17. Союзники имяславцев. В чем ошибка царя ⧸⧸ Иеромонах Паисий. История Афонской смуты

И роман «Ахпаисель. История афонской смуты». Глава 68. Наши впечатления из рассказа старцев, возвратившихся из дворца. Прощаясь с государем, мы читали в его лице затаённую болезненную скорбь. Вникнув в его личное положение, мы тоже сугубо скорбели о нем, обиженном треклятой сандонинской кучей Синодской. Высоко ценя и благочестиво храня святую веру Христову и благочестно почитая Бога установленную церковную иерархию, правоправящую Слово Истины, веря ей себя в окормление духовное, Хотя и Диадему Царскую, нося на главе своей, по закону же Церкви Христовой, помазанных Божией, свято пребывал в послушании Ей. Но вот вдруг, внезапно и неожиданно из беседы с четырьмя нашими старцами и маславцами, Духовному взору Государя открываются лица не архипастерей Церкви Христовой, но хищных волков в одежде овчей.

Лютые терзатели стада Христова, дикие звери, прокравшиеся в недра Церкви Христовой на её разорение. Посему есть о чём скорбеть государю, есть о чём страдать и сокрушаться, ибо сии губители, воры и разбойники, пронеры, лицемерно показав ему себя ревнителями веры православной и родителями государственного покоя, скрытно же, по-дьявольски, коварная лукава, окрали его доверчивость, внушив его свой драконовский план. Под видом ревности о вере они решили использовать его доверие и царскую власть, и от имени царя снарядить боевой карательный отряд, пропустить его в Третье государство и извлечь из Афона непокорных еретиков и опасных для государства революционеров. Заговор Синодской кучи против исповедников божества имени Божия – это точная аналогия Каиафиного сонмища, который, клевеща на ненавистного ему Иисуса, понтийскому Пилату и Гемону, требовал распять его. Так и куча Синодская в лице защитников славы имени Иисусова самое имя его дерзко предала на похуление, и в ярость дьявольской силилась задушить имя славя как ересь. Солчайшее имя Иисуса Христа назвала номинальным. Защитников славы его назвала революционерами, опасными для государственного покоя. Все точно так же, как во времена предательства Спасителя.

Пилат – язычник. Он хотя и умыл руки свои перед народом, говоря, Не повинен я в крови праведника сего, но все же исполнил волю врагов Иисусовых, предал его на распятие. Ныне же Сенотская треклятая куча, истребляя самое имя Иисусова из сердец православных, воровски обокрав власть благочестивого Государя, сделала его непосредственным участником всего афонского разбоя, облив иноческой кровью земножребий Богоматерней. предала смерти десятиноков, мучеников за имя Господне. И так было, о чем сокрушаться Государю после открытия ему нашими старцами и мяславцами тайной беззакония, предсказанной святым апостолом Павлом, содеянной в недрах Церкви Российской. Царь уразумел, что и его державная рука там. И хотя он был обманутый, но полностью вина с него не снимается. По праву своей самодержавной власти государь в покаянных чувствах оживился своим решением в вопрос об имяславцах передать решению Московской синодальной конторы под председательством Московского митрополита Макария и тем освободиться из кольца змеиной кучи Волынского Антония, очиститься от безмерной тяжести греховного соучастия в заговоре богоборной кучи.

В неожиданном для нас приглашении во дворец мы видим дивный промысл Божий к раскрытию тайны беззакония, которая гнездится в семиглавой куче Антония Волынского. А что представляет собой эта куча, мы увидим потом. Сейчас же мы видим её празднующей и ликующей о победе над ненавистными для них имяславцами, а Государя при горько плачущем и слезах глубокого раскаяния. Итак, чего не могла допытать Государственная Дума запросами министерств, теперь судьбами Божьими кознь дьявольской кучи обнаружена. Раскаявшийся государь взял под свою защиту афонских страдальцев. Глава 69. Иное направление об имяславцах. Высокопреосвященнейший митрополит Маккари, получив полномочия, потребовал немедленно освободить имяславцев, заключенных в одесской тюрьме, 50 человек и 25 человек, содержащихся в заключении на подворье Андреевского скита в Одессе, и желал прибытия их в Москву.

