2. Дипломатическая подготовка ⧸⧸ Сильвестр Сиропул. Воспоминания о Ферраро-Флорентийском соборе

Сильвестр-Серопул. Воспоминания о Ферраро-Флорентийском соборе. Часть первая и самое начало второй части воспоминаний утрачены. Часть вторая, или воспоминания второе. Проходя, он оставил митрополита ждать в Афире. Город к юго-западу от Константинополя на Игнатиевой дороге. Пока сам он, придя, не станет вести переговоры и не убедит Патриарха принять случившееся и ввести его в город, имеется в виду Константинополь, в качестве митрополита. Итак, Месодзон один из высоких государственных чинов.

В данном случае речь идет о Димитрии Палеологи Гудели. Месодзон, придя к Патриарху, Речь о патриархе Ефимии II, патриарх Константинопольский в 1410-1416 годах. Придя к патриарху, много говорил с ним об этом и использовал всю свою силу убеждения, однако не преуспел ни в чем, даже в том, чтобы получить для епископа Палеонины право войти в город. По прошествии двух дней Месадзон вновь предстал перед Патриархом и нашел там митрополита Медии, как это и было заранее предусмотрено. Месадзон, отчасти имея на своей стороне медийского митрополита, вновь изложил множество причин для того, чтобы принять явившееся в качестве митрополита Молдавлахии или же просто позволить ему прийти и находиться здесь, пока император Мануил II Палеолог вернувшись, не рассудит о нем по своему усмотрению. Когда они ничего не достигли в своем старании убедить, поскольку справедливые и логичные слова ученого-патриарха показывали тщетность их аргументов, то митрополит Медийский был вынужден прибегнуть к просьбе. «Многие из других народов и ересей, – сказал он патриарху, – входят в этот город. Ежедневно входят в него армяне и огаряне и никто им не препятствует.

Так пусть тем же образом войдет и он, и никто да не чинит ему препятствий». Патриарх же, будучи дружественно расположен к митрополиту Медийскому и возражая ему на это лишь отчасти, умолчал по поводу его просьбы и мольбы и, казалось, проникся делом. Так Месодзон послал за митрополитом и привел его. Он, придя, поселился в монастыре Василия Великого в затворе дожидаясь императора. Патриарх считал это ужаснейшим делом, с большим трудом переносил случившееся и любым способом готовился либо исправить церковь по возвращении императора, либо же сесть в своей собственной кельи при собственном бездействии и при бездействии церкви, не доходя при этом до отречения. Император, поняв все это, выждал время, поскольку Патриарх был преждевременно похищен смертью и оставил заботу о своих полномочиях, и определил архиереям то, о чем говорилось раньше. Сказали ему архиереи, повели сначала, чтобы был избран патриарх, а потом пусть будет, как ты предписываешь, поскольку не подобает нам высказываться о таких вещах без патриарха. Будет лучше, определил император, сначала обозначить права, чтобы и государство, и церковь в мире имели свои законные права.

и чтобы тот, кто станет патриархом, сразу знал, что является его правами, а что императора. Будет это лучше для патриарха, ведь если это произойдет после, то он может счесть за непочтение, если в его дни произойдет нечто, до него не случавшееся. Итак, он повелел собраться в храме святых апостолов, обдумать все это и вынести решение об искомом. Так как и раньше было даровано, тогдашними куда более сильными архиереями, так и вы, я знаю, согласитесь в том, что было любезно Святейшему и Мудрому Патриарху. Итак, был назначен день, в который все собрались в Храме Святых Апостолов. Императором были посланы Месодзон Гудель, Кир Димитрий Хрисалор и Кир Димитрий Ангел Филамат. Когда все расселись для исследования, то некоторые из архиереев сказали Что хорошо бы было нам знать до рассмотрения вопросов, имеем ли мы право собираться на собор и рассматривать соборные вопросы без первого из нас. На это ответили архонты и некоторые из архиереев, что император имеет право созывать собор и проводить его, когда он хочет, и нет ничего нового в том, что вы собрались здесь по божественному царскому повелению.

Пусть не мешает Вам никакое помышление, но обратитесь к тому, что Вам предстоит». И так были начаты рассмотрения, и было сказано о них много слов, при том, что архонты сражались за императора, а некоторые из архиереев стояли за церковь. Однако все пришли к согласию и постановили почитать искомое как законное. Когда об этом было доложено, император, предписав великому чтобы это было записано его заботами и попечениями, а архиереи подписали. И после того, как это было сделано, он издал приказ об избрании патриарха. Что касается меня, то я восхищаюсь всеми делами удивительного императора и не считаю себя достойным восхвалить его. Но в одном лишь этом деле похвалить я его не могу. Я считаю недостойным его добрости и мудрости, и его сокрушенного сердца подвергать рабству Церковь Христову и передавать ее потомкам, находящуюся в таком состоянии.

