190. Смирение или мазохизм?

Задают вопрос на вечную тему, одну из самых вечных применительно к монашеству и вообще к церковной жизни, о так называемом смирении, когда человек фактически теряет собственную волю и разрушает ее. Мы вот можем увидеть, что в некоторых способах монашеского воспитания общежительного, не только у их небытия иезуитов, но вполне себе у святых отцов, мы видим, что кто-то достиг высокой степени духовной жизни и на этой степени стал совершенно никакой собственной воли не иметь, и начальствующие лица монастырей его перемещают там как угодно, а он этого даже не замечает. Но в то же время мы видим, что люди, которые никакой особой святости вроде бы не обладают, и они тоже иногда почти в такое состояние приходят. Только их при этом перемещают еще не те, кто для этого существует в общежительном монастыре, а какие-то совершенно случайные люди. Ну или может быть даже и начальники какие-то, но тоже случайные. И обычно у таких людей возникает еще много всяких сложностей в жизни, которые такой немножко опытный глаз сразу же распознают как симптомы заболевания психического. И вот что с такими людьми делать, и это конечно они сами спросить обычно ничего уже не могут, поэтому это вопросы задают люди, которые пытаются им как-то помочь со стороны. А с другой стороны это не обязательно проявляется в такой крайней степени.

Очень часто это проявляется в степени, сказать, менее агрессивной, менее злокачественной, но в общем тоже плохой. И тогда конечно люди сами стараются искать какой-то выход из этого положения. И вот что же делать? Ну прежде всего надо понимать, что смирение предполагает наличие того, кто смиряется. И что смиряется тоже. То есть вот должно быть какое-то решение как-то убрать и ограничить свою собственную волю. Но это возможно только в том случае, если эта воля есть. То есть если у тебя вообще нет никакой воли, то тебе и смирять тоже нечего.

Внешне во многих случаях может быть одинаковое поведение, но внутренне это не просто разное по сути, но это даже и не похоже. То есть одно дело, когда ты упражняешь свою волю в смирении, а это именно упражнение для своей воли, когда ты ее отсекаешь. Для этого надо, чтобы она была. А другое дело, когда ее вот нет на самом деле, когда это просто вот такой психический дефект. Этот дефект у кого-то бывает врожденный или какой-то приобретенный в раннем детстве. А у кого-то может быть не такой был сильный этот дефект, но вот благодаря церковному или монашескому воспитанию он вот так возник. То есть прежде всего, понимая это, надо видеть патологичность состояния, когда у меня просто не возникало никакой мысли о том, что конкретно надо мне ограничить. Здесь уже надо подумать о себе и подумать, как помочь другим.

Но что касается помощи другим, которые вот уже совсем не могут сами за себя постоять и так далее, то здесь я все-таки углубляться в это не буду, потому что здесь нужна и психотерапия, и психиатрия, если есть такая возможность. К сожалению, вот такие люди, которые может быть там не так уж и редко встречаются, но они находятся в довольно тяжелом состоянии и обычно принято у окружающих, которые даже им сочувствуют, преуменьшать тяжесть этого состояния. Поэтому они несколько может быть недопонимают, насколько они нуждаются именно в медицинской помощи. А то, что я дальше скажу, будет относиться только к тем, кто видит за собой и за самим такое, но вот ему это не нравится. Здесь, конечно, тоже никто не запрещает обращаться к психотерапевту, если найдете хорошего, что называется, который понимал бы… Не который обязательно разделял бы эти ценности, но который бы их понимал. Но вообще основная в любом случае задача должна быть решена самим человеком. И вот здесь просто надо смотреть, иметь, как всегда, во всех делах некоторое рассуждение. В чем оно состоит применительно вот таким делам, прежде всего.

Надо очень чётко понимать, перед кем свою волю надо отсекать и кто относится ко всем остальным, потому что перед теми остальными не надо, надо только перед тем, кем надо. Ну, это может быть в узком смысле, если ты не очень хочешь подвязаться в эти добродетели, а вот необходимый минимум перед начальствующими, но только в той области, в которой они начальники. Это, кстати, касается не только каких-то советов духовника, но это касается простых отношений на работе, даже на светской, потому что всё-таки начальник там принимает ответственные решения, поэтому он за них отвечает. Но, соответственно, не выходя за пределы профессиональной этики, может быть, ему нужно что-то посоветовать, но нельзя его не слушаться в этом смысле. Это как минимум, который нужен всегда. Если хочется как-то побольше поупражняться на этом пути, то можно также слушаться всяких нейтральных людей. То есть, вот хочет он тебе, чтобы ты сделал какую-нибудь ненужную даже вещь для этого человека, или, по крайней мере, непонятно, нужна она или нет, но лишь бы не явно вредная, греховная. Ну, и ты сделай тогда.

Так вот, может быть, бы и не делал, но если ты хочешь поупражняться в этом смирении, считая, что оно тебе особенно нужно, такое упражнение, ну, сделай так тогда. Но вот чего нельзя делать, это услушаться всех без разбора. Потому что, как мы в житейских делах знаем, что когда мы начинаем всем давать что-нибудь полезное без разбора, постепенно набегают не те, которым важнее всего, а те, которые наглеют. Вот также и если мы раздаем свое собственное послушание, то тоже начинают прибегать бесы, которые всех наглеют. И они, конечно, тоже действуют через каких-то людей, а иногда и без всяких людей сами по себе действуют. Но, в общем, это путь, который совершенно точно человека запутает и ничему хорошему не приведет. А вот все целые тотальные послушания, об этом читаем у Игнатия Брянчанинова, который, с одной стороны, пишет эту теорию вопроса, что в наше время такого уже нет и не надо, надо жить по совету. С другой стороны, в его собственном монастыре, ну, кто читал, тот помнит, есть примеры, которым он доказал, в частности, митрополиту Филарету Дроздову, что такое есть и сейчас.

Но то, что есть и сейчас, и возможные исключения, это никак не отменяет тех правил, которые сформулированы. И сейчас, спустя более чем полтора века после Игнатия Брянчанинова, почти уже 200 лет даже скоро будет, то не надо думать, что эти исключения встречаются чаще. Ну, тут, короче говоря, важно, что надо не заигрываться в послушания. И надо понимать, что заигрываться в послушания любят те люди, которые, сейчас я сформулирую это на очень светском языке, у которых есть предрасположенность к мазохизму, у которых действительно личностное расстройство, и которые в этом находят некоторые, если не удовольствия, а часто удовольствия, то какое-то успокоение. Это снижает их тревожность. А монашеская аскетика не предназначена для снижения тревожности. Она имеет не психологические задачи, а другие. И поэтому надо как-то иметь толерантность к тревожности, опять перехожу на светский язык, то есть уметь переносить свою собственную тревожность и не искать спасения в том, чтобы отдаться в послушание не по никому ищему.

И поэтому надо свою волю беречь, вот скажу немножко парадоксально на языке теперь опять аскетики, потому что иначе будет нечего отсекать. Если нечего отсекать, то смирения тоже не будет.