244. Устройство монашества и его скрытое влияние на мир (2023.03.05)

Спрашивают комментарии к одной монашеской истории, по-моему, очень важной, действительно, которую я сейчас расскажу. Но сначала скажу, что вот из понимания таких историй можно понять, как вообще устроено монашество, как общецерковное институтлище, какое место в церкви оно занимает и как оно устроено изнутри. Поэтому очень важно не терять память о таких историях. И они даже настолько ясны, что они интуитивно дают себе представление о церковном устройстве. Ты рассказать после этого, конечно, не можешь систематически, но ты, главное, сам для себя уже все понимаешь. Но я постараюсь сейчас и систематически рассказать немного. История такая. 363 год, в Египте гонение, в том числе православных христиан, правда, на любых христиан вообще, от императора Юлиана, и Афанасий Александрийский в очередной раз скрывает, что монахи собираются его прятать в Верхнем Египте.

Вообще-то Афанасий Александрийский очень долго был патриархом Александрии, с 327 до самой своей смерти в 373, и при этом он только лет семь был на престоле, и то не подряд. Все остальное время приходилось где-то бегать, потому что отношения с властями никак не складывались. Ну, и здесь была очередная такая история. И вот его на лодке по Нилу вверх везут Фёдор Освященный, который преемник святого пахомия, видимо, в пахомианских монастырях собирались его прятать, и Ава Амун. Какая-то там волна на Ниле, он как-то дёрнулся, видимо, Афанасий, и видит, что эти между собой переглянулись, эти монахи, и усмехнулись. Он принял это на свой счёт, что вот они решили, что он испугался, а они ему тут же и говорят, что да нет, мы не из-за этого, а ты скажи. А другой говорит, нет, ты скажи. И кто-то из них объясняет, что в эту минуту император Юлиан убит в Персии.

Ну, и отсюда вывод, что уже дальше можно не плыть, потому что всё, можно возвращаться. Расходимся, ребята. Никто нигде больше не прячется. И вот спрашивают, почему у них такая была прозорливость? А вот Афанасий, он же святой, и он, в отличие от них, кстати, главный богослов своего времени, он этого не понял и не видел. И зачем это с другой стороны вообще нужно? Какая разница монахам? Одним императором больше, одним меньше.

Какая разница? И здесь надо, конечно, сказать, что, во-первых, так часто бывает, что те, кто богословствует, причём правильно богословствует, они могут быть и монахами, и, конечно, вести подвижническую жизнь, как тот же самый Афанасий, тем более он и жизнь свою рисковал, потому что, ну, вот из постоянных гонений, которых прошла практически вся его жизнь, кроме молодости, молодость была спокойной относительно. Ну, как спокойной? Там просто вообще всех ещё в юности убивали за христианство, то есть там тоже такая спокойность была. Да, так что вот такую он жизнь прожил. Тем не менее, отцы и основатели монашества, к которым относятся, конечно, и Фёдор, и Омон, это просто самые главные монахи. У них там было из тех, кого мы знаем по именам, может быть, там десятка-два, вот, среди самых главных, а ещё большинство того, наверное, не знаем даже по именам, потому что в миру они не открываются, как правило, кто открывается – те исключения. Вот.

Они, конечно, имели совершенно другую степень обожжения и ясновидения, и поэтому они, конечно, знали то, что даже вот такой прекрасный богослов, как Афанасий, всё-таки не знал, хотя, конечно, Бог его наставлял и вдохновлял на его богословские труды. Но это наиболее очевидное, что можно сказать. А монахов здесь больше должен интересовать вопрос, почему это вообще их интересовало. Даже, скажем, знали они это, зачем об этом вообще говорить, ведь видно, что они как-то с одобрением отнеслись к этому событию, то есть оно не было в их представлении безразличным. А с точки зрения такого уж совсем монашеского представления, в принципе, мир всё равно не исправится, он только может быть там чуть лучше или чуть хуже, но в целом он всегда плохой, и перспектив у него никаких. Зачем тогда о нём заботиться? Ну, я перефразирую вопрос, чтобы стал ясен ответ. Зачем молиться за мир, если всё равно сказано, чем всё кончится с этим миром?