Когда архиереи выбрали по обычаю трех в присутствии также и митрополита Медийского, не участвовавших в предшествовавших событиях, то император избрал Кира Иосифа Ефесского и предложил его в Патриархи. Тот, будучи введен в Патриархат в тот самый день праздника Константина Великого в девятый индикт совершил божественное таинство и был возведен на священный престол Святейшей Великой Церкви. Император, возвратившись с Пелопонесса и устроив, как было показано, церковные дела, снарядив упоминавшегося митрополита к отправлению в Молдавлахию с патриаршими грамотами и занялся поимператорски императорскими делами. Упоминавшийся Евдимониан, участник многих посольств на Запад, отправившись в Рим, по мере сил помогал и боролся за единство и согласие Западной Церкви и за подчинение всех латинских народов одному Папе. Присутствуя на избрании и провозглашении Папы Мартина и удостоившись его благоволения и приема, Он выбрал удобное время, время провозглашения, и объявил о единстве Западной Церкви и нашей, Восточной, и свидетельствовал о стремлении к этому императора. Распространяясь об этом среди них, он нашел соработника в этом деле, Андрея, латинского епископа Родоса. Тот тоже оказался на провозглашении и произнес перед Папой длинную речь о единстве. Будучи нашим соотечественником и вкусив здешнего воспитания и эллинской мудрости, он, как ужаленный, перешел к латининам и стал их единомышленником.

Удостоившись епископской чести, он всегда прилагал труд к тому, чтобы и других привести отсюда к тому учению, которое он избрал. Помышлять о том, что все окажутся его последователями, он почитал своим величайшим счастьем. Поэтому и в тот момент, сказав об этом долгую проповедь, он поспособствовал Евдемониану. Папа еще раз с удовольствием принял Евдемониана по этому поводу. Принял все, что касалось единства, выслушал и одобрил все его посольства. К тому же он позволил прийти туда невестам, как это устроил Евдемониан. Одно из них было суждено стать женой нашего христолюбивого самодержца и императора Кир Иоанна. Это была высочайшая Августа София.

Другой – парферородного деспота Феодора. Что касается охраны Гексомиллиона, то есть стены на Каримском перешейке, закрывавшей доступ на Пелопонез, то Блаженнейший явил об этом величайшее промышление которое оказалось ему полезным так же, как и тень осла. Он издал и разослал грамоту, прощавшую грехи тем, кто согласится отправиться в Гексамелеон и защищать его. Что касается тех, кому было направлено это прощение, то они, вменяя его ни во что, скорее предпочитали, оставаясь дома, крепко спать и пребывать в свойственных им грехах, нежели прощенными охранять Гексамелеон. Оттуда они отправились домой, а огаряне, прорвав и разрушив стену, превратили в добычу мизийцев ромейские и тамошние латинские владения. Хотя с тех пор стена дважды и трижды прорывалась, всё же свидетельство о защите его со стороны Римской Церкви ещё и сейчас имеет силу, сохраняясь здесь, в Царском Дворце. Итак, в то время Папа впервые отправил грамоты, две обоим Императором, а другую Патриарху, говоря прекрасные вещи о Единстве, побуждая и склоняя их к Нему. Доставивший грамоты Евдеминиан возвестил об успехах своего посольства и сказал Императору много слов о Единстве как бы от лица Папы, свидетельствуя о горячем стремлении его самого и его окружения к Единству.

Принеся грамоты, он говорил с патриархом и почти всеми, окружавшими его, и побуждал их действовать в пользу единства. Так как прошло уже почти тридцать лет, за которые ни от Папы сюда не было послано ни грамоты, ни посольства, ни отсюда туда. Ведь со дней Папы Урбана и Святейшего Патриарха Нила с той стороны никто не приходил, но и отсюда ничего не сдвинулось в деле единства. В конце Патриаршества Святейшего Патриарха Кир Матфея Кир Мануил Хрисалор, придя оттуда, доставил ему послания и некие слова от тогдашнего Папы, на которые Патриарх ответил и написал Папе. Эти послания и ответы находятся в Священном Кодексе Церкви, так что интересующиеся могут об этом знать. Однако дело в том, что многие не узнали о деле Хрисалора, поскольку об этом не распространялись и не знали, в каком духе папы написали Патриархом. Великим делом считали то, что папа именует архиепископа Нового Рима Патриархом Константинополя и называет его братом. В этом видели свидетельство того, что папа стремится к единству.

