2. Созерцание о рае ⧸⧸ Прп. Никита Стифат. Трактаты

Преподобный Никита Стефатов. Созерцание Орае. А теперь давай полюбомудрствуем и Орае, ведь к нему устремляется наше слово. Ради этого, потрудившись над словом о душе, я предпринял также труд по составлению этого сочинения. Но если тебе угодно, мы предварительно окинем взором те предметы, о которых пойдет речь. Сначала нам нужно исследовать, каким образом Божественный рай был сотворен для нас чувственным и в то же время умопостигаемым. Каковы плоды обоих Божественных растений умопостигаемого рая? Каково возделывание и хранение умопостигаемого рая, и что сулит при общении его плодам тем, кто так или иначе возделывает его?

Каким образом, по указанию слова, в этом рае двое врат и не более? как бы вращающиеся, подобно Херувимам, и чем они отличаются друг от друга по своему действию. Затем нам нужно будет изложить созерцание о Древе Жизни, так же, как и о Древе Познания, которое зовется Древом Познания Добра и Зла. Вот так, насколько возможно, узнаем и мы сами, по Божественному апостолу, каково богатство благости Бога по отношению к нам и каково то, что он нам даровал свыше, и как мы порочностью желаний отпали и отпадаем от божественных даров. Но прошу, напрягите слух, чтобы воспринять мое слово и умом внимательно следите за тем, о чем говорится. Чтобы и вы сами оказались очевидцами истины и чтобы предмет слова стал для нас главным приобретением. преподавая, словно некую мзду, благословение и благодать Духа на пользу слушающим. Итак, с самого начала сотворив человека двойственным, то есть из видимой и невидимой природы, видимым и невидимым, чувственным и умопостигаемым, Бог таким же именно образом создал соответствующее его природам и несомненно предназначенное для человека жилище – рай.

чувственный и умопостигаемый, видимый и невидимый, насадив посреди него древо жизни и древо познания, которое зовется древом познания добра и зла. Один рай, насажденный им в Эдеме, в пределах этого видимого мира, для наслаждения Адама, ибо Эдем переводится наслаждение, лежащий на востоке и расположенный выше всех точек Земли, освещается со всех сторон тонким благорастворенным и чистейшим воздухом, красуется вечно цветущими растениями, исполнен светом и незреченным благовонием и оставляет позади мысль о всякой чувственной благовидности и всякой красоте, каким, конечно, и должно было быть место для жизни того, кто создан по образу Божию. Другой рай в пределах умопостигаемого и невидимого существует и заложен внутри человека, человека, который был создан Богом и поставлен на земле, как великий мир в малом видимом. Итак, об постигаемом рае, по знанию которого нам теперь столь необходимо, будем мы любомутерствовать в нашем слове. Ведь тот рай оказался затворенным для Адама в результате Хотя пламенный меч после распятия и воскресения Христова не угрожает мне отныне, и мы, верные, впредь не имеем нужды в нем после того, как перед всеми открыт вход на небо, и Царство со Христовым всегда возвещает Христос, дабы и мы были там, где Он есть, как Он говорит в Своих Евангелиях, да и дежи есмь аз, и вы были. Мы же испытываем некую великую необходимость в умопостигаемом и невидимом рае, как было сказано, чтобы точно познать его природу, место и насажденные в нем Богом божественные растения, которые мы должны каждое в свое время вкушать и в которые мы помещены для того, чтобы делать его и хранить. Но приступим к изъяснению учения об этом рае, которое, конечно, является прекрасным созерцанием доставляя пользу устремляющимся ныне к созерцанию и прибавляя совершеннейшее знание тем, кто исследует глубины духа. И начнем с самого начала так.

Поскольку, как известно, из-за зависти дьявола и вольности жены мы отпали от того нетленного жилища и через согрешение прародители оказались изгнанными из рая сладостей и вверженными на эту землю, чтобы возделывать ее, и были осуждены в поте и труде вкушать от нее наш хлеб, когда земля стала произращать для нас больше терниев и волчицов, чем добрых всходов. Давай вступим именно в этот зримый мир, как во второй, отличный от первого рая, и рассмотрим, насколько возможно, как он был сотворен, дабы, по крайней мере, согласно Божественному От красоты сущих, восходя к виновнику возникновения родов, мы стали обладать видением божественных и человеческих предметов, конечно, в результате просвещения духом. Ведь в таком случае мы не только в разуме и мудрости благодати Божией вступим в умопостигаемый рай и точно исследуем природы, движения и логосы того, что находится в нем, но также насладимся его цветами и с благоговением займемся возделыванием бессмертных насаждений. Этот рай, находящийся напротив нас, состоящих из двух природ, в свою очередь двойственен. Так каков же он? Все видимое творение, а также заключающееся в нас невидимое, о чем именно и божественный Павел говорит вместе с пророком Давидом, невидимое От создания мира творенье помышляемо видимо суть. И, Давид, девен разум твой для меня, то есть для моего устройства и создания. Не возмогу к нему.

Он оказался тогда опасным и для Адама, который был недавно сотворен и еще не крепок, чтобы приблизиться к его созерцанию и пониманию. Но скажем, если угодно, сначала о зримом этом и чувственном в котором после извержения Адама из рая мы, являющиеся его родом, были помещены на жительство по указанию Божию, о чем уже было сказано. Затем, по мере наших сил, мы обратимся к рассмотрению умопостигаемого рая, ведь нам, со стольким благоговением любомудрствующим о рае, ничто не сможет вас препятствовать, поскольку мы должны всяк разум пленять в послушание Христова. по Божественному Апостолу, и в умопостигаемом смысле воспринимает слова Божественного Писания согласно Соломону, который говорит следующее «Ащи сядеши, вечеряйте на трапезе сильного, разумно разумевай предлагаемое тебе, и налагай руку твою, веды яко сицевая тебе подобает уготовати». Глава первая. В скольких смыслах Божественный рай считается чувственным в нашем благочестивом созерцании. Все творение, принадлежащее этому видимому и чувственному миру, а именно небо и земля и все, что заключено в них, было предназначено всем людям как рай великий и прежде, чем для Адама был уготован и посажен в Эдеме рай. Ибо после того, как все творение было создано из сотворил Бог на востоцах рай.

