182. Монах и любовь к людям

Вопрос такой. Вот говорят, что христианство предполагает любовь к людям, а монашество предполагает, что от людей подальше. Значит, людей монахам любить не надо, получается, и поэтому монахи такие злющие. Правильно это или как вообще с этим быть? Вот такой вопрос. Ответ. Теоретически надо смотреть из Евангелия. В Евангелии сказано, что любовь к людям – это другая сторона любви к Богу, что эти две заповеди неразрывны.

А что такое «любовь к Богу»? Тоже сказано в Евангелии. «Кто любит меня, заповеди моя соблюдет». То есть критерием любви к Богу является исключительно соблюдение заповедей. И этим отличается христианское понимание любви к Богу от всякого эмоционального и тому подобного скверного понимания, распространенного в миру. И значит, то же самое и относительно людей. Только, естественно, что заповеди людей соблюдать не надо, а надо соблюдать заповеди Бога в отношении к людям. То есть любой любит людей тот, кто соблюдает в отношении к ним божественные заповеди.

Применительно к монаху это означает, что заповеди монашеской жизни. Правила монашеской жизни являются божественными установлениями, заповедями Божьими, правда, обращенными не ко всем, а только к тем, кто может понести, кто избрал монашеский образ жизни. В них, разумеется, входит то, что обращено ко всем, плюс что-то прибавленное. И что же тогда прибавлено? Легче это понять, конечно, изучая опыт монахов. Конечно, действительно, заниматься помощью людям в их повседневных делах монах совершенно не призван. И он помогает людям постольку, поскольку он сам старается быть с Богом и тем самым исполняет слова некоторых святых, в том числе Серафима Саровского. «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи».

Я даже специально сейчас не сказал, что он помогает тем, что он молится за них, хотя это было бы правильно так сказать. Я просто хотел подчеркнуть другой аспект. Если ты сам становишься ближе к Богу, то вокруг тебя людям тоже становится легче во всех отношениях, не только в отношении приближения к Богу, а и в житейском. И вот это и есть самая главная и единственная специфическая помощь, которую монашество дает людям. Но это вполне выгодно. И вот много по этому всяких историй, когда миряне что-то там инвестировали, так сказать, из своего имущества в помощь монахам, а потом оказывалось, что это им всё возвращалось многократно приумноженным. То есть это было всё очень выгодно, хотя казалось, что это пустая трата сил и средств. Но, конечно, я не буду врать, что эти такие истории не выдумывали сами монахи в корыстных целях.

Но всё-таки не все же. И, кроме того, действительно это легко проверить, что это действительно работает. Ну, легко проверить всем мирянам, которые захотят проверять. А если говорить более конкретно, то действительно монах должен помогать мирянам только издали. И прежде всего люди, с которыми он сообщается, это другие монахи. И они полезны, другие люди, другие монахи, прежде всего тем, что они создают всякие искушения. И любовь к людям проявляется в том, чтобы реагировать на эти искушения с крутостью и так, как положено по-монашески. То есть вот, скажем, мирянин бы, особенно в прежние времена, такого бы человека убил.

Но современный человек бы не убил, а просто бы оскорбил как-нибудь. А монах, нет, он даже внутренне не смущается и молится за этого человека. Вот так и оттащивается любовь к людям. Этим и прежде всего полезно монашеское общежитие. И это самая первая и главная польза, которую монах должен извлекать из общения с людьми, как другими монашествующими, так и мирянами, и вообще безбожниками. Но если смотреть дальше, то, конечно, возникают и другие способы применения сил. В частности, есть такая постоянная проблема, когда миряне встягивают монаха в свои дела, чтобы они больше ими занимались. Причем, конечно, можно сказать, что и монахи поддаются на искушение, сами норовят вмешаться в эти дела, и это ещё хуже тогда, конечно.

Но это уже более гробо, я не хочу об этом говорить, потому что, надеюсь, все понимают, что так делать не надо, по крайней мере, в теории. А вот как не втягиваться, когда тебя втягивают? Вот есть хороший рассказ, тоже из египетского потеряка, вот эти все древние апофтегмы 4-5 века. Как у некого монаха был брат Мирянин, у него очень плохо шли дела, и он как-то всё не мог зарабатывать денег за семью и так далее. И монах, который работал и тем самым зарабатывал что-то гораздо большее, чем ему нужно на собственное пропитание, старался заработать побольше, чтобы отдавать брату, и таким образом втягивался в лишнюю работу, в лишние дела, которые отвлекали его от молитвы, и очень об этом скорбел. И так продолжалось много лет. Наконец, он об этом сказал некоему старцу. То есть он понял, что здесь есть некая проблема, с которой он не справляется, что он делает что-то не то.