Однако в действительности он называл его не Константинопольским Патриархом, но Патриархом Константинопольцем, как, я думаю, он пишет и до ныне. Император и Патриарх ответили Папе и поблагодарили его заявленное им стремление к единству. При этом они указали, что оно не может осуществиться иначе, как только посредством Вселенского Собора при обстоятельном и свободном исследовании всего, что связано с разделением, без насилия и соперничества. И если что будет явлено через свидетельство и посредство святых учителей Церкви, и согласятся с этим все присутствующие на Соборе, то пусть это будет одобрено всеми со всякой свободой и без смущения. Таким образом совершится объединение. Собор, писали они, должен произойти не в ином каком месте, а в Константинополе из-за многих и достойных внимания причин, которые подробно излагаются в грамотах содержащихся в священном кодексе. Также, по древнему своему обычаю и праву, император должен созвать собор и никто другой. Итак, они отправили эти грамоты к папе Свладинтерам, позже ставшим монахом и принявшим имя Иосиф.

Он происходил с Пелопоннеса, знал латинский язык и сопровождал в Рим Евдимониана. Папа, получив послание, вновь отправил другие выдержанные в том же духе. И оттуда вновь написали и послали ему иные. Он писал опять, соглашаясь на проведение там соборы и на отправку легата. Тогда вновь написали папе император и патриарх об этих делах. Среди прочего содержалось в прежних и в этих посланиях и то, Что, если является правом Императора созывать собор, то, поскольку доходы Империи уменьшились со многих сторон, а Римская Церковь и Латиния не держат имперские острова, то подобает, в данном месте следует пропуск, произойти собору, чтобы расприя между церквами была исследована со всей свободой, чисто, без соперничества и насилия, и пусть будет так, как управит Бог. На этом собрание было распущено. Потом, через несколько дней, Антоний пришел к Патриарху и говорил с ним коротко.

Он сказал, что пришел с той целью, чтобы вместе обсудить и установить время, в которое будет возможно устроить и собрать здесь для восстановления единства всех тех, кто придет на собор. И для этого у него есть изримое разрешение и необходимая власть. Сам он ушел и делал приготовление к тому, чтобы легат оказался здесь в условленное время. Так он дважды и трижды приходил к патриарху, дружественно беседовал с ним и просил дать ответ по поводу собора. Патриарх обсудил это с императором и сказал ему, что в настоящий момент мы не можем установить время собора. Ты видишь, что мы находимся в состоянии войны с Эмиром и осаждены Ведь когда пришел Антоний, Эмир еще находился рядом с городом. И мы вынуждены, сказали они, заниматься военными делами. К тому же из тех архиереев, которых мы собираемся созвать, ваших и наших, одни находятся на востоке, другие на западе.

А пока идет война, нет возможности ни известить их, ни собраться. Поэтому сейчас ты уходи, так как ты хочешь уехать. Когда же настанет мир и будет подходящее время для проведения собора, тогда мы пошлем посольство, будет установлено время собора и придет сюда легат вместе с теми, с кем он захочет». Они написали подобные письма папе и легату с тем же содержанием. Взяв их, Антоний уехал. Когда Антоний еще был там, императора разбил инсульт. и три последующие года он лежал больным. А к власти стал причастен его сын, император Кир Иоанн Палеолог.

Дела обстояли очень плохо из-за войны. В начале второго года войны деспот Кир Димитрий был вынужден бежать в Галату вместо Сдория, зятем императора. Его отец и мать призывали его вернуться, но он не захотел и предпочел отправиться к германскому императору. Против воли они согласились и снарядили его вместе с Кир-Матфеем, Осаном, Дориа и некоторыми другими архонтами. В сентябре Второго Индикта он отправился через Аспрокастрон в Венгрию. Император Кир-Иан, видя безуспешность войны и досаду, исчел нужным для себя отправиться к упомянутому германскому императору чтобы сподвигнуть его на оказание какой-либо помощи городу. Приготовившись, он отправился. В этом месте рукописи Лакуна.