Ведь, зная, будучи, несомненно, провидцем грехопадения Адама и то, что для него, изгнанного оттуда, Божественный рай будет затворен, Он предуготовил словно неисчерпаемый пир, предназначенный для нас, Его потомков, зримый этот мир, как иной второй рай, который не превышает тот величием благодати, но полон всяким созерцанием. да сверх того и сладостью. Ведь для нас двойственных и двойственный из него устраивается пир, и чувственно, и одновременно умопостигаемо. Чувственно из всходов, плодов, четвероногих животных и птиц, а умопостигаемо из всех его видимых произведений, согласно мудрому Соломону, ибо от величия и красоты созданий сравнительно познается виновник их возникновения. Посреди этого рая посажено Древо Жизни и другое растение, которое зовется Древом Познания Добра и Зла. Но каковы эти деревья? Внимай разумно. Древо Жизни есть сам Бог, Творец всего мира, по написанному «Бог посреди его и не подвижется».

А Древо Познания, то есть Древо Познания Добра и Зла – это наша природа и устроение, свойственное Дело в том, что человек оказывается восприимчивым к познанию как доброго, так и злого. Ведь он поистине является насажденным в этом рае творение вечно цветущим древом познания после создания сущих из несущих, как и Давид пишет в Псалмах. «И будет яка древа, насажденная при исходящих вод». Однако любомудрство о новых небесах и новой земле В других своих сочинениях я изложил рассмотрение об этом и иным способом, поскольку человек – это растение многообразное и может рассматриваться с разных точек зрения. Это подтверждается также его наименованиями, ибо он называется светом, жизнью, древом, растением и драгоценным камнем, светильником и некоторыми другими. Хотя в данном случае он имеет сходство с божественной природой, будучи образом того, кому приложимо много имен. Когда же рай Творения был завершен и в нем были насаждены эти божественные растения, Бог дал человеку заповедь, сказав следующее «От всякого древа, ежевраи, снедию снеси. От древа же, ежеразумите, доброе и лукавое, не снести от него».

А вонь же, а еще день снести от него, смертью умрите». И сначала словно к одному обращает слово, ибо сказал «От всякого древа ежевраи снедию снеси». Затем во множественном числе словно ко многим «От древа же ежеразумети доброе и лукавое не снести от него». В каком отношении? Научаюсь, что таинство этой заповеди дано не только но непременно будет касаться и нас, его потомков. И справедливо ведь то, что тогда перенесли Адам, обманутый Евой, и Ева, обманутая змеем. Это же поистине всегда происходит и с нами, следующими за ними и произошедшими от них. И наблюдай смысл таинства.

Делайте и храните помещен был в этом чувственном рае творения человек. Деланием же и хранением в нем является данная человеку заповедь. От всякого древа ежевраи снедию снеси. От древа же ежеразумети добрые и лукавые не снести от него. Итак, поскольку древо, всякое и живое, есть Бог, ибо Он является всем, создав все из несущих, и находясь вне и внутри всего, А древопознание – это устроение человека, в которое входит и способность познания добра и зла. То всякий, кто совершает в нем, как повелевает заповедь, такое делание и хранение, тот пребывает в наслаждении, неисчерпаемой сладостью и непоколебимо стоит на страже самого себя. Но поскольку наша природа изменчива, и мы бессильны постоянно пребывать в таком состоянии, Из-за этого нас также постигает участь Адама. Ибо помысел человека, с юности тяготеющий к озлому, точно как Ева, которая сочла прилог лукавого змея чем-то полезным, вводит этот прилог в ум человека и убеждает его отведать запретное, как будто оно доброе, и тотчас становится для него причиной падения.

Но давайте также рассмотрим способ делания и то, каким вкушает от всех растений этого рая. Тот, кто исследует незапятнанным умом и свободным от пристрастия к зримым вещам, помыслам, логосы и движениям всего творения и вкушает от возникающего при виде всех чувственных тварей божественнейшего размышления, предварительно пренебрегши заботой и хлопотами о жизни и став выше всяческой похоти мирских наслаждений приводится к рододелателю и виновнику всех через них по Божественному Павлу. Ибо Он есть изобильное и нераздельное древо, которое произвращает только доброе и дарует достойным людям возможность приобщиться к Нему. Стало быть, Бог захотел, чтобы мы были такими же бесстрастными, беззаботными и занимались только ангельским делом. Непрестанные вечно воспевали Создателя и наслаждались, созерцая Его через одно только исследование Его творений, как Он нам возвещает и через пророка Давида. Во зверь зина Господа печаль Твою и той Тея припитает. И снова через свои Евангелия. Не пицитесье душою вашу, что есть, и не телом вашим, вот что обличитесье.

И далее. Просите Царствие Божие и правды Его, и сия вся приложится вам. И Марфе, Марфу, Марфу, печешуся и молвиши о мнозе, едина же есть на потребу, Мария же благую часть избра, я же не отымется от нее. Так вот, это древо жизни, Бог, которое наделено подавающей жизнь энергии, и приносит плод, съедобный только для достойных жить, как неподлежащих смерти, доставляет неизреченную сладость тем, кто участвует в божественном приобщении этому древу, и подает им бессмертную жизнь. Оно по достоинству и названо именно Древом Жизни и всяким древам, ибо Бог является всем, им же и через Него все. А древо познания добра и зла есть распознание многосоставного созерцания, как многие и до нас превосходно любомудрствовали и размышляли. И в нем – опознание нашего собственного устроения и природы, являющейся добрым для вошедших через всяческое бесстрастие и мудрость духа в мужа совершенно в меру возраста Христова. которые от самого созерцания и красоты возводятся к величию Творца.

Таковые, благодаря тому, что со временем приобрели твердый навык в добродетели, не отступают и не могут отступить от добра, поскольку, несомненно, они вшестве своим твердо достигли божественного созерцания. А для еще молодых и тяготеющих к удовольствиям оно недоброе из-за того, что они не встали непоколебимо на основании добродетели, проявляя настойчивость и прилежание в исполнении добрых дел. Таким людям из-за их неустойчивого пребывания в лучшем неполезно созерцание и постижение устроения собственного тела, способное увлечь к самому себе и соблазнить колеблющегося и ввергнуть его в недолжные помыслы, движения и попечения. Поэтому-то и запрещает Бог, говоря «О древо же, ежеразуметье доброе и лукавое, не снести от него, а в он же айщи день снести от него, смертью умрите». Ведь постижение нашего тела и созерцание его устроения, естественно, приводит к несовершенному. даже против его воли, к познанию приятности и удовольствия, и не только к этому, но и к недолжным движениям и попечениям, о чем уже сказано и как раз об этом возглашается в Божественном речении «Двери, двери вонмем». В двойном упоминании чувственных дверей нам заповедуют сохранить от недостойных и двери умопостигаемые. Под последними я разумеваю те чувства, посредством которых смерть возымела обыкновение проникать в душу человека.