Освобождённые имяславцы не знали, для чего их вызывают в Москву. Они подумали, что опять на суд, где потребуют подписку на отречение от исповедания имени Божия, и решили укрыться в горные пустыни Кавказа. Из 75 человек в Москву поехали только 7 человек. Эта горсточка из 1500 иноков была, естественно, недостаточно. А как вызвать из них большее количество? В этом вопросе митрополит Маккари был в затруднении. Ибо все имя славцы разбросаны по России, лишены адресов и всяких личных документов, и по распоряжению Синойской кучи содержались под строгим надзором полиции. При таких трудных обстоятельствах создалась отсрочка рассмотрения дела для синодальной конторы в Москве.

Эта отсрочка развязывала руки кучи, вымещая свою злобу посредством печатания синодального издания еженедельника «Церковные ведомости» и газеты «Колокол». То и другое выписывалось всеми монастырями и всеми приходами Российской Церкви. Страницы этих изданий заполнялись архиепископами – Антонием Волынским, Сергием Финляндским и профессором Троицким, который сопутствовал архиепископу Никону на Афоне при разгроме афонских обителей. Самое дело об имяславцах у Кучи было отнято. Но зато в печатных изданиях Кучи раздались громы и молнии в адрес имяславцев. Глава 70. Скворцов, издатель «Колокола», вразумлён к имяславию епископом Феофаном Полтавским. Ответственным редактором и издателем газеты «Колокол» был некто Василий Михайлович Скворцов.

По духовному укладу он православный христианин, человек искренний, простой и не лукавый, но духовно близорукий. До «Имя Борческой Ереси» выпускаемая им газета была его личным частным изданием. А когда «Имя Борческая Ересь» выросла в большую гидру, и ей потребовалась раздельная широкая проповедь своей богохульной «Имя Борческой Ереси», тогда она решила использовать как свое орудие газету «Колокол». Своим названием? Эта газета соответствовала церковному благовестству. Самого издателя, Скворцова, приобщив в свои сотрудники, Кучия возвела в звание синодального миссионера, хотя по своей неспособности он никогда и нигде не выступал с проповедью. Однако, по назначению его органа, Куча наименовала его синодальным миссионером. Конечно, за услуги свои он щедро вознаграждался от правительствующего синода оплатой.

Через такое свое соучастие он являлся популярным среди духовного ведомства. Обольщённый лукавством Кучи под чарами льстивой имяборческой речи Скворцовс, Служа Кучи Антония Волынского, воображал, что этим приносит службу Богу. При содействии его колокола афонские изгнания киемославцы по всей России объявлены как опасные враги церкви и государства. По своему неведению и простоте Скворцов не понимал своего плена и угрожающей пагубы. Наконец, эта опасность открылась ему случайно следующим образом. Когда он возвращался в Петербург из Крыма, где был на курортах, по пути он заехал повидаться с полтавским епископом Феофаном. Скворцов весьма чтил его, как великого подвижника и друга преснопамятного отца Иоанна Кронштадтского. Между иерархами Российской Церкви епископ Феофан был выдающимся архипасторем.

Его глубоко чтили все епископы. При свидании с ним владыка Феофан счел необходимым раскрыть Скворцову вопрос об имени Божием Так. Василий Михайлович, ты из своей газеты вступил на службу Святой Церкви, это похвально. Но тебе положительно неведомо, как используется твое издание, исходящее от твоего имени. На страницах твоего колокола пишут враги Святой Церкви, и звон твоего колокола разносится по всему лесу земли российской на развращение умов, на пагубу читающих твою газету. Ты смотришь на меня и недоумеваешь, о чем заключается этот вред. Слушай и прими к сердцу в твое спасение. На святой горе Афонской возник богословский спор по вопросу об имени Божьем.

