3. Книга о восхождении инока ⧸⧸ Прп. Исаак Сирин： малоизвестные сочинения

Преподобный Исаак Сирин. Книга о восхождении инока. Трактат 3. Всякая душа, которая не позволяет себе избыточного попечения о накоплении вещей для собственной пользы, не нуждается в большом усердии, чтобы найти сама в себе и из себя излучение премудрости, сущей у Бога. Вообще говоря, безмолвие от мира естественным образом удерживает в душе кружение помыслов, от которых она вступает к Богу и пребывает там в изумлении. Когда внешняя вода не попадает в исток души, тогда изнутри пробивается своя естественная вода, дивные размышления, всегда движущиеся к Богу. Поэтому, когда в душе не оказывается этого состояния, Она приходит в движение либо от чужеродного воспоминания, либо чувство производит в ней смущение от встречи с вещами. Когда же чувства скованы безмолвием так, что они не возбуждаются, и с его помощью блекнут воспоминания, тогда увидишь ты естественное состояние душевных помыслов, что суть они, какова природа души и какие сокровища скрываются в ней.

Сокровища эти – нематериальные мысли, живущие сами по себе, без заботы и труда о них. Человек может даже не знать, как такие помыслы движутся в природе человеческой. Ни кто ему был наставником, ни как постиг человек то, что он хотя и знает, но не может повторить товарищу своему, ни кто был его проводником к тому, чему он не научился у другого, не ведает он. такова природа души. И выходит, что страсти – суть некое добавление в душу от иных источников, но сами по себе они бесстрастны. Когда ты находишь где-то в Писании слова о страстях душевных и телесных, они так названы сообразно своим причинам. Но душа по природе своей не имеет страстей. Внешние философы так не считают.

и также думают те, кто следует за ними разумом. Мы же, напротив, веруем, что Бог не сотворил страстным свое подобие. Ведь образом мы именуем не тело, но душу, а она невидима. Итак, всякий образ есть подобие первообраза, изображенного в нем. Но видимый образ никак не может представлять подобие чего-то невидимого. Поэтому мы не считаем, что страсти душевные естественны для души, как говорят они. Представим, что некто решил поспорить об этом и спросим его. Скажи нам, каково естественное состояние души?

Когда оно свободно от страстей и исполнено света, или когда оно смущено страстями и помрачено? Это бывает, когда природа души стала просветленной и восприемлет блаженный свет, когда она возвращается в первое состояние, в котором она пребывала прежде. Когда же она напротив движется страстями, все чадо-церковные признают, что она иступила из своего естества. Поэтому страсти вошли в естество души впоследствии. Будет совсем несправедливо считать, будто страсти души свойственны, даже если она страстями приводится в движение. Однако ясно, что она движется чем-то внешним, а никак не своим внутренним. Если их, то есть эти страсти, считать естественными, потому что душа приводится ими в движение по причине тела, то и голод, и жажда, и сон будут свойственными душе, ибо от них она страждет и стонет вместе с телом, и при отсечении членов, и в горячке, и от боли, и от недугов. По причине их взаимной связи, вместе с ней от этого всего страдает и тело, ибо вместе с ним она склоняется к веселью этого тела и печалится, когда тело болеет.

Вопрос первый. О естественном для души и о том, что в ней ее природы и что выше ее естества. Тезис. Естественное состояние самой души есть мысли о сотворенности всего чувственного и умопостигаемого. Сверхъестественное состояние – от колебания души божественным созерцанием. Внеестественное же состояние есть движимость страстями. Как сказался и светочь Вселенной, победный Василий, когда душа пребывает в своем естественном то она пребывает выше, а когда она не в своем естественном состоянии, то на земле. Итак, над естеством, где есть место пребывания души, как сказано, нет страстей.

Когда же естество снизойдет от своего чина ниже, тогда оно становится страстным. Но где же тогда душевные страсти? Ведь вот ясно, что они неестественны. Душа приводится в движение страстями, идущими от тела, как от причины, так и в голоде и в жажде, но, поскольку в порядке этих вещей не положено закона, то душа тут невиновна, так как не совершила ничего достойного осуждения. Случается, что от Бога человеку попускается, но вместо обвинений и укоризны он приемлет доброе воздаяние. Так Асия Пророк, который вступил в беззаконный брак, так Илия, который по ревности Божией совершил убийство, так и те, кто по повелению Моисееву мечом убил своих близких. Впрочем, говорится опять же, что в душе естественным порядком есть гнев и раздражительность, хотя в природе тела это как раз и суть страсти. Второй вопрос.

