16. Кара Божия архиеп. Никону. Встреча с царем ⧸⧸ Иеромонах Паисий. История Афонской смуты

Иеремонах Поисий. История афонской смуты. Глава 64. Кара Божия, постигшая архиепископа Никона в России. Возвращаясь из-за границы в Петербург, Никон сообщил телеграфам в Лавру о том, что по пути он хочет посетить её, и указал время своего прибытия поездом. На станцию был подан почётный лаврский экипаж с богатой упряжью лаврских коней лихачей. Этим самым старались оказать почёт члену Святейшего Синода. На встречу этого великого посетителя никто от Лавры на вокзал не прибыл, ибо лаврское братья не любило его.

Приготовились встретить его в самой Лавре, у Тройского собора. Наместник архидиакон и другие из начальствующих и певчи. Как бывший насильник Лавры, Никон отлично знал лаврского кучера с экипажем и любимых его коней. Будучи ещё к значам Лавры, он частенько в своё удовольствие разъезжал по своим надобностям. Поэтому для встречи Никона, хорошо знавшего кучера с экипажем, не требовалось посылать особых представителей от Лавры. Итак, поезд прибыл. Приехавший Никон вышел на привокзальную площадь, где стоял лаврский экипаж. Кучер принял от него благословение, как от своего бывшего начальника архимандрита Лавры, а теперь архиепископа и члена Святейшего Синода.

Усевшись в экипаж, Никон направился в Лавру. У святых ворот Лавры Кучер остановил лошадей. Никон должен был сойти с экипажа, чтобы идти в Лавру к Троевскому собору. Никогда самые высшие лица, патриархи, митрополиты, лица императорской фамилии, даже императоры, не дерзали въезжать экипажем внутрь лавры. Сей ненарушимый лаврский обычай был хорошо известен Никону. Но этот самый Никон первый и последний дерзнул нарушить этот непрекосновенный обычай. К удивлению Кучера он властно повелел «Правь экипаж к Троицкому собору». Кучер со страхом и трепетом повиновался нечестивому приказу.

Правя коней к собору Святой Троицы, кучер Соболючка своего видит, что ожидающее священство в облачениях и другие начальствующие из Братства безмерно удивились дерзости Никона. У собора экипаж остановился. Никон поднялся с мягкого сиденья. В тот самый момент, когда он с напыщенной важностью стал спускаться с экипажа, кони в одно мгновение яростно вздрогнули и в непонятном страшном испуге бросились в сторону. Экипаж опрокинулся. Кучера отбросило в сторону, все перепугались, едва остановили коней. Кони храпят и дрожат от великого испуга. Кучер ничуть не ушибся, но крайне испугался от происшедшей катастрофы.

Он встал без посторонней помощи. Вместе с братьей выпрыгли дрожащих коней и увели их со двора обители. Экипаж сохранился невредимым, поломки не было. А Никона извлекли из-под экипажа с поломанными ногами и с побитыми боками. Горделивая пышность архиерейской церемонии исчезла с его лица. Осталось лишь выражение жалкого болезненного страдания. С великим для него трудом отнесли его в митрополище покоя и передали на попечение лаврского врача. Глава 65.

Выводы из повести об архиепископе Никоне. Кто не удивится всему внезапному происшествию, и кто не признает это карою Божьей? Ехал Никон из-за границы, где несколько дней тому назад всегрозный и пригордый архиерей, член Святейшего Синода, Верховный Главнокомандующий Карательной Экспедиции на Святой Горе Афонской, обливал из пожарных шлангов ледяной водой более тысячи молящихся иноков и мяславцев, а затем до ниточки промокших, избивая ружейными прикладами и штыками, по мраморной прямой лестнице сбрасывал вниз с третьего этажа. Тяжело раненых тогда оказалось сорок пять монахов, а убитых насмерть до десяти. Затем из двух обителей, Пантелейминовской и Андреевской, полторы тысячи иноков-имяславцев арестовал. Восьмисот пятьдесят человек под конвоем загнал на пароход, остальных, не вместившихся, оставил на следующий пароход. Первую партию под конвоем пригнал в Одессу, где они были преданы тяжкому поруганию, лишены всех прав человеческих и прочее, и прочее. Сей Никон ратовал против иноков-имяславцев, защитников славы имени Божия.

