направлялся из пустыни в Казань. Православные епископы Афанасий и Эндра Ник вместе с духовенством должны были встречать икону в Богоровицком монастыре в Казани. Когда крестный ход приблизился к Казани, обновленческий архиерей Алексей Бажанов вместе со своим духовенством захватил иконы и унес в занятый им Иоанновский монастырь. Иоаннопритиченский монастырь в самом городе Казани, близ Кремля, был основан в XVI веке архиепископом казанским Святым Германом. В 1930-х годах монастырь был срыт до основания.

Епископы Афанасий и Андроник отслужили молибен и вместе с народом отправились грязным ходом к Иоанновскому монастырю, чтобы вернуть икону. Они не стали заходить в храм, захваченный обновленцами. Алексей вышел и начал благословлять народ иконой, но люди отбегали в сторону, чтобы не попасть под его благословение. Затем Алексей хотел отдать икону епископу Афанасию, но владыка отказался принимать икону из его рук и велел взять икону монахиням. Алексей не хотел передавать икону кому-либо, кроме епископа Афанасия. Тогда владыка Афанасий попросил монахинь принести святой воды и покрапил ею трижды икону, чтобы очистить от скверных рук Алексея. Рассказывая об этом, отец Гурий называл Алексея красным драконом ада. Только после этого владыка Афанасий взял икону, и крестный ход последовал к Богородинскому монастырю.

Этот крестный ход как и многие подобные по всей России, представлял собой величественное зрелище, сопровождавшееся многими чудесами и милостынями. Интересное описание крестного хода седьмиизерной иконой оставил будущий пролетарский писатель Максим Горький, который до революции в период своего богоискательства стал его свидетелем и участником. «В Казанской губернии пережил я последний удар в сердце, тот удар, который завершает строение храма. Было это в Седмиезерной пустыне за крестным ходом с чудотворной иконой Божьей Матери. В тот день ждали возвращения иконы в обитель из города, день торжественный. Стоял я на пригорке над озером и смотрел. Все вокруг залито народом, и течет темными волнами тело народное к воротам обители, бьется, плещется о стены ее. Вниз сходит солнце и ярко-красные его осенние лучи.

Колокола трепещут, как птицы, готовые лететь вслед за песнью своей. и везде обнажённые головы людей краснеют в лучах солнца, подобно махровым макам. У ворот обители чудо ждут. В небольшой тележке молодая девица лежит неподвижно. Лицо её застыло, как белый воск, серые глаза полуоткрыты, и вся жизнь её в тихом трепете длинных ресниц. Рядом с нею отец, высокий мужчина, лысый и седобородый, с большим носом, и мать, полная круглолицая. Подняла она брови, открыла широко глаза, смотрит вперед, шевеляя пальцами, и кажется, что сейчас закричит она пронзительно и страстно. Подходят люди, смотрят больной в лицо, а отец мирным голосом говорит, тряся бородой, «Пожалейте, православные, помолитесь за несчастного, без рук, без ног лежит четвертый год, попросите Богородицу о помощи, возместиться вам Господом за святые молитвы ваши, помогите отцу-матери горе избыть».

Видимо, давно возил он дочь свою по монастырям и уже потерял надежду на излечение. Выпивает неустанно одни и те же слова, а звучат они в его устах мёртвым. Люди слушают прошение его, вздыхая, крестятся, а ресницы девушки всё дрожат, окрыляя тоскливые глаза. Может быть, двадцать расслабленных девиц видел я. Десятки кликуш и других немощных. И всегда мне было совестно обидно за них. Жалко бедные, лишенные силы тела. Жалко их бесплодного ожидания чуда.

Но никогда еще не чувствовала я жалость с такой силой, как в этот раз. Великая немая жалоба застыла на белом полумёртвом лице дочери, и безгласная тоска туго охватила мать. Тяжело стало мне, отошёл я, а забыть не могу. Тысячи глаз смотрят вдаль, и вокруг меня плывёт точное облако тёплый и густой шёпот. Несут, несут. Тяжело и медленно поднимается в гору народ, словно тёмный вал морской. Красной пеной горит над ним золото хоругвей, Брызгая снопами ярких искр, И плавно качается, реет, подобно огненной птице, Усиянная лучами солнца икона Богоматери. Из тела народа поднимается его могучий вздох, Тысячегласное пение, заступница усердная, Мать и Господь Вышнего.

Рубят пение глухие греки, Шагу, прибавь шагу, шагу, В раме синего леса Светло улыбается озеро, Тает красное солнце, утопая в лесу, Весел медный гул колоколов, А вокруг скорбные лица Тихий и печальный шепот молитвы, А туманиные слезами глаза И мелькают руки, творя крестное знамение. Одиноко мне. Всё это для меня заблуждение безрадостное, полное бессильного отчаяния, усталого ожидания и милости. Подходят снизу люди, лица их покрыты пылью, ручьи пота текут по щекам, дышат тяжело, смотрят странно, как бы не видя ничего, и толкаются, пошатываясь на ногах. Жалко их, жалко силу веры, распыленную в воздухе. Нет конца течению народа. Возбуждённо, но мрачно и как бы укоряя, Несётся по воздуху мощный крик. Радуйся, все благая, радуйся!