Мы спрашиваем, когда вожделение души есть вожделение естественное? Когда оно воспламенено божественным или земным и телесным? Поскольку же было сказано, что природа души возжигается по причине этого ревностью, то когда естественная ревность? Тогда, когда она возникает из-за желания телесного, стремления победить, тщеславия и тому подобного, или когда направлена в противоположную им сторону. Пусть ответит на те вопросы тот, кто предпринимает исследование. Он начнет путь, а мы пойдем вслед за ним. Ответ. Много вещей изрекло Священное Писание относительно этого Оно также говорило.

И сколь часто употребляет Писание иносказательные именования? Оно относит к душе то, что свойственно телу, и наоборот свойственное душе говорится о теле, не разделяя их, чтобы не делать пространным изложение. Разумные же понимают то, что читают, то есть смысл Писания. Так, например, Писание приписывает то, что свойственно Божеству его человечеству, но возвышенно и великолепно. Там нечто несообразное с человеческой природой, здесь несообразное с его божеством. И многие, не понимая смысла сказанного в Писании, приткнулись об это препятствие так, что не могут уже подняться. Это о том, что касается души и тела. Если добродетель есть естественное здоровье души, то страсти стало быть болезней, нарушающей естество души и внезапно лишающей её здравия.

Но уже ясно, что здоровье предшествует в природе последующему недугу. Если это действительно так, а оно так и есть, то добродетель неизбежно будет свойственна природе души, а случайные вещи – вне её естества, так как невозможно, чтобы нечто предшествующее не было так же и естественным. 3. Телесные страсти присущи телу естественно или условно? Возьмем душу. Считаются ли они у нее естественными из-за тела? Ответ. Сказать о телесных страстях, что они вне природы, невозможно.

А раз о душе, известной и всеми признается, что для неё естественна чистота, то никто не посмеет сказать, что она страстна, кроме разве переносного смысла. Ведь болезнь считается следующей за здравием. И невозможно, чтобы одна и та же вещь была по природе хорошей и дурной. В любом случае одно предшествует другому. И то, что старше, то и естественно. Всё случайное не называется сущим от естества. Не может оно также быть собственным, но пришло извне. Все случайное и приходящее изменчиво, с ним сопряжена перемена, а естество не переиначивается и не изменяется.

Все существующие страсти даны на пользу каждой из двух природ, у каждой свои, принадлежащие ей по естеству. И дарованы они Богом как бы для возрастания. Страсти телесные вложены Богом в тело на помощь и возрастание этому телу, а страсти души, то есть душевные силы, для возрастания души и помощи ей. Когда же тело бывает вынуждено покинуть свою страстность, удаляясь от страстей, чтобы последовать душе, тогда оно терпит ущерб. Ибо, по слову апостола, дух вожделеет нечто, вредящее Лоджи вожделеет нечто, вредящее духу. Они друг другу противятся по своей природе. Поэтому пусть никто не хулит Бога за то, что Он будто бы вложил в наше естество страсти и грех. Ибо когда Он учредил каждое из них, душу и тело, то вложил в каждое нечто, служащее к его возрастанию.

Но когда одно естество совмещается с другим, оно более уже перестает быть «саму собою» и проникает в противоположное. Если бы эти страсти были присущи Душе естественно, то почему Душа терпела бы от них вред, вступая с ними в отношения? Ведь частные свойства одного естества не могут вредить самому естеству. Почему же совершение телесных страстей есть прибыток и укрепление телу? А совершение душевных вредит душе, ведь они принадлежат ей. И почему добродетель мучает тело, но взращивает душу? Ответ. Видишь ли, то, что вне естества, каким-то образом вредно для каждого из этих естеств.

Ибо каждое конкретное естество ликует, когда подходит к родственному себе. Хочешь ли понять, каковы свойства каждого из этих Подумай о вещах, от употребления которых каждая из природ получает пользу. Это свойственное им. И наоборот, потому что причиняет природе муки, узнай, что она находится в том, что противно ее естеству. Вот и все. Если мы признаем теперь, что страсти каждой природы противоположны друг другу, то всё пользующее тело и доставляющее ему удовольствие, как бы оно ни употреблялось душой, не должно считаться относящимся к самой её природе, ибо то, что в естестве души, то смерть для тела. Исключением будет то, что приложимо к ней несобственным образом. Из-за немощеплоти душа не может совсем освободиться от страстей, покуда она обличена ею.

