2. Древнее почитание имени Божия и ересь имяборствующих ⧸⧸ Антоний Булатович. Апология веры

Яросхимонах Антоний Булатович. Прошение в правительствующий Синод. Продолжение. Четвертый обвинительный пункт Синода. Развивая дальше эту напрасно приписанную мне мысль о действенности якобы одного лишь механического призывания, синодальное послание усмотрело, что моя книга может повлечь монашествующих к опасным выводам. и для самого подвижничества, для самого умного делания. Если благодать Божия присуща уже самим звукам и буквам имени Божия, если само имя, нами произносимое, или идея, нами держимая в уме, есть Бог, тогда на первое место в умном делании выдвигается уже не призывание Господа, не возношение к Нему нашего сердца и ума, Зачем призывать того, кого я почти насильно держу уже в уме своем и в сердце? А, скорее, само повторение слов молитвы, механическое вращение ее в уме или на языке.

Иной же неопытный подвижник и совсем позабудет, что эта молитва есть обращение к кому-то. и будет довольствоваться одной механикой повторения и будет ждать от такого мертвого повторения тех плодов, какие дает только истинная молитва Иисусова». Конец цитаты. Такова та опасность, какую синодальное послание усмотрела от моей книги для монашествующих. Я уже опроверг возводимую на мою книгу клевету, будто я говорю, что буквы и звуки имени Божия – суть Бога, и будто я учу веровать что даже бессмысленное механическое призывание имени Божия одинаково действенно. Что касается допрактики умной молитвы, то рассеяние в молитве, конечно, трудно совершенно избежать, и в особенности для начинающих трудно достичь всегдашнего призывания имени Иисусова Духом и Истиной. И они иногда погрешают в том, Отчего предостерегается надальное послание, то есть призывают имя Иисусова иногда механически, бесчувственно, рассеянно, не чувствуя сами, к кому обращаются. Но это дефект общий во всякой молитве вообще.

Думаю, что от него не избавлены и архиереи, и священнослужители, которые рассеиваются умом даже при совершении величайших священодействий. Но где же причина такого рассеяния? Конечно, с одной стороны в маловерии, в забвении, в привычке лицемерно призывать всесвятое имя Божие и в отсутствии страха Божия. Теперь спрашиваю, у которого из двух молитвенников больше вероятности избежать всего дефекта, которого так опасается синодальное послание? У того ли, кто верует во имя Божие, как в самого Бога? Или у того, кто призываемое имя почитает лишь номинальным не имеющим реальной святости? Ответ, само собой, ясен. Очевидно, что тот, кто верует во имя Божие, как в самого Бога, тот по необходимости будет в себе иметь и больше страх перед произносимым именем.

И, следовательно, у него призывание имени Господне реже может превратиться в одно механическое произношение. Наоборот, у того, кто не имеет в себе вкорененного страха перед именем считая обязательным для себя бояться лишь одного Бога, а не имени Его, взирая на имя, как на одну лишь номинальность. Тот, во-первых, можно с уверенностью сказать, не станет даже упражняться в Иисусовой молитве. А если бы даже и стал себя делать, то ему гораздо больше шансов рассеяться и перейти к машинальному произношению имени Иисусова сравнительно с тем, кто вкоренил себя в страх Божий к имени Господня. Не моя книга «Апология» представляет опасность извратить умное делание монашествующих, но учение архиепископа Антони и инока Хрисанфа, изложенное в русском иноке за прошлый год. Это учение воистину носит в себе пагубы для всего умного делания, что и обличено в моей «Апологии». Некоторая машинальность в произношении имени Господа Иисуса Христа При навыке беспрестанно повторять его, конечно, неизбежно, ибо невозможно прибыть неизменно в крайнем напряжении внимания духовных сил. Но святые отцы, не устрашаясь сего дефекта, все-таки заповедовали беспрестанное призвание имени Господа Иисуса.