Речь идет о посольстве императора Иоанна VIII в Италию в 1423-1424 годах. Его по возможности поддерживать. Кроме того, Римская Церковь является матерью, а Восточная – дочерью, и дочь должна приходить к матери. Поскольку это говорили кардиналы, назначенные работать вместе с нашими по вопросам, касающимся Собора, то они, казалось, стремились к благой цели объединения, если управит его Бог. Они говорили, что «Мы не оставим искуемое дело на суд многих, но выберем из нас троих хороших и достойных Также и Вы выберете троих, и они сначала предстанут перед Богом, молясь с чистым и сокрушенным сердцем. Они будут заседать отдельно, ища божественного посещения, и, как откроет им Бог, так и будет принято всеми. Ведь тот, кто сказал «Где Твое или Трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них», и давший ослиться человеческий голос, конечно же, даст и им найти то, что будет с любовью принято всеми. и они убеждали нас согласиться на пребывание там.

Рассудив, наши послы ответили, что мы не имеем полномочия обсуждать то, чего вы сейчас ищете, так как мы пришли установить время, когда произойдет собор в Константинополе. То, о чем вы говорите сейчас, является уже новым вопросом. Мы сообщим об этом нашему самодержцу, святому императору, и нашему господину, святейшему патриарху. И если им это покажется благим делом, то да будет так. Но кроме этого мы утверждаем, что вы будете введены в огромные расходы, если они захотят приехать сюда. Будучи спрошены о размере расходов, они посовещались, произвели подсчет и сказали, что нужно триста арбалетчиков и три галеры для охраны города и еще шесть или пять галер, по меньшей мере, на которых прибудут сюда наши. Еще нужна сумма, на которую будут содержаться наши со своими архонтами и клириками, архиереи и другие, которые должны присутствовать на соборе. Все это будет стоить семьдесят пять тысяч флоринов.

Не считая содержания Императора и его архонтов, так как мы оставляем все, касающееся Императора, на рассудительность и щедрость Папы. Наши говорили, что мы начислили избыточные расходы для того, чтобы те охладили в своем желании везти нас туда. Когда они услышали такое, переговорщики отправили это к папе и приготовили нам такой ответ. Вы-то думаете, что у нас здесь избыток флоринов? Если здесь их и в самом деле много, то они расходуются на многочисленные необходимые работы. Относительно нужд единства папа определяет. что если вы говорите пятьдесят тысяч, то он готов назначить семьдесят пять. Если вы говорите семьдесят пять, то он определяет выделить сто тысяч, чтобы не было препятствий в таком благом деле.

В отношении же императора папа сказал, что он пусть поступает по своей воле, но я не имею необходимости в императоре. На этом наши завершили посольство. Когда они перед отбытием подошли к Папе воздать ему подобающий поклон и приветствие, то Папа сказал им, что постарайтесь, как достойные люди и хорошие христиане по любви Божией и милосердию Христову, да получите благословение Святого Петра. Потрудитесь перед Тешайшим Императором и Почтеннейшим Патриархом, чтобы они в скором времени устроили здесь собор. Ведь я уже стар и опасаюсь смерти. Итак, если Вы позаботитесь о том, чтобы собор произошел в одни мои, то благополучно совершится объединение. Когда же я уйду, то это не совершится должным образом. Итак, послы возвратились и рассказали это императору и патриарху.

Вместе с ним пришел оттуда в качестве посла Андрей Родовский. который, как показало это слово, был вначале согласен с Евдимонианом в отношении единства и говорил то же самое, что и наши послы, и старался устроить такое же начало делам собора, поскольку утверждал, что он имеет оттуда власть положить необходимое начало созыву собора у них. Император тогда выказал величайшую ревность в отношении созыва собора в Италии и хотел сразу же начать его созыв. Узнав об этом, и Андрей стал с радостью действовать в этом направлении, чтобы собор, согласно и без смущения, был собран в Италии. После этого патриарх встретился в почтенном студийском монастыре с императором, когда тот там находился. Посовещавшись, они решили отложить то, что касается собора. Император, не знаю каким образом, удержал себя от намерений, которые он выказал в отношении сбора тех, кто должен идти на собор. Андрею он ответил нечто не согласное со своими предшествующими словами.

Андрей просил ответа на то посольство, которое было ему поручено от папы, тогда как император не хотел давать ему ответ, обещая ответить папе через собственного посла. Андрей тяжело это перенес и сказал о себе, что Я являюсь гражданином и должником этой родины и люблю то, что для нее является благом. Так почему же император не говорит мне того, что он имеет сообщить папе, чтобы я знал? Ведь если это возможно, то и я буду способствовать этому. Если нет, этому помешаю, чтобы они не тратились на отправление посольства. Ведь я точно знаю, сказал он, как расположен папа к таким вещам. и до чего он снизойдет, и что сделает, а что нет. Выслушав это, император определил, что я не имею необходимости говорить Андрею то, что хочу сообщить папе, но и он не имеет права требовать от меня этого.

