2. Диспут в Визии. Расправа над Максимом ⧸⧸ Документы из ссылки. Прп. Максим Исповедник и соратники

Преподобный Максим Исповедник и его соратники. Документы из ссылки. Документ 2. Диспут в Визии. Том, содержащий сообщения о догматах, бывших предметом спора между святым Максимом и Феодосием, епископом кессарии Вифинской, и консулами, которые были с ним. Рение о непорочной для нас христиан вере и измышленным нововведением противников наших, происходившей между Аввоем Максимом и Феодосием, епископом Кесарии Вифинской, я почел необходимым сделать известными всем вам, пребывающим в Православии, чтобы вы, имея точнейшие сведения о них, тем более прославляли человеколюбивого Бога, дающего слово в отверзении уст, боящихся его, дабы враги истины изрекая свои обычные злословия против нее, не смутили ваших сердец. Итак, в двадцать четвертый день августа месяца, прошедшего теперь четырнадцатого индиктиона, пришел к нему в место, где он находился под стражей в ссылке, то есть в лагере в Визии, вышеназванный епископ Феодосий, посланный, как он сказал, от лица Петра, предстоятеля Константинополя. И Павел и Феодосий консулы, как сказали они, посланные от лица царя.

Они, вошедши к блаженному Максиму в то место, где он был заключен, сели и позволили сесть и ему. Причем присутствовали с ними и епископ Визийский. И говорит ему Феодосий епископ, как живешь, господин Авва Максим? Ответил святой. Как предопределил Бог прежде всех веков свое промыслительное обо мне решение, так и живу. Феодосий говорит. Что же ты говоришь? Но разве прежде всякого века о каждом из нас предопределил Бог?

Максим сказал. Если предузнал, то без сомнения и предопределил. Феодосий, что это значит – предузнал и предопределил? Максим. Предведение касается находящихся в нашей власти мыслей и слов и дел, а предопределение касается не находящихся в нашей власти событий. Феодосий. Что находится в нашей власти и что находится не в нашей власти. Максим.

Кажется, господин мой, зная все, ради испытания беседует с рабом своим. Феодосий. Ради, клянусь истины Бога, Я спросил по незнанию и желанию узнать различия между тем, что в нашей власти и что не в нашей власти, и каким образом одно находится под предвидением Божиим, а другое – под предопределением. Максим. В нашей власти находится все добровольное, именно добродетели и пороки. А не в нашей власти – подвержение нас разного рода случающимся с нами наказаниям или противоположному им, наградам. Так не в нашей власти ни наказующая нас болезнь, ни одобряющая здоровье, но производящие их причины в нашей власти, например, не воздержание причины болезни, как воздержание здоровья, и соблюдение заповедей причина Царствия Небесного, как преступление их огня вечного. Говорит Феодосий.

Что же, потому терпишь скорбь в этой ссылке, что сделал ты что-либо достойное этой скорби? Максим сказал, молю Бога, чтобы он в этой скорби совершил воздаяние за то, в чем я согрешил ему через преступление оправдательных заповедей его. Но Феодосий говорит, разве скорбь не посылается многим и ради испытания? Святой Максим сказал, Испытание касается святых, чтобы их расположение к тому, что благо по природе через скорбь явлено было в жизни людей, открывая вместе с тем в себе неизвестные всем их добродетели, как это было с Иевом и Иосифом. Первый подвергался испытанию для проявления скрывавшегося в нем мужества, а второй искушался для откровения его осветительного целомудрия, и всякий из святых Не добровольно подвергаясь скорбям всем веки, терпит это из-за каких-либо подобных же целей Божьих, чтобы они посредством немощи, которой предоставляется им от Бога подвергнуться, опирали гордеца и отступника дракона, то есть дьявола. Ибо терпение есть дело испытания у каждого из святых. Феодосий. Свидетельствуя истиную Бога, ты прекрасно сказал и я признаю это полезным.

Я всегда стремился побеседовать с вами об этих предметах. Но так как и я, и эти, господа мои, будущие превосходнейшие патриции, явились к тебе и прошли такое расстояние по другому главному делу, то убеждаем тебя принять наше предложение и тем доставить радость всей Вселенной. Святой сказал. Какие ты, Господин, и кто я, и откуда, чтобы согласие мое на то, что предлагается мне, доставило радость вселенной?» А Феодосий опять «Свидетельствую истиной Господа нашего Иисуса Христа, что, скажем тебе, и я, и эти, Господа, мои будущие превосходительнейшие патриции, это мы слышали из уст владыки нашего Патриарха и благочестивого Царя». Святой Максим сказал «Благоволите, владыки мои, сказать то, что желаете и что вы слышали». Феодосий «Просит царь и патриарх через нас узнать от тебя, по какой причине ты не имеешь общения с престолом Константинопольским». Сказал Святой «Имеете относительность его письменное приказание от благочестивейшего царя или от патриарха?» Не должно Тебе, Господин, иметь недоверие к нам, ибо хотя и ничтожен я, однако считаюсь епископом, но и эти, Господа мои, состоят членами Сената, и мы пришли не искушать Тебя, не дай этого Бог». Святой Максим сказал, «С какой бы целью ни пришли вы к рабу вашему, я без всякого стеснения скажу причину, по которой не имею общения с вами».

