271. О мехах ветхих и вине новом — применительно к монашеству (2023.09.10)

Спрашивают толкование на евангельскую притчу о мехах новых и вине новым и, соответственно, мехах ветхих вине ветхом. Поскольку это речь о монашестве, то спрашивают не обо всех смыслах этой притчи, а только о том, что называется душевным смыслом. Я напомню, что в Писании, как учат у нас святые отцы, правда, первым так сформулировал Ориген, но это неважно. Главное, что святые отцы всё равно нас так учат, что есть смысл духовный, душевный и телесный. Духовный — это о догматах и о богословии. Вот мы сейчас его касаться не будем, хотя он, конечно, здесь есть, он, конечно, важнее, чем то, о чём мы будем говорить. Душевный — это аскетика, то есть как спасаться лично мне. И, значит, вот это как раз то, что всегда имеет отношение к монашеству.

Ну, а телесный — это буквальный смысл того, что сказано. Но здесь житейская мудрость такая небольшая, которая евангелиста не интересует совсем. В некоторых местах Писания буквального смысла либо нет, либо вот он такой, как здесь, он не имеет самостоятельного значения. Вот нас будет волновать душевный смысл. Душевный смысл — это такой, что речь, конечно, идёт о том, что новое вино Нового Завета должно заливаться в нового человека, которым надо измениться. И весь монашеский постриг как раз об этом. О том, что рождается новый человек, ему даётся новое имя. Вот характерная особенность монашеского пострига — ему прощаются все грехи, как это было в крещении.

Поэтому таинство монашеского пострига является таким повторением таинства крещения. Или, можно сказать, одним и тем же, но для нового человека, потому что не будем противоречить тому, что мы исповедуем только для одного человека одно крещение. Но тогда здесь получается, что это уже другой человек. Но как бы то ни было, то, что монашеский постриг — восставление всех грехов, и что это таинство — это важнейшая часть учения о монашестве как такового. И вот вопрос в том, как этому соответствовать, чему учиться. Ведь получается, что независимо от того, какое у нас было образование, чему мы научились миру до того, как стали монахами, мы не получали чего-то важного. Ну, кроме того, что мы стали получать, когда готовились к монашескому постригу. То есть мы обучались и получали образование по стихии Мира Сего, а не по Христе.

То есть это вот как раз и есть то ветхое, что надо отложить. А чтобы отложить ветхое, невозможно это сделать иначе, как тем, чтобы новое росло. Вот в этом отношении другая евангельская история, отсылающая к ветхозаветной истории, нам должна приходить на память, — это излечение слепорожденного, у которого, согласно этому рассказу, как его всегда понимали, видимо, это аутентичное понимание, хотя в нашем евангельском тексте это не очень прямо сказано, появились новые очи на месте глазных впазин, которые у него только были. То есть у него вообще не было глаз как органа, и они выросли. И текст этого евангельского рассказа, он прямо построен по модели, и повторяя даже некоторые фразы из рассказа книги царств о том, как пророк Елисей исцелил Неймана, Сирианина, от проказа. Но как он его исцелил? Так что тоже стала у него кожа появляться новая, как младенческая. То есть не старая его кожа стала здоровой, будучи до этого больной, а появилась новая, а старая просто ушла, всё, до свидания.

Вот так вот мы можем только со старым человеком делать. Поэтому, конечно, можно рекомендовать, и нужно рекомендовать, но это не очень поможет. Это всё равно нужно рекомендовать, поэтому скажу, что нужно следить за всеми своими привычками, представлениями о жизни, откуда ты их взял, у каких святых отцов это написано, грубо говоря, или кто тебе это объяснил из святых отцов. Потому что иначе ты принимаешь то, что среда даёт, даже если это среда какая-то православная субкультура, то это может быть ещё хуже, ещё больше удалить от монашества настоящего. Ну, а если не православная, то она не претендует ни на что. И вот, скажем, человек просто культурный стал монахом, думая, что все культурные ценности, которые у него были, они одновременно монашеские. Нет, это не так. Какие монашеские?