И снова шагу, шагу. В целом облаке пыли Сотни чёрных лиц, тысячи глаз, Точно звезда Млечного Пути. Вижу я все эти очи, Как угоденные искры одной души, Жадно ожидающие неведомой радости. Идут люди. как одно тело, плотно прижались друг к другу, взялись за руки и идут так быстро, как будто страшно далек их путь, но готовы они сейчас же неустанно идти до конца его. Душа моя дрожит великой дружью непонятной тревоги. как молния вспыхнула в памяти великое слово Ионина. Боговостроитель народ, рванулся я, опрокинулся навстречу народу, бросился в него с горы и пошел с ним, и запел во всю грудь радость и благодатная сила всех сил.

Схватили меня, обняли, и поплыл человек, тая во множестве горячих дыханий. Не было земли под ногами моими, и не было меня, и времени не было, но только радость, необъятная, как небеса. Был я раскаленным углем пламенной веры, был незаметен и велик, подобно всем, окружавшим меня во время общего полета нашего. Максим Горький. Исповедь. Но все это было уже в прошлом. В 1926 году Седмия и Зерная пустынь, как и сотни других обителей, была закрыта и разряна. Ни о каких крестных ходах не могло быть речи.

Храмы разрушались или обращались в клубы и прочие заведения. Иконы отбирались и сжигались тысячами. Епископы и священники подвергались арестам, ссылкам, расстрелам. И современники этих скорбных событий признавали – Святая Русь превращается в поганую. В 1925 году был создан Союз Безбожников, через четыре года переименованный в Союз Воинствующих Безбожников. Миллионными тиражами издавалась антирелигиозная литература, устраивались кощунственные праздники, комсомольские пасхи и Рождества, во время которых совершались массовые шествия ряженых молодых людей в священнических облачениях с богохольными лозунгами и куклами. Во время богослужения они врывались в действующие храмы, хулиганили, стараясь помешать богослужению. Антирелигиозная кампания набирала силу.

В 1927 году была закрыта большая часть монастырей. 31 декабря 1927 года священномученик Михаил Новоселов писал друзьям, не ошиблись те, кто год тому назад предсказывали, что 1927 год будет чрезвычайно тяжелым для Церкви Божьей. Из множества ударов, нанесенных ей в этом году, достаточно указать два, чтобы признать правильными эти предсказания – кощунственный разгром Сарова и жестокое опустошение Дивеева. Нужно ли разъяснять, что потеряли православные русские люди с уничтожением этих обителей? Кто хоть однажды побывал там и в прилегавших к ним также опустошенные обители Понятаевской, тот сердцем чувствует, какого источника религиозного воодушевления, духовной бодрости, особенно необходимых в наше тяжкое время, он лишился. В 1928 году стали закрываться последние еще действующие монастыри. 13 июня 1928 года на заседание антирелигиозной комиссии постановили а. признать дальнейшую ликвидацию монастырей, необходимой в целях антирелигиозной пропаганды б.

поручить комиссии в составе Толмачева, Тучкова и представителей Наркомзема и Социобеса в месячный срок разработать практические мероприятия по дальнейшей ликвидации и внести на подтверждение АРК При разработке мероприятий необходимо учесть, что за ликвидацией монастырей не пустовали монастырские земли и здания, и целесообразно был использован инвентарь, чтобы монашествующие после ликвидации монастырей не могли стать странствующими людьми, а были выдворены на постоянное место жительства. Летом была закрыта Раивская пустынь. Как вспоминал отец Горий, монахов разгоняли силы. Двое из них, отказывавшиеся уходить, были расстреляны. Куда было идти? Многие монахи поступали на мирскую работу. Семен не хотел возвращаться в мир и выдворяться на постоянное местожительство. Кто-то поведал ему, что еще действует монастырь Башкирии, и он двинулся дальше на восток.

Так он пришел в Билибеевский уезд, где поступил в Адигитриевский монастырь. Этот монастырь сразу же после революции 1917 года подвергся кощунственному разгрому, о чем рассказал игубин монастыря отец Адриан, чудом оставшийся в живых, добравшийся туда, когда все уже было кончено. Все здания разгромлены. выдраны. Старая церковь пострадала особенно. Иконостас изломан, иконы разбиты. По рассказам очевидцев, иконы топтали ногами и обмазывали нечистотами. Святой престол увезен в деревню, и сапожник теперь употребляет его вместо стола и обедает на нем.

Увезено все, что только можно увезти – дрова, сено, солома. Чудом уцелел только один новый храм. Его хотели тоже разгромить и уже сорвали скобки у двери. Но в это время на защиту храма встал приехавший в отпуск солдат-татарин. Он встал в дверях храма с револьвером в руках и угрожал застрелить каждого, кто подойдет к двери. Таким образом, его благородное мужество спасло храм и все церковное имущество. Лишённые крова монахи живут теперь в соседней деревне, а игумен и ещё пять человек из братьев в церкви, куда добрые люди приносят им всё необходимое. Приехавшие солдаты сказали, что более погрома не будет, но никакой помощи не оказали ограбленным людям.

Обысков у крестьян не делали и обраничивались распросами, кто и что взял. Солдаты велели согнать похищенный скот в одно место для того, чтобы его продать, а вырученное от продажи деньги отдать на школы. И весь этот кощунственный ужас случился в епархии епископа Андрея, который так ревностно старался, не жалея сил о духовном просвещении народа. Больно слышать о разрушенном пороганном храме, но еще больнее видеть разбитым и пороганным живой храм, живую человеческую душу, душу, утратившую идею божества. После первого разгрома монастырю все же удалось оправиться трудами монашествующих и благочестивых помощников. Но в 1928 году, вскоре после прихода туда Симеона, монастырь был закрыт окончательно.