Монах должен, ест ли, пьет ли, сидит ли, служит ли, шествует ли путем или другое, что делает, непрестанно Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня. Да имя Господа Иисуса, сходя вглубь сердца, смирит держащего тамошние пажати змея, душу же спасет и оживотворит». Эти слова святого Златоуста повторяют в своем учении о молитве Иисусовой и отце Игнатии Калис Ксанфопулы, внушавшей ученикам своим что имя Господа Иисуса, сходя вглубь сердца, может сильно оживотворить душу и спасти ее, и смирить змея-дьявола, скрывающегося в сердце человека. Итак, как видим, эти святые отцы признавали реальное бытие имени Иисуса Христа, признавали за именем Иисусовым силу объективную, а не только субъективную, и даже Иоанн Златоуст и православный катехизис Учат смотреть на имя Иисусова, как на силу заклинательную для демонов, не боясь укора ни в магизме, ни в чародействе, как в том ныне нас несправедливо укоряет синодальное послание. Вот слова Златоуста, повторяемые и в православном катехизисе. Есть у нас духовные заклинания. Имя Господа нашего Иисуса Христа и Сила Креста. Если же многие, хотя и произносили это заклинание, но не исцелились, то это произошло не от бессилия произнесенного имени.

Также точно многие прикасались к Иисусу и теснили Его, но не получили никакой пользы. Имя Иисуса Христа страшно для демонов. Этот же святой в толковании на пророка Исаия говорит, что значит «на имя Его уповать и имут». В то время только одно имя будет делать то, что делал он сам. Когда ты призовешь Христа и обратятся в бегство демоны, так же ты не поверишь в его имя? Итак, видите, что святой Златоуст именно учил тому, от чего так усиленно синодальное послание предостерегает монашествующих, а именно живой вере в объективное бытие и силу имени Божия и в его реальное существо, а не в номинальное. Это же самое исповедуем и мы, утверждаясь на таких незыблемых авторитетах, как Иоанн Златоуст и другие святые, и, наконец, на таком духовном авторитете, как преснопамятный великий российский святильник, отец Иоанн Кронштадтский. Но синодальное послание, отвергая реальное бытие имени Божия и имени Иисусова, толкует те места из дневника отца Иоанна Кронштадтского, в которых он называл имя Божие самим Богом, как сказанный лишь в субъективном смысле, то есть лишь как условный оборот речи, выражающий благодатное духовное состояние молящегося.

Приведем свидетельства отца Иоанна Кронштадтского, которые доказывают, что преснопамятный батюшка Отец Иоанн веровал и учил веровать во имя Божие как в духовно и объективно существующую силу, а не только как в известное состояние молящегося. Дивна сила имени Господня и креста животворящего, говорит отец Иоанн Кронштадтский. Страсть ли какая есть в сердце, тяжелое или непонятное томление, сделай из пальцев правой руки спасительное имя Господа Иисуса, ударяя им по чреву, и страсть или томление сейчас пройдет. Когда запрещаешь дьяволу именем Господа нашего Иисуса Христа, то это самое имя, сладчайшая для нас и грозная и горькая для бесов, само творит силы. Где употребляется с верою имя Божие, там оно созидает силы, ибо само имя Божие есть сила. Святой Иоанн Кронштадтский «Моя жизнь во Христе» Тон 2 Когда же при чтении молитв будешь искать умом и сердцем Господа, не ищи его далеко, он тут в самих словах молитвы. Только внимаем сокрушенным и смиренным сердцем, и Господь перейдет из них и в твое сердце. В словах молитвы дышит Дух Божий.

Надобно только научиться искусству, переводить его из них в свою душу. Святой Иоанн Кронштадтский. Богопознание и самопознание, приобретаемые из опыта. Имя Божие есть Сам Бог. Моя жизнь во Христе. Том 2. Имя Господа есть Сам Господь, Дух везде сы и вся наполняющий. Отче, Сыне, Души Святы, помилуй мя.

А сам, Отец Иоанн, смотрю на имя Отца и Сына и Святого Духа, как на само существо Пресвятой Троицы, везде существенно присутствующей, даже в слове едином. Смотришь? Тотчас и легко сделается. и убежит враг от вседержавного, преснопоклоняемого имени, как дым исчезнет. Моя жизнь во Христе. Том 2. В каждом слове Бог – Слово, простое существо. Как же осторожно надобно выговаривать слова, с каким смирением, осмотрительностью, чтобы не прогневать Бога Слово со Отцом и Духом?

Я читаю Евангелие. Тут не я говорю, а сам Господь. Он, Он Сам в этих словах. Ведь Он Дух, премудрость или бесконечная ипостасная мысль. Как Господь есть препростое существо, препростой Дух, то Он в одном слове, в одной мысли, весь всецел и в то же время везде, во всей твари. Потому призови только имя Господне, ты призовешь Господа, Спасителя верующего. и спасешься. Потому и говорится, не прием ли имени Господа Бога Твоего в суве?

