214. О монашеском тщеславии (2022.08.07)

Один из накопившихся вопросов очень хорошо гармонирует с тем местом, где я нахожусь. За моей спиной остатки Братского корпуса Никола Модонского монастыря, где под домашним арестом в конце 1920-х годов находился митрополит Иосиф Петроградский. И вот как раз времена митрополита Иосифа, они нас немножко возвратили к такому исконному пониманию христианства и монашества. Я имею в виду 1920-30-е годы. И мы пользуемся теми огромными благами для монашества, которые принесли эти годы для того, чтобы и сейчас держаться именно православие и именно монашество. И вот о вопрос такой. Люди, которые задают, вот так вот спрашивают, что вот хочется, чтобы миряне иногда так ненавязчиво узнавали, что ты на самом деле монах, и он там как-то к тебе хорошо относились. Ну, самое смешное, что действительно такое явление есть.

Хоть у нас сейчас, по сравнению с дореволюционным временем, например, намного меньше людей, которые считают себя православными или даже просто верующими. Но вот эти люди, которые неправославные и неверующие некоторые, они все равно к монахам относятся, может быть, довольно-таки хорошо. И поэтому эти искушения существуют. То есть, конечно, монах, это правило, он должен никак не пересекаться с мирянами. То есть, если он с ними пересекается, они, в принципе, не должны знать, что он монах просто. Вот не то, что надо как-то думать о том, как они к этому относятся, а должно быть повода к этому относиться по возможности. Но, конечно, это не всегда может быть, и тогда, конечно, надо понимать, что это, в общем, все плохо, и что они знают, что тебя, значит, встречают, что называется, по одежке, даже если одежки над себя специфической монашеской не видно, но все равно это получается по одежке, и принимают тебя за кого-то, кем ты не являешься, то есть за кого-то действительно такого духовнозначимого. И, конечно, это, особенно для молодых монахов, конечно, это все крайне-крайне плохо.

Но о монашестве прежде всего Господь заботится. И вот что мы и видим в том месте, где я сейчас стою. Потому что советские репрессии, они никоим образом не уничтожили монашество, они, наоборот, его очистили, но монашество все ушло в подполье. И вот монахи советского времени, такие, особенно именно настоящие монахи, которые были иосифлянами, то есть катакомбной церковью, они перешли в нелегальную церковь, жили на нелегальном положении и скрывали свое монашество. И даже можно сказать, что те монахи, которые входили в эту сиргианскую церковь, но старались быть монахами, они тоже, чаще всего, скрывали свое монашество и жили в миру. И поэтому, да, это, конечно, произошло из-за такой совершенно людоедской позиции власти советской, но польза-то какая была. Зато это сразу было подействовано, принято, и мы вернулись благодаря этому каким-то гораздо более аутентичным, древним и настоящим представлением о монашестве. Монахи сильно не выделяли свои одежды в древнем мире, это мы можем понять сейчас, поехав в Ближний Восток.

Мы там видим, например, в исламских странах, что ходят женщины, то есть так, если не всматриваться, просто очень много монахинь на улицах. То есть некоторые с накрашенными губами, если не в чудре, и многие беременные. Это вызывает некоторый когнитивный диссонанс. Но, в принципе, это говорит о том, что у них традиционная старая одежда, которая является монашеской одеждой, и она никак не выделяется. И поэтому я напомню еще другое правило, которое тоже косвенно говорит о том, что одежда монахов не является какой-то особенной, что монах должен одеваться так, что его одежда, будучи брошенной на улице, три дня будет лежать, и никто ее не возьмет, потому что никому такое рубище не нужно. Это из египетских отсылок. Вот это говорит о разном, в том числе это о том говорит, почему я и процитировал сейчас, что монах не должен выделяться никак. И надо сказать, что будем говорить о хорошем, о чем можно сказать, когда об этом можно сказать.

Вот орден иезуитов, он не был, собственно, они даже не говорили, что они монахи, это просто общество Иисусово с обетами такими, которые, конечно, покручены в монашеских, но у них нет никакой формы специальной одежды, в отличие от монашеских орденов. Они должны носить ту одежду, которую носят те люди, среди которых они живут. И вот это, повторю, просто в каких-то своих условиях, в силу каких-то своих причин, но они вернулись к нормам раннего монашества. А нас, слава богу, раз мы не хотели добром возвращаться, я имею ввиду в дореволюционной России, вот спасибо советской власти, она очень много вернула и в монашество, и в церковь, но, конечно, не для тех, кто пошел с ней на компромиссы, не для тех, кто стал ей прислуживать под видом христианства, а для тех, кто просто хотел стать христианами. Я замечу, что митрополит Иосиф, он действительно был лоялен советской власти, просто советская власть требовала ведь не лояльности, а чего-то другого, прислуживания. А насчет лояльности, он даже искренне говорил, что нам нравится закон об отделении церкви от государства и школы от церкви, что вот давайте это исполнять, все будет хорошо. Я бы сейчас сказал тоже, давайте вот этот закон большевистского времени исполнять, и все станет гораздо лучше, чем сейчас. Но вот, как бы то ни было, вот монашество в социальных своих измерениях связано со всей церковью, об этом нам вся жизнь напоминает, и вот это место особенно напоминает, и поэтому, если мы монахи, то не надо никак это показывать, кроме тех случаев, когда этого совершенно невозможно избежать.