Старцы начальствующие лица Пантелейминовской обители восхулили имя Божие. Многочисленное братство этой обители разделилось на две стороны. Одна сторона в согласии с соборными старцами Афонской Пантелейминовской обители, восхвалило имя Божие, а другая сторона мужественно стала на защиту славы имени Божия. Еретический яд имя Боржеской Ереси разлился по всей Святой Горе Афонской. Действием сатаны он перелился и в Российскую Церковь. Богохульную Ересь Афонских Старцев взяли под свою защиту некоторые члены Российского Синода, но не весь Синод. Вопрос усугубился. Воздействием членов Синода, то есть кружка Антония Волынского, повинные юридическому греху союзники афонских старцев, действовавших якобы за изволение всего Святейшего Синода, защитников Божественной Истины, полутора тысячи иноков, с поруганием изгнали из двух русских афонских обителей в мир и подвергли лютому гонению.

Беззаконные лица, восставшие на Божественную истину и разгромившие афонское монашество, тебе известны, они пишут в твоей газете. Вопрос, воздвигший грозную бурю и потрясающее всё создание Святой Церкви Христовой, заключается в духовной бране двух сторон. Правой стороны иноки-исповедники, названные имя-славцами, пошли на все страдания, крепко держа в своих руках знамя защиты славы имени Божия даже до смерти, и они понесут его к престолу страшного в славе своей судьи, за чьё имя полагают свои души, странствуя в изгнании на земле. Другая сторона – гонители правых, держащие своё лютое оружие в ожесточении до самой смерти, они же и пишут на страницах твоей газеты. Продолжительно и в разумительные беседы Преосвященного Епископа Феофана раскрыла глаза Скворцову. Он уразумел, что свои газеты служат богохульной имяборжеской ереси. Как искренний христианин с простым и нелуковым сердцем, по своему неведению он подпал под влияние губителей еретиков, которые заполняли его газеты материалом, исполненным страшного хулиния на имя Божие, преследующим защитников его. Поэтому, искренне раскаившись, тут же на приёме у Преосвященного Феофана он написал и послал телеграмму в Петербург в редакцию своей газеты «Колокол» следующего содержания.

До моего приезда да не приступают ноги в редакцию «Колокола Епископов» Антония Волынского, Сергия Филианского и профессора Троицкого. Из Полтавы по совету преосвященнейшего феофана Василий Михайлович Скворцов заехал в Киев повидаться с афонскими изгнанниками-имяславцами и лично от них услышать истину, за которую подверглись гонению полторы тысячи исповедников от синодальных епископов. Глава 71. Скворцов в Киеве на беседе с имяславцами. Проживавшие в Киеве изгнанники имя Славцы, разъясняя вопрос, заявили Скворцову «Мы защищаем славу имени Господа нашего и Иисуса Христа. Иисус знаменует наше спасение от мучительства и власти дьявола, возведение рода нашего в первое блаженство. Имя Божие, есть сила Божия, животворящая и спасительная. Имя Божие есть Слава Божия.

Силы и Слава Божия неотделимы от Сущности Божьей. Сам Бог пребывает в Своём имени. Эту именно истину и выражает преснопамятный пастырь отец Иоанн Кронштадтский, говоря, «Имя Божие есть Сам Бог». Эту истину мы, еникиафонские, исповедуем и защищаем от хулителей имени Божьей, которые со святое и божественное имя Господа Иисуса В своих хулах низвели на степень своего тварного рабского имени. Нас, полторы тысячи иноков-имяславцев, изгнали из наших афонских обителей и бросили на растерзание в злобный мир. Сенотская беззаконная кучка архиереев учинила над нами иезуитский разбой, действие от имени всего Синода, тогда как большая часть члена Синода этому греху не причастна. Вы, Василий Михайлович, в своей газете «Колокол» служите службу этой эритической кучке и несете тот же грех перед судом Божьим. Этот укор страдальцев иноков после беседы Скворцова с епископом Феофаном привёл его ещё к большему вразумлению и глубочайшему раскаянию.