Если другим и естественно спрашивать меня, по какой причине я не имею этого общения, но не вам, знающим вернее меня эту причину. Ведь все вы знаете бывшие в шестом индиктионе прошлого круга нововведения, начавшиеся в Александрии изданными Киром, не знаю, как сделавшимся там предстоятелем. девятью главами, подтвержденными от Константинопольского престола, и другие изменения, прибавки и уменьшения, сделанные соборно предстоятелями Церкви Византийской. Говорю о Сергии, Пире и Павле. Каковы нововведения знает вся Вселенная. По этой причине не имею общения, раб ваш, с Церковью Константинопольской. Пусть устранятся препятствия, положенные названными лицами, вместе с самими положившими их, как сказал Бог, и камни с пути разбросайте. И прямыми и торными, свободными от всякого терния еретического, путем Евангелия пусть пойдут.

Тогда и я, найдя это, как было прежде, пойду без всякого увещания человеческого. Но пока предстоятели Константинопольские величаются положенными и теми, кто их положил, никакие рассуждения и меры не заставят меня быть в общении с ними». И Феодосий говорит «Но что же дурное мы исповедуем, чтобы тебе отделяться от общения с нами? А, святой, то, что, признавая одно действие Божества и человечества, Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, вы смешиваете учения богословия и домостроительства». Ведь если должно верить святым Отцам, говорящим «У кого одно действие, у тех и сущность одна», то святую Троицу вы делаете четверицей, так как единоприродный со словом становится плоть его и лишается родственного с нами и сродившей его тождество по природе. А также, уничтожая два действия и утверждая одну волю Божества его и человечества, вы отнимаете у него раздаяние благ. Ведь если бы он не имел никакого действия, согласно постановившим это, то ясно, что, если и пожелает, он не может помиловать с отнятием у него действия благ, если, конечно, без природного действия ничего иссущего не свойственно действовать или совершать. Иначе и плоть вы делаете по воле со творцом всех и того, что в них, вместе с Отцом и Сыном и Духом, и недавнюю тварную по природе плоть делайте Творцом по природе, или, вернее сказать, безначальной по воле, если, конечно, Божественная воля безначальна, как воля безначального Божества, что превышает не только всякое безумие, но и нечестие, ибо вы говорите не просто только то, что одна воля во Христе, но и то, что она Божественная.

А для божественной воли никто не может придумать временного начала или конца, так как это не свойственно и божественной природе, которой существенно принадлежит воля. Также и другое, вводя новшество, вы совершенно отнимаете все характерные признаки и свойства божества и человечества во Христе, остановляя законами и типосами не говорить ни об одной, ни о двух в нем волях или действиях. что возможно только для несуществующего предмета. В самом деле, ничто из сущего, если оно духовно, не лишено желательной способности и действия, а если чувственно – чувственного действия, а если растение – растительного и питательного действия, если все целы бездушны и не причастны всякой жизни, так называемого по состоянию действия или годности. И все таковые существа являются подлежащими восприятию чувствами чувственных существ. Ибо действие таковых состоит в том, чтобы подлежать зрению по своему внешнему виду, слуху по звуку, обонянию по некому природному испарению, вкусу, некими соками и осязанию по сопротивлению. И как действием зрения мы называем зреть, так и действием зримого быть зримым и прочее все мы видим совершается таким же образом. Если, таким образом, ничто из сущего отнюдь не лишено всякого природного действия, а Господь наш и Бог, милости в Будде, Господи, не имеет никакого природного хотения, воли или действия по тому и другому, из чего, в чем и что Он есть, то разве можем или быть, или называться благочестивыми, утверждая что поклоняемый от нас Бог никоим образом не имеет способности воли или действия.

Ведь мы ясно научаемся от святых отцов, говорящих, не имеющие никакой силы или действия не существует, не есть нечто и совсем нет какого-либо положения его. Феодосий говорит, что бывает для домостроения ты не должен принимать заточный догмат. Святой Максим сказал, если типос и закон, определяющий не говорить ни о какой воле или действии Господа, отнятие которых означает несуществование того, у кого они отняты, не есть действительный догмат тех, кто принимает типос, то по какой причине вы отдали меня варварским и безбожным народам, лишив чести? По какой причине я осужден жить в Визии, и соробы мои один в Перверисе, а другой в Месемврии». И говорит Феодосий, «Богом, имеющим меня судить, свидетельствуюсь, что и тогда, когда составлен был Типос, я говорил, и теперь то же самое говорю, что худо был он составлен, и во вред многим». А поводом к изданию его послужили споры православных между о волях и действиях. И вот для примирения всех друг с другом некоторые решили, чтобы не произносились эти слова. Святой Максим сказал.

Какой верный примет домостроение, замалчивающее такие слова, которые говорить удостоил Бог всяческих через апостолов и учителей и пророков? Но рассмотрим, Господин Великий, до какого зла достигает затрагиваемый предмет этот. Ведь если Бог поставил в церкви, во-первых, апостолов, во-вторых, пророков, в-третьих, учителей, к совершению святых, сказав в Евангелии апостолам, а через них и тем, которые после них, что вам говорю, говорю всем, и опять, кто принимает вас, меня принимает, и отвергающий вас, меня отвергает, то очевидно и ясно, что не принимающий апостолов, пророков и учителей, но отвергающий их слова отвергает самого Христа. Но рассмотрим и другое. Бог, избрав воздвиг апостолов, пророков и учителей в совершении святых, а дьявол, лжеапостолов, лжепророков и лжеучителей, против благочестия, избрав воздвиг, так что нападением их подвергается и Древний Закон, и А под лжеапостолами и лжепророками и лжеучителями я разумею одних только еретиков, которых слова и мысли развращены. Итак, принимающий истинных апостолов и пророков и учителей Бога принимает, так и принимающий лжеапостолов и лжепророков и лжеучителей принимает дьявола. Поэтому, кто в союзе с проклятыми и нечистыми еретиками изгоняет Тот в союзе с дьяволом явно осудил Бога. Примите меня, говорящего истину».