Так оно и есть. Ибо неопытно и неосторожно приступающий к созерцанию устроения нашей природы и из-за мысли Евы, которая была обманута древним змеем, Вспоминая о приятности удовольствия и о своей доле в приобщении ему, будто доброму, он быстро подчинится доле Адама. И как тот, он увидит себя нагим без благодати Божией и изгнанным из божественного бессмертного рая сладости, и окажется сидящим прямо этого рая и плачущим, прикрывая себя, словно листвием смоковным, лишь стыдом. И таково в первом приближении наше созерцание этого чувственного рая, как и другие отцы до нас его созерцали. Глава вторая. Сколькими способами мы можем рассматривать в нашем слове умопостигаемый рай и каковы растения в нем? Теперь мы скажем и о божественном и умопостигаемом рае, насажденном в невидимо сотворенных наших душах. Каковы насажденные в нем божественные растения и каково наше в нем делание, о чем нам не встречались любомудрые рассуждения древних божественных отцов или мудрецов.

Для тех, кто в нем возделывал и заповедь хранил И для тех, кто после падения был снова призван к деланию и хранению для него самого, его созерцание сладко и весьма желанно. Ведь они, несомненно, обучили органы чувств души, насладились древом жизни и не повредились от вкушения иного, а именно от древа познания. А для остальных, кто никак не уразумеет, божественные предметы, чей труд и усердие не превратились в разумное делание духа, кто не в силах представить себе что-нибудь за пределами видимого, будет юродством то, о чем он будет читать. Ведь они душевны по Божественному апостолу. Душевен же человек не приемлет, я же Духа Божия. Юродство бы ему будет, не знающему, яко закон духовен есть, и духовное духовными мы срассуждаем. и назовут все ее родства возведением к истине, но не созерцанием ее. А мы, обличив их собственное мудрование, приступим к созерцанию умопостигаемого рая.

Итак, Бог, первоначально сотворив человека как великий мир после произведения сущих из несущих, поместил его в зримый мир, то есть мир малый, создав человека по своему образу и провозгласив царем всех обитающих на земле. И далее, как в великом мире, умопостигаемо насаждает в нем и другой, божественный рай, намного превосходящий чувственный, поскольку красуется бессмертными и вечно цветущими растениями и озаряется солнцем правды. Вот таково место царствия небесного, находящееся на востоке солнца правды, в земле кротких как говорит сам Бог, Царствие Небесное внутрь вас есть. В этом рае стало быть насаждено Богом само Древо Жизни и Древо Познания Добра и Зла. Но каковы они? Древом Жизни является Святой Дух, обитающий в верующем человеке, как говорит Павел, не вести, як у телеса ваших храм, суть Святого Духа. живущего в вас, а древом познания добра и зла – чувства, которые приносят два плода, противоположные друг другу и двояки по природе. Глава третья.

Каковы плоды обоих растений умопостигаемого рая? Каковы же эти плоды? Удовольствие и страдание, из которых каждое, в свою очередь, разделяется на две части. Удовольствие на естественную и необходимую потребность, и на распутство с пресыщением, а страдания на страх и печаль, и на духовные подвиги и труды. Удовольствие тогда хорошо, когда оно своевременно и служит вкушению естественного и необходимого. Ведь не было злым наслаждением внутрь нас чувства, и без зависти был дан запрет, когда Бог сказал От всякого древа еже враи снедию снеси, от древа же еже разуметье доброе и лукавое не снести. Хорошо также и божественное древо, чувство, когда оно своевременно служит, как уже сказано, для естественной и неизбежной необходимости, через которую оно приводит нас к разумению добра. Оно было посажено для некоторой пробы, испытания и упражнений человека в том, к чему он склоняется – к послушанию или прислушанию.

Потому-то оно – чувство – и было названо древом познания добра и зла, сообщая при общающемся к нему силу познавать собственную природу, которая – добра для совершенных, а для еще не достигших совершенства и чувственно сладострастных – зла, словно твердая пища для тех, кому еще необходимо молоко. В таком случае приобщение к ней превращается в распутство или присыщение. Через них она приводит к уразумению зла от вкушения, которое оказывается страданием, доставляющим душе страх и печаль. Итак, удовольствие приводит душу к уразумению добра, когда используется для нужды естественной и необходимой. А страдание, напротив, к уразумению зла, когда приобщение удовольствию происходит не по естественной В силу этого всякое удовольствие сменяется страданием. Вот потому-то древо, чувства, и было названо по знаниям добра и зла, и его превратное употребление было справедливо возбранено Богом. Ибо Он говорит «От всякого древа ежевраи с недью снеси, от древа же ежеразумите добрые лукавые, не снести от него». а в он же аще день снестье от него смертью умрете.

От всякого древа ежевраи снедию снеси. То есть, говорит, от всякой природы видимых творений, от всякого их движения ты приобщишься с мыслом истинного познания меня, моему величию, царствию и творческой причине. И, словно угощение на бессмертном пире, расставишь их для самого себя посредством созерцания, и через них проникнешь, как в царстве, в познание моих невидимых тайн, и с благодарностью воздашь мне поклонение. От древа же, ежеразуметь доброе и лукавое, не снести от него. Но неужели у нас имеется нечто иное, что, наподобие растения, через приобщение доставляло бы такое уразумение доброго и злого, кроме чувства? Ведь с помощью чувства я познаю все доброе и недоброе. Оно научает меня познать тепло и холод, нежность и суровость, благоухание и зловоние, горечь и сладость, белизну и черноту, тяжесть и легкость, а также удовольствие и страдание. И так в Писании справедливо сохраняется употребление чувства не потому, что оно зло по природе, ибо Бог зла не сотворил, но потому, что доставляет познание зла в мнимом добре.

