217. Успение Пресвятой Богородицы как монашеский праздник (2022.08.28)

Мы празднуем Успение Божьей Матери. Это праздник, конечно, единения всей Церкви, вокруг самой ее середины, вокруг Божьей Матери, вокруг апостолов, которые собрались вокруг Божьей Матери, вокруг ангельских чинов, которые всей хиерархией открылись для препровождения Души Божьей Матери на небо. И таким образом вся Церковь собралась, и это праздник, конечно, общий. Но поскольку это праздник в особенности собирания апостолов и ангельских сил вместе с ними, то это праздник, в котором особенно выделяется то, что в Церкви самое главное. И поэтому не может быть иначе. Это в очень большой степени, хотя не повторю, никакой исключительности здесь нет, не надо на это претендовать, праздник монашества. Потому что монашество и является в устройстве нашей новозаветной Церкви ее ядром, самым главным. Когда мы говорим о занятиях и обязанностях одного монаха, то мы говорим немножко не то, что нужно сказать о значении монашества как целого, если можно так выразиться, корпорации для Церкви, и то, о чем монаху может быть отдельно думать, не полезно или, по крайней мере, не обязательно, о том нельзя не думать, когда мы говорим об устройстве Церкви и о месте монашества в ней.

И вот здесь надо сказать, можно повторить вслед за Григорием Баламой, что монашеское служение в новозаветной Церкви подобно тому, каким было пророческое служение в Ветхозаветной Церкви. Чем занимались пророки? Они, в принципе, не были священниками. Кто-то был, пророк Илья был, служения все-таки были разные, хотя они могли совмещаться в одном и том же человеке. Но в чем смысл пророческого служения, не священнического? В том, что это было стратегическое управление Церкви, включая первосвященников, вообще все священства и царей, которые управляли Ветхозаветным Израилем. Он должен был управляться и священниками, и царями, и каждый имел свои обязанности. Но некие важнейшие обязанности были на пророках.

В чем они заключались? В стратегическом управлении. Еще раз повторю это слово. То есть, в определении путей самых общих, к чему нужно стремиться, чего нужно избегать. Ну и, конечно, когда периодически, несмотря на все старания пророков, Израиль оказывался в певете, то тогда, чтобы его оттуда вытягивать. Это тоже уже… Это значит, нормальное управление не справилось, все, катастрофа, и уже только аварийное, значит, не только стратегическое, но и аварийное – это пророки. С новозаветной Церкви ровно то же самое служение у монахов.

Монах сам по себе смиренен и ничего не решает, никем не управляет. Монахи, как корпорации, управляют всем в Церкви, и включая всех епископов, которые, правда, сами могут быть, в каком-то смысле, монахами, но, в принципе, епископы стратегически управлять не могут. Они в той мире, в какой они епископы, а не в той мире, в какой они, может быть, монахи. Если они, конечно, вот живут подвижнически, то тогда могут. Потому что в новом завете священством является, это напомнит, кто не верит, пусть лучше всего почитает Никита Стефата Святого, но это и у Максима Исповедника есть, и у других, а Никита Стефата я просто особо рекомендую, потому что он разжёвывает для тех, кто вот совершенно ничего не понимает, не знает. Так вот, новозаветное священство — это только святость, и только она. Это никто в него не рукополагает, кроме самого Бога. И чем больше ты святой, тем больше ты священник.

Здесь нет никакого гендерного отбора, то есть женщины здесь такое же значение имеют, как мужчины, и даже по возрасту. То есть кто-то может и в ранней юности стать святым, пожалуйста, если стал, то значит священник. В то же время, если человек рукоположен кем угодно, самым правильным архиереем, самая правильная архиерея с точки зрения канонической, но при этом он далёк от святости, то он далёк, конечно, от священства новозаветного. Не то, что от архиереевства, а даже от священноства. Священность — это просто низшая степень в нашей церковной иерархии, так называется. Маленьких детей обычно посвящают священностям. Поэтому, конечно, если мы держимся новозаветного священства, то корпорация, которая специально для жизни по новому завету без поблажек существует, и то к ней принадлежит, конечно, не по внешней форме, а по сути, те являются руководителями церкви, руководителями епископов, конечно. И точно так же епископы не могут понять стратегически, куда церкви идти именно в ту миру, в какую они просто епископы.

При рукоположении эти познания не даются. Тут у нас с рукоположениями епископов вообще проблема другая, потому что по наблюдению многих благочестивых людей при епископской хиротонии, самой, что ни на есть, благодатной, даже в человека может вселиться бес. Потому что, может быть, как архиереев он будет хороший, а как человек он может быть вот такой, и потом постепенно… То есть как архиереев он будет не хороший, а очень плохой, но он при этом будет архиереем, действительно. Там его надо будет как-то судить, там я не знаю, что с ним делать, но мы знаем, сколько всяких проблем. Так вот, конечно, если мы говорим о монашестве, то мы говорим сейчас о монашестве по сути. И вот в те древние времена это так всегда было, что монашество вытаскивало церковь Эфиопия, когда она все-таки туда попадала, новая заветная наша, так сказать, церковь. А все это институциональное священство в церкви является ветхозаветным, поскольку новый завет может быть только там, где ветхий завет соблюден.

В частности, поэтому нужен наш обновленный вариант, но все равно ветхозаветного священства. Это все нужно, но монашество важнее, потому что без него все утрачивает смысл остального. И вот поэтому, конечно, у нас будет… Так было и во времена Григория Паламы, так было и во времена, которые до него были, в 14 веков, и так до сих пор у нас и дальше так будет. В 20 веке мы все можем убедиться, когда были отступления сергианства и экуменизма, что кто этому воспротивился? Эпископат? Нет. Эпископат обязан был воспротивиться.

Если кто-то там был более-менее близок к святости, те и воспротивились. Но это совсем единицы. Эпископат как корпорация просел абсолютно, и ничего другого от него никто и не ожидал, честно говоря. Но кто спас? Монахи. Монахи составили основу и старостильнического движения, по началу, по крайней мере, и у нас истинно православного движения. Хотя к ним, конечно, примкнули все, но смогли задать они. Они, конечно, стали главными авторитетами для благочестивых мирян.

Так и должно быть всегда. И так и раньше всегда бывало. И, наконец, когда отступления продолжают за десятилетия, то нарушается, в том числе, возможность привычного монашеского пострига. И тогда люди, которые формально являются мирянами, во все большем и большем количестве начинают вести монашескую жизнь. И монашество сохраняется, никогда не переводится. И вот мы это в Советском Союзе все это увидели. И не может быть и иначе. Поэтому сегодняшний праздник, праздник Успения Богоматери, это праздник середины, так сказать, сердцевины церкви.

Особенно праздник всей церкви, несомненно. Но в особенности праздник ее средоточия. Если показывает это нам через единство апостолов-человеков, то есть и ангелов, внешним образом апостолы собирают церковь со всей земли, по которой они уже успели разойтись, то значит где-то в числе первых, пусть не исключительно здесь, оказывается монашество. Поэтому это особенный праздник монашества, в том числе.