2. Мистагогия. Свт. Фотий Константинопольский ⧸⧸ Византийская полемика с Filioque

Фотия Патриарха, Слово о Тайноводстве Святого Духа. Продолжение. Хорошо. Но, как утверждают некоторые, еретики говорят, как же вы не будете уловлены тем, что опровергаете Павла, глашатая Церкви и Вселенского Учителя, того небесного человека, который громогласно и поистине небесно провозгласил? Бог послал в сердца Вашей Духа Сына Своего, вопиющего Авва Отче. Итак, если Павел, знаток правых догматов, говорит, что Дух исходит от Отца, как не принимающий этого примут самого Таинводителя Небес? И кто же это всеми средствами опровергает Созерцателя Таин? Тот, кто старается представить его противоречащим своему Учителю и всеобщему Владыке или кто чтит и воспевает его согласие с ним.

Ведь если Владыка тайноводствует, что Дух исходит от Отца, а Павло Ересь выставляет постановляющим что-то от Сына, то кто опровергает, а вернее обвиняет его в противоречии с Владыкой и навлекает на себя неизбежное наказание за дерзость? Видишь, как ты умеешь не лишать Учителя Вселенной учительских почестей? Как порочным мнением хулишь предводителя ко спасению, вместо того, чтобы почитать и уважать его. Но ересь не делает ничего нового против обыкновения. Ведь раз она оклеветала самого Сына и Слово Божие, что Он впал в разногласие с Самим Собой, то разве не последовательно она поступает, ставя в противовес Его верного служителя и ученика в противоречии и стараясь и стараясь показать его поправляющим Учителя. Да где Павел говорит, что Дух исходит от Сына? Что Он есть Его Дух, ведь Он не чужд Ему ни в коем случае, сказал и Он, и Церковь Божия тоже знает и исповедует. А что исходит от Сына, то этой хулы и Его благоголевый язык не произносил, и никто из благочестивых далеко до такой клеветы не писал.

но и даже выслушать не потерпел бы. Павел, который в течение Божественной проповеди показал, что размеры Вселенной меньше его ревности, сказал о духе сына его. Почему же и ты не говоришь этого, но злоумышляешь и переворачиваешь с ног на голову и извращаешь речение проповедника? И что еще хуже, свою извращенность и богохульство относишь к высказыванию Учителя? Он сказал «Дух Сына, хорошо и богомудро». Зачем же ты переиначиваешь Его слова и утверждаешь то, чего Он не говорил, а то, о чем Он даже не помышлял, не стыдишься провозглашать, как будто бы Он это говорил? Дух Сына Своего, ведь и нельзя было лучше сказать по-другому, ибо Он единоприроден и единосущен Сыну и Его славе, чести и господству. Итак, кто, говорит, дух сына своего, научает неотличимости природы, а причину исхождения никоим образом не привносит, и знает единство сущности, а единоприродно произведшего ипостась никак и никоим образом не проповедует и на причину не указывает.

Что же, разве не богословствуется всеми, что и Отец есть Отец Сына? Значит, из-за этого ты обратишь рождение на Него? Если Отец называется Отцом Сына, то не потому, что Тот рожден, а потому, что Единосущен. А если хочешь, и потому, что рожден. Так как же у тебя здесь речение «Дух Сына», вместо того, чтобы называть Духа причиной и Изводителем, перевернулось к положению Изводимого и Следствия? Ведь если тебе пришла прихоть выражать нечестие через подобие речений, то одинаковым нечестием было бы для тебя называть Духа-изводителем Сына, как и наоборот – Сына-изводителем Духа. Но все же заблуждение казалось бы порожденным неким поводом и примером. Теперь же у тебя и неразумие богоборствует, и богоборство спорит и соперничает с глупостью за преизбыток.

Итак, Церковь священнословит, что и Сын Отчий, и Отец Сына, ибо они единосущны. Из-за того, что Сын богословствуется рожденным от Отца, и Отец называется Отцом Сына, мы уж, конечно, не будем хулить, что и наоборот. Вот так и когда мы священнословим Духа Отца и Сына, мы, разумеется, вводим этими выражениями, единосущие их друг с другом. Но мы знаем, что Дух единосущен Отцу, потому что от Него исходит. А Сыну единосущен не потому, что от Него исходит. Совсем нет. Ведь и Сын единосущен Духу не из-за рождения. Но потому, что и тот, и другой произошли прежде веков и единым чином от одной и неделимой причины.