И для того, чтобы мы еще более отчетливо исследовали и распознали это чувство и в точности узнали его обманчивый смертоносный плод, в то время как он сокрыт в употреблении добра, мы будем продолжать свое слово на основании того, что произошло с нами, в согласии с Божественными Отцами, жившими до нас, таков замысел нашего исследования о нем. Из удовольствия одни являются душевными, а другие – телесными. Душевные – это те, которые относятся к созерцанию и обучению, а телесные – те, которые происходят при участии души и тела и относятся к пище, Исаитию и тому подобному. И из них опять одни истинные, а другие ложные. И одни принадлежат только области мысли и касаются созерцания и познания, а другие возникают вместе с телом и касаются чувства. И из телесных удовольствий одни естественные и необходимые, без которых человек не может жить, как пища и одежда, а другие естественные, но не необходимые, как совокупление по закону и по природе, без которых имеющий на то произволение может жить в девстве. Еще одни неестественные и ненеобходимы, как распутство, опьянение и превышающая необходимость присущения. Стремясь к достижению необходимых и естественных удовольствий, которые благоприятны, любезны и весьма добры для поддержания и сохранения человеческой природы и не сопряжены состраданием и печалью, человек, избирающий богоподражательное Часто, вопреки всяким ожиданиям, незаметно впадает в познание зла, сталкиваясь со страданием, сокрытым в приобщении добру, когда к этому приводит, например, потребность тела в пище и одежде.

Чтобы приобрести и то, и другое, нужны средства, употребление которых необходимо, поскольку естественно. И вот мы, накопив достаточно средств для употребления необходимого и естественного, если выходим за пределы нужного впадаем в жадность и ненасытимость. Ибо, хотя мы способны довольствоваться малым и простым, мы не останавливаемся на употреблении этого, но, домогаясь роскоши и пресыщения, пользуясь добром, впадаем в познание зла. И закон нашей совести, обличающий перед нами злоупотребление и показывающий его нам, приводит сразу же того, кто внимателен к уразумению добра и зла, сокрытых в чувстве, и тогда печаль о содеянном зле поступает к нему в результате раскаяния. Глава 4. Другое рассуждение на ту же тему И с другой стороны, душа во всяком своем движении направляется природой при посредстве доброго и необходимого удовольствия к пожеланию полезного и необходимого предмета, когда, например, разыскивает пищу для тела или одежду, или стремится к естественному и законному совокуплению. Это познание добра. Однако в пище присутствует пресыщение и ненасытимость.

В одежде – жадность и злоупотребление. в законных и естественных соитиях то, что противоестественно и употреблено превратно. Таково познание зла. Мы же познаем и то, и другое благодаря чувству. Каким образом? Внимательно вникни в то, о чем пойдет речь. Человек, обманутый удовольствием и низвергнутый вниз головой в пресыщение и ненасытность или в злоупотреблении или в превратное употребление и подчреванные и противоестественные удовольствия, умирает, увы, тотчас вечной смертью, отпадая от соединения с Богом и от причастия Святому Духу. Поэтому говорится «Вонь же, а щадень снести от него, смертью умрете».

Ибо познание зла, которое происходит в человеке от чувственного и приятного приобщения заставляет его, как раба, впасть в причины величайших зол. А причинами величайших зол являются слава, вожделение и неразборчивость, которая, затрагивая все чувства человека, становится для него источником вечной смерти. В том-то и состоит для нас познание добра припосредствий чувства и одновременно зла, приобщаясь к которому человек умирает, придя или к гордости житейской от любви к или к похоти очей от навыка к сребролюбию, или к похоти плоти из-за проявляемого душой любосластия и наслаждения удовольствиями. Значит, справедливо слово запрещает вкушать от растения чувства, говоря «От всякого древа ежевраи с недью снеси, от древа же, ежеразумейте добрые и лукавые, не снести от него». Глава пятая. Другое, благодаря сокровенным смыслам более высокое – созерцание данного Адаму указания и заповеди Божией. Но Слово Писание предлагает мне и некое другое – созерцание об этом, проникнутое сокровенными смыслами, которые нужно непременно включить в мое сочинение как родственное ему и стремящееся к той же самой цели. Итак, через то, что сначала Бог сказал одному «от всякого древа ежевраи с недью снеси», а затем двум или многим «от древа же ежеразуметье доброе и лукавое не снести от него», я полагаю, Писание указывает на двойственность устроения и природы человека и таким же образом на силы его души.

Поэтому, обращаясь к разумной части его души, ибо только она подлежит лучшей участи. Бог уделяет ей область созерцания божественных предметов и предлагает угощение, изобилующее божественными яствами смыслов, сказав так «От всякого древа ежевраи снедию снеси». То есть от всякой природы сущих ты приобщишься моему познанию и сладости через беспримесное созерцание, исследуя логосы и их движения. А неразумнейший, который состоит из вещественной двуицы гнева и пожелания, и легко преклоняет помысел к лукавым делам, он приказывает, как и было ей определено, избегать чувственного опыта и познания этих двух плодов растения чувства. Но о каких плодах идет речь? Об удовольствии и страдании, о чем и раньше мною было сказано. От древа же ежеразуметь и доброе и лукавое не снести от него. Смертью умрите.

Вот почему, поскольку человек сугуб и сложен по своей душе, состоя из разумной и неразумной природы, Бог дает ему и сугубое повеление. С одной стороны, Он повелевает ему вкушать лучшую и бессмертную пищу, и никоим образом не обращать внимания на нужды тела, как и воплотившееся Слово увещевает. «Ищите, — говорит, — прежде Царствие Божие и Правда Его». и сия вся приложится вам, как бы запечатлевая свою первую заповедь. С другой стороны, он предохраняет его от названного растение чувства, чтобы он, вкусив благодаря ему сладости настоящей жизни, не преисполнил состраданием, отпав через таковое приобщение от божественного пиршества и наслаждения. Однако в более совершенном слове можно также по-другому и сказать о рае и об этом вопросе, привлекшем к себе внимание многих. Но, приподнявшись над чувственным словом, которое произносят без умолку те, кто обманывается общностью понятий, если, конечно, и через смысл сказанного ты пожелаешь взойти к умопостигаемым видениям, заключенным в нашем слове, повинуясь рекшему «восстанете, идем отсюда», то перейди к уму и духу слова отверзая перед ним слух и стремясь научиться из него божественному и человеческому. Глава шестая.

