2. О соединении и разделении в Боге ⧸⧸ Дионисий Ареопагит. О божественных именах

Дионисий Ареопагид. О божественных именах. Глава 2. О соединённом и раздельном богословии и что такое божественные соединения и разделения. Как цельное богоначальное бытие, определяющее и изъявляющее, чем бы то ни являлось, воспето речениями сама по себе благость. Ибо можно ли извлечь из священного богословия что-то иное, когда оно говорит, что этому научила само Богоначалье, сказав «Что ты спрашиваешь меня о благом? Никто не благ, кроме единого Бога». Как было изложено и разъяснено нами в другом месте, все приличествующие Богу имена всегда воспеваются речениями, как относящиеся не к какой-то но ко всей божественности, во всей ее целостности, всеобщности и полноте.

И все они нераздельно, абсолютно, безусловно и всецело применимы ко всей цельности, всецельной и полной божественности. И если, как мы отмечали в богословских очерках, кто-то станет утверждать, что это сказано не обо всей божественности, тот безосновательно дерезнет хулить и делить сверхсоединенную единицу. Подобает таким образом говорить, что это относится ко всей божественности. Ведь само благоприродное слово сказало «я добр», а один из вдохновенных пророков воспевает дух как благой. И опять же, если скажут, что слова «я есть мсущий» относятся не ко всей божественности, но лишь к одной ее части, то как же они воспримут слова «это говорит сущий, который был и грядет, Вседержитель» и «ты же пребываешь», а также «дух истины, сущий, от Отца исходящий»? И если жизненачалие нецелостно, как они говорят, то может ли быть истинным священное слово, Как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет, и что Дух животворит. Поскольку же вся Божественность господствует надо всем, я полагаю, невозможно сказать, касается ли то Богородящей Божественности или Сыновней, сколько раз богословие говорит Господь об Отце и сколько раз о Сыне. Но Господом является также и Дух.

Имена «добро», «мудрость» применяются ко всей божественности. Равно и имена «свет», «боготворящий», «причина» и всё, что принадлежит всему Богоначалию, включается речениями во всякое богоначальное словословие и в сжатом виде, например, «всё от Бога» и пространным образом, например, «всё через Него и в Нём было создано», «всё в Нём составилось», пошлёшь Духа Твоего и созиждутся». И можно сказать одним словом, как сказала само Богоначальное Слово «Я и Отец едины, и всё, что имеет Отец, моё, и всё моё – Твое, и Твое – моё». И опять же, принадлежащее Отцу и Ему Он прилагает как общее достояние в равной степени также к Богоначальному Духу, как Божественные дела, святыня, источающая и нескудивающая причина и раздаяние благолепных даров. И, я думаю, никто из тех, кто вскормлен неразвращенными мыслями в божественных речениях, не станет спорить с тем, что по богосовершенному слову всё, приличествующее божественности, присуще Богоначалю во всей его полноте. Итак, сказав здесь об этом вкратце и отчасти, а в другом месте достаточно с помощью речений показав и установив, какое целостное богоименование предстоит нам разъяснить, будем применять его ко всей полноте божественности. Если же кто-нибудь скажет, что тем самым мы привносим слияние в боголепное разделение, мы не сочтем такой довод достаточным чтобы его самого убедить в своей истинности. А если найдется кто-то, вообще противящийся речениям, то окажется совершенно далек и от нашей философии, и если уж он не заботится о том, чтобы извлечь для себя из речений богомудрие, то зачем нам стараться обучить его богословскому знанию?

Если же он обращает взгляд на истину речений, то и мы, пользуясь этим мерилом и светом для ее защиты, будем по мере наших сил неуклонно шествовать, говоря, что богословие одно передает соединенно, а другое раздельно, и несоединенное разделять непозволительно, неразделенное сливать, но те, кто ему следует, должны по мере сил устремляться к божественным сияниям». И оттуда, восприняв божественные изъяснения как некое прекраснейшее мирило истины постараемся беречь тамочные сокровища в самих себе, не прибавляя к нему, не убавляя от него и не извращая его, сбережением речений, оберегаемый их сбережением, обретая силу их оберегать». Итак, объединяющие наименования относятся ко всецелой божественности, что мы с помощью речений более полно показали в богословских очерках. Таковы сверхблагое, сверхбожественное, сверхсущественное, сверхживое, сверхмудрое, а также все выражения отрицания, предполагающие превосходство, и все понятия причинности, как то благое, красота, сущее, порождающее жизнь, мудрое, и все другие наименования, которые причина всего благого получает по своим благолепным дарам. Признаки же раздельности – сверхсущественные имена и особенности Отца, Сына и Духа, и они никак не могут быть переставлены или использованы как полностью общие. Отдельным является, кроме того, совершенное и непреложное бытие Иисуса в нашей природе, а также все, сопряженные с этим, сущностные тайны человеколюбия. Однако же мне представляется, подобает нам вернуться назад, чтобы лучше объяснить образ божественного единства и различия, дабы все наше рассуждение было понятно, не содержа ничего двусмысленного и неточного, раскрывая мысли по возможности четко, ясно и стройно. Ибо, как мы говорили в другом месте, люди, посвященные в священные предания нашего богословия, Божественным единством называют сокровенные и неисходные сверхпребывания, сверхнеизреченного и сверхнепознаваемого постоянства.