Если таким образом исследуя явившиеся в наше время нововведения, находим их достигшими до крайней степени зол, то смотрите, как бы под предлогом мира не оказаться страждущими отступлением и проповедующими, о котором божественный апостол сказал, что оно будет предтечью пришествия Антихриста. Это бесстеснение, сказал я вам, господа мои, чтобы вы пощадили себя самих и нас. Приказывайте, чтобы я имел, имея это написано в книге моего сердца, вошел в общение с той церковью, в которой это проповедуется, и чтобы я стал общником тех, которые действительно отвергают Бога, то есть якобы дьявола в союзе с Богом проповедуется союз. Да не будет этого со мной от Бога. ради меня ставшего человеком, как я, кроме греха. И, сделав поклон, сказал, — Если что повелите сделать с рабом вашим, сделайте. Я с принимающими это никогда не буду общником. Епископ же и бывшие с ним, пораженные этими словами святого, склонив вниз свои головы, молчали долгое время.

А после того Феодосий Епископ, подняв голову, и устремив взор на Авву Максима, сказал «Мы ручаемся тебе за владыку нашего царя, что если ты войдешь в общение, он похоронит Типас». Говорит ему святой «Слишком далеко мы разошлись друг с другом. Что станем делать с термином «одна воля», который для устранения всякого действия соборно утвержден Сергием и Пиром и Павлом?» Феодосий сказал Та запись уничтожена и отвергнута. Святой сказал, уничтожена в каменных стенах, но и не в разумных душах. Пусть примут осуждение их, соборно в Риме утвержденные посредством благочестивых догматов и канонов, и тогда разрушится средостенье, и не надо будет убеждать нас. Феодосий Не имеет силы собор римский, так как он был без царского приказа. Максим. Если приказы царей дают значение бывшим соборам, а не благочестивая вера, то прими бывшие против единосущие соборы, так как они происходили по приказу царей.

Разумею, именно первый в Тире, второй в Антиохии, третий в Селивкии, четвертый в Константинополе при Евдоксии-Арианине, Пятый в Нике Фракийской, шестой в Сирмии, и после этих, спустя много времени, седьмой в Эфесе, вторично, на котором председательствовал Диаскор. Все эти соборы собирались по приказу царей, и однако же все они были осуждены по причине безбожных утверждений. И почему не отвергаете собор, низложивший Павла Самосадского при святых и блаженных Дионисии Папе Римском и Дионисий Александрийском и Григорий Чудотворцем, председательствовавшим на этом соборе, так как он был не по приказу царя. Какой канон повелевает принимать только те соборы, которые собирались по приказу царя, или вообще всем собором собираться по приказу царя? Те соборы благочестивый канон Церкви признает святыми и принятыми, которые одобрила правота догматов. Но как ведает Господин мой и других учит, канон повелел дважды в году бывать собором в каждой епархии, не сделав никакого упоминания о царском приказе для охранения спасительной нашей веры и исправления всего, что относится к божественной сущности Церкви. Феодосий. Это так, как говоришь, правота догматов утверждают соборы.

Впрочем, разве не принимаешь книгу Мины? в которой он изложил догмат об одной воле и одном действии Христа? Максим, не дай Господь Бог! Вы не принимаете, но отвергаете всех учителей, бывших после святого в Халкидоне собора, боровшихся против мерзостной ереси Севира. И разве я могу принять книгу Мину, явившуюся после собора, в которой он явно защищает Севира и Аполлинария и Македония и Ария и всякую ересь и своими догматами обвиняет Собор, а вернее совершенно отвергает. Феодосий. Так что же, не принимаешь одного действия авторитетных отцов? И привел Феодосий употребляемые у них подложные места из сочинений святых, как то Юлия Римского, Чудотворца Григория, Афанасия и прочитал их.

И сказал Максим. Побоимся же Бога и не посмеем прогневать Его привидением в доказательство еретических мест. Ведь всякий знает, что это дело нечестивого Аполлинария. Если другие имеешь – покажи, так как приводя эти, более убеждаете всех в том, что в действительности Вы возобновили зло Аполлинария и его единомысленников. И приводит тот же епископ Феодосий под именем якобы Златоуста другие два места, которые, прочитав Авва, Максим сказал «Они принадлежат не историю, страдавшему недугом учение о личной двойственности во Христе». И тотчас, закипев яростью, Феодосий сказал «Господин монах, Сатана изрек это устами твоими». Максим, не оскорбись, владыка мой, но раба твоего и взяв, тотчас показал ему, что именно эти самые изречения принадлежат Несторию, и в каких сочинениях его находятся. Феодосий.

Видит Бог, брат, эти места дал мне Патриарх. Впрочем, одни назвал-то изречениями о Полинарии, другие – Нестория, и приведя место святого Кирилла, в котором говорится, показуя одно и сродное и через оба естества действия, говорит. Что на это скажешь? Максим. Некоторые действительно указали это изречение в качестве прибавления, помещенное в толкование Евангелия, составленном из этого святого Отца Тимофеем Эллуром. Но пусть, по-вашему, оно будет его. Исследуем в таком случае смысл отеческих слов и узнаем истину. Феодосий.

Быть этому я не допускаю, ибо необходимо принимать из речения простые. Максим. Будь любезен, скажи мне, в чем различие простых речений в сравнении с искусственными? Феодосий. В том, чтобы принимать речение, как оно есть, и не исследовать его смысл. Максим. Очевидно, вы вводите новые и чуждые церкви законы и относительно речений Святого Писания. Если, по-вашему, не должно исследовать речений Писания и Отцов, то мы отвергнем всё Писание, как древнее, так и новое.