Что он кончится тем, что он кончится. А за тем, что мир существует не просто так, и он существует для того, чтобы люди, которые рождаются в этом мире, могли спасаться для жизни вечной. И в этом смысле небезразлично, какие условия устраиваются в мире. Да, они устраиваются промыслом Божьим, но они устраиваются с участием человека, и поэтому самое главное, конечно, участие – это молитва. А монахи, они всегда молятся за мир, даже, собственно говоря, и церковь тоже всегда молится за мир, потому что в любой церковной службе есть такие слова. Но в мирских церквах бывают люди, которые в миру ещё как-то живут, включая и белое духовенство, включая даже большинство монашества, которые тоже так или иначе живёт в миру. А вот эти вот отшельники, или, по крайней мере, те, кто живёт далеко от немонахов, они… или даже, может быть, и близко, но сильно отдельно. Это я сейчас про пахомевские монастыри говорю.

Они жили только около деревень, никогда никак иначе, но фактически вне общения простого с людьми. Вот они просто молятся в чистом виде, так сказать, за мир. И мир, если говорится, что мир стоит молитвами праведника, я напомню, где об этом говорится. Ну, конечно, много где, но исконно в Библии. Вот когда говорится, например, про Содом, когда Авраам торгуется с Богом, сколько нужно праведников, чтобы не сжигать Содом. Ну, я думаю, что все помнят этот эпизод. Но вот из этого видно и из многого другого, что только вот праведниками мир как-то и стоит. И вот эти праведники, конечно, они видят что-то другое, что-то нужное.

Ну, а почему нужно было желать смерти императора Юлиана? Собственно, об этом ещё много разных других церковных рассказов. Я думаю, все помнят, правда, это поздняя легенда про Василия Великого и святого мученика Меркурия, который вдруг исчез с иконы, когда Василий Великий молился, а потом вернулся с окровавленным копьём. И это ещё подогревались такие легенды тем, что Юлиан умер при неизвестных обстоятельствах. Царь Шапур, с которым он воевал, очень пытался узнать, кто же это его убил, и тоже не смог ничего узнать, потому что действительно никто не знал. То ли копьём, то ли стрелой его убили непонятно даже с какой стороны. То ли персы, то ли свои. Так это и осталось не в истинном.

Ну, это и для истории не в истинном. А вот духовно это интерпретировали через такие легенды. Но здесь никакой конкретной версии нет, никакой легенды нет в этом рассказе. А есть просто то, что, конечно, как устроена жизнь в мире, это для церкви небезразлично. Христианская империя была благом в общем и в целом. Конечно, император Юлиан в начале своего правления хорошо сделал, что выпустил ссылки и легализовал всех гонимых православных, потому что, я напомню, что квазигосударственная церковь, которая была в начале правления Юлиана, она была арианская, а православие было преследуемо. И вот Юлиан сразу же всех, кого преследовала государственная церковь, всех сразу же выпустил на волю. Но дальше началось в целом гонение на всех христиан, поэтому христиане православные не особенно этому радовались, и уже вскоре им пришлось особенно огорчаться из-за всяких его гонений.

И, конечно, идея опять ввести обязательно языческие культы, которая проводилась императором Юлианом, она ни у кого не вызывала энтузиазма. И так как это уже было возвращение к тому, что к тому плохому, который вроде бы уже проехали, то реакция православных была соответствующая. Вот теперь хватит разбора этого эпизода, а сделаем общий вывод. Как устроено монашество? Монашество устроено внешним образом, структурно, по-разному, и даже не очень важно, как оно устроено в этом смысле. А важно понимать другое, что в центре монашества стоят те, кто может видеть больше, чем другие могут видеть, чем другие монахи даже. И поэтому, если говорить о монашестве, что вообще в целом монашество является вождями для всей остальной церкви, включая епископов, монахи в этом смысле как сословие важнее, это пишет Григорий Поломай, я просто его повторяю, это не мои тут измышления, то внутри монашества есть вот свои подвижники, которые, может быть, мало кому и известны или вообще неизвестны, это не важно, но которые влияют прежде всего на других монахов, а уже монахи влияют на остальных. И вот если монашество в церкви сохраняется, то и церковь сохраняется, а если это разрушается, то церковь разрушается.

Мы знаем, что церковь вся в целом не разрушится никогда, но в отдельных местах, в отдельных странах она может разрушиться и полностью уничтожиться, как, например, в Северной Африке или в современном Судане и так далее. Там всюду было православие, а что осталось? И вот, конечно, даст Бог, у нас все-таки церковь еще побудет.