Потому что в одном имени Сам Сы Господь – простое существо, единица, пресно поклоняемая. Святой Иоанн Кронштадтский «Моя жизнь во Христе», том 1. Он весь в каждом слове, как святой огонь, проникает каждое слово молитвы. но особенно он весь в принадлежащих ему именах. В имени Иисус Христос весь Христос, душа и тело Его, соединенные с Божеством. Моя жизнь во Христе. Том 2. Все эти выдержки из дневника преснопамятного опытного тайноведца «Силы Божьей и действия Его» несомненно удостоверяют в том, что, вопреки уверению синодальной грамоты будто отец Иоанн Кронштадтский лишь в молитве учил не отделять Бога от имени его.

Отец Иоанн созерцал всегда Бога присущим имени своему, независимо от веры в сие имя человека, но, конечно, не учил верить, что имя Божие есть орудие, находящееся в нашем распоряжении, чего и мы отнюдь не проповедуем и протестуем по поводу того, что сие нам приписало синодальное послание. Отец Иоанн Кронштадтский не для всех является авторитетом, и в печати даже была высказана мысль о необходимости осудить эти места из книги Отца Иоанна, как якобы несогласные с православием. Поэтому, дабы оправдать нашего незабвенного духовного Отца, приведем тех святых, догматический авторитет которых уже несомненен, и которые, одинаково с Отцом Иоанном, учат благоговеть пред именем Господнем как пред Великой Божественной Силой, имеющей реальное и объективное бытие. Так Святой Златоуст говорит «Призывай Сына! Этому имени нет ничего равного. Оно всегда дивно. Мироизлиянное, говорится, имя Твое. И кто произнес его, тот вдруг исполнил соблагоухание.

Никто же может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым. Как столь многое совершается этим именем? Если слова во имя Отца и Сына и Святаго Духа ты произнес с верою, то ты все совершил. Смотри, сколько ты сделал. Ты воссоздал человека и произвел все прочее в Таинстве Крещения. Таким же образом, это страшное имя владычествует и над болезнями. Толкование на послание к Колосиному. Что же значит «мне не воспросите»?

Вы не будете нуждаться в посреднике, но довольно будет произнести только имя, чтобы получить все. Аминь, аминь, глаголю вам. Яко елико аще чесо попросите от Отца во имя мое. Показывает силу своего имени, так как апостолы, не видя и не прося его, но только называя его имя, будут иметь великую цену у Отца. Когда же так было? Тогда, когда они говорили «Призри напрещение их, и дашь рабом твоим со всяким дерзновением глаголу те слово твое, и творить во имя твоя чудеса, и подвижи себе место, иди же бяху», доселе не просисти ни часо же? Этим опять показывают, что ему лучше отойти, так как до того времени они ничего не просили, а когда получат все, о чем не попросят. Хотя я уже не буду вместе с вами, вы не думайте, что вы оставлены.

Имя мое даст вам больше дерзновения. Беседа на Евангелие святого апостола Иоанна, беседа 79. О имени Господне, собравшемся вам, сиречь самому имени, собравшему вы, о нем же соберетесь. Беседа на первое послание к Коринфянам, 15. В самом деле, не столько удивительно то, что он при жизни своей чудодействовал, сколько то, что по смерти его другие могли его именем совершать большие чудеса. Беседа на Евангелие святого апостола Иоанна, 63. Да и о чем он, Спаситель, будет больше апостолов, если и сам творит чудеса через молитвы? Притом и они не все делали по молитве, а часто и без молитвы, призывая имя Иисуса.

Если же имя Его имело такую силу, то как Он Сам мог нуждаться в молитве? А если бы Он нуждался в молитве, то и имя Его не имело бы силы. Беседа на Евангелии святого апостола Иоанна, 64. Дивно и велико имя его. Этому имени нет ничего равного. Этим именем обращена Вселенная, разрушено тиранство, попран дьявол, отверзлись небеса. Но что я говорю небеса? Этим именем возрождены мы, и если не оставляем его, то просеиваем.