то есть плотью. Дело в том, что ее природа участвует в ее страданиях из-за единства своих движений с плотскими устремлениями, которые установлены непостижимой премудростью. Хотя они пребывают взаимно переплетенными, однако одни движения отличны от других движений, а воля души от воли тела, то есть плотское от духовного. Природа, впрочем, не может ни совершенно перемещаться, ни совершенно отказаться от себя самой. Но каждая из них, то есть природа, хотя человек время от времени и склоняет их к большему равенству, во грехе или в добродетели, каждая движется по своей воле и стремится сама по себе. Когда душа хоть частично возвысится над попечением Тогда все ее движения совершенно находятся в духе, плавают в глубине небесной среди неисследимых сущностей. Впрочем, тело не перестает помнить своего естества. Так, даже когда они, то есть движения, обращаются на грех, красота не прекращает своего мерцания в разуме.

Что же такое чистота ума? Чист умом не тот, кто не знает зла, разве только он не скотина бессловесная. Нельзя назвать чистыми разумом тех, кого естество поместило в младенческое измерение, иначе мы потребуем от людей вовсе не принадлежать к тварному порядку. Но чистота ума – это пленение божественным, наступающее только после изрядного упражнения в добродетели. Не посмеем сказать, что такое состояние приобретается без искушения враждебными помыслами, иначе окажется, что человек не облечен телом. Не будем же мы лишать естество возможности борьбы прежде наступления будущего века. Искушение помыслов я упоминаю не потому, что человек следует им, но по причине начала той борьбы против которое воздвигается в уме от четверицы основных причин. Они-то и приводят в действие все виды страстей, так как что в этой жизни нельзя найти никого, кто бы возвысился над здешними воспоминаниями, даже среди мастеров борьбы, признанных совершенными, как Павел.

Так вот, тело своими движениями по естественному порядку Во-вторых, мир, своими естествами через служение чувствами. В-третьих, душа через мышление, память и силы уклонения. В-четвертых, бесы, посредством подталкиваний, о которых уже сказано. Посредством этих четырех причин напор страстей и искушает его. Стоит ему чуть смутиться ими, как его отрывает от тяготения к вещам совершенным созерцаемым умом. Рассуди сам, возможно ли, чтобы прежде конца этого мира или прежде смертной перемены прекратилась бы одна из сих четырех причин? Опять же, может ли тело совершенно подняться над своими нуждами, чтобы природа не заставляла его искать чего-то здешнего? Если это будет признано бессмысленным, пока они, то есть четыре причины, Неизбежно и страсти будут действовать во всяком существе, облеченном телом.

Что же касается бдительности, то она необходима всем. Я не имею в виду одну или две страсти, но все эти различные виды страстей, если облечен кто плотью. Однако некто может возразить, что его страстные движения слабы, а барения невелики. Тогда пусть он также признает, исходя из этого, что труды необязательны и большая бдительность тоже. В чем отличие чистоты ума от чистоты сердца? Ответ. Одно дело чистота ума, другое чистота сердца. как есть разница между отдельным членом и всем телом.

Что же касается мышления, то оно есть одно из душевных чувств, а сердце есть управляющее начало внутренних чувств, то есть чувство чувств, ибо оно есть корень. Но если корень свят, то и все ветви святы, а не то, что освещена только одна ветвь. Страх потребен человеческой природе, чтобы не нарушать пределов заповеди. Любовь же нужна, чтобы возбуждать в ней стремление к тем добродетелям, ради которых она прилежит труду доброделания. Духовное знание следует за трудом добродетельным. Им обоим предшествует страх и любовь. Так страх предшествует милости. Всякий, кто безрассудно дерезнет приобрести вещи последние прежде первых, несомненно, положит в душе свои основания погибели.

Ведь в таком порядке они положены Богом так, что одни происходят от других. Не заменяй любви к ближнему твоему любовью к вещам, ибо в ней, то есть в любви к ближнему, сокрыто то, что драгоценнее всего. Что для плотских очей есть просто телесный образ, То же самое выглядит страстным для взгляда проницающего. Так, ряд страстей, омрачающих естественное второе умозрение, помрачает и естественную благость души. И в этом одно с другим неким образом совмещено, вплоть до того, как пересечется череда умозрений. Когда ум приходит в свое естественное равновесие, он пребывает в ангельском умозрении. Оно есть первое и естественное умозрение, называемое также обнаженным умом. Когда же ум напротив находится во втором естественном познании, он сосёт и питается млеком от телесных сосцов.