Его делом было совершить вверенное ему посольство. После того, как я его выслушал, моим делом является ответить через него или через нашего посла. С этими словами Андрей был отослан. После этого были отправлены к Папе в качестве послов Великий Стратопедарх Кир Марк Ягарь и Честнейший Яромонах Настоятель Почтенного Монастыря Пантократора Кир Макарий Макр. Они ушли с грамотами Императора и Патриарха и говорили о соборе так, как им было предписано, и вновь вернулись, неся с собой грамоты от Папа. На самом деле, мы недостаточно слышали о том, для чего эти послы были посланы, и не смогли узнать содержание отправленных туда или вернувшихся с ними грамот. По этой причине мы не имеем, что написать об их посольстве, кроме того, что они были посланы для того, чтобы говорить и устроить всё, касающееся собора. После возвращения указанных послов прошло достаточно Но от папы никто сюда не был послан ни вместе с нашими послами, ни позже.

Император захотел еще раз отправить послов к папе. Итак, он вновь избрал упоминавшегося Ягаря, честнейшего в Яромонахах и настоятеля почтенного Манганского монастыря Кир Макария Куруна и собственного грамматика Кир Димитрия Ангела Клида. Думая и размышляя об этом посольстве, император приходит к госпоже и матери своей в Палатеане. Туда же он призывает патриарха, митрополитов Ироклийского и Мемвасийского, великого Сакелария, великого Скева Филака, честнейшего в монахах Кир Иосифа Учителя, честнейшего в монахах и духовного отца Кир Макария из монастыряк Санфополов, Месадзонов и упомянутых послов. Он советуется с ними, согласно императорскому обычаю, и представляет посольство и поручения, как это ему было угодно. Согласно этому были написаны грамоты от императора и патриарха. Взяв их и приготовившись, послы отправились в дорогу. Нам не стал известен ни результат совещания, ни Я могу предположить лишь то, что тяжким показалось для участников совещания принятое тогда решение.

Начиная с тех пор и дальше, я видел патриарха, как казалось, несчастным и вынужденным посылать грамоты, согласные с императорскими. Однако он писал и следовал ему. По прошествии достаточного времени я, по обыкновению моему, предстал перед учителем Кир Иосифом. Когда мы говорили о рассматриваемом то он сказал мне, что с тех пор, как я услышал то, что услышал в Палатеане… При этих словах он воскликнул нечто устрашающее и положил руку на уста. С тех пор я понял, сказал он, что ничего хорошего из этого не получится. Я возражал против того решения, насколько мог. Когда же я увидел, что это продвигается и близится к завершению, то сказал себе, что Иосиф не будет присутствовать там, и не увидит замышляемого, а они пусть делают, как хотят.

Но и Патриарх с тех пор считал очень прискорбным проведение собора под властью и в стране латинин и часто говорил, что если это произойдет там, то не станет благополучным свершение собора. Сам он показывал, что никоим образом он не желает там оказаться. Однажды, сидя в своей кельи вместе с двумя церковными И в присутствии двух архонтов дворца он сказал, что говорят о проведении собора в Италии, о том, что наши отправятся туда и будут усердствовать на соборе, а расходы на дорогу и содержание будут делаться той стороной. Но если отправиться туда таким образом и ожидать от них ежедневного пропитания, то наши будут рабами-наемниками, а те – господами. Но всякий раб должен творить волю своего господина. И всякий наёмник совершает работу нанявшего его. А всякий наниматель ради того даёт плату, что нанятый выполняет всё, что предписывает ему наниматель. Если же нет, то он не даёт ему платы.

Если те удержат пропитание, что будут делать наши? А если не захотят они возвратить наших на свои средства и на своих кораблях, то что останется им делать? Какой смысл идти этим бедным малочисленным иностранцам к многочисленным богатым, мудрым, гордым местным и им покоряться? А потом еще вступать с ними в прение о вере и благочестии и учить их? Не будет это ко благу. Не будет. Кажется мне, что это никоим образом не поможет нам. Но император, если хочет, может провести собор здесь и без расходов, так как те, кто придут сюда из Римской придут на свои средства.

Если же потребуются расходы, то он может собрать более ста тысяч иперпиров. Только что услышано, это покажется неубедительным, но я покажу, как это может быть и реально, и несложно. Император может с хорошими послами объявить тем, кто придет на собор, чтобы они шли с вещами и со средствами, какие имеют и какие будут необходимыми для содействия этому божественному делу и цели. Придет Фотий, митрополит России, с большим богатством и более чем ста тысячами иперпиров. Император возьмет из этого с легкостью иперпиров тысяч пятьдесят. Придет Католикос, архиепископ Иверии, и он богат, и возьмет Император у него тридцать тысяч, или по меньшей мере двадцать. Придет Печеский архиепископ и возьмет он у него тысяч двадцать. Восточные патриархи, насколько я слышал, приносят султану тысячи флоринов и становятся патриархами.