Но как исправить, он не понимал, и поэтому он обратился к старцу. Старец ему посоветовал следующее. А ты скажи, ну, грубо говоря, наври своему брату, что ты больше не можешь ему помогать, потому что ты заболел, и чтобы теперь он тебе помогал. То есть постарайся, мол, как-нибудь скажи своему брату, чтобы он постарался как-нибудь найти способ помогать ещё и себе, а не только своей семье. Тот выполнил этот совет, и через некоторое время оказалось, что у брата дела наладились, он стал помогать монахам, и всё вообще стало хорошо. И как оно, в общем-то, и должно быть, чтобы миряне материально помогали монахам, а не наоборот. И почему же так получилось? Вот это объясняется в том же рассказе, потому что пока монах помогал этому брату, Бог ему не помогал.

А когда тот сам стал, тем более ещё ради помощи монаху, трудиться, то Бог ему и помог. Это опять инвестиция оправдалась. Но есть, конечно, более радикальные рассказы о том же самом, но с большей резкостью. Вот некий мирянин очень почитал святого Антония. Он не просто его почитал, он довольно хорошо понимал тот такой святой Антоний и как он думает обо всём. И у этого мирянина случилось несчастье. Умер его младенец-сын. И он прекрасно знал две вещи.

Первое, что Антоний может помолиться его воскресить, а второе, что Антоний никогда не будет этого делать. Именно потому что мирянин хорошо понимал, как монахи должны помогать мирянам и воскрешать умерших младенцев. Это совершенно не входит в их функции. И тогда он придумал такую хитрость, основанную именно на глубоком понимании как монашества, так и божьего промысла. Он подошёл тайком к келье Антония и у порога положил своего мёртвого младенца, а сам скрылся в какое-то там укрытие. И когда наступил момент, когда святой Антоний вышел по нужде из своей кельи, то он споткнулся об этого младенца и его обругал. «Что ты здесь раздвижаешься? А ну-ка уходи, иди домой!» Но это был такой младенец не совсем маленький, он уже ходил.

И этот младенец встал и пошёл домой. Тот, в общем, и не заметил, что он его воскресил. А этот, в общем, был и рад. Независимо об исторической достоверности этого рассказа, я, кстати, считаю, что такие рассказы вполне могут быть достоверными, как прочим, и не быть. В данном случае это не важно. Важно, что вот так, да, так можно воскресить и младенца. Кроме того, конечно, почему монах вообще не должен заниматься воскрешением мёртвых, особенно среди мирян? Вообще не должен, потому что это будет тщеславие, и от воскрешения мёртвого никакой особенной пользы не будет.

Ну, поживёт он ещё несколько десятков лет, ну какая разница? А тщеславие будет большой вред. А если это будет ещё так, чтобы миряне знали, то всё, никакой жизни уже не дадут. Поэтому, конечно, вот Антоний поступил правильно, но каков этот мирянин? Этот мирянин бывает хитрее монахов. И даже в чём-то это и хорошо. Но, говоря о нашем времени, о нашем состоянии, надо, конечно, понимать, что всегда действует одно правило помощи. Оно тоже из потеряков.

Вот если ты хочешь спасти утопающего, протяни ему свой жезл, но не руку. То есть, если он будет цепляться и стремиться именно спастись, то ты его так спасёшь. Если он захочет себя с собой утянуть, то ты ему отпустишь этот жезл. То есть, вот ты не должен сам впутываться в их дела, ты не должен помогать ценой того, чтобы жить их жизнью. А помочь им со стороны можно. Даже некоторые монахи живут таким образом, в таком соприкосновении с мирянами, что и нужно. Причём это не особенность нашего времени. Во все века были такие формы монашеской жизни, напряжённые с жизнью мирян.

Вот, например, в Палестине, как я тут недавно стал изучать, было очень много монастырей, которые в своей жизни были связаны со всякими деревенскими мирянами, участвовали в одних и тех же работах. Да и в Египте мы видим, что все монахи зарабатывали тем, что нанимались к мирянам на жатву и так далее. Принцип выбора мирян для того, чтобы им помогать, он тот же самый, что и выбора монахов для того, чтобы им помогать. Вот у тебя есть жизнь, которая связывает тебя с какими-то людьми. Она делает это либо на постоянной основе, потому что вот ты так постоянно живёшь, то есть какой-то длительный период жизни, либо это может быть даже и случайно, и одноразово. Ну вот, тут некуда вернуться, как бы. Действительно, это попадает как-то в зону твоей ответственности. Ну тогда помоги.

А если его специально искать, кому бы помочь, этого категорически делать не следует. Сам не ищи случаев приложить себя к исправлению мира. Хорошо исправлять мир. В принципе, это тоже вполне достойное занятие, но это занятие для мирян. Пусть они этим занимаются в области политики, культуры и так далее. Монахи этим заниматься не должны. Но если прямо уже перед ними что-то такое происходит, то вот здесь можно и вмешаться. То есть ничего в этом страшного нет.

Но вот надо все-таки держаться как вода и масло. То есть надо соблюдать разделение даже при соединении в жизни с мирянами.