Другое об умопостигаемом рае, мудрейшее и высокое созерцание, и каковы вводящие в него врата, и каковы выводящие, и каковы находящиеся в нем божественные Рай, по иному толкованию, — это огромное поле деятельного любомудрия, густо покрытое разнообразными бессмертными насаждениями и видами добродетелей, поле, на котором Богом посажены насаждения жизни и древа познания, а именно познания добра и зла. Ибо деятельное любомудрие, как некий световидный и благоуханный рай, насажденный Богом на востоке Его Церкви, красуются всевозможными и прекрасными насаждениями божественных добродетелей и обильно питают неоскудивающей и бессмертной пищей тех, кто возделывает в раю заповеди Божии и хранит их. Об этом божественном рае с противоположных сторон для охранения были устроены двое врат, словно херувимы. Одни беспрепятственно вводят в сладость и вкушение его бессмертных насаждений тех, кто пылкой желает истучиться по влечению души, а другие, когда вступившие в рай насытятся содержащимися в нем благами, изводят их на другие бессмертные пажити, о которых весьма скоро и будет рассказано. Одни врата – это божественное смирение, вводящее через него входящих в сладость Царствия Небесного и упокоения, а другие – совершенная любовь, изводящая исходящих оттуда на пажите Царствия Божия. Без них невозможно ни войти в рай, ни выйти в Царствие Божие, хотя, конечно, есть великое множество путей, ведущих в Царствие Небесное. Ибо всякий путь Богопочитание приводит душ, идущего к им, к западным вратам смирения и именно через них вводит его в рай. Но почему в раю было устроено только двое врат, а не множество?

Ведь и обители намного больше у Отца и Бога, так чтобы каждый из входящих попадал в него теми вратами, какими бы захотел. А потому, что человек, как целое, состоит из двух природ, а именно из души и тела. И одна его часть смиренна, а другая возвышенна и божественна. Есть и иное толкование, исходящее из вещественной двоицы неразумнейшей части его души. Принадлежащий ей гнев через смирение входит во двор кротости, а пожелание через любовь исходит за пределы всего мирского и пристрастия к зримому, и обретает пажесть в Боге через причастие духу. Ведь сообразно устроению человека был также справедливо сотворен Богом чувственный и умопостигаемый рай, и в нем нет других врат, кроме названных, вводящих или изводящих. Затем посреди этого божественного рая, как я думаю, по уже названной причине, были посажены Богом два удивительные насаждения. Конечно, это древо жизни и древо познания, которое называется и древом познания добра и зла.

Но каковы они? Естественное созерцание, как и божественный Григорий полагает, и таинственное богословие. Одно созерцание, имеющее словно плоды суждения и познания божественных и человеческих предметов – это древо познания добра и зла. Ведь через познание сущих познает оно логосы промысла, а через способность судить о вещах совершает точное различение сущих, различая, что лучше и что хуже, что есть творческая причина и что было надежно сотворено. А другое Таинственное богословие – это древо жизни, ибо имеет плоды, сообщающие жизнь и бессмертие, а именно, я полагаю, веру в Святую Троицу, приобретаемую им вне всякого разума и чувства. Ибо и не чувством, и не разумом познается Святая Троица, но только твердой и внутренней верой. И православное учение Ово Человечени Единородного. Каково возделывание и хранение умопостигаемого рая и что сулит при общении его плодам для тех, кто исполняет в нем то или иное делание?

Относительно этих бессмертных и божественных насаждений была дана от Бога заповедь всякому усердно исполняющему умное и чувственное делание на поле рая деятельного любомудрия, от всякого древа Рая с недью снести, О древо же, ежеразуметье доброе и лукавое, не снести. Ибо первое подает жизнь и бессмертие, а второе оказывается добрым и благим для тех, кто совершенен в своих навыках, а для еще молодых и по расположению сладострастных – опасным. Действительно, созерцание насаждено посреди рая деятельного любомудрия, как некое бессмертное и вечно цветущее древо. Ведь древо, по словам Григория Богослова, было созерцанием, как мое созерцание, и плод его подает силу самим приобщающимся познавать собственную природу. И если к нему приобщиться вовремя, то есть после многолетних подвигов и упражнений в добродетелях и крайне очистив очи души от всякого омрачения, то оно становится весьма добрым и спасительным для тех, кому не опасно новое падение, потому что со временем они приобрели некоторый навык в таковом созерцании. И таким образом оно разъясняет собою величие Творца. А для еще молодых и пока что за долгое время не упрочившихся, твердо в дело не добродетелей, и не очистивших от всякого помутнения взор своей души по причине еще неуверенного добродетельного жительства, оно становится источником крайней гордости и хулы, вечной смерти и погибели, каким некогда оно стало для Оригена, Дидима и Ивагрия, а также и для других ересиархов. Поэтому, остерегаясь таковых, Писание воспрещает приобщаться этому древу и говорит Вот всякаго древо ежи враи, с недью снеси.

Вот древо же ежи разумеете доброе и лукавое, не снесьте от него. А вонь же ощудень вкусите от него, смертью умрете. Приобщение же к этому древу созерцание называется познанием добра и зла, поскольку подается совершенным способом познания всех предметов, видимых и невидимых, божественных и человеческих. пленяющую всяк разум послушания Христова. Наделенные ею способны, созерцая не только доброе, но и противное богопочитанию, сорвать добрый плод, который для приобщающихся оказывается двояким на вкус, а именно полезным или вредным, в соответствии с навыком и расположением каждого, и может стать для приобщающегося источником по вышеуказанному закону пленения. Как, позволь сказать, увидел некто прекрасное и замечательное зрелище в распутной и нравственно развращенной женщине, и увидев, тотчас возвеличил Творца и воздал Ему славу, усмотрев в испорченном веществе образованную Им красоту, так что от созерцания Ее Он пришел в умиление и более преуспел в любви к Богу, создавшему эту женщину. Однако он не остановился на этом, но, вступив с ней в беседу, в то же время изменил ее дурные наклонности в добродетельный нрав и через покаяние привел ее ко Христу. Очистил ее от нечистоты через словесное научение и распутную обручил Богу уже как деву-невесту.