Разделениями же – благолепные выступления Богоначалия вовне и Его изъяснения. Следуя священным речениям, они говорят, что и у упомянутого а также у разделения есть какие-то свои собственные соединения и разделения. Так, в божественном единстве, то есть сверхсущественности, единым и общим для изначальной Троицы является сверхсущественное существование. Сверхбожественная божественность, сверхблагая благость, всё превышающее, превосходящее, какую бы то особость, тождественность, сверхначальное единство, безмолвие, многогласие, неведение, всеведение, утверждение всего, отрицание всего, то, что превышает всякое утверждение и отрицание, присутствие и пребывание начальных ипостасей, если так можно сказать друг в друге, полностью сверхобъединенное, но ни единой частью не слитное. Подобно тому, если воспользоваться примером из чувственной и близкой нам сферы, как свет каждого из светильников, находящихся в одной комнате, полностью проникает в свет других и остается особенным, сохраняя по отношению к другим свои отличия. Он объединяется с ним, отличаясь и отличается, объединяясь. И когда в комнате много светильников, мы видим, что свет их всех сливается в одно нерасчленимое свечение, и, я думаю, никто не в силах, пронизанном общим светом воздухе, отличить свет одного из светильников от света другого, и увидеть один из них, не видя другого, поскольку все они неслиянно растворены друг в друге. Если же кто-нибудь вынесет какой-то один из светильников из дома, выйдет наружу и весь его свет ни один из других светов с собой не увлекая и другим своего не оставляя.

А ведь имело место, как я сказал, полнейшее соединение каждого из них с каждым другим, без какого-либо смешения и слияния каких бы то ни было составляющих их частей. Причем свет был источаем материальным огнем по-настоящему материальном теле, в воздухе. Поэтому мы говорим, что сверхсущественное единство превосходит не только единство в телесной среде, но даже единство душ и самих умов, которыми неслиянно и сверхмирно обладают при полном проникновении друг в друга боговидные сверхнебесные светы, благодаря участию, по мере их сил, во всё превосходящем единстве. Помимо того, что в самом единстве каждая из начальных ипостасей сохраняет, как я уже сказал, свое собственное бытие, не смешиваясь и не сливаясь с другими, сверхсущественные богословия говорят и еще об одном различии. Не может быть повернуто наоборот все, относящееся к сверхсущественному богорождению. Единственным источником сверхсущественной божественности является Отец. Отец же не есть Сын, и Сын не есть Отец. И гимны свято сохраняют особые хвалы для каждой из богоначальных ипостасей.

Вот признаки единения и деления, соответствующие невыразимым единству и раздельности. Если благолепный выход вовне самой божественной сверхъединой благости по причине ее увеличения и переполнения признак божественной делимости, то признаками единства являются происходящее по божественном разделении безудержное наделение благами, созидание новых существ, их животворение, наделение их разумом и другие дары, все причиняющие благости, в соответствии с чем по причастиям и причаствующим и воспевается непричастна причаствуемая. И это присуще всей вообще объединенной и единой божественности. То, что она каждым из причащающихся причаствуется вся, и никто не причащается лишь к какой-то ее части. Подобно этому все находящиеся в окружности радиусы причастны ее центру. Иотические печати имеют много общего с ее оригиналом. Оригинал присутствует в каждой из отпечатков весь, и ни в одной из них – лишь какой-то своей частью. Непричастность же всепричинной божественности превосходит и эта, поскольку ни прикоснуться к ней невозможно, ни других каких-либо средств для соединяющего с ней приобщения, причаствующих, не существует.