Вот я слышал слова Давида. Блаженны и следующие свидетельства его, всем сердцем взыщут его. Так что никто не может взыскать Бога без исследования. И еще. Вразуми меня, и буду исследовать закон твой, и сохраню его всем сердцем моим. Таким образом, исследование ведет к познанию закона, и знание побуждает достойно к желанию сохранить его в сердце посредством исполнения содержащихся в нем святых заповедей. И опять. Дивны свидетельства твои, посему исследовала их душа моя.

Зачем и приточное слово желает, чтобы мы исследовали притчи, загадки и темные изречения? Зачем и Господь, говоря в притчах, желает, чтобы Его ученики разумели их, если разъясняет смысл притчи? Зачем повелевает – исследуйте Писание, как свидетельствующее о Мне? Зачем первый из апостолов Петр желает научить, говоря о котором исследовали и изыскивали пророки. Зачем Павел, божественный апостол, говорит? Если закрыты Евангелия, то среди погибающих закрыты, в которых Бог века сего ослепил сердца и очи разума их, чтобы не воссиял им свет знания Бога. Как кажется, вы желаете уподобить нас иудеям, которые простыми речениями, как говорите вы, то есть одной только буквой, как бы неким мусором, засыпав свой ум, отпали от истины, имея покрывало в сердцах своих, так что не разумеют Господа Духа, закрытого буквой, о чем говорит апостол. Буква убивает, а Дух животворит.

Пусть же удостоверится Владыка мой, что я не допущу принять изречение без содержащегося в нем смысла, чтобы не стать явно иудеем. Феодосий Об одном действии Христа ипостасным должны мы говорить. Максим, рассмотрим то зло, какое является отсюда, и покинем это странное выражение, ибо оно принадлежит одним только еретикам-многобожникам. Ведь если говорим об одном ипостасном действии Христа, а Сын различается от Отца и Духа по ипостаси, а, следовательно, и по ипостасному действию, то мы вынуждаемся уделять ипостасные действия как Сыну, так и Отцу и Духу. Но в таком случае, по-вашему, блаженное Божество будет иметь четыре действия – три, что отделяют лица, в которых оно есть, и одно общее, обозначающее общность, по природе трех ипостасий. А потому, согласно Отцам, если, конечно, принимаем их учения, мы подвергнемся недугу четверобожия, ибо всякое действие они объявляют природным а не ипостасным. И если это истина, как и действительно есть таково, то мы окажемся говорящими о четырех природах и четырех по природе богах, различающихся друг от друга как ипостасью, так и природой. Кроме того, кто может высказать в слове или представить в уме действие, обособляющее что-либо такое, что подводится под какой-либо вид и находится по природе под общим определением Ведь то, что является общим свойством предметов по природе, никогда не бывает свойством только единичного чего-либо, ибо личные ипостасные признаки, например, длинный нос, ясные глаза, лишивость и все такое – суть случайности, служащие определением предметов, различающихся друг от друга числом.

Так всякий человек имеет свойство действовать как сущий нечто по природе, общечеловеческой а не как некто по ипостаси, соответственно той и частной и общей категории, что при этом представляется в уме и выражается в слове. Например, животное, разумное, смертное, относятся к общеродовому свойству нас, ибо все мы причастны одной и той же жизни, и одной и той же разумности, и одному и тому же течению и утечению, также сидению и стоянию, говорению и молчанию. видению, слышанию, осязанию, что все относится к тому, что мыслится о нас вообще, о людях. Итак, не должно нам вводить реченье, не соответствующее ни Писанию, ни Отцам, ни природе, но должно считаться чужим и изобретенным через развращение людей. Впрочем, покажи мне у какого-либо Отца это реченье, и тогда мы опять исследуем смысл его. у изрекшего Его. Феодосий. Что же, о Христе совсем не подобает говорить одно действие?

Максим. От Святого Писания и Святых Отцов мы неуполномочены говорить ничего такого, но имеем повеление веровать и исповедовать как две природы во Христе, из которых Он есть, так и две природные Его воли и два действия одновременно, и, соответственно, как сущему по природе вместе Богу и человеку. Феодосий. Так и мы исповедуем и природы, и различные действия, то есть как божественное, так и человеческое, и божество его исповедуем, как валительное, так, как не без воли была душа его, но не говорим «два», чтобы не представить его враждующим самим собою. Максим. Но разве, говоря, две природы, вы представляете их по причине числа враждующими? Феодосий. Нет.

Максим. Что же, когда число употребляется о природах, тогда оно разделяет. А когда говорится о волях и действиях, не может разделять? Феодосий. Без сомнения, в этом случае также производят разделение. И отцы о волях и действиях не употребляли числа, избегая разделения, но говорили Иная и иная, божественная и человеческая, двойная, двоякая, и, как они сказали, говорю, и, как они изрекли, говорю. Максим. Ради Господа ответь.

Если кто тебе скажет – иную и иную, сколько разумеешь? Или божественную и человеческую, сколько разумеешь? Или двойную и двоякую, сколько разумеешь? Феодосий. «Знаю, как понимать», — говорит, — «но два не говорю». Тогда Максим, обратившись к начальникам, сказал, — Ради Господа, скажите, если вы услышите одно и одно действие, или иное и иное, или дважды два, или дважды пять, что, разумея, вы ответите говорящему? И сказали ему, — Так как ты заклинаешь нас, то ответим, что под одним и одним действием понимаем два. и под иным и иным два понимаем, и под дважды два – четыре, и под дважды пять – десять».