Так некогда поступил и живоотцах божественный Нон, который из блудниц представил Христу чистую Деву блаженную Пелагею. Но лишь совершенным подается такая способность познания через приобщение к этому божественному насаждению созерцания, если приобщиться вовремя, вкушая от божественных и человеческих предметов и даже от противоположных, как было А для несовершенных и неподготовленных относительно Божественного и неопытных в приобщении Ему, оно становится причиной противоположного познания зла, даже по Божественным и добрым причинам, подобно тому, как некогда в древности явилось созерцание целомудренной Сусанны для тех священников вместе с Судьями, которые были к Нему еще не подготовлены. Итак, то, что для Божественного Отца нашего Нона стало источником жизни по благодати, это же, в свою очередь, стало для тех древних священников источником смерти. И это произошло с каждым не только тогда, в зависимости от того, как он созерцал это насаждение, но и теперь постоянно происходит с каждым из тех, кто в состоянии готовности или неподготовленности приступает к созерцанию такого насаждения. Не так, что насаждение таково по природе. Прочь помысел! Ведь оно не было плохо посажено, словно злое, поскольку Бог не сотворил никакого зла. И оно было возбранено не по зависти, но так, что органы чувств чистых людей обязаны постигать и видеть его, как и о владычном теле и крови Господа нашего Иисуса Христа говорит апостол.

Да искушают первые, кто себе. И тако от хлеба сего да яст, и от чаши сей да пиет. Не достойне было яды и пияй, сут себе яст и пиет. Сего ради в вас мнозе немощни и недужливи, и спят довольни. Таким вот образом для отцов-богословов которые чисты и вдохновляемы Духом Святым, созерцание человеческих вещей и особенностей Божественной природы стало добрым и непредкновенным, безошибочным и спасительным, ведь органы чувств их души были подготовлены к Божественному созерцанию. Ведь Бог – существо несозданное, безначальное, бессмертное, беспредельное, вечное, невещественное, благое, творческое, просвещающая, неизменная, бесстрастная, неописуемая, невместимая, неограниченная, беспредельная, бесплотная, невидимая, непостижимая, вседовольная, самодержавная и самовластная, вседержительная, оживотворяющая, всесильная, бесконечно могущественная, освещающая и подающая способность все содержать и охранять и обо всем промышлять. Все это и тому подобное, как им известно, божественная природа имеет по природе и не получила откуда-либо, но она сама, обитель и место пребывания ипостаси друг в друге, подает всякое благо своим собственным творениям, каждому по силе его восприятия. Ибо они не раздельны и не разлучны друг от друга, как богословствовали отцы, имея друг в друге неслитное взаимопроникновение.

не так, чтобы смешивались или сливались, но так, чтобы находились одна в другой. Ибо Сын в Отце и Духе, и Дух в Отце и Сыне, и Отец в Сыне и Духе, без какого-либо уничтожения, или смешения, или слияния, и их движение едино и тождественно, ибо, по догматическому учению, едино устремление и едино движение трех ипостасей, что невозможно созерцать в тварной природе. цитата из точного изложения православной веры преподобного Яна Дамаскина. «И что божественное блистание и действие, будучи единым, простым и неделимым, и благовидна разнообразисть в том, что делимо, и всем таковым уделяет то, что составляет их собственную природу, остается простым, умножаясь в делимых вещах неделимо и делимое приводя и возвращая к своей простоте, ибо все стремятся к божественной природе и в ней имеют существование. И она всем сообщает бытие в соответствии с природой каждого, и она есть бытие существующей и жизнь живущих, и разум существующих разумно, и умозрение существующих умно, сама она выше ума, и божественные отцы понялись ей чистым умом выше разума, выше жизни и выше сущности. Еще же нужно сказать и о том, что она через все проникает, не смешиваясь, а через нее ничто. Еще и то, что простым познанием узнает все и просто все видит божественным, всевидящим и невещественным своим оком, настоящее, прошедшее и будущее прежде бытия их. Она безгрешна и отпускает грехи и спасает.

Она все, что хочет, может, но не все, что может, хочет. Ибо она может погубить мир, но не хочет». Вот как отцы непредкновенно и безошибочно в чистом созерцании богословствовали о свойствах божественной природы, также и о домостроительстве в воплощении. Они, опять созерцая чистым созерцанием, стали богословствовать, сказав следующее. Дух Святой сошел на Святую Деву по слову Господню, возвещенному Ей Ангелом. Очистил Ее и даровал Ей силу воспринять Божество Слово, так же, как и родить. И тогда Ее осенил Сын Божий и постастная мудрость и сила Бога Вышнего, Единосущный Отцу, как бы Божественное Семя. И из непорочных и чистых Ее кровей образовал Себе плоть, одушевленную душой разумной и умной, начаток нашего смешения, не семенем, но творчески через Святого Духа.

Причем образ не складывался постепенно из частей, но в один раз был завершен, когда само Слово Божие стало ипостасью для плоти. Ибо Бог Слова не соединился с плотью, которая прежде ипостасно существовала сама по себе, но, вселившись в утробу Святой Девы, неописуемо в Свою собственную ипостась из чистой крови Девы поместил плоть, одушевленную душой разумной и умной восприняв начаток нашего смешения. Само Слово стало для плоти ипостасию, так что одновременно плоть и в то же время плоть Бога Слова, и вместе плоть одушевленная, разумная и умная. Поэтому они говорили не об обоженном человеке, но об очеловечившемся Боге. Ибо тот, кто по природе совершенный Бог, тот же самый стал по природе совершенным человеком. не изменившись по природе и не явив домостроительства призрачно, но с принятой от святой Девы плотью, разумно и умно одушевленной и в нем получившей бытие, соединившись по ипостаси неслитно и неизменно и нераздельно, не изменив природы своего божества в сущность плоти, не сущности своей плоти в природу божества, и не сделав одну сложную природу из своей божественной природы и из человеческой природы, которую он воспринял. Ибо непреложно и неизменно соединились природы друг с другом. Когда ни божественная природа не вышла за пределы собственной простоты, ни человеческая, конечно, не превратилась в природу божества и не пришла к небытию, и из двух не образовалась одна сложная природа.