Можно и у них взять по две тысячи флоринов или по меньшей мере по тысячи. Есть богатые среди наших архиереев, возьмет он и у них по тысячи, а у некоторых по шестьсот, у других по триста и соберет более ста тысяч. И так устроить собор здесь будет благим, достойным и очень полезным для нас делом. Делать это в Италии совершенно для нас бесполезно. Так говорил Патриарх. Что касается меня, то если я и не был удовлетворен тем, что касалось собора, поскольку я не считал возможным собрать когда-либо даже гораздо меньшую сумму, то в отношении всего остального я был весьма доволен. так как это было правдой и так оно и произошло. Все слышавшие этого схваляли Патриарха, поскольку почти все имели такое же мнение об этих вещах.

Мы просили и умоляли его, чтобы он всегда стоял на том, способствовал и делал то, что согласно с таким решениям. Эти слова были произнесены и записаны здесь по причине тяжести, которую все испытывали из-за готовящегося пребывания вне Отечества. Упомянутые послы, дойдя до Галли-Полли, узнав там, что умер папа Мартин, возвратились. Они сочли, что поскольку умер тот, кто помогал и действовал в отношении соборных планов, то им излишне туда идти. Император, негодуя по поводу их возвращения, сказал им «Чего ради вы не пошли туда, на что были посланы? Смерть Папы не должна была воспрепятствовать вам, поскольку со смертью одного Папы сразу возводится следующий. И что дел предшествовавший, то же самое будет делать и его преемник. Поэтому я повелеваю вам идти и завершить ваше посольство».

И он принудил их уйти. Настоятель Манганского монастыря больше не хотел идти, и хотя многократно просили и убеждали его в этом, но он совершенно отказывался туда идти. Вместо него был избран настоятель монастыря Продрома и великий протасинкел Иеромонах Кир Иосаф, который прежде ходил к папе Мартину. Собравшись, он вскоре отплыл вместе с Ягарем и Клидой, и направились они к папе Евгению. Посланники Императора и Патриарха преподнесли ему обычное приветствие и начали говорить о том, что они прибыли по поводу Собора. И сразу же они были спрошены Папой, отдал ли Император Патру собственному Ее Епископу. Когда Он услышал от них, что Император не отдал Ее, то сказал, – Как же Вы пришли просить Меня о Соборе, когда Император держит Патру? Великий Протасинкел говорит Ягарю «Ответь, как ты желаешь».

Но тот передал ответ ему. Итак, Великий Протасинкел сказал «Блаженнейший Отче, мы пришли к Твоему блаженству не ради частных вопросов, но ради общего вопроса, разделяющего Церковь. Ведь если благодатью и человеколюбием Божиим, по Твоему домостроительству и попечениям, и содействием, и предстательством Святого Императора и Владыки Святого Патриарха будет решен общий вопрос, то с Божьей помощью будут легко решены и частные вопросы. Поэтому мы просим тебя, чтобы осталось в молчании то частное, что есть ныне. Но скажи, если имеешь какое желание относительного общего?» И с этими словами они тогда вышли от Папы. После этого они оставались там, совершали свое посольство и говорили слова, какие имели Папе и кардиналам. Получив ответ, они возвратились и говорили, что видели Папу как-то смутно и, как говорится, сквозь пальцы, воспринимающего все то, что имеет отношение к единству. Они принесли грамоты Папы Евгении, которые предписывали проведение собора у них.

Когда эти грамоты были прочитаны перед лицом патриарха в присутствии архиереев и церковных архонтов, настоятелей монастырей, духовников и клиды филомата, то слушавшие поняли, что они содержат нечто тягостное и несоответствующее целям прежнего Папы Мартина. Наши тогда рассмотрели некоторые слова и объясняли, что они не ведут к благой цели. Тогда митрополит медийский Кир Стефан пусть это будет в виде некой приправы, сказал, что папа дерзит нам, поскольку называют нас греками, а это дерзость. Как мы отправимся туда, если он дерзит нам? Император сразу это понял. В те дни случилось митрополиту Медийскому принести отчет и просить содержание за два года, которое он ожидал в качестве благодеяния за императорскую службу в Медии. Итак, он пришел во дворец и просил ответа через дворецкого Дермокаита. Император ответил с неудовольствием.