Дух Сына Своего Уразумей, человек! и не приготовляя себе из богомудрого и спасительного речения, глашатая истины, причину губительного недуга. Не трудно протрезвиться, не требуется для этого более острого ума, не поднаторевшего углубляться в потаенное. Одно гласит – Дух Сына Его, а другое, тайноводствует – Дух от Отца Исходящий. И пусть подобие потяжей не толкнет тебя в неисцелимое падение. Ибо многие из высказываний, производимые подобным оборотом речи, передают совершенно непохожий, даже близко смысл. И я собрал бы для тебя пространнейший перечень таких вещей, если бы твое непослушание не обратило мое старание в медлительность. Ты же, возможно, склонишься к тому, чтобы сказать это, а вернее, будучи рабом своих законов, вынужден будешь не отступать от нелепости.

Поскольку Сын не только богословствуется как сияние Отче и Свет от Света, но и Сам говорит «Я – Свет мира, а Сын есть единосущный Свет Света Отца», то справедливо было бы тебе, не говорю наложить на себя, но отвергнуть сплетенную табую из твоей мудрости, образа мысли и языка, петлю и поискать как можно было бы избежать гибели Утудавки. Павел, широтой евангельской проповеди, сделавший тесным круг Вселенной, сказал «Послал Бог Дух Сына Своего». Когда ты говоришь, что Он сказал это, мы не требуем для тебя никакого наказания. Но когда ты постановляешь нечто, чего Он не говорил, как будто такова была Его проповедь, мы вынесем тебе приговор, как виновнику в и заслужившему наказание. Тот небесный человек сказал «Дух Сына Своего», а ты будто взошел и выше третьего неба и сам слышал таинственные слова, опровергаешь его реченье, как несовершенное, и отлучаешь от своей веры, усовершенствуя же его несовершенство, вместо того, чтобы говорить «Дух Сына Своего». Постановляешь «О, непревзойденная дерзость!» что дух исходит от сына. И, сочиняя это и богохульствуя, нисколько не стыдишься записывать себя в защитники хулимого тобою учителя. Поистине ты сказал, одержимый и исполняемый каким духом, ты изрыгнул столь великий и обильный яд нечестия.

Хочешь ли я приведу тебе и другие священные речения которыми выставляются на позор злые козни твоего безумия и помешательства. Всесвятой Дух священнословится Духом Премудрости, Духом Разумения, Духом Знания, Духом Любви, Духом Целомудрия, Духом Усыновления. Потому что вы не приняли Духа рабства, чтобы жить в страхе, говорит Павел, который распространил невечерний свет истины по всему солнечному кругу и охватил всю землю исходящими оттуда лучами. Но Духа усыновления, и вновь, ибо дал нам Бог Духа небоязни, но силы и любви и целомудрия. Дух называется и Духом веры, обетования, силы, откровения, совета, могущества, благочестия и кротости. Если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные «Исправляйте такового в духе кротости», — говорит Павел, огненный язык духа. А также духом разумения. Я позвал по имени Веселиила, и я исполнил его духом премудрости, ведения и разумения.

Называется он и духом смирения, как пели отроки, орошаемые посреди огня. Но с сокрушенной душой, смиренным духом, да будем Но он именуется и Духом Суда, и Огня, и Байсаев Вапиед. Господь очистит их Духом Суда и Духом Огня. Чем выражается карательная и очистительная сила Духа? Но и Духом Исполнения, как говорит сострадательнейший из пророков Иеремия. Путь дочери народа моего не к святому и не к чистому Духу Исполнения. Она не исполнена чистого и святого Духа. Что же, из-за этого ты надмиваешься?

Ты будешь богоборствовать, что Всесвятой Дух исходит от дарований, которые Он доставляет и дарует, и от них получает существование и исхождение? И пусть приглашение нечестия, подольстившись, не убедит тебя мудрствовать против твоего собственного спасения. То, что Сын возвещается нашими священными речениями, как Слово Божие, и премудрость, и сила, и истина. Знание об этом распространяется на всех, а что и Всесвятой Дух называется не только Духом Сына, но и Духом дарований, над раздаянием которых Он имеет власть, равным образом известно удостоившимся иметь ум Христов. Итак, твой закон предпишет тебе А вернее заставит говорить, что Дух исходит не только от Сына, поскольку Он называется Духом Сына, но и от разумения, от раздаяния дарований и от множества прочих боголепных действий и сил, источником и подателем которых словословится и познается Всесвятой Дух. А особенно от веры и откровения, обетования и суда, и разумения, потому что у тебя нет возможности даже при сильном желании злословить будто этим именуется Сын. Если же кто-то посчитает, что здесь под Духом понимается не Сам Всесвятой и Единосущный Отцу и Сыну Дух, но от Него истекающие дарования усваивают наименование Духа, потому что они к Нему относятся, и Он раздает их, то я, хотя у меня много чего есть сказать, сейчас, однако, об этом говорить не буду. Почему?