Ибо из разных частей не произошло нечто новое, как из души и тела человека, или как из четырех стихий тела, но они остались тем, чем были. Ибо они исповедовали, и мы исповедуем, что из божества и человечества совершенный Бог и совершенный человек, и есть и называется один и тот же, и что Он из двух и в двух природах. Исповедуя Его совершенным Богом и совершенным человеком, отцы говорили, и мы говорим, что Он имеет все, что Отец, кроме нерожденности, и имеет все, что первый Адам, исключая только грех, то есть тело и душу, разумную и умную, и что Он имеет, соответственно, двум природам двойные природные свойства двух природ, две природные воли, божественную и человеческую, и два природные действия, божественные и человеческие, и две природные свободы, божественные и человеческие, и премудрость и познание, божественные и человеческие. Ибо, будучи единосущным Богу и Отцу, Он свободно желает и действует, как Бог. А будучи единосущным и нам, Он свободно желает и действует, как человек. Ибо Ему принадлежат чудеса, Ему же и страдания. Конец цитирования точного изложения православной веры преподобного Иоанна Домоскина. Вот так Божественные Отцы, приступив чистым и незамутненным оком к созерцанию Древа Жизни, сорвали с Него непредкновенно плод Богословия, и, вкусив от Него, приобщились также к содержащейся в Нем Божественной Жизни.

И, как верные домоправители, рядали и нам питаться от Него ради Жизни Вечной. Таким же образом, приступив к созерцанию древа познания божественным и просветленным оком, они получили его познание, безупречное и чистое, и, как выше было сказано, не повредились от его плода. Но не так случилось с теми, кто приступил к их созерцанию нечисто и несовершенно. Но одни из таковых низко пали, предавшись удовольствиям и распущенности, а другие – хуле и сатанинской гордыне. Но почему, скажи мне, Арий, одноименный с сумасшествием, нечестивый Манес и повредившийся умом Несторий и другие вожаки еретиков впали в хулу против Бога и против правых догматов Церкви Христовой? Не потому ли, что, имея нечистые чувства души и страшно ожесточив сердце ужасным недугом гордости, они недостойно приступили к созерцанию Божественного Писания с рассуждением, помраченным страстями и мнением. Ибо один услышал глаз Божественного Писания «Господь, создавя начало пути Своих в дела Своя, прежде же всех холмов рождает мир», а другой «грядет сего мира князь и во мне неимать ничесожий», и третий Бога Совершенного и Человека Совершенного, Господа нашего Иисуса Христа. Но, будучи неспособны ни исследовать смысл и значение сказанного, ни чисто вникнуть в глубины Духа, они совершенно лишены Святого Духа.

Первый, Арий, представил в ней единосущие с Богом и Отцом, единосущного Сына и Бога Слова, измыслив догмат о том, что он тварь, а другой, Манис, Придумал два начала, одно высшее, доброе, и другое, низшее, совершенно злое, принадлежащее князю тьмы. И так помыслив, ввергнул в погибель тех, кто принял его учения. Третий же, несторий, измыслил двух сынов, одного сына и слово от Бога Отца, и другого от Девы Марии, когда темный и злоименный назвал непорочную Матерь Сына и Бога Слово Христородицей, а не Богородицей. Так вот, совершенным в знании слове и добродетели, то есть вошедшим в меру возраста исполнения Христова и преобретшим ум Христов предельной чистотой, запрещенное вкушение такого наслаждения не может повредить, если и называется познанием добра и зла. И более того, это подобно тому, как с колючего кустарника срывают виноград. И что самое удивительное, спелый и розу со стебля с шипами. А для еще юных, неопытных и непросвещенных само приобщение доброму часто становится источником смерти, как для младенцев, которые еще не прекратили кормиться молоком в кушении хлеба, и для больных глазами лучи солнца, как по ходу нашего повествования, выше многократно указывалось. Глава восьмая.

Каким образом, согласно нашему слову, в этом рае были устроены двое врат и неболи, как бы вращающиеся, подобно Херувиму? И чем они отличаются друг от друга по своему действию? Но мы достаточно уже полюбомудрствовали о рае и о насажденных в нем растениях. Нам осталось сказать, каким образом, согласно нашему слову, в этом рае были устроены двое врат И только они, подобно Херувиму, вращающиеся, тогда как нетронутых обителей много, как говорит Христос Бог, у Бога и Отца Его, а также путей, ведущих в Царствие Божие. Смирение и любовь ограничивают с двух сторон божественный ряд всех добродетелей, начиная его и завершая. Ибо смирение является его крайним началом снизу, а любовь – его крайним завершением сверху. Иными словами, это крайние и конечные ступени Священной Лествицы Божественных Добродетелей, расположенные противоположно друг другу. Ибо смирение полагает начало восхождения по Лествице, а любовь, будучи последней среди ступеней Добродетели и полагая конец восхождению по Лествице на высоту, выводит того, кто оперся на нее своими стопами на вечно зеленые и нетронутые пажити божественного блаженства.

Итак, по причине того, что смирение и любовь являются началом и концом восхождения к Богу и Его Царствию, в Слове они справедливо истолкованы как врата, располагающиеся в раю деятельного любомудрия на предельном расстоянии противоположно друг другу. Одни вводят в Эдем стучащего и хотящего в него войти, то есть в саму сладость бессмертных растений умного делания и хранения, а другие выводят оттуда в Царствие Небесное и единение с Богом, и на пажите вечной и нетронутой, принадлежащей ангелам. Аз есмь дверь мною ащи, кто внидит спасеться, и внидит, и изыдит, и пажить обрящет. Ведь он сам поистине есть дверь, дверь рая, дверь Царствия Небесного, а Дух Святой – Превратник. В самом деле, тому, кто приблизился к преддверию благочестия, в самом деле только что покинув мир и стучав в дверь заповеди Христовых посредством смирения, Превратник, я имею в виду самого Святого Духа, открывает вход, отверзающий ум для уразумения речения. что есть воля Божия благая и угодная и совершенная. А того, кто вошел и насладился теми вечными благами через исполнение многих подвигов ради Добродетеля, вновь выводят оттуда на пажите природного созерцания божественных творений. И Превратник так же, как и ранее, помогает ему почить от всех его дел и соединиться с Богом на высотах богословия, относящегося к нераздельной и единосущной Троице.