Это состояние именуется вторым одеянием по отношению к называемому первым. Оно следует за частотой, в которую ум вступает сначала. Это состояние и есть первичное в бытии, так как оно есть первая степень ведения, но по чести оно идет вторым. Потому-то оно именуется вторым по некоторым говорящим признакам, по которым видно, что ум очищен и обучен для перехода на следующий уровень, который, так сказать, познается в совершенстве движений и в порядке, близком к божественному созерцанию. Второе одеяние ума – чувство, а обнаженность его – это когда он движим невещественными умозрениями. Оставь малое, чтобы обрести многоценное. Будь мертв в жизни своей, чтобы не жить в мертвенности. Положи душу свою, чтобы умереть от усердия, а не жить в осуждении.

Ибо не только те мученики, кто принимают смерть за веру во Христа, но также и те, кто умирает за соблюдение его заповедей. Не будь несмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить Бога своим невежеством. Стань мудрым в своих молитвах, чтобы тебя сочли достойным славных дел. Проси ценных даров у того, кто не устраняется, чтобы и ты получил от него ибо мудр выбор твоей воли. Соломон просил себе премудрости и действительно получил царство земное, ибо умел мудро просить, сиречь у царя великих милостей. Елисей просил сделать дух его вдвое больше, чем у его учителя, но прошение его осталось неисполненным, ибо унижает честь царя тот, кто просит у него жалких вещей. Израиль просил презренного, и его постиг гнев Божий. Он перестал девиться делам Божьим и страшным служителям его, и просил наслаждений для чрева своего, и еще брашну сущего у стех их гнев Божий в заединанья.

Приноси, Богу, свои прошения, сообразно величию его, и возвеличится достоинство Твое пред Ним. и он с радостью примет тебя. Представим, что некто попросит у царя немного навоза. Такой человек не только сам себя обесчестит ничтожностью своей просьбы, показывающей его невежество, но и царю нанесет оскорбление своей глупостью. Так происходит и с тем, кто в молитвах своих у Бога просит земных благ. Ибо вот ангелы и архангелы, эти великие царевы, взирают на тебя во время молитвы твоей, с каким прошением обратишься к владыке их. Они изумляются тебе в восхищении, когда видят, что ты, земной, оставил свою корзину с дерьмом ради просьбы небесных благ. Не проси у Бога чего-то такого, что Он Сам заботливо дает нам без наших просьб, того, в чем Он не отказывает не только Своим ближним но и тем, которые чужды ведения о нем и даже не ведают о его существовании.

Ибо сказано, не будьте, якоже, язычницы, лишь глаголящие в молитвах своих. Что такое эти язычницы? Это есть телесные народ земли, ищущие этого. И это о них сказано. Вы же не пицитесь, что есте или что пьете, или во что облетшитесь. Весь бы у Отец ваш, яко имеете всем нужду. Сын у Отца своего уже не просит хлеба, но просит о другом, ибо ему доверены большие доли в доме Отца его. Только по немощи ума человеческого Господь заповедал о хлебе насущном, чтобы просить его в молитве.

Но смотри, что заповедано совершенным ведением и здравым душою. Не пекитесь о пище или одежде, потому что если Бог печется о бессловесных животных, о птицах и о тварях неодушевленных, то кольми пачи попечется о вас. Ищите же пачи Царствия Божия и правды его, и сия вся приложится вам. Если он медлит исполнит твою просьбу, проси и не отступайся легко. Не печалься, потому что ты не мудрее Бога. Когда оказываешься в таком состоянии, это бывает из-за твоего образа жизни, не соответствующего твоей просьбе, или от путей сердца твоего, которые расходятся со смыслом твоей молитвы, или от того, что твое внутреннее состояние – младенческое по сравнению с величием вещей, о которых ты просишь. Не годится, чтобы великие вещи давались нам легко, ибо дар Божий не должен считаться малым от того, что его легко получить. Все полученное легко, легко и утрачивается, а все приобретенное с трудом и хранится с осторожностью.

