21. Развитие иосифлянского движения ⧸⧸ Свт. Иосиф Петроградский

Развитие Иосифлянского движения Вскоре после подписания Ярославской декларации и обращения к Петроградской епархии, митрополит Иосиф был вторично удален в ссылку. Он был арестован 26 февраля 1928 года и вновь направлен в Николо-Моденский монастырь без указания сроков и причин ссылки, где находился под постоянным надзором без права выезда. Жил в Ладыковкеле со спаленкой, окна которой выходили во двор на храм. Он мог принимать посетителей, которые, как явствует из протоколов допроса, подвергались учету и порой обыскам. В ссылке Владыку Иосифу постоянно навещали клирики и миряне. Они привозили письма, сообщения о событиях, спрашивали советов. Владыка передавал ответные письма, указы, распоряжения. Часто в монастырь к митрополиту наведывались и родственники из Устюжины.

Благо, до монастыря добираться было довольно близко, всего 35 километров. А летом по Малуге ходили пароходы Гаршин и Коловратский. Капитаном одного из них был Александр Семенович Петровых, брат митрополита. На пароходе в гости к владыке приезжала племянница Нина, приемная дочь сестры митрополита Клавдии Семеновны Шишуновой. Только по большим церковным праздникам митрополиту разрешалось проводить службы в монастырских церквах. На этих службах стекалось много окрестных крестьян. Приезжали и земляки-владыки из Устюжной. В апреле 1928 года сыльный митрополит принял последнюю попытку объяснить свою позицию гражданским властям в лице Тучкова, направив в его адрес письмо с обоснованием своего отношения к властям и просьбой об освобождении из ссылки и возвращении в Ленинград.

Получил ли ответ на свое письмо митрополит Иосиф неизвестно, но он был оставлен в ссылке в Николом Маденском монастыре. Несмотря на свою удалённость от Петроградской епархии и изолированность от основных событий и их участников, митрополит Иосиф считался главой антисергианской позиции, которую вскоре стали называть Иосифлянским движением. Сам Латыко Иосиф даже в своих показаниях наследствия 1930 года, в которых по понятным причинам он старался преуменьшить своё участие и свою роль, тем не менее признавал. отрицая своё руководство над антисергианским течением, я всё же сознаю, что нужно же кому-нибудь было быть духовным руководителем и советником того духовенства и верующих, которые в силу лжи митрополита Сергия отошли от него и примкнули к нашей церковной группе. А так как кроме меня никого из митрополитов не было, то только этим я и объясняю, что ко мне со всего Союза приезжало духовенство и верующие за советами. После того, как я была выслана в Маденский монастырь своим заместителем, я назначила епископа Димитрия, а после ареста последнего руководства перешло к епископу Дружинину Сергию. Первое время епископ Дмитрий являлся моим заместителем только по Ленинградской епархии, но впоследствии, когда антисергианское течение разрослось далеко за пределы Ленинградской епархии, я не мог ему запретить, да и сам с ним был согласен на то, чтобы всем обращающимся к нему за руководством он давал советы. Сам епископ Дмитрий по всем вопросам меня ставил в известность, спрашивая у меня, как у своего митрополита, советов и руководств.

Интересное свидетельство об архипастерском руководстве митрополита Иосифа содержит письмообращение Петроградского священника-новомученика Николая Прозорова, направленное митрополиту Иосифу, вероятно, в феврале 1929 года. Отец Николай просит митрополита ответить на ряд важных вопросов, волновавших в то время всех пастырей антисергианской оппозиции. Как принимать скрещенных обновленцами-сергианами? Как принимать клериков, рукоположенных сиргианами? Как отпевать невеченных церковным браком? Очевидно, что ответы митрополита, как писал отец Николай, имели руководящее значение для всего ифсюфрианского духовенства. Письма митрополита Иосифа переписывались и распространялись среди клириков и мирян антисергианской оппозиции. Широкое хождение имела следующая записка владыки, написанная им после вызова агентами ГПУ и их требования представить письменный ответ на их вопросы.

Толковать с вами самое бесполезное и безнадежное дело. Мы никогда не столкуемся. Вы никогда не сделаете того, чего я хочу. Я никогда не сделаю того, что вам нужно. Вам нужно уничтожение Христа. Мне – Его процветание. По-вашему, мы мракобесы. По-нашему, вы настоящие сыны тьмы и лжи.

Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и ссылкам ее служителей. нам кажется величайшей дикостью, позором из позоров XX века, ваше насилие над свободой совести и религиозными убеждениями человечества». И хотя на следствие 1930 года Владыка Иосиф подчеркивал, что он писал это в состоянии крайнего нервного возбуждения, и что эта записка выражает только его личное мнение, Но он признавал очевидный факт, что эти и подобные мысли в его письмах из-за его резкости воспринимались отдельными лицами как директивные указания в антисоветском духе. На одном из допросов 1930 года Владыка подтвердил, что он писал священнику Виктору Добронравову о том, что борьба, которую ведет советская власть с истинной православной церковью, есть борьба не с нами, а с ним, Богом, которого никто не победит, и наше поражение, ссылка, заточение в тюрьмы и тому подобное не может быть его, Бога, поражением. Смерть мучеников за церковь есть победа над насилием, а не поражение. Тогда же он заявил следователю, никакими репрессиями со стороны советской власти наше течение не может быть уничтожено. Нашей идеей стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. С начала 1928 года Евсифляне начинают совершать тайные архиерейские хиротонии.