Как это ищет от нас благодеяние тот, кто воспринимает название греки как дерзость? Я не знал, что он придерживается такого мнения, и напрасно благодетельствовал ему. Так митрополит Медийский дал нам повод посмеяться, а себе стяжал стыд. Когда указанные послы отправились к Евгению, то участники собора в Василии, речь о городе Базили, узнав об этом, послали туда послов и стремились устроить готовящийся Вселенский собор вместе с ними. В Василии был составлен собор 700 епископов вместе с могущественнейшими кардиналами во главе с кардиналом Орлотенским. Он был созван ради исправления некоторых несуразностей в областях Италии, но, главное, ради украшения и подчинения Папы и его курии. Послами были епископ Сундийский и вторым вместе с ним учитель Альберт. Итак, они пришли с грамотами к императору и патриарху и показали, что собор в Василее имеет больше власти и силы, нежели и что он лучше его устроит все то, что касается единства.

А поскольку многие могучие короли находятся на стороне собора и повинуются ему, в первую очередь германский император Сигизмунд, то скорее оттуда придет необходимая грекам помощь. Император убедился этими словами и стал думать о том, как бы отправить на собор послов. Итак, он выбрал великого стратопедарха Кир Димитрия Палеолога и Сидора, в то время честнейшего в Айрамонахах настоятеля почтенного монастыря Святого Димитрия, после этого ставшего митрополитом Руси, и затем вознесенного до кардинальской погибели, а также зятя Палеолога Кир Иоанна Диссипата. Император отправил их на собор в Василею со своими собственными испатриаршими грамотами. а также со своими предписаниями и рекомендациями. Он сделал это еще до того, как вернулись от папы, упомянутой выше послы, и он узнал, как Евгений их принял и как отнесся к их словам и предписаниям, которые сам император дал им. Он дал им позволение и власть, что если они найдут у тех то, о чем было предписано, Договориться и дать им твердое уверение в том, что, несомненно, придут Император и Патриарх вместе со всей соборной силой Восточных Архиереев туда, где они решат устроить Вселенский Собор. С этим они отправились.

Посланные к Евгению возвратились позже и сообщили то, о чем было сказано выше. Затем Папа узнал о посольстве Императора на Собор и понял, что для него станет катастрофой. если собор Восточных отправится к тем, которые в Василее. Он сразу отправляет сюда Христофора, епископа Коронского, с грамотами и соглашается на проведение собора здесь. И патриархи почти все восприняли это с расположением. Христофор стремился к тому, чтобы имеющий прибыть легат председательствовал на соборе, так как он будет представителем Папы и должен обладать его правами, то есть первенством. Совещание и рассмотрение этого дела произошло в присутствии Патриарха, Архиереев и Архонта в Церкви. Они нашли и доказали из соборных документов, что не должно так быть.

Ведь как можно допустить, чтобы в присутствии Патриарха в его собственной Церкви местоблюститель другого оказался выше его? Этого не было даже на Пятом Вселенском Соборе, когда сам Папа Вигили здесь присутствовал лично. Затем император узнал об этом и, придя в Палатеане, собрал там немногих из архиереев и из таврофоров и говорил, что сообразно времени и обстоятельствам должно быть и домостроительство. Ведь какая польза, если из-за предпочтения кафедры будет положено препятствие такому благому делу? Он много восхвалял экономию и добавил о себе самом, что если нужно было бы исполнить что-то благое то он мог бы оставить и что-то из своих полномочий. Итак, умножая слова относительно этих дел, император убедил присутствовавших там со стороны церкви, и они признали противоположное тому, что говорили в присутствии патриарха. Услышав об этом, патриарх это перенес с трудом, и нелегко ему было помогать императору. И все же они написали и ответили папе через Христофора.

Что касается тех, которые отправились на собор в Василею, то они были хорошо приняты участниками собора и сообщили им то, ради чего пришли к ним. Те выбрали из своей среды некоторых, чтобы встречаться с нашими, выслушивать вопросы и обсуждать друг с другом. Затем они докладывали об итоге обсуждений собору и ото всех были одобряемы. Среди прочего, спрашивали у наших, сколько придет на собор греков. Они ответили, что придет человек 700, и члены собора согласились оплатить все их расходы. После того, как все вопросы были обсуждены, и с их стороны были даны обещания выполнить все это, перешли к обсуждению того, какое место подойдет для проведения собора. Установили места на побережье – Калабрию, Анкону или другой прибрежный город. В Италии Ванонию, Медиалан или другой итальянский город.