Терпи жажду ради Христа, и Он опьянит тебя Своей любовью. Сомкни очи Свои для вещей, ценимых в мире, и будешь сочтен достойным чтобы мир Божий воцарился в твоем сердце. Воздерживайся от того, что привлекает твой взор, чтобы сподобиться духовной радости. Если Богу будет неугодно твое поведение, не проси у Него вещей возвышенных, чтобы не уподобиться человеку, искушающему Бога. И пусть молитва строго соответствует житию. Ибо тому, кто привязан к земному, невозможно домогаться небесного. И тому, кто занят мирским, нет возможности просить божественного. Потому что пожелание каждого человека показывается делами его.

В чем показывает он свое усердие, о том и молится. Кто желает великого, тот не бывает занят маловажным. Будь свободен, даже и связанный телом. и своей свободой покажи себя смиренным ради Христа. В невинности будь искусным, чтобы не быть тебе окраденным. Возлюби смирение в своем житии, чтобы смочь избежать неприметных сетей, которые всегда расставлены вне пути смирения. Не отказывайся от скорбей, потому что ими входишь в познание. Не бойся искушений, потому что через них обретаешь драгоценное достояние.

Молись, чтобы не впадать в искушения душевные, а к искушениям телесным готовься изо всей силы. Борись с ними руками и ногами. Без искушений не сможешь приблизиться к Богу, потому что в них сокрыт божественный покой. Кто бежит от искушений, тот бежит от добродетели, но не в смысле искушений вожделением, а в смысле от скорбей. Вопрос. Как согласуются между собою сказанные? Молитесье, да не внедите в напасть. Со сказанным подвизайтесье в нити сквозе тесная врата.

И еще. Не бойтесье убивающих тела. И. Иже, потеряя душу свою менее ради, найдет ее. Всеми этими словесами Господь побуждает нас к перенесению искушений. А в первом повелел молиться, чтобы не в нити. Какая добродетель совершается без искушений? Но какое искушение больше собственной погибели, которой Господь повелел подвергаться ради Него?

Иже не приимет креста Своего и вслед мне грядет, не есть мне достоин. И тут же молитесь, да не внидите в искушение. Речь об искушении рассеяна во всем его учении. Он же и сказал, без искушений не обретается Царствие Небесное. Осколь узок путь учений Твоих, Господи! Тот, кто не различает посредством знания, когда читает молитву, всегда останется своим мыслью вне его. Когда сыны Зеведеевы и матери их попросили Господа о сидении с ним в Царствии, Он сказал им в ответ следующее. Можете ли с радостью пить чашу «Юже аз имам пити» или крещением «Им же аз крещаюсь и креститесь»?

Почему же здесь повелеваешь Господи молиться о том, чтобы не внити? О каких искушениях следует нам молиться, чтобы не внити в них? Ответ. Молись, чтобы не войти в искушения, касательно твоей Молись, чтобы не внити в искушение от сопребывания в уме своим с бесом хулы и гордыни. Молись, чтобы по попущению тебе не внити в искушение обнаженные чувствами, которые Сатана способен возбудить против тебя, если ему Бог позволит, по причине глупых мыслей, которые имеешь в уме своем. Молись, чтобы не отступил от тебя Ангел, Свидетель и ты не был бы искушен без него пламенем греховным. Молись, чтобы не внити в искушение и не оскорбить кого-либо. Молись, чтобы не внити в искушение душевные, то есть воздвижающие в душе борьбу, сомнения и соблазн.

Приготовься принимать и телесные искушения всем своим телом и борись с ними всеми своими членами, чтобы очи были полны слез и да пребудет с тобой твой Хранитель в час когда окажешься перед Ним. Без искушений не восприемлится памятование о Боге, невозможно приобрести дерзновение к Нему, невозможно научиться премудрости духовной, и любовь к Богу не укореняется в душе. Прежде искушений человек молится Богу как чужой. Когда же он получит скорби из-за своей любви и не соблазнится, тогда он, как тот, кто на Бога возложил вознаграждение и был причтен к сыновьям дома его и удостоен его милосердия, потому что во исполнение воли Божьей вел долгую брань с целым войском своих врагов. Вот это и значит – молитесь, да не внидите в напасть. И еще. Молись, чтобы не внити тебе в искушение от твоего самолюбия и самолюбования. но за то, что ты полюбил Бога, да воссияет в тебе сила Его.