Потому что даже если допустить это, доводы их беззакония обличаются ничуть не хуже. Ведь поскольку дарования называются дарованиями духа, а новоявленный закон предписывает им проповедовать, что дух исходит от того, духом чего он называется, они же не скажут, что дух производит то, духом чего он называется, но, перевернув, будут говорить, что от разумения исходит и производится дарование мудрости и всего остального вышесказанного. Так что не дарование, то есть дух через духовное дарование доставляет разумение, или мудрость, или силу, или усыновление, или откровение, или веру, или благочестие, но скорее наоборот – разумение и откровение, и благочестие, и вера, и целомудрие – производят дарование, которые тебе по душе называть духами, и таким же образом все остальное. Вернее же, если ты считаешь, что каждое из дарований называется духом, и с числом даров увеличивается множество духов, и здесь для тебя нет никакой разницы, говорит ли о духе или о даровании, а твое законодательство повелевает, чтобы дух исходил и изводился от того духом, чего он называется, то, значит, ты, разделив каждое из дарований надвое, сделаешь вместо одного многими. чтобы одно было доставляющим, а другое – доставляемым, и одно – изводящим, а другое – изводимым. Вера – веру, и разумение – разумение, и видение – видение, и сколько времени можно потратить, разбирая твои бредни. Но ересь приводит и вот к какому выводу против себя. Всесвятой Дух раздает дарование достойным.

Она же, ничем, похоже, не довольствуясь даже его разделяет их и измельчает, и разделяет на много частей, чтобы ее приверженцы могли больше и обильнее красоваться дарами, и произошло с ними смятение и путаница в разуме, обращающая природу и порядок вещей в смуту и беспорядок, и первое основание злочестия, рождающее множество ирисей. Но даже если этого предостаточно, чтобы убедить не полностью отпавших в нечестие и облечить предпочитающих бесстыдство и исправить уклонившихся в суеверие, мы все же не пропустим и остального. Ибо кто-то из больных одним лечением, а кто-то другим или избавляется от болезни, или уличается в том, что по доброй воле и порочности образа мыслей стал неизлечимым. Поэтому несправедливо оставить без внимания и вот что Если Сын рожден от Отца, а Дух исходит от Сына, то как же злочестье, согласно собственному мнению, не превратит Духа во Внука и не уведет страшное таинство нашего богословия в многословные бредни? Можно и вот откуда увидеть преизбыток злочестия. Если Отец есть ближайшая причина Духа, как и Сына, ведь и рождение, и исхождение одинаково непосредственны, ибо и Сын не рождается через посредство чего-либо, и Дух не нисходит, а вздор нечестивцев говорит, что Дух исходит и от Сына, то одна и та же причина – Отец – будет провозглашена и ближайшей, и отдаленной причиной одного и того же, чего нельзя мыслить даже применительно к текучей и изменчивой природе. Ты видишь безрассудство злочестия? Посмотри с такой стороны.

Последовательно будет богословствовать, что Сын рождается и Дух исходит от Отца одновременно, и не быть в неведении относительно законов бестелесной и преестественной природы, и что Дух одновременно исходит и от Отца и от Сына, ибо раньше и позже чуждо вечной Троицы. Тогда как же различие боготворящих причин не произведет различных ипостасей и не внесет рассечения в неделимую, простую и единую ипостась Духа? Ведь то, что от одной ипостаси проистекают различные действия и силы, особенно у сверхъестественных и превосходящих слова, легко можно видеть и найти тому множество свидетельств, а ипостась, относимую к различным причинам нигде обнаружить нельзя, если только она из-за различия причин не различается и не рассекается сама в себе. Вдобавок же к сказанному, все, что единично в Боге, но не усматривается в единстве и единоприродности Вседержительной Троицы – это обязательно принадлежит одному из Исхождение же Духа не относится к созерцаемой в Троице Преестественной Единице и, значит, принадлежит одному из троих и только. Нужно обратить внимание и на такое рассуждение. Если Дух исходит от Сына, но не позже и не раньше, чем Он Сам рождается от Отца, ибо эти наречия времени совсем далеки от Превечного Божества, следовательно, Дух исходит от Сына тогда же, когда Сын рождается от Отца. Итак, если Сын тогда же изводит Духа через исхождение, когда Сам происходит через рождение, и Дух получает существование вместе с Ним, производящим и происходящим, ибо таков урожай нечестивого посева, то значит, когда рождается Сын, Дух равным образом и рождается вместе с Ним, и исходит от Него. Так что Дух вместе и рожден, и изошел.