И если кто-нибудь скажет, что печать не во всех отпечатках видна целиком и одинаково, то этому не печать причина, поскольку она одна и та же во всех случаях. Различие особенностей воспринимающего материала создает дефекты в оттисках одной и той же целой печати. Так, если материал окажется мягким, пластичным, гладким и восприимчивым, а не невосприимчивым и жестким нерыхлым, немятым, получится чистый, ясный и прочный оттиск. Если же какого-то из перечисленных свойств не достанет, это окажется причиной дефекта, неясности и негодности отпечатка и многого другого, что происходит при неудачном соприкосновении. От общего благолепного действия Божия в нашей природе отдельны полное и истинное восприятие от нас нашей сущности, совершенной ради нас сверхсущественным словом, и его деяния и страдания – лучшие и превосходные дела его человеческого богодействия. Ведь Отец и Дух нисколько не соучаствовали в этом со словом. Если только кто-нибудь не скажет, что лишь благодаря благолепному и человеколюбивому единству воли и общему Высшему Невыразимому Богодействию совершил все это для нас Тот, Кто пребывает как Бог и Божье Слово неизменным. Подобно этому и мы стараемся, говоря, и соединять Божественное, и разделять, поскольку само Божественное и едино, и разделяется.

Те боголепные причины видов единства и разделения, которые мы нашли в речениях, Мы, по возможности, изложили в богословских очерках, рассказав о каждой из них, одни из них раскрыв истинным словом и объяснив, обратив священный и незамутненный ум к светлым видениям речений, а к другим, как к тайным, в соответствии с превышающим возможностей умственного постижения, божественным преданием приобщившись. Ведь всё Божественное, явленное нам, познаётся только путём сопричастности. А каково оно в своём начале и основании – это выше ума, выше всякой сущности и познания. Так что, когда мы называем Богом, Жизнью, Сущностью, Светом или Словом сверхсущественную сокровенность, мы имеем в виду ничто другое, как исходящее из неё в нашу среду силы, боготворящие, создающие сущности, производящие жизнь и дарующие премудрость. Мы же приходим к ней, лишь оставив всякую умственную деятельность, не зная никакого обожения ни жизни, ни сущности, которые точно соответствовали бы за предельной все превосходящей причине. Также и то, что источником божественности является а Сын и Дух – произведения Богородящей Божественности, если сверхсущественные светы мы восприняли из священных речений? А каким образом это так? Невозможно ни сказать, ни помыслить.

Вся сила нашей умственной деятельности дает нам способность понимать лишь то, что всякое представление о Божественном Отечестве и Сыновстве даровано и нам, и сверхнебесным силам, запредельными всему отцыначалием и сыноначалием, благодаря которым боговидные умы становятся и называются богами, сыновьями Божьими и отцами богов. Речь идет, конечно, об отцовстве и сыновстве в духовном смысле, то есть о явлении бестелесным, нематериальном, умозрительном Богоначальный же Дух пребывает выше всякой умственной невещественности и обожения, и Отец, и Сын в высшей степени запредельны всякому божественному Отечеству и сыновству. Нет ведь точного подобия между следствиями и причинами. Следствия воспринимают образы причин, сами же причины для следствий запредельны и существуют выше их. согласно самому своему изначальному смыслу. Если воспользоваться примером из нашей жизни, то наслаждение и печали считаются причинами того, что человек наслаждается и печалится. Сами же они не наслаждаются и не печалятся. И о греющем и жгущем огне не говорят, что он сам обжигается или греется.

И если кто-то скажет, что сама жизнь живет или что Самосвет освящает, тот скажет, по моему мнению, неправильно, если только не скажет это в каком-то ином отношении, ибо то, чем характеризуются следствия, заранее в избытке заключено в причинах, как свойственное их существу. Иисусово же Богоздание в нашем облике ярче всякого богословия, оно невыразимо никакими словами не доступно никакому уму, в том числе самому первому из самых старших ангелов. Мы таинственным образом знаем, что он воссуществился как человек, но не ведаем того, как воплотился он, вопреки природе, по иному закону. От девственных кровей и как имеющими телесную массу и материальный вес с сухими ногами ходил он по неустойчивой водной стихии а также прочего, что касается сверхприродной физиологии Иисуса. В другом месте нами сказано об этом достаточно, и наш истинный наставник в своих основах богословия превосходно воспел это же, либо подчеркнутое им у священных богословов, либо полученное в результате вдумчивого исследования речений после долгого, кропотливого их изучения, или же открыто ему неким божественнейшим вдохновением, когда он не только узнавал, но и переживал божественное, и от испытываемой к нему, если так можно выразиться, симпатии достиг совершенства в ненаучимом и таинственном единстве его и вере. И чтобы очень коротко представить многие и блаженные видения его державной мысли приведу то, что он говорит об Иисусе в составленных им основах богословия, из основ богословия Святейшего Иерофея. Являющаяся причиной всего и исполняющая все божественность Сына, сохраняющая части в согласии с целым, сама ни частью, ни целым не является. и являясь и целым, и частью, все в себе, и часть, и целое, содержащее, превосходящее и всему предшествующее, она совершенно среди несовершенного, как начало-совершительница, но и несовершенно среди совершенного, как сверхсовершенное и предсовершенное.