А вот в одном слове и не скажешь. Это можно только вот именно постоянным перечитыванием и погружением в эту атмосферу. Я не говорю, что только лишь постоянным перечитыванием авторов типа Добротолюбия, но я так условно называю всех византийских святых и тех, кто их объясняет, как особенно полезен в этом смысле для нас сейчас Игнатий Брянчанинов. Но я говорю про то, что это и богослужения, которые объясняют, как думать. Вот одно дело, что ты прочитаешь катехистики про воскресение Христового. По-моему, вообще катехистиков хороших нет, и никакой пользы от их чтения получить нельзя, если иметь в виду именно истинное православие. А вот что стихиры воскресные восьмигласов, а кто их об этом расскажет, это все гораздо важнее. И вот запомни их, и будешь помнить православие.

Запомнишь катехизис, еще неизвестно, что там у тебя останется в результате, во что он приработается. А вот это такое именно погружение. И вот когда ты делаешь что-то, почему-то ты привык, надо себя на этом ловить и смотреть, вот как бы сделал, вот еще тоже хороший метод, как бы сделал там такой-то святой отец, имея в виду того святого отца, которого ты лучше себе представляешь в быту. Ну, конечно, желательно иметь таких побольше и стараться о всех узнать. Жития святых, которые написаны о жизни преподобных, и так, что действительно какой-то очевидец рассказывает, как они жили, они в этом отношении очень-очень важны, потому что они именно описывают какие-то поступки, в которых они проявлялись с точки зрения географа, а это важная точка зрения, компетентная. И вот если мы даже не сможем после чтения пересказать в каких-то абстрактных терминах, что там, как он жил, это от нас не требуется, но мы просто сможем в аналогичных ситуациях поступать аналогично. Вот это то, что от нас требуется. И поэтому надо себя вот так просто обрывать, когда ты действуешь так, как тебя научили или подали себе пример какие-то мирские люди, даже православные.

Но если они мирские такие, то не надо. Конечно, бывают мирские, которые ерозевые или монахи в миру, это, конечно, вполне достойные примеры для подражания, но так вот больше ни с кем. Вот это то, за чем надо всё время следить, и особенно поначалу. Поначалу приходишь в монашество, запомнишь, что твои житейские навыки, твоё образование светское, они тебя учат чему-то такому, что тебя оточат от монашества, что не позволят тебе быть монахом. То есть это как вот у нас в отношении античной философии есть такое соборное постановление Константинопольского собора 1082 года. Оно вошло в синодик в неделю православия, и в хороших православных церквах оно звучит каждый год, наряду с другими постановлениями синодика. И вот там анафематствуются те, кто изучает античных философов, типа Платона и Аристотеля, как там сформулировано, не только для обучения. То есть только для обучения можно, это не анафематствуется, и кому-то когда-то это и полезно, поэтому никто не возражает против просвещения и обучения.

Но вот принимать их взгляд на богов, так сказать, на мир нельзя. Мир создан богом, в нем бог действует, в нем бог промышляет. Это бог не тот, который был у Аристотеля или Платона, хотя у них разные были боги, но это неважно. И вот поэтому нельзя принимать себе их мировоззрение. А в чем-то, конечно, да, в технических каких-то вопросах они очень помогают. Но мой совет, конечно, потому что я так, между прочим, заявлю, что для души полезнее читать Дионисия Реопагита, чем Платона. Все, что у Платона есть хорошего, есть у Дионисия Реопагита, и нет ничего плохого из того, что есть у Платона. Но это просто я уже под скриптом.

А в целом так, речь идет о том, в этой притче, что Михе Новый – это новый человек, который должен родиться в монахе. Редактор субтитров А.Семкин Корректор А.Кулакова