Рождён потому, что происходит вместе с рождающимся сыном, а изошёл потому, что претерпевает двойное исхождение. И что можно уличить в более тяжком нечистии или безумии? Видишь своё ухищрение и злоупотребление свидетельствами, в какую яму заблуждения и погибели они тебя столкнули, и что слова «от моего возьмёт», как и «послал Бог Духа Сына Своего» не представляют никакого подтверждения твоему богохульному языку, но и более всего обличают его дерзость и налагают неизбежные наказания. Но доколе нужно задерживаться на том, что уже точно и многосторонне доказано, тогда как нужно развеять и, если что другое, выдвигать их порочный образ мыслей. Они противопоставляют догмату церкви Амвросия, Августина и Иеронима. и некоторых других, ибо говорят, что те учили об исхождении духа от сына. И не следует возводить на священных отцов обвинения в злочестии, ведь либо они благочестиво учили, и те, кто считает их отцами, должны быть согласны с их мнением, либо нужно отвергать вместе с мнением и их, как зачинателей злочестивых догматов. Так говорят некоторые безрассудством подобной юнцам, боясь, как бы что из неприкосновенного избежало их дерзости незатронутым, насколько это удается их намерению и старанию.

Ибо им недостаточно было ни искажения владычного речения, ни клеветнического обвинения в нечестие и глашатое благочестие, но они считают свое устремление незавершенным, если не поищут, чем оскорбить тех, кого они воспевают как отцов. Слово же истины, посрамляющее их и здесь, просто. Оно говорит. Поймите, куда вы несетесь, насколько глубоко вы погружаете вашу погибель в самую важную часть души. Кто считает поистине отцами тех священных мужей, которых ваша злая любовь к отступничеству заставила вас выдвигать защитниками злочестия? Кто скорее сохраняет за ними отеческие права? Те, кто совершенно не принимает, что они в чем-либо противоречили всеобщему владыке, или принуждают их войти в противоборство со свидетельством владычиного речения. И собственными изобретениями извращать то дивное тайноводство, в котором мы богословствуем исхождение Духа от Отца.

Да и разве не ясно, что ересь на словах называют упомянутых мужей отцами, ведь для простого имени ей не жаль и любой чести, а на деле и в уловках, обосновывающих ее собственное утверждение, они изгоняют их на сторону богоборцев и растлителей, если во всем дерзкие еще не считают, что их отцы украшаются подобными преимуществами. Амфросий, Августин или кто другой сказал нечто, противоречащее владычному речению. Кто это говорит? Если я, то я оскорбитель твоих отцов. Если же ты говоришь, а я возражаю, то ты оскорбляешь, а я осуждаю тебя, как оскорбителя твоих отцов. Но, говоришь ты, они так писали, и в их речах содержится, что дух исходит от сына. И что это? Если они, наученные, не передумали и не переменили мнение от справедливых обличений, то ты говоришь дело, и твое неосведомленное мнение – это опять еще одна клевета на твоих отцов – восходит к их учению.

Если же они, как свойственно людям, хотя в остальном процветали в наилучшем, впали в некое незнание или допустили недосмотр, но, будучи научаемы, не возразили и не были заносчивы с наставляющими, какое тебе дело? Как же ты найдешь прибежища у них, которые ничем на тебя не похожи, чтобы избежать неизбежного наказания? Ибо если им не пришлось даже попробовать того, чем ты наслаждаешься, и при том, что им было присуще много другого достойного восхищения, в чем сияют добродетели благочестия, они по незнанию или недосмотру высказали твое злочествие, то зачем ты их человеческое упущение вносишь для себя как закон, чтобы быть злочестивым, а из твоего закона объявляешь беззаконниками тех, кто не был уловлен как законодательствующий что-либо подобное, и под личиной любви и благосклонности требуешь для них наказания за крайнее нечестие. Ибо недобрые последствия имеют твои состязания. Но посмотри на преизбыток нечестия и неразумия порочного образа мыслей. Они приводили в подтверждение владыку и пойманы на клевете. Призвали на помощь учеников и уловлены в том, что и над тех таким же образом возводили клевету. Прибегли опять-таки к отцам и вместо великой чести осыпают их хулой.