Он поспешил вернуться в Петербург и свою газету «Колокол» обратил на защиту страдающих иноков афонских, в которой живое участие приняли защитники славы имени Божия знаменитые профессоры Московской Духовной Академии, Муретов, Новоселов и другие. Такой оборот дела был смертельным ударом в голову адской змеи и беззаконной сатанинской кучи, а для Скворцова послужило лишением чести звания синодального миссионера, отстранением его от сотрудничества с ней. Освободившись от греховного союза, С богохольной кучей скворцов обрадовался и почувствовал духовное облегчение. С изменением направления газеты «Колокола» по афонскому вопросу изменился и взгляд у читающих, иное содержание других неимяборческих писателей, которые в первых строках своих статей ясно и подробно излагали всю суть дела, смело обличали погибельную имяборческую ересь нечестивой архиерейской кучей членов Синода, сумевших в глазах верующего общества зарекомендовать себя учеными, богословами, однако по подобию прежде бывших ересеначальников, тоже ученых Ария, Нестория, Македония и множества других богомерзких еретиков. Как древние, так и нынешние ученые изрыкнули тяжкую хулу на имя Божие. Страницы газеты «Колокол» заполнялись ложной информацией, истина извращалась. В душах верующих насаждалась пагубнейшая имяборческая ересь, но злоба их обнаружена, ложь и клевета наистину обличились. Оружие печати, посредством которой они вводили в заблуждение души простых верующих, у них отнято.

Теперь колокол начал звон благовеста, исповедания в защиту славы имени Божия. А так как еретическая кучка Синода с самого начала, брани, листива, и обманным путем действовала от имени всего Синода, то в силу канонических законоположений, подвластные Синоду Приходское Духовенство и их благочинные, являясь слепым орудием Синодской кучи, выполняли ее предписание, мстили имя славцам при содействии полицейских властей и урядников. Такое положение особенно обострилось в последние дни, когда московский митрополит Макарий замедлил рассмотрение нашего имяславческого дела. И вот под давлением такого насилия над нами мы, имяславцы, решили отложиться от синода впредь до опровержения им имяборческой богохольной ереси и до прославления похулиного имени Божия. Братство наше, проживающее в лесных дачах при станции Бабина, являлось нашим средоточием. Собраться там всем нам было невозможно. Велась лишь только переписка с жалобами. Туда и были направлены наши подписи.

Нам отечески покровительствовал архиепископ Арсений Новгородский. Такой оборот дела крайне встревожил митрополита Макария, ибо вся Москва, внимавшая афонскому вопросу, взволновалась против Синода, оказывая сочувствие имяславцам. Поэтому митрополит Макарий поспешил послать епископа Модеста Верейского, викария московского, на переговоры с имяславцами в лесные дачи при станции Бабино, убедить на составе дела отложение от Синода. При этом открылась возможность пригласить нас в большем количестве на заседание Московской синодальной конторы для решения нашего афонского вопроса. Присутственное заседание Московской синодальной конторы состоялось под председательством митрополита Маккари. в присутствии всех векарных епископов Московской епархии, всего духовенства города Москвы, настоятелей московских монастырей и представителей Троицы Сергиевой Лавры. Так что состоялся немалый собор, на котором имяславцы исповедали свою веру во имя Божие. А соглашно нашему исповеданию, и в самый суд всего собрания заявило свое единомыслие с нами, и все члены собрания просили не делать церковного разделения отложением от Синода, ибо кучей Антония Волынского не есть Синод, а лишь от имени его произвела беззаконное насилие над нами.

На этом суде Московской синодальной конторы были восстановлены все наши права монашеские, священнические, в каких мы были на Святой горе Афонской, и открыты были нам права поступать в любой монастырь по всей России. На Афон же возвратить нас было немыслимо, ибо Святая гора Афонская находится в Третьем государстве, в Греции. Итак, Московская синодальная контора даровала нам оправдание. В те самые дни скончался киевский митрополит Флавиан, обрадованный правым судом над нами, припосредствием митрополита Макария. Оба эти иерарха – усерднейшие защитники нас, афонских изгнанников. На место покойного митрополита Киевского Флэвиана в Олио Государя был приведён митрополит Владимир Санкт-Петербургский в качестве его понижения. Петербургская митрополия почиталась тогда первенствующей. Второй была Московская, а третья – Киевская.

