289. Является ли болезнь монашеской добродетелью (2024.01.14)

Я слышал про монаха и здоровье физическое, и говорят, что Исаак Сирин пишет, что болезни – это прямо добродетели. Насколько я помню, он пишет не так. Но о чём здесь речь? Вообще говоря, физическое здоровье – это инструмент. У нас в жизни, для того, чтобы достигать каких-то целей, в том числе духовных, бывают соответствующие инструменты. У одного одни, у другого другие. У кого-то есть инструмент физическое здоровье, у кого-то не очень, у третьего нет совсем. И вот все они могут быть монахами.

Если использовать физическое здоровье как инструмент, то, конечно, сразу приходят мысли о том, что его можно испортить, сильно подвязаясь, умереть, и так быстро спастись. Но при том, что действительно так можно, есть святые, которые так и совершили такой подвиг. Например, Аввадосифей в книжке про Аввадорофея. Таких много людей, которые жили в разных очень плохих для здоровья условиях, жили там недолго, но качественно. А количественно как раз не скажешь, потому что именно что недолго. В Египте такие были люди, кстати, и в Агре так жил тоже, потому что в 399 году он умер, будучи 345 года рождения, и он был всё время плохого здоровья, при этом держал строгую аскезу, но и умер. Ещё удивительно, что прожил столько, сколько прожил. Да, но в целом, если нет особого призвания к этому, именно к такому пути, то не надо.

Есть некоторые способы жизни, на которые самому не надо подвязаться. Вот, например, идти искать мученичество. Это, в общем-то, не запрещается, но всем говорится, что не надо, потому что чаще всего это плохо кончается. Нужно иметь призвание к этому, чтобы так вот прямо идти и сдаваться. Другое дело, если тебя схватят, тогда уж надо принимать мученичество. Но самому искать не надо. То же самое касается столкничества и юродства. Я сейчас не буду об этом вспоминать, думаю, что многие помнят.

И вот поэтому обычное отношение обычного монаха к здоровью такое, что если оно есть, то слава Богу. То есть его надо использовать для того, чтобы в таких пределах, чтобы оно особо не портилось, чтобы подвязаться, чтобы в меру как-то налагать на себя аскетические правила и так далее. А вот что делать, если ты не можешь там подолгу поститься, или как-то очень долго молиться, совершать много поклонов в земных, или хотя бы даже мало, может, ни одного не можешь. И вот такие люди, бывает, грустят, что они не могут совершать монашеские добродетели. Это совершенно неосновательная грусть, потому что если они не могут совершать определенные физические движения, то это правда, но зачем грустить из-за физических движений. Это не по-монашески. А если монашеские добродетели, то они как раз их могут совершать, причем в более жестком и обязательном режиме, потому что благодушное терпение болезни – вот это и есть добродетельность. Сама по себе болезнь, она не является ни добродетелью, ни грехом, потому что она от нашей воли не зависит.

Что зависит, то не болезнь, а болезнь – то, что не зависит. Поэтому она совершенно нейтральна в этом смысле. А вот наше отношение к нейтральным предметам, в том числе к болезни, оно может быть греховным или, наоборот, добродетельным. Если мы просто благодушно переносим неудобства или страдания, которые создаются болезнью, так, чтобы благо есть «яко смирил мея сии», говоря Богу, словами псалмопевца, то, конечно, именно монашеские добродетели мы, значит, совершаем. То есть лучше сказать просто христианские, настоящие, потому что к немонахам это тоже относится. Просто почему монахи задают такой вопрос? Потому что когда они не могут выстаивать службы длинные, серьезно как-то паститься и тогда, то они очень страдают. Ну, пусть не страдают.

Вот, собственно, об этом я и хотел сказать, что если кто-то болезнь, пусть страдает от болезни, благодушно переносит, все будет хорошо тогда.