И как бы устыдившись ответа их, Феодосий сказал «Чего не сказано отцами, того не говорю». Но Авва Максим тотчас, взяв книгу деяний святого и апостольского собора в Риме, показал отцов, ясно говорящих о двух волях и действиях Спасителя нашего и Бога Иисуса Христа. которую, взяв от него Феодосий консул, прочитал все изречения святых отцов. И тогда Феодосий епископ сказал в ответ, «Видит Бог, если бы этот собор не положил анафемы на известных лиц, я более всякого человека принял бы его. Но чтобы не терять здесь времени, если что сказали отцы, говорю и точест письменно излагаю». Две природы и две воли и два действия. Только вступи с нами в общение и да будет единение. Максим.

Владыка, я не дерзаю принять от вас письменные согласия относительно такого предмета, будучи простым монахом. Но так как Бог внушил вам принять изречение святых отцов, как этого требует канон, то к римскому предстоятелю об этом письменно пошлите известие. то есть царь, патриарх и его синод. Я же без этого не ступлю в общение, пока подверженные анафеме лица упоминаются за святым возношением, ибо боюсь осуждения анафемы. Феодосий. Бог видит, не осуждаю тебя за эту боязнь, ни я, ни кто другой. Но дай нам совет ради Господа, как это может осуществиться говорит ему святой. Какой совет могу вам относительно этого дать?

Идите, разузнайте, было ли когда что-либо такое и разрешался ли кто по смерти от обвинения относительно веры и от объявленного в нем осуждения. И пусть согласятся и царь, и патриарх подлежать снисхождению Бога и составят один ходатайственный приказ, а другой соборное прошение к Папе Римскому. И, конечно, если найдется церковный образец, разрешающий это ради правого исповедания веры, я соглашусь с вами в этом. И Феодосий. Это, без сомнения, будет, но дай мне слово, что если меня пошлют, ты пойдешь со мной. Святой Максим сказал. Владыка, полезнее тебе будет взять с собой сараба моего, находящегося в Месемврии, чем меня. Ибо он и язык латинский знает, и все достойно чтут его, как столько лет, подвергающегося наказанию за Бога и правую веру, которая держится на его престоле римском.

И, говорит Феодосий, разные столкновения друг с другом мы имели, и мне неприятно отправиться с ним. Святой Максим сказал, — Владыко, если это угодно тебе, пусть будет исполнение твоего желания. И тогда прикажете – последую за вами». При этом встали все с радостью и слезами совершили поклоны. И была молитва. И каждый из них поцеловал Святые Евангелия, Честный Крест, икону Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и Владычицы нашей, родившей Его, Пресвятой Богородице, приложив и свои руки в подтверждение того, что было сказано. Потом, немного побеседовав друг с другом о богоугодной жизни и исполнении Божественных заповедей, обратившись Феодосий к Каве Максиму сказал «Вот все соблазны устранены, и настал мир при помощи Бога и будет. Но ради Господа, не скрой от меня, неужели ты никоим образом не назовешь одну волю и одно действие во Христе?» Никогда недопустимо для меня сказать это.

И я высказываю причину. Так как чуждо это речение Святым Отцам называть одну волю и одно действие двух различных природ. А потом, говорящий это встречает прямо против него направляющиеся и другие всякого рода нелепости. Во-первых, если скажу, природная одна воля или одно действие – боюсь слияния. Во-вторых, если скажу «личное», разделяю Сына от Отца и Духа, и окажусь в водящем три воли, не сходствующей друг с другом, равно как и ипостаси. В-третьих, если назову одну волю и одно действие как одного из лиц Святой Троицы, то вынужден буду назвать, хотя бы и не желал, и одну волю, и одно действие, и как одного Отца, и как одного Духа. И окажется, что наша речь впадет в многобожие. В-четвертых, если назову одну волю, относящуюся к состоянию, а не к природе, то введу личное разделение и нестория.

В-пятых, если скажу против природы, то уничтожу существование валящего, ибо уничтожением для природы сложит то, что против природы, как говорят отцы. Без всякого сомнения мы должны называть одну волю Спасителя нашего по причине единения, как хорошо обдумав, по моему мнению, написали Пир и Сергий. Максим, с твоего позволения, Владыка, скажу несколько слов об этом. Если по причине единения стала одна воля Бога и Спаса нашего, как Пир, Сергий и Павел написали, то, во-первых, сын будет, согласно им, и наволен с отцом, имеющим одну волю с сыном по природе, а не по единению, если, конечно, не одно и то же есть единение и природа. Второе. Если по причине единения одной, по их мнению, стала воля Спасителя нашего, то причиную свою она будет иметь, конечно, единение, а не ту, не другую из природы. из которых он и воля очевидно будет принадлежать по их учению состоянию, а не природе, ибо истинное учение знает природу, а не состояние. Третье.

Если по причине единения одной, по их мнению, стала воля Спасителя нашего, то какую волю, по их мнению, явилась само единение? Ведь они, конечно, не скажут, заботясь об истине и избегая нелепости, что оно явилось волей явившийся по причине ее. Четвертое. Если по причине единения явилась одна воля Спасителя, то очевидно, что прежде единения Он был и многоволен или совсем безволен. И если многоволен был, то, сократившись до одной воли, потерпел уменьшение многих воль и явно подвергся состоянию изменения, уменьшению природно присущих Ему многих Если же всецело был безволен, то единение он явил превышающим природу, от которой он получил себе волю, которую природа не имела, и также явился изменчивым, приобретшим по состоянию то, что не присуще ему по природе. Пятое. Если по причине единения одна воля Спасителя нашего, по тому и другому, из чего он есть, явилась воля, то по воле стал тварным тот же самый по причине единения, оставаясь по природе вечным, и стал по воле безначальным человеком, оставаясь по природе тварным, что невозможно, чтобы не сказать нечестиво. Шестое.