Антоний Волынский, Храповицкий, Воля Государя, свыше Волынской, приведён на низшую Харьковскую епархию. Но этот перевод на низшую епархию не смирил, но ещё более раздражило зверя, и семиглавие осталось то же самое. Определением суда Московской синодальной конторы мы, афонские изгнанники, получили право свободно устраиваться в российских обителях. Всех нас полторы тысячи иноков. Среди нас очень много стариков, все мы имеем и храним силу любви. По связи и чину афонского жительства нерушимо проявляем заботу и попечения друг о друге. В силу этой духовной связи желательно было всем нам собраться в единое братство и жить по нашему афонскому уставу и чиноположению. Преосвященнейший московский митрополит Маккарий одобрил и благословил наше намерение.

На Кавказе, на берегу Чёрного моря, есть древний пустынный полуразрушенный храм Пицунский, место назначения ссылки и заточения великого пастыря и святителя Иоанна Ралтауста. Место пустынное. Вот мы его и избрали с целью собраться при сей святыне воедино всем изгнанникам афонским имяславцам с условием, личным трудом всего нашего братства, восстановить сию древнюю заброшенную святыню, основать при нем святую обитель во всем подобную нашим афонским обителям. По этому вопросу мы обратились к Государю, прося его разрешения. С большой радостью он разрешил, обещая оказать материальную помощь на устройство Святой обители. Когда мы уже готовы были приступить к Святому Делу, Синодская куча, наперекор власти Государевой, расстроила наши планы и не допустила нас к основанию обители. Когда мы стали просить готовую обитель в Крыму по названию Балаклава, которая имела небольшое число своего братства, Государь, огорчённый упорством Куча за Пицунский храм, даёт своё согласие на наше вселение в Балаклавскую обитель. Но раздражённая на нас и на самого Государя Куча проявила дерзость и не допустила нас в Балаклаву.

После второй неудачной попытки найти себе приют в стране нашего изгнания, мы останавливаемся на вопросе, откуда на самом деле такая наглость не у правительствующего синода, а у предскореннейшей дьявольской кучи разбойников, связывающей руки самодержавного государя-императора. В журнале «Воскресный день» №27 за 1901 год мы читаем. В 1881 году Константинопольский патриарх Иоаким II обратился с ходатайством государю-императору Александру III о даровании в Москве для Константинопольской церкви подворье. И по высочайшему повелению оно было дано при церкви Святого Сергия, что в Кропивках. Доходы с подворья предназначены были на содержание, построенное им, то есть патриархом Иоакимом, семинария на острове Халки. О Святейшем Синоде тут и помину нет. Он языком не шевелил, ему, конечно, и на ум не приходило вмешательство в волю и повеление Государя, несмотря на то, что дар предназначался иностранной церкви. Настоящая история начинается с казанием об основании обители Нового Афона.

Тогдашние благочестивые старцы Пантелейминовские Старого Афона с предложением этого вопроса обратились к русскому правительству, главой которого был самодержавный государь-император Александр Третий. И по воле Государя воздвигалась славная обитель Новый Афон в глухом пустынном побережье Черного моря, на месте полуразрушенного храма Симона Канонита. В Осиноде здесь тоже и помину нет. На станции Борки, недалеко от Харькова, на месте крушения царского поезда и чудесного спасения самого Государя, Александр III и всего царского семейства его, сам царь сей, повелел возвернуть величественный храм и при нем основать святую обитель. И здесь не было место голосу Синода, ибо он был не более как верно подданный самодержавному императору служителей Святой Церкви Российской, ее высшим духовным управлением. Власть же создания святых храмов и обителей, время и место их издревле полностью принадлежало князьям и царям. Это мы видим и в Киеве, где много созданных храмов святым князем Владимиром. Довольно одного этого указания на все времена минувшего христианского благочестия, чтобы разуметь, кому принадлежала власть созидать святые храмы и обители.

