193. Монах и война

Все наши видео и так предназначены для монахов, но сейчас я особый дисклеймер вначале скажу, что то, что я сейчас собираюсь сказать для монахов, оно для мирян фактически неприменимо и, более того, может быть, имя как-нибудь не так понято и принести им душевный вред. Поэтому, если кто-то из мирян хочет это посмотреть, то на свой страх и риск, и если кто повредится, то я не виноват. «Не влезай – убьёт» написано. Вот такой примерно дисклеймер. Вот я перехожу к делу. Тема – это «Монахи войны». Монашеское отношение к войне имеет некоторую внутреннюю основу, которую не всегда понимают. Ну и внешние на ней могут быть различные настройки, что зависит и от ситуации, а ещё больше зависит конкретная форма монашества у данного человека, у данного монаха.

И сейчас, прежде всего, хотелось бы сказать об основе. Основа заключается в том, что монах живёт таким образом, что он не может даже заметить, что где-то происходит война. Он живёт с Богом и там, даже если его будут убивать в это время, он на это особенно обращать внимание не должен. Это касается даже не только его самого, но также и всех близких его вокруг. Потому что здесь у монаха нет никакой цели, чтобы в физическом смысле спасти свою жизнь и также чью-либо ещё жизнь спасти. Вот здесь, может быть, это особенно трудно принять гуманистам, но вот монашество у нас такое. Оно совершенно никаких, в том числе, очень положительных интересов мирских не имеет. И поэтому, базово, что бы ни происходило и чем бы ты в итоге ни занимался, внутри должно быть такое, что не происходит ничего.

И моя задача молиться, если мне что-то из меня об этом напоминает, то спасибо. И никаких более важных задач, чем молиться, у меня не может быть в принципе. И, собственно говоря, на этом точка. Это и есть основа. Если эта основа потеряна, то дальше что ты ни делай, всё будет очень плохо. Именно не плохо, а очень плохо. Даже если ты будешь делать что-нибудь хорошее. Может быть, даже в житейском смысле ты что-нибудь полезное кому-то сделаешь, но в смысле духовном ты себя погубишь.

А если это есть, тогда уже дальше смотреть, как конкретно мне проявляться. Тут вот, опять же, действует это правило, как в самолёте. Вот сначала, если ты летишь с ребёнком, то сначала надо при разгерметизации маску надеть на себя, а потом на ребёнка. Вот в данном случае, вот эта молитва и так далее, это маска надетая на себя. А потом уже можно только смотреть, нет ли рядом ребёнка, которому тоже нужна какая-нибудь маска. И вот, конечно, посмотрев, мы, скорее всего, увидим, что есть. Конечно, может мы живём в таком месте, где всё в порядке, или просто вообще никого рядом нет. Но, скорее всего, это не так, и мы увидим, что есть.

И тогда мы увидим не просто что-то есть, нуждающееся в помощи, а мы увидим, какую конкретную помощь они требуют. В чём мы можем помочь мы сами, или посоветовать, куда им обратиться, тоже бывает далеко не лишнее, потому что люди растерянные и часто не понимают, куда можно обращаться за помощью, хотя такие места могут и иметься на самом деле. Поэтому всё во вторую очередь. То есть, прежде всего, монаху надо не терять… Вот Мирианна бы сказала, я бы сказал, не терять голову. Монаху я скажу иначе. Голову как раз можно терять, не так она и нужна. Надо не терять молитвы.

Молитва в сердце происходит, поэтому, действительно, голову, в принципе, не жалко. А вот дальше чувствую себя свободным. То есть, просто всякое… Всё, что происходит, оно происходит не между тобой и Богом, а как-то снаружи. И вот оно, вдобавок, происходит так, чтобы ты не отвлекался от своих отношений с Богом и не вес на это самое наружу. Любая сильная заинтересованность, вот такая именно, во что бы то ни стало, в том или ином исходе для событий, для своих близких, в том числе, и для себя подавно, это вообще стыдная вещь такая, даже для монаха стыдная вещь. Или как-то там в мире, чтобы она устраивалась, она будет отвлекать от монашества. Но если этой заинтересованности вот так базово ты понимаешь, что нет, что была воля Божья, то тогда ты можешь быть в меру того, какая у тебя там ответственность такая житейская, какие у тебя обязанности есть.

Потому что у многих монахов есть какие-то обязанности социальные, хотя бы по отношению к другим монахам. Бывает, что и к монахам, там по-всякому бывает. Ты сможешь понять, какой ход событий был бы лучше в этой именно области, конкретно где у тебя такой интерес, который не является простым любопытством. А где дальше? Если ты хочешь выступать как болельщик, то есть когда происходит значительное событие, все становятся по неволе болельщиками, даже те, кто сами являются частью этих событий. Они хотят, чтобы непременно было так и не эдак. Если ты хочешь быть болельщиком, это тебя затянет. И как вообще болельщиков азарт затягивает.

И молиться станет сложновато, прямо скажем. И от монашества мало что останется. Если для тебя главное не главное, то пусть хотя бы для тебя будет главное то, что ты станешь непродуктивным, как тот, кто может кому-то помочь. Потому что помочь может только тот, кто сам свободен внутренне. И вот как для спасения утопающих не полезно тонуть рядом с утопающим, а полезно иметь какую-то основу. То есть либо хорошо плавать, либо быть на твердой земле или на лодке. Вот так и нам надо быть на лодке, на твердой земле, которая является только молитвой. И вот это главное правило, можно сказать, что оно просто единственное правило.

Потому что если его соблюдать, все остальное будет автоматически. И повторю, надо помнить, что для нас, если мы монахи, война уже закончилась тем, что мы умерли. Потому что вспоминаем, что в Потеряках говорится о том, как надо монахам учиться у умерших. Я сейчас не буду все эти рассказы приводить. Но надо вот здесь иметь некоторый покой. Что, собственно, с нами-то все уже случилось, но вот чего там можно бояться. Но надо посмотреть за тем, что действительно является нашим делом, то есть молитвой. И тогда мы поможем и другим.