Если по причине единения явилась одна воля двух природ, то почему же по этой же самой причине не явилась одна двух природ природа? И, прервав на этом течении речи святого Максима, Феодосий, епископ сказал, «Что же таким образом явилось по причине единения, если ничего такого не явилось по причине его?» Максим, «Явило оно, единение, что неложно став воплотным бесплотной. Того, кто по природе есть Бог и творец всяческих, ясно представило ставшим по природе человеком не переменуя природой или уменьшением чего-либо из принадлежащего природе, но истинным восприятием умственно одушевленной плоти, то есть не имеющего недостатков человечества, чистого по природе от всякой прародительской вины. И на основании взаимообщения, что поистине удивительно и для всех поразительно, Единение Божества и человечества во Христе явило совершенным в человечестве Богом того же самого, кто всецелым остается при своих человеческих свойствах и совершенным в божестве того же самого, кто всецело остается нерешенным своих божественных свойств. По причине единения явилось именно прохождение друг в друга природ и им присущих природных по учению богоглаголевых отцов наших, но не прихождение или превращение, что свойственно тем, которые единение злокозненно превращают в слияние, и вследствие этого вдаются в многообразные новшества и по недостатку твердости своего разума подвергают благочестивых гонению. Выслушав это, Феодосий и епископ с остальными, прибывшими с ним, казалось, принял слова эти. И опять тот же епископ сказал святому, — Сотвори, любовь, скажи нам, что значит, что никто не действует как некто по ипостаси, но как нечто по природе? Ибо я не понял этих слов, и они смущают меня.

Максим. Никто не действует как некто по ипостаси, но как нечто по природе. Например, Петр и Павел действуют, но не по-петровски и павловски, а по-человечески, ибо оба они люди природно по общему определению природы, а не ипостасно по отдельно личным качествам. Также Михаил и Гавриил действуют, но не Михайловски или Гаврииловски, а ангельски. И таким образом, во всякой природе, обретеляемой многим числом предметов мы созерцаем общее, а не единичное действие. Итак, кто говорит об апостасном действии – тот, самую природу, которую одна представляет бесконечной по действиям и по множеству подходящих под нее неделимых особей, различествующей саму с собою, что, если признаем верным, то вместе со всякой природой уничтожим образ бытия в ней. После этих слов При целовании их сказал Феодосий консул. Вот, все прекрасно произошло.

Но согласится ли царь сделать ходатайственный приказ? И говорит святой. Конечно, сделает, если пожелает быть подражателем Христа и претерпеть унижение вместе с ним ради общего всех нас спасения. Он должен иметь в виду, что если Бог, будучи спасителем по природе, не спас, пока не подвергся добровольному унижению то как человек, будучи по природе спасаемым, может спастись или спасти, не подвергаясь унижению? И говорит Феодосий консул. Надеюсь, при сохранении Бога в моем памяти, я скажу ему эту речь, и он согласится. И при этом, поцеловавшись друг с другом, отошли в мире. Епископ дал Авию Максиму несколько посланных ему денег, Истихарь тот же же принес епископ Визийский, но в Ригии отняли не только несколько подданных ему денег, но и все другое, что у него было от благотворения вместе с остальными его жалкими вещами и одеждами.

После же отшествия их в восьмой день сентября месяца, настоящего пятнадцатого Индиктиона, консул Павел опять прибыл в Визию к святому Максиму принесший приказ, имевший такое содержание. Повелеваем твоей славности прийти в Визию и привести Максима монаха с великой честью и заботливостью, как по причине его старости и немощи, так и потому, что он от предков наш, и был он у них в чести. Опоместите его в благочестивом монастыре святого Феодора, расположенном в Регии, и прийти и известить нас. И мы пошлем к нему от лица нашего двух патрициев, долженствующих передать ему наше желание, любящих нас душевно и любимых нами, и прийти и возвестить нам о его прибытии. Итак, приведя преподобного и поместив его в названном монастыре, этот самый консул отправился известить царя. И на следующий день выходят к нему Епифаний и Троил Патриции с большой свитой и пышностью, а также и Феодосий Епископ, и приходят к нему. Сделав обычное приветствие, сели, принудив и его сесть. И, начав речь к нему, Троил сказал, — Владыка Вселенной повелел нам прибыть к Тебе и высказать нам волю Его Богохранимого Владычества, но прежде скажи нам, — Исполнишь ты приказание царя или не исполнишь?

— говорит святой. — Владыка, выслушаю, что повелел его благочестивое владычество, и тогда должным образом отвечу, так как на неизвестное мне как могу ответ дать? Троил настаивал, говоря, — Недопустимо, чтобы мы когда-либо сказали, что, если ты прежде не скажешь, исполнишь или не исполнишь приказание царя. И так, когда увидал святой, что они еще более настаивают при его медлительности и свирепее смотрят и грубее отвечают вместе со всеми бывшими с ними, кои сами гордились мирскими достоинствами, в ответ сказал он, — Если не допускаете сказать рабу вашему угодное владыке нашему и царю, то вот я говорю пред внемлющим Богом и святыми ангелами и всеми вами. что не повелит мне о каком бы то ни было предмете, разрушающемся и погибающем вместе с этим веком, охотно сделаю». Тогда Троил тотчас встал и сказал «Помолитесь о мне, я ухожу, ибо этот человек ничего не делает». И так как произошел весьма великий беспорядок и большое замешательство и смятение, то Феодосия епископ сказала Сообщите Ему ответ Царя и узнайте, что станет говорить, так как неблагоразумно уйти, ничего не сказав и ничего не услыхав. Епифаний Патриций сказал.

