21. Что значит： ＂Совлек начала и власти＂ (Кол. 2_15)？ ⧸⧸ Вопросоответы к Фалассию

Преподобный Максим Исповедник. Вопрос и ответы к Фаласию. Вопрос 21. Что значит «совлек начало и власти» и далее? Каким же образом Господь, рожденный без греха, был целиком облечен ими? Ответ. Богоначальное во всем подобное нам, кроме греха, непреложно облегшееся в наше естество и ставшее совершенным человеком, имело в себе первого Адама, который проявлялся в нем как по образу происхождения, так и по образу рождения. Поскольку первый человек, получив бытие от Бога и произойдя от него, по самому происхождению своего бытия был свободен от тления и греха, ибо они не были созданы вместе с ним, то, когда он, приступив заповедь, согрешил, то вследствие этого и был осужден на рождение, возникшее через страсть и грех.

А потому грех, въявившийся из-за него страстности, имел происхождение уже как бы по закону природы. В силу этой страстности никто не безгрешен. ибо всякий по природе подлежит закону рождения, введенного по причине греха после первоначального происхождения». Итак, через преступление Адама вошел в естество человеческое грех, а через грех – страстность по рождению. А так как вместе с этой страстностью рождение процветало через грех и первое преступление, то для естества человеческого неразрывно связанного по своей воле лукавыми узами, не было надежды на спасение. Ибо чем более оно усердствовало в укреплении себя через рождение, тем более оно связывало себя законом греха, обладая действенным преступлением вследствие страстности. Ведь, содержав самой страстности, по причине естественно принудительных обстоятельств, умножение греха Оно, в силу гнездящегося в страстности родового греха, подверглось воздействиям всех небесных сил, начал и властей, проявлявшимся через неестественные страсти и сокрытым в естественных страстях. Посредством них действовала всякая лукавая сила по страстности естества, побуждая волю через естественные страсти обратиться к тлению неестественных страстей.

Стало быть, единородный Сын Божий и Слово, став по человеколюбию Своему совершенным человеком, чтобы избавить естество человеческое от этой лукавой безысходности, воспринял безгрешность по происхождению от первого устроения Адама и имел ее без нетления. А отрождение, введенного впоследствии грехом в воспринял одно только страстность – без греха. А поскольку, как я сказал, лукавые силы оказывали по причине греха на страстность Адамову различные воздействия, невидимо сокрытые в принудительном законе естества, то они, разумеется, созерцая по причине плоти в Спасители Боги естественную страстность Адама и полагая, будто и Господь, как простой с принудительной необходимостью навлек на себя закон естества, а не движется самоопределением воли, напали на него, надеясь убедить и внедрить в его воображение посредством страстей естественных страсти неестественной, а тем самым сделать что-либо угодное им. Он же, при первом испытании путем искушений наслаждениями Позволив им поиграть своими кознями, совлёк их с себя и изверг из естества, сам оставшись недоступным и недосягаемым для них. Конечно, нам, а не себе, приписывая победу и преподнося как благи всё достигнутое им тем, ради кого он стал человеком. Ибо сам он, будучи Богом, владыкой и свободным по естеству от всякой страсти, не нуждался в искушении, но допустил его для того, чтобы, приманив к себе нашими искушениями лукавую силу, поразить ее одним соприкосновением с собою, умершвляя ту, которая рассчитывала погубить его, как вначале погубила Адама. Так совлек он с себя при первом искушении, напавшей на него начало и власти, далеко прогнав их от естества человеческого, исцелив страстность его в отношении к наслаждению и изгладив в себе рукописание Адамова, состоящее в добровольном согласии на страсти наслаждения. В силу этого рукописания человек, имея волю, склонную к наслаждению, даже молча возвещал делами лукавую деспотию над собой.

из страха смерти, не освобождая себя от иго-наслаждения. Итак, Господь, подвергнувшись первому искушению наслаждениями, истощил лукавые силы начала и власти. Затем Он попускает им сделать второе нападение и причинить ему другое испытание искушениями через муку и страдания, чтобы, совершенно истощив в себе пагубный яд их злобы как той истощает огонь, полностью уничтожить его в естестве человеческом и совлечь с себя во время крестной смерти начала и власти. Оставшись неодолимым для страданий и, более того, явившись страшным для смерти, Господь изгнал из естества человеческого страстность в отношении к боли, от которой малодушно убегала воля человека. в силу чего он постоянно и против желания был угнетаем страхом смерти, придерживаясь рабства наслаждения ради того, чтобы жить. Стало быть, Господь совлек с Себя начало и власти при первом испытании искушениями в пустыне, исцелив страстность всего естества в отношении к наслаждению. Он вновь совлек их с Себя и во время смерти. подобным же образом изгнав из естества страстность в отношении к боли, по человеколюбию своему делая себя ответственным за наше исправление, и более того, даже вменяя нам, как благи, славу, совершенного им.

А поскольку подобно нам, приняв страстность естества за исключением греха, при помощи которой всякая лукавая и пагубная сила имела обыкновение производить свои действия, он совлек их с себя во время смерти, восторжествовав над ними, когда они приступили к нему для происков, и сделав их посмешищем на кресте при исходе души, после того, как они вообще ничего не нашли в его страстности, чего-либо свойственного естеству, хотя особенно ожидали найти в нем что-нибудь человеческое ввиду естественной страстности по плоти. Поэтому, разумеется, он своей силой и через воспринятую от нас святую свою плоть, как через некий начаток, освободил и все естество человеческое от примешавшегося к нему по страстности зла, подчинив самой этой страстности естества, царствовавшее некогда в ней, то есть в страстности над естеством, лукавое владычество. Можно было бы и иначе, в более таинственном и возвышенном смысле, рассмотреть это место. Но ввиду того, что неизреченнейшие тайны божественных догматов, как вы знаете, не должно выставлять на показ, запечатлев их в письменном виде, удовольствуемся сказанным, приводящим в смущение неугомонную мысль. А если Богу будет угодно удостоить нас зрить это духовными очами, то мы совместно внимательно исследуем апостольскую мысль.