В благоговейных чувствах к храмозданию обратим наш духовный взор в самую глубину древности первых веков христианства, к началу торжества и господства Святой Веры Христовой. Когда послеязыческих царей, гонителей христианства, действием дивного промысла уверовали во Христа царь Константин и матери его Елена, то царица Елена в своей святой ревности отправилась в Иерусалим на взыскание животворящего креста Христова, И после многих трудов обретший его, создала первый величественный храм во имя Воскресения Христова на месте Голгофа и живоносного гроба Господня. Сопутствовавший ей святой Сильвестр, Папа Римский, осветил сей первый храм. После этого святая Лена воздвигла многие другие храмы, там же в Иерусалиме, а святитель Христов Сильвестр освящал их. Десколь великое множество отшельников, пустынных жителей, основателей обители и храмов Божиих у нас на Руси и во всем христианском мире, которые не спрашивали разрешения ни у патриархов, ни у синода, но вольно и свободно, движимой любовью к Богу, созидали храмы и обители там, где облюбовал их духовный взор, на месте их подвигов. Из всех времен христианства только один гнусный пример – куча Волынского Антония. Она связала руки императора и не допустила его создать святую обитель при Пицунском полуразрушенном храме, воспретила ему дать покой имяславцам Крыму, Балаклавской обители. Один только сатана – враг строительства святых обителей и храмов божьих.

Ему свойственны вражда и ненависть к Богу и к подвижникам его. После этого кто из верующих искренне любящих Бога не убедится, что куча Волынского Антония вдохновляется и движется этим самым духом сатаны, который в ней гнездится и составляет одно ядро зла, направленного против имени Божия и его защитников, имя славцев. Посмотрим, как снеслось это адовое яичко, и увидим, что раскол Святейшего Правительствующего Синода и засилие в нем разбойников получилось по вине самого Государя Николая II. В чем же виноват кроткий Государь? В том, что был неосторожно доверчив стоящим у Кормила Духовного. Он полагал, что всё там ангельски свято, не представляя себе евангельского сказания, что среди 12 апостолов Христовых был один из них дьявол. Император Пётр Первый Великий по своей самодержавной власти, а главное по ревности о благочестии, имел основание при важнейших вопросах церковных лично находиться в присутствном месте заседания Святейшего Синода и принимать участие в рассмотрении их. В житии свидетеля Митрофана Воронежского и в истории Русской Церкви рассказывается, как Пётр ещё малым отроком-подростком на Церковном Соборе в Москве проявил сильную волю и ревность о благочестие против раскольников, старобрядцев, хуливших православную веру Российской Церкви, и таким же ревнителем он остался до самой смерти.

И так ещё, в отрочестве своём, столкнувшись с врагами православия и благочестия, пришедший в возраст самодержца, он не остался в стороне от дел правления церковного. Он не управлял Церковью, но благочестно наблюдал справедливость церковного управления, а это является законом и похвальным покровительством и ограждением святой веры православной, по подобию древних греческих императоров, равноапостольного Константина, Феодосия Великого и других. Ради этого он учредил свое царское кресло в присутственном месте заседания Святейшего Правительствующего Синода на все времена для последующих государей и тем самым обязывал их внимать вопросам Церкви Христовой, лично выслушивать о важнейших делах в вопросах Церкви. О прочих же меньших делах церковных наблюдать он установил должностное лицо в чине оберпрокурора при Святейшем Синоде. Это лицо положительно не имело никакой власти, а всего только уполномочивалось от имени Государя, присутствуя на заседаниях Синода, выслушивая дела правления церковного, дабы по докладам всего лица Государь мог постоянно осведомляться о деяниях Синода. Русские государя от самого князя Владимира Святого по преемству были благочестивыми ревнителями Святой Веры Христовой. Царское же Петрово Кресло в присутствии месте церковного правления учредилось вследствие спорных столкновений православия со старобряческим расколом. Контрольное Царское Кресло в Синоде было всегда ненавистно всем врагам Святой Веры Христовой.

Но вот в наши дни, в начале XX века, а именно в 1911 году, возник на Святой Горе Афонской спорный вопрос, несравненно важнейший староабряческого раскола. Последний выражался в беспорядочности внешне церковных обрядов и обычаев, нарушавших чин и благолепие церковных богослужений, грубом искажении и ошибках староабряческих книг церковных, вошедших вследствие малограмотности переписчиков этих книг. Множество и других грубых несогласий мутило строй единения церковного православия, подробности которых описывает святитель Дмитрий Ростовский в своей книге «Розыск о расконническом учении». Так что грубые заблуждения старобрячества являются для него обличением и эукаризмой. Афонский же, потрясающий вопрос, явился тонко-лукавой ересью, тяжким хулиением имени Божия. И он есть тот самый, о котором святой тайновидец Иоанн Богослов пишет в 13 главе Откровения. Когда эта хула со святой горы Афонской перебросилась в российский правительствующий сенот, Этот апокалиптический семиглавый зверь, хвалитель имени Божия, быстро нашёл в Синоде своё гнездище по числу своему в семи архиерейских душах членов Синода. Звериная Семёрка обособилась в Синоде свою отдельную кучу и действием вселившегося в неё адского зверя, лукаво скрыв свою личину, святотатственно и воровски присвоила себе наименование Синода, но она отнюдь не Синод.