И отцами они их называют, ведь называют же но не для того, чтобы уделить им отеческую почесть, а чтобы найти, как стать отцаубийцами. Они не боятся даже слов боговещанного Павла, который с большой злонамеренностью обращают против своих отцов. Ведь он, получивший власть вязать и решить, и страшные и вместе крепкие узы, ибо они относятся к самому Царству Небесному, вот он возгласил громким и ясным голосом Но если бы даже мы или ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Павел, немолчная труба церкви, столь великий, предает анафеме тех, кто дерзает принимать и привносить какое-либо другое мнение, помимо Евангелия. И не только других, которые осмелились бы на это, подвергают безотлагательному проклятию, но и самого себя. если окажется виновным, считает подлежащим равному наказанию. И даже этим не ограничивает страшный приговор, но обследует и само небо, если обнаружит ангела, явившегося оттуда к земным жителям и благовествующего нечто помимо евангельской проповеди, ввергает в такие же узы и отсылает к дьяволу. призывая отцов для поругания владычных догматов, для поругания и проповеди, глашая тайми которой были ученики, для поругания всех вселенских соборов, для поругания проповедуемого по всей вселенной благочестия, не страшишься и не трепещешь и не боишься угрозы.

Но и считаешь, что и тебе нельзя жить без того, чтобы не распространить ее и на своих отцов. И тот неблагоговеет даже перед бестелесной природой и не находит повода для робости даже в том, что они суть чистые умы, чисто и непосредственно предстоящие владыки, но равность с земными совлекает их в анафему. Ты же, называющий Амвросия и Августина и других, увы, губительная честь, отцами, вооружая их против владычного тайноводства, полагаешь навлечь на себя или на них более легкое осуждение. ибо недоброе воздаяние уделяешь ты своим отцам, недобрые награды приносишь родителям. Но на тех блаженных мужей, как непричастны они были к твоим ухищрениям и непослушанию с нечестием, так и анафема против тебя не будет иметь возможности перейти. Ты же, однако, тем, что полагаешь отсюда подтвердить злочестие, явными и громче всякого гласа вопиющими делами высказываешь против них анафему. И я не говорю, что то, в чем ты их обвиняешь, было непременно столь явственно постановлено ими, но если даже случилось им сказать нечто такое, ибо они были люди, а состоящему из глины и текучего вещества невозможно всегда быть выше человеческих ошибок. Бывает, что и на самых лучших появляются некие следы загрязнения.

Если они в чем-то избились на неподобающее, я бы скорее подражал благонравным сыновьям ноя и вместо одежд молчанием и благожелательностью покрыл бы отцовское неприличие и не поступил бы, как ты, подобно хаму. Вернее же, ты гораздо горше и бесстыднее его обличаешь тех, кого называешь отцами, в непристойности. Тот был проклят не за то, что открыл, а за то, что не прикрыл. а ты и открываешь, и гордишься дерзостью. И тот выдает тайну братьям, а ты – не братьям, и не одному или двоим, но всю Вселенную, насколько может твое старание и бесстыдство, делаясь слушателями, громко трубишь о том, как твои отцы поступали неприлично, и бесчинствуешь в их неприличии, и наслаждаешься их бесчестием, и ищешь сотоварищей чтобы с их помощью еще нагляднее обнародовать их поругания и неприличия. Августин и Иероним говорили, что дух исходит от Отца. Но откуда можно удостовериться или удостоверить по прошествии столь долгого времени, что их сочинения не испорчены? Ибо не считай только себя горячим в нечестии и дерзким на неприкосновенное, но скорее представь по сходству со своим умонастроением что и тогда ничто не мешало изобретательному врагу рода нашего найти в изобилии такие орудия.