Одним из первых был рукоположен в Серпухов епископ Максим Жижилинка. Весной 1928 года в Ленинграде на квартире Протерея Феодора Андреева проходит важное совещание, в котором участвуют епископ Гдовский Дмитрий Любимов, епископ Козловский Алексей Буй, московский Протерей Николай Дулов и профессор Михаил Новоселов. Важнейшим итогом совещания стало распределение сфер влияния. Владыка Дмитрия поручил епископу Алексию управление всем югом России и Украины, в том числе окормляемыми ранее им самим приходами, мотивируя это их удаленностью от Ленинграда. Епископ Козловский полностью признал руководство епископа Дмитрия и уладил все спорные вопросы с ним. Настоятель Владимирской Церкви Сергий Бутусов, единомышленник епископа Алексея Боя, в 1928 году, через полтора года, заявил на допросе «Для меня и епископа Алексея Ленинград был святыней, и я верил всему, что оттуда исходило». Епископ Дмитрий, помимо руководства Петроградской епархии, непосредственно окормлял приходы на Кубани, Московской, Тверской, Витебской и других областях. 25 декабря 1928 года митрополит Иосиф возвел епископа Дмитрия в санархиепископа.

весьма укрепила позицию сифлян, известия о позиции патриаршего местоблюстителя Петрополита Петра. В 1929 году архиепископ Дмитрий получил от епископа Дамаскена Глуховского достоверное сведение об отрицательном отношении митрополита Петра к политике митрополита Сергия. По просьбе владыки Дмитрия, предарей Григорий Селецкий изложил эти сведения в письме митрополит Иосифу от 17 сентября 1929 года. Значительную роль в иосифрянском движении играл профессор Новоселов, как в организационном плане, так и в экклезиологическом. Остается загадкой вопрос о его епископстве. Существует предание о том, что он был тайно рукоположен в епископа в 1923 году. Большинство исследователей подтвергает этот факт сомнению, ссылаясь на отсутствие подтверждающих документов. Однако на одном из протоколов его допроса в политоизоляторе в 1930-х годах рукой исследователя написано «Епископ Марк».

Им был написан целый ряд документов, обосновывающих церковную позицию, отделившуюся от митрополита Сергия. Например, составленный в марте 1928 года документ «Почему мы отошли от митрополита Сергия» или брошюра «Что должен знать православный христианин», которая потом, по свидетельству историков, проходила почти во всех судебных процессах над Исюфлянами в качестве вещественного доказательства. Именно в этой брошюре утверждалось, что на современную нам гражданскую власть каждый христианин должен смотреть как на попущение Божие для нашего наказания и вразумления. Христианство и коммунизм взаимно исключают друг друга, и борьба между ними неизбежна. Введен гражданский брак, который в самом корне уничтожает идею семьи, установленную самим Богом, и получается скотская жизнь. Патриотизм заменен интернационализмом и классовой борьбой. предъявляет Православную Церковь требование оправдать ее противное христианству действие, то есть признать революцию, которая есть насилие, и Церковью никогда оправданно быть не может. Причина гонения на Церковь со стороны неверующей власти заключается в стремлении подчинить Церковь своему влиянию и через Церковь приготовить народ к будущему принятию Антихриста как политического и духовного главы падшего человечества.

Все это вскоре станет главным обвинением в контрреволюционных действиях для арестованных. А самому Новоселову следствием будет отведена одна из решающих ролей в разрабатываемой версии Церковно-административного центра Организации истинно православных. Митрополит Иосиф в своих показаниях упоминает о приезде к нему Новоселова. Со мной Новоселов беседовал о положении церкви, составшемся после декларации Сергия. Он говорил о том, что позиция декларации неприемлема для верующего народа и, в частности, для каких-то ревнителей церковных из интеллигенции. Имён кого-либо из представителей такого рода интеллигенции при этом не было названо. У нас же в представителях иерархии говорилось, что и нам тоже пора сказать своё слово. переслав, кажется, его письмо Новоселова, в котором последний анализировал трех лиц с точки зрения пригодности их к возглавлению нового церковного течения.

Относительно меня и Агофангела говорилось, что мы малопригодны, я как склонный к более созерцательной жизни, а Агофангел как престарелый. Называя Серафима сынком, Новоселов выдвигал на эту роль его как более молодого и энергичного. На отход Агафангела и его группы, на их оформление в самостоятельное течение, он, Новоселов, повлиял в том смысле, что подлил, как говорится, масло в огонь, он потолкнул их на том пути, на котором они уже стояли. Митрополит Иосиф подчеркивал, что на него лично Новоселов особого влияния не имел, но имел влияние на митрополита Агафангела и архиепископа Серафима, и что Серафим подготавливал какой-то протест против декларации митрополита Сергия. Это было, вероятно, знаменитое послание архиепископа Серафима к церкви, призывающей архиереев к самостоятельному правлению епархиями с обращением в случае крайней нужды к митрополиту Иосифу. Сам митрополит Иосиф не был причастен к этой инициативе, полагая, что в отношении митрополита Сергия уже достаточно сказано и сделано.