Оно рождает и мучеников, и исповедников. Его должны мы держать, как великий дар, чтобы жить в славе, благоугождать Богу, исподобится благ обетованных любящим его. Толкование на послание к Колосянам, беседа девятая. У имени твоем, у нечижим, восстающие наны. Довольно только призвать имя твое, и все совершится с отличным успехом. Беседа на Псалмы, сорок третья. Тиара была образом власти. Была на тиаре золотая дощечка, на которой были начертаны письмена.

обозначавшие имя Божие, что прежде всего показывает, что власть Божия есть имя Божие. Беседа о том, что один законодатель Ветхого и Нового Заветов. Оно, имя Божие, распространилось по всей Вселенной, покорило всех своей власти, и тогда, как бесчисленное множество людей усиливалось истребить имя Распятого, соделало, то есть само имя Распятого соделало, противное Это имя прославлялось и возрастало более и более, а они погибали и исчезали. Беседы на первое послание к Коринфянам, беседа четвертая. Когда Господь возвестит что-нибудь, слушатели не должны перетолковывать Его слова и с любопытством исследовать, но обязаны только принять их. И апостолы посланы были для того, чтобы передать то, что слышали. ничего не прибавляя от себя, чтобы и мы, наконец, уверовали. Чему же уверовали?

О имени его. Мы не должны исследовать сущность его, но веровать во имя его, так как оно творило чудеса. Во имя Иисуса Христа, говорит Петр, встань и ходи. Оно и само требует веры, и ничего из этого нельзя постигнуть разумом. Беседа на послании к римлянам, беседа первая. Итак, как непреложно и несомненно следует из всех вышеприведенных текстов Иоанна Златоуста, мы видим, что сей святой именно исповедовал то, за что ныне мы синодальным посланием подверглись укору в магизме и чародейным суеверии в имя Иисусова. Сей святой именно учил веровать во имя Иисусова, как в величайшую божественную силу, имеющую реальное бытие и объективную сущность, совершенно противно тому, что ныне делает синодальные послания, запрещая инокам веровать во имя Иисусова как истинную Божью силу, запрещая именовать имя Иисусова энергией Божества и только допуская в молитве отождествлять не воистину, но как бы вспомогательно призываемое имя с именуемым Богом. Приведем еще слова некоторых святых отцов Церкви.

ясно подтверждающих веру во имя Иисусова как самого Бога. Святой Иессихий Иерусалимский говорит «Досоединим имя Иисусова своему дыханию, ово, бо есть свет, те же тьма, и ово, то есть имя Иисусова, есть Бог и Владыка, те же, то есть помыслы, раби бесам». Почему же вы, обещавшиеся прежде исповедовать единосущее, в страдания вовлекаете нераздельное имя, само неделимое естество, само неизреченное божество?» Св. Афанасий Александрийский против Аполлинария. «Имя его честное, творящее милость, бывшее для всех святых, образом во всем, сильно есть заступиться за немощь нашу и по нищете нашей простить нам грехи наши. чтобы мы обрели милость со всеми достойными ее. Аминь. Преподобный Авва, Исайя, Слово 13.

И молись Святому Имени Божию, говоря, Господи Иисусе Христе, помилуй мя. Преподобный Варсонофий Великий, Иоанн. Призови Святое Имя Божие в помощь, говоря, Владыка Иисусе, покрой меня и помоги моей немощи, и не бойся, Он сокрушит лук врагов ибо от имени его зло становится недействительным. Преподобный в Арсенофе Великий и Иоанн. Свидетельствует о воскресении Иисуса и воскрешенной из мертвых именем Его Тавифа. Как не уверовать, что Христос воскрес, когда и имя Его воскрешало мертвых? Святитель Кирилл Иерусалимский. Четырнадцатое гласительное слово.

В начале проповеди многие изгоняли бесов, хотя были между ними и недостойны, и демоны обращались в бегство, собственно, от имени Иисуса. Феофилакт Болгарский. Благовестник или толкование на Святой Евангелие. Часть первая. Евангелие от Матфея. Подивись, пожалуй, и силе имени Христова, как действовала благодать при одном произношении Онова. хотя бы произносящие были и недостойны, и не были учениками Христова». Феофилак Болгарский.