Вот, что тебе объявляет через нас Царь, говоря, так, как весь Восток и Запад развращаются, взирая на тебя, и все ради тебя восстают, не желая согласиться с нами до да побудит Тебя Господь вступить в общение с нами принятием изданного нами типоса. И выйдем мы самолично в халку и облобызаем Тебя, и подадим Вам десницу нашу, и со всякой честью и славой введем Вас в Великую Церковь, и вместе с Собою поставим на том месте где согласно обычаю стоят цари, и сотворим вместе литургию и приобщимся вместе при чистых и животворящих тайн животворящего тела и крови Христа. И объявим Тебя Отцом нашим, и будет радость не только в царственном и христолюбивом нашем городе, но и во всей вселенной, ибо мы верно знаем, что когда Ты вступишь в общение со святым здешним престолом, то и все соединятся с нами. ради Тебя и Твоего учения, отторгшийся от общения с нами». И, обратившись к епископу, святой Максим сказал со слезами. «Господин Великий, дня судного ожидаем все. Ты знаешь, постановленное и решенное над святыми Евангелиями, и Животворящим Крестом, и Иконой Бога, и Спасителя нашего, и родившей Его Пречистой Богородицей Преснодевы Марии. и опустив вниз лицо свое, епископ тишайшим голосом говорит к нему.

Но что могу сделать, когда другое нечто рассудилось благочестивейшему царю? И говорит к нему святой. Но для чего же ты коснулся святых Евангелий и бывшие с тобой, если не в вашей власти было исполнение сказанного? Поистине вся сила неба не заставит меня сделать это, ибо что, отвечу, не говорю Богу. Но моей совести, если бы ради славы человеческой, самой по себе не имеющей никакого существования, клятвенно отрекся я от веры, спасающей любящих ее. При этих словах встали все, сильнейшая ярость овладела ими, и они подвергли его щипкам, ударам и толчкам от головы до ног, покрыв его многочисленными плевками, от которых распространялась вонь пока не смочили одежды, в кои он был облечен. Тогда епископ встал и сказал, так не должно быть, но выслушать только от него ответ и пойти возвестить доброму владыке нашему, ибо канонические дела производятся другим образом. И едва только убедил их епископ успокоиться, снова в вас сели, подвергнув его многочисленным оскорблениям и проклятиям.

Потом Епифаний с гневом великим и яростью и грубостью говорит. Скажи, наихудший градопожиратель, считай нас за еретиков, и город наш, и царя. Сказал ты эти слова? В действительности мы более тебя, христиане, и исповедуем, что Господь наш и Бог имеет и божественную волю, и человеческую волю, и разумную душу, и что всякая разумная природа имеет и волю, и действие так как движение есть свойство жизни, и воле есть свойство ума, и волительным знаем его не по божеству только, но и по человечеству, и две воли его и два действия не отрицаем». В ответ раб Божий сказал «Если так веруете, то как требуете войти в общение с вами под условием принятия мной типоса, содержащего в себе одно только отрицание того, что вами исповедано? И сказал Епифаний, — Ради домостроения сделано это, чтобы не было вреда народу от этих тончайших речений. В ответ святой сказал, — Напротив, всякий человек освящается через точное исповедание веры, а не через уничтожение, содержащееся в типосе. И сказал Троил, — Во дворце я уже сказал тебе, что не уничтожил типос, а повелел молчать.

чтобы умирились все мы». Святой Максим сказал, «Замалчивание слов есть уничтожение слов, ибо через пророка говорит Дух Святой, ни суть речи, ни слова, коих звуки не слышатся. Поэтому невыговоренное слово совсем не существует». И сказал Траил, «Имей в сердце своем, как хочешь, никто тебе не запрещает». Святой Максим сказал, Но не ограничил Бог сердцем все спасение, сказав «Кто не исповедует Меня пред людьми, и я не исповедую его пред Отцом Моим, Сущим на небесах». И божественный апостол учит, говоря «Сердцем веруются в правду, устами же исповедуются во спасение». Итак, если и Бог, и пророки Божии, и апостолы повелевают исповедовать тайну словами святыми, тайну великую и страшную и для всего мира спасительную, то нет нужды каким бы то ни было образом замалчивать проповедующее ее слово, чтобы не было вреда спасению замалчивающих. Епифаний с гневом сказал.

– Подписался ты в книге? Святой ответил. – Да, подписался. – Епифаний, и как осмелился ты подписаться и предать анафеме исповедующих и верующих как исповедуют разумные природы ангелы и кафолическая церковь. Поверь, по моему суду мы введем тебя в город, оставим связанного на площади и приведем актеров и актрис, продажных блудниц и весь народ, чтобы каждый и каждая и ударили и плюнули в лицо твое». В ответ на это Святой Божий сказал «Как вы сказали, да будет, если мы подвергли анафеме исповедующих две природы, из которых Господь есть, и соответственные Ему две природные воли и два действия, как Богу истинному по природе и человеку. Прочти, Владыка, деяние и книгу, и если найдете, как говорите, делайте, что хотите, ибо и я, и соробы мои, и все, кто подписались, подвергли анафеме признающих согласно Арию и Аполлинарию одну волю и одно действие, и неисповедующих Господа нашего и Бога по тому и другому, из чего, в чем и что он есть по природе разумным, и потому, соответственно, обеим природам, обладающим божественными и человеческими волей и действиями нашего спасения». Во время этих слов святого они сказали друг другу Если мы будем вдаваться в рассуждение с ним, останемся без еды и питья.