Молись, чтобы не внити тебе в это все по причине глупости твоих помыслов и действий, но ты можешь стать другом Божьим, и в терпении твоем проявится сила Его. Теперь скажу о милосердии Господа нашего, проявляющемся в том, что Он соразмеряет Своё Слово с человеческой немощью. И еще в одном Господь явил нам милосердие. Если посмотреть на телесность, увидишь, что Бог учел слабость природы. Ведь по причине телесной скудости, возможно, она будет не в состоянии противостоять напору искушений, когда окажется среди них. По этой причине она может упасть с твердого основания, одаленное страданиями. Поэтому Он сказал нам, пусть никто насколько возможно, не попускает себе впадать в искушение. Но не только это, но также молитесь усердно, да не внедите в нее, то есть в напасть, неожиданно.

Если бы это было возможно для вас, без них, то есть искушений, угодить Богу. Но если требуется поистине великое подвижничество добродетели, то нападают искушения. да притом и самые сильные, и если человек не может их понести, чтобы стяжать эту добродетель во время она, то ни нам самим, никому другому не стоит делать вид, что мы принимаем их. И ты уже не оставишь из страха это великое дело, в котором состоит жизнь твоей души, взяв в качестве оправдания твоего нерадения эти слова «Молитесь, да не внедите в напасть». Подобные люди – суть именно те, о ком сказано, что они неявным образом грешат посредством заповедей. А если кто из страха искуситься дерзнет нарушить одно из заповедей Божьих – завет ли целомудрие, образ ли воздержание, исповедание ли веры, свидетельство ли перед Словом Божиим или внимательное хранение остальных требований закона, то нет способа избежать падения. Так что ему теперь надо с полной уверенностью пренебречь телом, верить Душу Богу и выступать во имя Господа. Тот, кто был с Иосифом в земле египетской, свидетелем его целомудрия, бывший с Даниилом во рву львином, с домом Анании в печи огненной, кто был с Иеремией в яме стиной, кто избавил его и даровал ему милость в Стане Халдейском, кто был с Петром в темнице и вывел его из нее при затворенных дверях и с Павлом в Иудейской синагоге.

Короче говоря, тот, кто в любое время был с рабами своими в любом месте и в любой стране и явил в них свою силу и прославил их, сохранил их многими чудесами, они же явно видели свое спасение во время своих скорбей Он укрепит и спасет его среди бурь, в которых он окажется. И он, искушаемый, воспримет тогда на себя против невидимого врага и его подручных ревность Маккавеев. И станет он, как другие святые пророки, апостолы, мученики, исповедники, отшельники, которые соблюли божественные законы и духовные заповеди в местах страшных, в искушениях трудных и тяжких подвергли мир и тело позади себя и твердо устояли в правде своей, не поддались силе, которая давила вместе на души их и тела, но победили мужественно. И вот, мало-помалу, имена их начертываются до самого пришествия Господня в книге жизней. И деяния их по Божию повелению сохранены в Писании для нашего назидания и укрепления, как свидетельствует блаженный апостол. По ним познается и выучивается путь Божий, когда мы ставим их в пример как живые иконы, себя предачами нашего ума, нося в себе таким образом их подобие и сверяя с ними пути нашего поведения по образу древних. Сладки для души разумные божественные речения. Они как жирная пища, уточняющая тело посредством здорового Сказания же о праведных также вожделены слуху кротких, как полив молодым саженцем.

Пусть будет для тебя понимание божественного домостроительства, которое он совершил для древних людей, как ценное лекарство для ослабевших глаз. Пусть воспоминания о них сохраняются в тебе на всем протяжении дня. Размышляй, сравнивай, соединяйся с ними, чтобы воспринять своей душой причесное воспоминание о величии Божьем и стяжать самому себе вечную жизнь во Христе и Иисусе, Господе, посреднике между Богом и людьми, Который един в Своих двух естествах. Именно Он, на величие, окружающее престол чести Которого не смеют взирать полки ангельские, ради нас явился миру, как самый уничиженный и смиренный из людей, не имеяши вида недоброты. И когда его невидимость не подпала под грубое и тварное восприятие, он под покровом своих телесных членов совершил божественное домостроительство для спасения и жизни всех. Сей есть, Его же ради очистил Господь народы многие, возложи на Него грехи наши, по слову Исаии. Господу угодно было уничижить и поразить многими скорбями, не видевшего Бог греха, у нас грех сотвори. Ему за домостроительство, совершенное нас ради во всех родах, слава, благословения и поклонения от всех, ныне и пресно и во веки веков.

Аминь. Конец Третьего трактата.