Толкование на Евангелие от Луки. При начале же евангельской проповеди случалось, что некоторые, побуждаемые страстью славолюбия, желали совершать знамени, но, видя, как могущественное имя Иисусова, они призывали и таким образом совершали знамени, хотя и чужды, и недостойны были благодати Божьей. Феофилак болгарский, Толкование на Евангелие от Марка. Блаженный ангел дал ему имя по действенности. Святитель Кирилл Александрийский, Толкование на пророка Исаию. Таковы только немногие свидетельства святых отцов совершенно противоположной определению Святейшего Синода от 18 мая 1913 года. По суду синодального послания все эти слова святых отцов должны быть осужденными, как заключающие в себе якобы страшную ересь. Не допускает синодальное послание имя Божие называть самим Богом.

Но святые отцы говорят, что Сын Божий – имя Божие. Так, например, имя Бога и Отца Существенней и ипостась не пребывающей есть Единородный Сын. Преподобный Максим Исповедник. Толкование на молитву Отче наш. После многого времени приходит не Господь, но Имя Господне, о Котором в Псалме говорится. Благословен гряды во Имя Господне, Бог Господь и явися нам. И сам Он говорит в Евангелии. Приедох во Имя Отца Моего и не приемлите Меня.

Блаженный Иероним Стридонский, толкование на книгу пророка Исаии. «Исповедоваться пророк повелевает ему, как Богу, а хвалить велит имя его, каковым является Спаситель». Святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский, Собеседование об Салмах, 99. Все это дано нам именно через Христа, который есть милость и истина Божия, а равно и имя Отца, и в Нем, как Сыне, все познается. Ценодальное послание, обвиняя нас в присвоении имени Божьему и имени Иисусову на именование Сам В то же время оправдывает это наименование, делаемое отцом Иоанном Кронштадтским, причем высказывает несколько прекрасных мыслей о молитве, которые невозможно примирить с тем, что говорилось в синодальном послании в отрицании божественного достоинства имени Божия реального. Мы уже выше доказали, что отец Иоанн Кронштадтский именно исповедовал то, что отрицает синодальное послание. то есть реальность имени Божия и Божество его. Однако синодальное послание утверждает следующее.

«Если мы, так сказать, заключим Бога во имя Его, нами устно или только мысленно произносимое, то мы освободимся от опасности предавать Богу при обращении к Нему какой-либо чувственный образ, отчего предостерегают все законоположители невидимой брани». Имя Божие во время молитвы для нас и должно как бы сливаться, отождествляться с Богом до нераздельности. Но что же иное говорим и мы о молитве и о молитвенной практике, как не это же самое? Но затем в синодальном послании говорится, в молитве, особенно Иисусовой, имя Божие и Сам Бог сознаются нами нераздельно, как бы отождествляются, даже не могут и не должны быть отделены и противопоставлены одно другому. Но это только в молитве и только для нашего сердца. В богословствовании же, как и на деле, имя Божие есть только имя, а не сам Бог. Но позвольте на это возразить следующее. Если я богословствую и богомудрствую о имени Божием, как то делает синодальное послание, что оно реальности не имеет и есть лишь одна номинальность то, став на молитву, возмогу ли я сознать и отождествить имя Божие с самим Богом до неотделимости?

Конечно, нет. Согласившись с мнением синодального послания, что имя Божие есть лишь словесное обозначение существа Божьего, а не Божество, и есть номинальность, а не реальность, я, естественно, буду стараться обходиться в молитве без ненужного и ничем ничего не значащего призывания имени Божия, как то и произошло уже на Западе, где умная молитва заключается в богомыслии. Отравив однажды сознание свою мыслью о номинальности имени Божия, я никогда не возмогу искренне призвать себе имя как самого Бога и отождествить его с самим Богом. В том-то и дело, что все законоположители невидимой брани, о которых упоминается на дальнее послание, Воистину веровали во имя Божие, как в самого Бога, как в божественную силу, как, например, то, видно из всех слов святого Иоанна Златоуста, выдержки и створений которого мы приводили выше, из слов других отцов. Есть у нас духовные заклинания. Имя Господа нашего Иисуса Христа и сила креста, говорит Златоуст. Если же многие, хотя и произносили сие заклинания, но не исцелились, то это произошло от маловерия их, а не от бессилия произнесенного имени. Точно так же многие прикасались к Иисусу и теснили Его, но не получали никакой пользы.