Вне Италии Буду в Венгрии, Вену в Австрии и самое крайнее Саваудию, город Савойя. Они договорились, что устроят собор в том из указанных мест, которое предпочтут греки. После того, как обсудили и достигли соглашения по всем этим вопросам, они попросили у наших клятву. Они поклялись. что Император и Патриарх без сомнений придут вместе с наполняющими собой Восточную Церковь, если Латинская сторона выполнит все то, о чем они договорились. Одновременно с этим они вручили Хрисовул, который имели от Императора в подтверждении того, о чем они поклялись. В ответ на это участники Собора вновь изготовили декрет со свинцовой печатью, торжественно приняли наши грамоты и дали свои. Сюда они направили в качестве послов трех клириков – Фра Иоанна, Генриха Мангера и Фра Симона, дав им достаточно денег, чтобы устроить здесь всё необходимое для проведения Вселенского собора.

Один из них должен был вернуться в Василию и приготовить для отправления сюда корабли и арбалетчиков. Арбалетчики останутся на страже города, пока не возьмут императора и патриарха вместе с остальными и кораблями не переправят туда, где будет происходить собор. Остальные двое будут ждать здесь, отвечать за расходы на подготовку собора и заботиться о том, чтобы все нужные для собора люди были готовы отправиться на собор, когда прибудут сюда корабли. Итак, они пошли вместе с упомянутыми нашими послами, неся с собой 8 тысяч флоринов. Через несколько дней они увидели патриарха и изложили ему свое посольство, поделив это ради взаимной чести. Фра Иоанн сказал, что в Басилии все имеют великое стремление к тому, чтобы увидеть единство достигнутым. Они готовы потрудиться и взять на себя все расходы для того, чтобы император и патриарх пришли туда вместе со всеми остальными восточными отцами. Ради этого, сказал он, Послали и нас, чтобы мы содействовали и устраивали всё нужное для приготовления этого божественного дела.

Второй сказал, что, отправляясь на такое богоугодное дело, они имели с собой и секретарей, на случай, если в них возникнет нужда, и множество помощников. Но поскольку на кораблях разразилась чума, то погибла большая часть помощников и секретарей. Все очень скорбели, поскольку лишились хороших и необходимых помощников и больше не будут пользоваться их помощью при посольстве, как подобало бы. Третий сказал, что если с Божьей помощью произойдет единение, то великим благом будет это для христиан. Западные правители окажут великую помощь восточным, и грекам будет большая польза и устроение благодаря единству. Так каждый, как можно подробнее говорил это и подобное, ведущее к той же цели. Патриарх ответил, что дело единства является божественным и возлюбленным, сам он очень стремится и желает этого, если только Бог устроит, чтобы все это благополучно совершилось. Ведь что может быть сладостнее мира и согласия между христианами?

По этой причине, сказал он, тот, кто вначале внес соблазн в Церковь Христову и разделил ее, получит от Бога великое наказание. А тот, кто сейчас сможет потрудиться и помочь утверждению благого и богоугодного единства, если Бог благоволит устроить все это по воле своей, тот обретет у него великую награду. Поэтому, по его словам, он готов трудиться и способствовать успеху этого божественного дела. Кроме того, он рассказал, насколько для него тягостно такое путешествие по причине его болезни, старости, трудности из-за больших расстояний а еще и опасности на море. И добавил, что вы скорбите из-за помощников ваших и рабов, которых вы лишились на море, а меня не считаете достойным побояться за себя, чтобы ввергнутым в море мне не оказаться пищей для рыб. Но, сказал он, перед обещаниями и обетованиями будущего он будет Фомоем. Патриарх говорил им это и подобное. Послы ответили, как подобает, и удалились.

Вместе с теми, кто пришел из Италии, вернулся и упоминавшийся Христофор Коронский, имевший от Папы разрешение и власть на то, что все, что он делает, будет им одобрено. Папа был извещен Собором, чтобы он через кого-нибудь своего либо соглашался и следовал за тем, что делают участники Собора в отношении единства, либо, если он желает чего-то другого, они будут делать то, что кажется правильным этому Собору. С этим и был прислан Христофор. Внешне, чтобы следовать и содействовать посланникам Собора, а на самом деле, чтобы по возможности им противодействовать, если сможет. И так он тайно действовал в этом направлении в отношении Императора и, по большей части, в отношении Патриарха. Так что в то время Патриарх был весьма дружественно расположен к нему и к Папе. Он обещал, что Папа устроит Собор здесь. Матриарх очень содействовал этому делу, но император совершенно не принимал его.