покоя божественной любви, по слову Христа, Бога нашего, научитесь от меня, я, как роток, есмь смирен сердцем, и обрящите покой душам вашим. Ибо иначе невозможно кому-либо войти во дворец Христа и в сами божественные зеленеющие угодья умопостигаемого рая, где места светлые, места вдохновения, обители праведных, вода упокоения, радость, веселье и ликование и найти покой для своей души, если не через западные и первые врата, сокрытые в самом Христе, которыми является святое смирение. И справедливо, ибо, изгнавший себя из мира и отвергнувший всякую дружбу и страстную привязанность к друзьям, близким и родственникам, и распявший в себе мир через отсечение собственной воли, вменив ни во что всякий телесный и трудами покаяния и подвигами добродетели с великим терпением, стуча в дверь заповеди Христовых, входит через посредство смирения, как было сказано, в преддверие рая деятельного любомудрия, каковым является подчинение, служение во всех самых неприхотливых обстоятельствах, терпение скорбей и искушений, злострадания, спания на земле, всеночное стояние, бодрствование, непрекращающиеся псалмопения, молитвы и пост, чтение божественных писаний и ко всем послушания и покорности. Вошедший сюда через хрестоподражательное смирение спасается от всякого рабства греху, ведь он безопасно переправился через бурное море страстей и, доставив груз в гавань бесстрастия, в целости сохранил его для Бога, исполняя благодаря деятельному и добродетельному любомудрию заповеди Христова. И оттуда он входит в святилище Бога, когда перед Ним еще раз Духом откроются врата созерцания, которые есть знания сущих и познания божественных и человеческих предметов, и при помощи которого, пристально всматриваясь в глубины Духа, Он совершает исследование логосов промысла, и тут же исходят из телесных и весьма трудных дел нашей жизни, которые заключаются в служении и подчинении, по слову Божественного Давида. Сие труд есть предо Мною, Донди же в Ниду восвятила Божия, и, разумею, в последнее их. И ясно рассмотрев логосы, природы и движение всех Он исходит, благодаря совершенной любви к Богу, из всего видимого и невидимого творения, восхищенный оттуда духом до третьего неба богословия, поскольку стал выше ничтожности тела. И, вступив в другие умопостигаемые скорби и труды, как сказано, приложивый разум, приложив болезнь, находят пажить божественных разумений, проникнув во мрак богословия, как в другой рай, в который и божественный Павел был восхищен.

И он богословствует чисто о троице, а также о воплощении слова, и становится по божественному Давиду язык его тростью книжника-скорописца. Потому он, будучи не в состоянии только сам наслаждаться тем, что относится к Богу, извергает слова добрые из сердца в Церкви Христовой, извлекая из уст новое и ветхое. И с того времени он не может никоим образом, если и желает, возбранить устнам своим проповедовать милость и истину Божию в сонме многом верных, не скрыть правду Божию в сердце своем, не разрешает ему дух, всячески подталкивающий его и побуждающий говорить. Ибо этот святой дух, говорящий, действующий и движущийся, и в ком он появляется благодаря покаянию и чистоте у тех он проясняет языки, чтобы они говорили, повторяя вслед за ним и побуждая их мысль исследовать божественные человеческие предметы и испытывать глубины Божии, и вселенски действуют в них действия своих дарований? Как, позволь сказать, тех, кто неграмотен, Дух учит, сходящий свыше премудрости? независтливой, неревнующей, мирной и кроткой, исполненной милости и плодов благих. Дает им разум, чтобы уразуметь, каковы глубины Божии, каково богатство Его благости, какова высота Его смирения, смешедшего к нам. Доставляет им познание сущих, чтобы знать сущие, как они суть.

Дарует им добрый совет, чтобы советовали себе то, что исполнено всяческой пользой и спасением. И предлагали ближним деланье Его заповедь. и не спосылает им силу, будучи сильным против демонов и гибельных страстей, учит их непредкновенному и правому благочестью и, наконец, дает им вохранение и чистый страх, исходящий от великой любви Божией. Ясно, что тот, кто имеет в этом богатую часть, стал исполненным милости, как написано, и плодов благих, тех плодов, которые принадлежат самому Духу Святому. Ибо таковую, совершенствовавшись через указанное дарование Духа, имеет совершенную любовь к Богу и своему ближнему, не предпочитая ничего из видимых вещей любви Божией или своего покоя, покоя ближнего. Радость на душе по причине свободы от страстей и презрение к видимым вещам, мир со всяким человеком, Богом и его силами, долготерпение в трудах и потах за добродетель, благость помыслов его разумения и движений ума, милосердия внешних нравов и вместе своих внутренних душевных расположений, веру не только в Святую Троицу, но и в будущее благо, особенно если она внутренняя, с которой он надеется и верит достичь всего того, что Бог нам обетовал и в настоящем веке, и в будущем. кротость, которая с терпением переносит всякое искушение, ограждает от всяческих скорбных обстояний, выдерживает все и не помышляет злого о ближнем. И помимо этого он имеет вместе с силой Духа и всеобъемлющее воздержание, которое охватывает одновременно все чувства.

Итак, в самом деле тот, кто обогатился этими плодами и дарованиями Святого и благоговейно почитаемого Духа Вошел уже здесь в рай, в который вошел божественный апостол Павел, восхищенный в то небо с третьего небеси, и насладился древом жизни, и услышал там глаголы, которые невозможно услышать человеку, страстному и порабощенному грехом, и не повредился от древа познания, которые есть древа познания добра и зла. И более того, он весь стал божественным раем и домом нераздельной Троицы, имея насажденное посреди своего сердца древа жизни, самого Бога, изобилую бессмертными плодами Божественного и Святого Его Духа, и не повредился от древа познания добра и зла, а именно от своего собственного чувства, хорошо отделив лучше от худшего, когда в нем стало действовать единственно и всецело Святой и Божественный Дух. И мы знаем и веруем, что это и есть Царствие Небесное, научаемый тому Господом и Богом нашим, который некогда сказал «Царствие небесное внутрь вас есть», а некогда так увещевал молиться Отцу «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яку на небеси и на земли», которого бы и нам достигнуть и здесь уже и там, как было изложено в течение нашего повествования. По милости и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава и держава, вместе со Святым и Животворящим Духом, ныне и пресно и во веки веков. Аминь.