229. О личных границах в монашестве (2022.11.20)

Задает довольно важный вопрос, и я его сейчас сформулирую так, как сформулировал его автор. Психология, бывают важны личностные границы так называемые. А вот в православии они тоже важны или это эгоизм? Мне кажется, немножко ложная дилемма, потому что понятия эгоизма в православной аскетике нет, или если это понятие из этики XIX века, и вся православная аскетика построена по принципу, который Леонтьев называл трансцендентным эгоизмом, то есть эгоизм – это хорошо, а неплохо. Ну и в какой-то степени это похоже на Чернышевского с его разумным эгоизмом, но разумность, конечно, у неразумного Чернышевского была извращенная, а у православных она другая. Но сама идея, что эгоизм должен быть и он должен быть разумным, она правильная. То есть стремить к своему спасению – это абсолютно эгоистически, но вот только тогда и никак иначе ты принесешь хотя бы маленькую пользу кому-то еще. То есть поэтому оставим эгоизм в стороне, он хороший, обратимся к сути вопроса.

Личностные границы – это такое понятие, которое означает вот сферу приватности, то есть вот нельзя к человеку там с чем-то лезть, если он тебя сам не просит и не зовет. Кстати, если зовет, то тоже бывает нельзя, потому что этим ты наносишь ему какую-то травму, или ты ему не наносишь травму, а он тебе сам нанесет травму, чтобы ты не лез, что в общем даже предпочтительнее может быть с точки зрения психологии. То есть об этом можно много посчитать, и конечно здесь есть о чем говорить. А вот как об этом говорить с точки зрения православия? Ну, с точки зрения православия это тоже все актуально, только личностные границы почти бесконечно дальше, шире, так сказать, чем в психологии. То есть там возможность, ну это я говорю в православии так в принципе и в аскетике, тут много всяких исключений, мы говорим о монашестве, ну и тогда теория становится практикой. То есть в принципе личностные границы, они примерно бесконечны. То есть кроме духовника никого к себе подпускать нельзя, даже близко во внутреннем смысле, и так же никому подходить не надо, кроме тех людей, которым ты обязан оказать духовную помощь, но это должно быть ограничено ровно той сферой, тем каналом, которым ты пользуешься, чтобы оказать эту помощь.

И если, скажем, если духовное руководство, то это может быть и постоянным, но по минованию надобности в любом случае это надо закрывать. То есть никакой вот психологической близости в принципе быть не должно, но в каких-то определенных исключениях она бывает. Когда, я вот сказал о духовном помощи какой-то, соответственно нарушаются личностные границы, получается, того, кто эту помощь оказывает, а не только того, кто ее принимает. Но так же это бывает при каком-то общежитии, например, между братьями, которые живут на равных, там никто никому не руководитель, но они поступают со своими личностными границами ради общежития, это да. Но только ради него, только по правилам данного общежития, в разных общежитиях бывают разные правила, и все. Поэтому понятие личностных границ, если переводить на язык современной психологии, оно является базовым. Я даже скажу, как оно называется более традиционно – внутренняя келья, если евангельское выражение представить. Все время должна быть внутренняя келья.

Я бывало употреблял другое выражение, что надо в мире жить как все время в батискафе, и из него не выходить никогда, а общаться совсем только через всякие специальные приспособления, которые бывают у разных глубоководных исследовательских приборов. А самому так смотреть в иллюминатор, а лучше даже через оптику, через перископ, чтобы даже и в иллюминатор не видеть. Вот примерно в этом состоит монашеский подход. Конечно, миряне в чистом виде следовать этому не могут, и там какие-то есть свои облегченные версии, которые нас в данном случае не интересуют.