Её мы в нашей истории именуем Куча Бесовская. Вот эта самая Куча под именем Синода, с самого начала вражды на имя славцев, Угрозами и действиями, готовясь раздавить их военной силой, копала ров кроткому доверчивому государю Николаю II и всей державе его. Должностное лицо оберпрокурора, установленное 7-м первым в дни засилия в Синоде семиглавого зверя, был немец из Лютеран, действием сатаны, проныривший на должность докладчика государю Николаю Второму о делах Синода. Но служил он не государю, а богомерской Куче-Волынского. Он дьявольски докладывал царю ложь и клевету на имя славцев, чтобы вести его заблуждение, возбудить в нём негодование на имя славцев как еретиков, пагубных для православной веры, и как революционеров, опасных для государства. Вот в чём падает вина на голову государя. В том, что наивно веря такому докладу, он не побудился Петровой ревностью войти в присутственное место заседания Синода, воссесть в Царское Кресто и лично убедиться в истинности грозных извещений об афонских иноках-имяславцах, как докладывал ему Саблер. Если бы он выполнил свои обязанности, лично проверил то, о чем докладывал ему Оберпрокурор, Тогда куча, оснея ложь, клеветая неправду в присутствии полного собрания Синода, как дым, исчезли бы с посрамлением, а истина воссияла и прославилась бы во славу Божию.

Обозревая эти последствия, обнаружив виновного, мы падем в великий грех, если дерзнем бросать камня виновного, не ведая судеб Божьих. Почему сей последний Государь не подвигся ревностью Первого Государя лично проверить выслушиваемое и синодное дело Афонское по докладу и доносах Саблера, которые по существу ложны? Если мы, последний остаток верных христиан, уже полстолетия, кипя в мировом омуте посреди разлившегося зла, родившегося на святой горе Афонской, и, разлитого по лицу всей Земли, видимые его последствия в анархическом хаосе, сотрясающего Вселенную, то должны уразуметь, что не без попущения Божия подверглась небывалым бедствиям вся Поднебесная. Время пришло, и дни предконечные уже настали, предреченные Самим Господом и Иисусом Христом в Святом Евангелии страшными событиями, имеющими совершиться неизбежно перед вторым пришествием Христового Судьи из живых и мертвых. Это о наших текущих ныне днях, сие предречения Господня. Нас достигло время исполниться концу совершенства и полноты строительства Церкви Христовой, воинствующей на земле, да воссоединиться всемирным судом Христовым с Небесной, торжествующей. Да, Церковь земная, воинствующая, и теперь в неразрывной связи с Церковью Небесной, торжествующей. Но эта связь, если так можно выразиться, духовно-мистическая.

А тогда, после Всемирного Суда Христова, обе церкви будут соединены непосредственно, лицом к лицу. А если так, то и царское контрольное кресло упразднилось Синоде, давая место злу. Ибо пришло время попущения отступлению и действу области темной, воспитания последним предконечным искушением живущих на земле, о нем же глаголит святой апостол Павел, Не спешите колебаться умом, будто уже наступает день Христов, ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление». Святой апостол Павел писал это в свои апостольские времена к жителям Солунским. В наши же дни, когда уже на исходе второе тысячелетие со времен апостольских, Видим исполнение зрелости, предреченных времен полного всемирного отступления, о котором говорят и другие святые апостолы. Но дабы еще более утвердить себя в этой истине, вонмем, что глаголит сам Господь наш Иисус Христос в Святом Евангелии. «Обаче, Сын Человеческий, пришед убо, обрящет ли веру на земле?» Вот это и есть предсказание о наших днях.