Имя Иисуса Христа страшно для демонов». Конец цитаты. Из этих слов святого Златоуста мы видим, как противоположно его учению об имени Божьем учению синодального послания. Синодальное послание видит в имени Божьем одну лишь номинальность, звук или идею, которую лишь для удобства молитвы подобает в молитве отождествлять с Богом, и которая само по себе не есть божественная сила. Святой же Иоанн Златоуст видит в имени Иисусовом и в имени Божьем всегда сущую в Боже сокровенную Божью силу, которая проявляет себя богопроизвольно, подобно тому, как и Христос не переставал быть Богом и божественной силой, ходя по земле, и богопроизвольно проявлял кому и когда хотел и божество свое, и силу. Итак, синодальное послание коренным образом разошлось со святыми отцами в вере во имя Божие. И обвиняя нас в том, что мы приписываем имени Иисусову какую-то магическую силу, оно сие обвинение по справедливости относит к святым отцам. Ибо мы не иное, что высказали, как то, что и святые отцы высказывали об имени Божьем.

Но не могу не заметить, что обвинение нас в магическом суеверии и в чародействии именем Божьим, ради высказанной нами веры во имя Божие, как божественную силу, столь же основательно, как обвинение почитателей святых икон в идолопоклонстве. Как между поклоняющимися святым иконам и идолопоклонникам разница та, что первые поклоняясь тварной иконе, возносили ум свой на небо, а вторые продолжали пресмыкаться умом своим на земле, так и между исповедниками божества имени Иисусова и чародеями-заклинателями разница та, что мы, не отделяя имени Иисусова от самого Иисуса, возносим мысль свою к самому Иисусу, а заклинатели полагаются лишь на свои заклинательные формулы, пресмыкаясь умом и чувством долу по земле. Мы во имени Иисусова и во всяком имени Божьем созерцаем нашего Господа и Владыку и боимся имени Божьей, как самого Бога. А чародеи и маги имеют свои заклинания, как нечто подчиняющееся им и подвластно им, и чувство страха Божия чуждо им. Но, веруя во имя Божие, как в самого Бога, возможно ли отнестись к призываемому имени так, как относятся маги к своим заклинаниям? Конечно, эта вера во имя Божие, как в самого Бога, есть лучшая гарантия того, чего так опасается для нас синодальное послание. Вспомним историю сыновей Скевы, заклинающих именем Иисусовым сначала успешно, а потом наказанных Богом. Не за то ли они были наказаны, что, употребляя имя Иисусова как заклинательную силу против демонов, они в то же время сами не веровали в сие имя, как в самого Бога?

А если бы они веровали в сие имя, как в самого воскресшего Господа, сущего во имени своем, то не посмели бы употребить сие имя, как простое заклинание чародеев. Итак, за употребление имени Иисусова без веры в божество оново наказаны были сыновья Скевы и по сем наказаниям возблагоговели пред именем Иисусовым, как сказано в деянии, и величашееся имя Господа Иисуса. Поэтому опасение Святейшего Синода за нас, что мы, исповедуя имя Божие самим Богом, впадем в дерзкое обращение с именем Иисусовым, как с заклинанием магов, совершенно излишне. Чем живее вера, тем мертвее суеверие. А живая вера и состоит в том, чтобы верить во имя Господа Иисуса Христа, как в самого воскресшего Иисуса Христа, невидимо присущего имени своему, как то учит и апостол Павел. Всяк бы, и же аще призовет Имя Господне спасеться. А я же от веры, правда, ситься глаголет. Да не речеши в сердце Твоим.

Кто взыдет на небо, си речь Христа свести. Или кто снидет в бездну, си речь Христа от мертвых возвести. Но что глаголет Писание? Близ Ти глагол есть во устех Твоих и в сердце Твоем. Си речь глагол веры, Его же проповедаем. Яко аще исповесье усты Твоими Господа Иисуса, и верующий в сердце Твоим, яко Бог того воздвижа из мертвых спасешися. Сердцем Бог веруется в правду, усты же исповедуются во спасение. Живая вера в воскресение Христова необходимо предполагает веру в вездесущие Его воскресшего существа, а, следовательно, необходимо предполагает веру в близость к Нам, Господа Иисуса, во всякое а тем более в присутствии его во имени своем.

Но это именно и осуждается синодальными докладчиками как некий пантеизм.