Те, о ком ты говоришь, сказали это. Если же по какому-то обстоянию, или отражая бешенство язычествующих, или сражаясь с другим еретическим мнением, или снисходя к слабости слушателей, или сколько таких вещей ежедневно приносит человеческая жизнь, и так Если им и случилось из-за этого или еще чего-то высказать такое речение, то как ты, сделав для себя догматом и законом то, что было ими сказано не в догматическом смысле, навлекаешь на себя непоправимую погибель, а их тщишься совлечь в свое безумие? Сказал глашатый Вселенный зритель Тайнова, облагородивший человеческую природу своими нравами, сказал он возражая язычествующим, разливающимся в пространных речах и заставляя их вознесшуюся надменность склоняться долу, а скорее снисходя к их немощи, и что сказал? Проходя и осматривая ваше святыня, я нашел и жертвенник, на котором написано «Неведомому Богу». Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». Из того, чем учитель церкви пленял эллинских мудрецов и от нечестия руководствовал и переводил к благочестию, ты сделаешь догмат и осмелишься заявлять, что неиспровергатель идолов проповедовал того, кого язычество именовал и почитал неведомым богом? Ибо неудивительно прилежание твоей мудрости и плетение злонамеренных ухищрений. Жертвенник был посвящен пану, а город Афенин до поры не понимая имени почитаемого, написал на жертвеннике неведомому Богу.

Ибо поскольку этот умный и небесный человек видел, что Эллинов не убедишь пророческими вещаниями и владычными речениями, он призывает их от самих их богомерзких святынь к почитателю-создателю. Из самих знаков дьявола он предает осуждению его Из его укреплений низвергает державу его власти. Из заблуждения возделывает благочестие. Из погибели взращивает для нас ростки спасения. Из петли дьявольской укрепляет на путь Евангелие. Из вершины отступничества делает входной порог, через который они могли войти в брачный покой Христов и его непорочный чертог – Церковь. Так этот возвышенный ум был деятелен в том, что оружием врага поражал и брал в плен самого врага и черпал для себя силу свыше. Что же, из-за того, что Павел поверг врага его же орудием, ты будешь почитать вооружение врага и называть его божественным оружием и возьмешься за него, чтобы убить самого себя?

И сколько таких примеров можно взять у него, все устроившего силой Духа в мудрости? Но зачем нужны примеры? Он сам говорит ясными словами. «Для иудеев я был, как иудей, чтобы приобрести иудеев. Для подзаконных был, как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных. Для чуждых закона, как чуждый закона, не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, чтобы приобрести чуждых закона». Значит, ты возобновишь из-за этого иудейство или узаконишь чтобы в жизни вместо божественных и человеческих установлений господствовало беззаконие и бесстыдство? А вернее весьма безбожного запишь, что это заповедь и проповедь Павла?

У скольких и других из блаженных и святых отцов наших можно найти такие вещи? Подумай о римском архиереи Клименте и о том, что носит его имя – Климентинах. чтобы не сказать, как издревле утверждается, что это сочинение было написано по повелению первоверховного Павла. О Дионисии Александрийском, который из-за противостояния с Савелием чуть ли не протянул руку Арию, сияющего в священно-мучениках Великого Мефодия Потарского, который не прогнал от себя мнение о том, что бестелесная и бесстрастная природа ангелов не спала до смертной любви и телесной связи. Думаю, я оставлю в стороне Пантена и Климента, Пьерия, Памфила и Фиагноста, мужей священных и учителей священных учений, чьи положения мы не обязательно все принимаем, но им воздаем большую честь и приятие, уделяя им почести за добрую жизнь и прочие священнословия, особенно Памфилу и Пьерию, потому что они прославились и мученическими подвигами. Вместе с ними опустим и западных – Иринея, архиерея Божия, истяжавшего священное предстательство Лукдуна, и Ипполита, его ученика и мученика среди архиереев, мужей во многом дивных, но иной раз не удержавшихся в некоторых своих речах от уклонения от правомыслия. Выставишь ли ты и против всего этого свою дилемму и скажешь ли заносчиво? Следует или, почитая этих мужей, не опровергать того, что они написали, или, опровергая некоторые из их высказываний, не спровергать и их самих?

Разве они скорее и справедливее не обратят твою ловкость против тебя, говоря «Человечек, зачем ты связываешь несвязанное? Если ты поистине называешь нас отцами, как ты не боишься вооружать нас против отцов, и самое тяжкое против всеобщего владыки и создателя всех? А если уж твое старание в том, чтобы бесчинствовать против нас, разве ты не явно беснуешься, одновременно называя нас отцами и поднимая на нас отцоубийственные руки? И до чего другого дойдет твое против тебя обратившееся ухищрение? Но как и упомянутых отцов, так и эти вещи мы пока оставим.