Но встанем, позавтракаем и пойдем, скажем, что слышали, ибо этот человек продал себя сатане. И встав, позавтракали и ударились с гневом, и пошли возвестить царю в канун воздвижения Чеснага и Животворящего Креста. А на следующий день с рассветом вышел Феодосий, консул к святому Максиму, и отнял у него все, что имел, сказав ему от лица царя, что ты не захотел чести, она и отнята от тебя. Иди же туда, где достойным быть ты сам осудил себя, имея осуждение учеников твоих, которые в Месемврии и которые в Перверах, бывшего нотарием блаженной нашей бабки. Также и Патриция, и Троил, и Епифаний говорили, что, конечно, мы приведем и двух учеников твоих, как находящегося в Месемврии, так и находящего в Переверах, и подвергнем и их испытанию, и посмотрим, чем они закончат. Впрочем, знай, господин Аллах, что, хотя малый вред получим от народных волнений, клянусь Святой Троицей, мы должны будем присоединить к вам и Папу, теперь надмивающегося и всех тамошних болтунов, и остальных твоих учеников, и всех вас сплавим, каждого в подобающем ему месте, как сплавлен Мартин». И взяв преподобного, тот же консул Феодосий передал воинам, и они отвели его в Селиврию. И пробыли там два дня.

И один из воинов пришел и распустил молву в крепости, говоря, что сюда пришел монах, хулящий Богородицу. Сделали же это для того, чтобы возбудить войска против святого Максима, как хулителя Богородицы. Потом, после двух дней, воин, возвратившись, взял его в крепость. И по внушению от Бога военачальник или местоблюститель военачальника послал близких к нему предводителей отрядов, а также присвитеров и диаконов и благочестивых знаменохранителей. Увидав их, святой Божий, встав, сделал им поклон. Они тоже ответили ему поклоном и сели, приказав и сесть ему. И вот один из них, весьма почтенный старец, говорит к нему с великим благоговением. — Отче, так как соблазнили нас некоторые относительно твоей святости, что будто бы ты не называешь владычицу нашу Богородицу, Пресвятую Деву, Богородицей, то заклинаем Тебя, Святой и Единосущной Троицей, сказать нам истину и снять с сердец наших этот соблазн, чтобы нам, несправедливо соблазняющимся, не потерпеть вреда».

Тогда, сделав поклон, святой встал и, протянув руки к нему, со слезами сказал «Кто владычицу нашу Всехвальную и Пресвятую, Пречистую и всякой природой разумной, Чтимую, не называет ставшей истина по природе Матерью Бога, сотворившего небо и землю, и море, и все, что в них, тот добудет анафема и катафема от Отца и Сына и Святаго Духа, единосущной и присущной Троицы, и всей небесной силы, и лико святых апостолов, и пророков, и бесчисленного сонма святых мучеников, и всякого Духа в правде совершенного, ныне и пристные в бесконечные веки веков. Выслушав это с великой пользой для себя и проникшись благоговением к этому человеку, они со слезами молились о нем, говоря «Бог да укрепит тебя, Отче, и да удостоит тебя беспрепятственно совершить путь сей». После этих слов собралось много воинов, и, выслушав много произнесенных прекрасных слов, все сошедшиеся получили при великую пользу. Но один из слуг военачальника, увидав, что собирается много войска и назидается и осуждает происходящее, подумав, Бог знает что, приказал схватить его и удалить на две мили от крепости, пока не собрались и не пришли охранявшие его дивизии. Впрочем, движимой божественной любовью клирики пошли пешком две мили и пришли и приветствовали его. Потом, помолившись о нем, взяв своими руками положили на животное и возвратились с миром в места свои, а святой отведен был в прежнее место заключения. И еще вот, что надо знать. В Регии Траил выставлял против Авва Максима такое обвинение, что советник Иоанн писал ему о предполагавшемся у них соглашении, и что осуществиться ему тогда воспрепятствовало бесчине учеников.

Но я думаю, что названный советник Иоанн писал не Троилу, а Менним монаху, и он сказал придворным. И после этого привели их в Константинополь и произвели дело против них. И после того, как анафематствовали и прокляли их во святых Максима и блаженного Анастасия ученика его, святейшего папу Мартина и святого Сафрония, патриарха Иерусалимского и всех православных и единомысленных им, привели и другого блаженного Анастасия, и, предав анафемам их и глумлением, предали начальникам, сказав так. О Максим, ты, облегшись в темное одеяние всенародных проклятий, предался излюбленной тобой партии Гиены и уклонился от канонического послушания соприсущему нам достославному и всеми соуправляемому, честному и священному Синклиту, тотчас после нас, имеющему принять суд над тобой, и совершить и над тобой соответствующее политическим законам наказание, как определят они за таковые твои хулы и своеволия». Тогда судьи, взяв их, вынесли такой приговор против них, так как настоящий Синод при содействии Всесильного Христа, истинного Бога нашего, канонически определил должное против вас, Максим, Анастасий и Анастасий, ведь долг требовал подвергнуться вам более строгим законным наказанием в соответствии нечестивым вашим словам и делам. Хотя вы в настоящей жизни и не получите достойного за таковые ваши преступления и хуления возмездия, предоставив вас для высшего наказания праведному судье, и этим совершая точное исполнение законов, так как вам оставляется жизнь. Повелеваем присутствующему с нами славнейшему эпарху тотчас взять вас в свой градоначальнический приторий, бить по спинам жилами, а богохульные языки отрезать изнутри. Потом же и послужившие богохульному вашему разуму кривые десницы отсечь мечом, вводить вместе с отнятием самых мерзостных членов, обходя двенадцать частей сего владычного города, сослать вас на всегдашнее заточение и притом под постоянной стражей в стране Лазикийской, во все время вашей жизни оплакивать свои богохульные заблуждения с обращением придуманного вами на нас проклятия на вашей голове.

Тогда Эпарх, взяв их и подвергнув наказанию, отрезал языки и честные руки их и, обведя по всему городу, выслал в Лазику.