Вид, творящий виды в том, что не имеет вида, как вида-начало, безвидное среди видов, как превосходящее Сущность во все сущности, не касаясь их, проникающая и сверхсущественная, для всякой сущности запредельная. Все начало и чины разделяющие, и выше всякого начала и чина пребывающее. Она мера всего сущего, она Вечность, и она выше Вечности и до Вечности. Она восполнение недостаточного и переполнение исполненного. Она неизреченна, безмолвна. превышает ум, превышает жизнь, превышает сущность. Ей сверхъестественно, свойственно, сверхъестественное, сверхсущественно, сверхсущественное. Поскольку же Пребожественный по человеколюбию снизошел до природы и поистине воссуществился и стал человеком, да будет милостиво к нам воспеваемое превосходящее ум и слово обладает, пребывая в том сверхъестественном и сверхсущественном, нисколько не пострадав от неизменного и неслиянного причастия к нам, при исполнении своего невыразимого упораживания он был новейшим всего нового, среди того, что для нас естественно – сверхъестественным, среди принадлежащих существу – сверхсущественным.

все наше от нас выше нас имея в изобилии. Так что этого достаточно. Вернемся к цели нашего сочинения, раскрывая по мере наших сил общие и соединенные имена Божественного разделения. И чтобы ясно по порядку сразу все разграничить, скажем, что Божественное разделение представляет собой, как мы уже говорили, благолепные выходы Богоначалия вовне. Даруемое всему сущему и сверхизливающая причастность всех благ, оно соединенно разделяется, умножается единично и увеличивается многократно, от единства не отлучаясь. Поскольку Бог есть сущий сверхсущественно, дарует сущему бытие и производит все сущности, говорят, что это единое сущие многократно увеличивается благодаря появлению из него многого сущего, причем оно нисколько не умаляется и остается единым во множестве, соединенным, выступая вовне и разделяясь, полным по той причине, что он сверхсущественно пребывает запредельным по отношению и ко всему сущему, и к объединяющему все исхождению вовне и к неиссякающему излиянию его неуменьшающихся преподаяний. Но, будучи един и сообщая единство и всякой части и целому, и единому, и множеству, он сверхсущественно существует в равной степени, как единое, не представляющее собой ни часть множества, ни многочастное целое. И притом он не есть единое, к единому не причастен и единого не имеет.

Далеко от этого единое превышающее единое. Единое для всего сущего, неделимое множество, ненаполняемое переполнение, всякое единое множество приводящее, совершенствующее и содержащее. Опять же, от того, что, благодаря происходящему из Него обожанию и восприятию, по мере сил каждого, Божия образа, появляется множество Представляется и говорят, что имеет место разделение и многократное умножение единого Бога. Но Он от этого ничуть не менее Начало Бог и Сверхбог, сверхсущественный Единый Бог, неделимый среди делимого, единый Сам с Собою, со множеством несмешивающийся и неумножаемый. Это, сверхъестественно уразумев, Общий наш и Наставник и Руководитель к Божественному Светопаданию, Великий в Божественном Свет Мира, вдохновенно говорит в Своих Божественных Писаниях следующее. Ибо хотя и есть так называемые Боги, или на небе, или на земле, так как есть много Богов и Господ много, но у нас один Бог-Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, которым все и мы им. Ибо единство господствует над божественными разделениями и преобладают, и объединенное не страдает при неотрывном от единого объединяющем разделении. Эти общие и соединенные разделения, или благолепные исхождения вовне всецелой божественности, мы постараемся по мере сил воспеть руководствуясь божественными именами, которые являют ее в речениях, прежде, как уже сказано, отдав себе отчет в том, что все благотворящие божественные имена, применяемые к богоначальным ипостасям, следует воспринимать как относящиеся ко всей богоначальной целостности без изъятий.