Синодальная куча Антония Волынского, из которой послан на Афон архиепископ Никон, всесвятое, достопоклоняемое и вседержавное имя Божие, которому поклоняется всякое колено небесных, земных и преисподних, имя Творца всяческих, низвела на степень тварного человеческого имени, тяжко восхвалило его. Защитников же славы имени Божия, имя славцев, признала еретиками, осудила их на изгнание Сафона, на пожизненное заточение в мир, на погибель. Себя же эта куча считает правою, а инквизиторские действия свои вменяет себе в заслугу перед судом Божьим. Господь же в последнюю ночь перед своими страданиями, после тайной вечери, Идя в сад, Гефсиманский говорил своим ученикам «Поминайте слово ежа аз рех вам, несть раб боли Господа своего, аще меня изгнаша и вас изжинут, но сия вся творят вам за имя мое. Сия глаголах вам, да не соблазнитесь, от сонмищ изжденут вы, но приедет час да всяк, ижа убиет вымниться, службу приносите Богу». Это же самое мы видим на действиях Никона. Он возмнил, что все, содеянное им на Афоне, есть великое служение Богу. Он избил и изгнал имя славцев с Афона, одержал блестящую победу над ненавистными ему непокорными исповедниками славы имени Господня.

Посему достойно и праведно ему есть принести благодарение Богу и поклониться Ему в самой обители Пресвятой Троицы у раки преподобного Сергия, в обители, в которой он проживал и много потрудился. Некон любил хвалиться собой, говоря «Я – одома живоначальной Троицы». То есть, моё происхождение от троица Сергиевой Лавры, который действительно пожил немало, был казначеем, нажил полмиллиона капитала и на те средства приобрёл себе сан архиерейский, ловко пронырил в члены Святейшего Синода, а в дни возникшей богохульной имяборческой ереси вошёл в состав бесовской кучи Антония Волынского, из которой был командирован на Афон в качестве воеводы, разбить ополчение невежественных неученых мужиков-лапотников-имяславцев, озмелившихся спорить с учеными-богословами-архиереями. Теперь же славный воевод и Никон мыслил, что цель достигнута. Моим старанием и действием полторы тысячи монахов, имя славцев, побеждены. С горы Афонской изгнаны навсегда в мир. Есть чем похвалиться мне и возвыситься в куче владыки Антония Волынского, доверивший мне такое великое дело послужить Богу. Но прежде чем явиться мне в нашу кучу, заеду в Троицу Сергиеву Лавру.

Там поклонюсь мощам преподобного и возблагодарю Святую Троицу даровавшую мне победу. И вот заехал победитель, подъехал на колеснице к самому Лаврскому собору и накрылся своей же колесницей у стены Троицкого собора, поклонился до сырой земли. Он не смог войти в него. Можно полагать, Господь не допустил его в храм с иудиным предательством славы имени Божия, с руками окровавленными кровью убитых им святых мучеников афонских за имя Господни пострадавших, но на руках некоторых из братьев сего грозного, афонского погромщика с травмами, отнесли к хирургу на перевязку. Никон, хотя бы на болезненном одре вспомни, что ты делал всего несколько дней тому назад. Вечером с 4 на 5 июля ты громил на Афоне молитвенников. Лишенные тобой у Храма Божия они в коридоре Просфорни совершали всеночное бдение в память своего богоносного отца преподобного Афанасия Афонского, а в тот же день празднуется и память преподобного Сергия Радонежского. Эти два богоносных великих святых празднуются вместе.

Афонские иноки молитвенно празднуют своему преподобному отцу Афанасью Афонскому. А в России, особенно в Троице Сергиевой Лавре, молитвенно празднуют своему российскому святому, преподобному Сергию Радонежскому. И вот ты, Никон, любивший хвалиться собою, я, Дома живоначальной Троицы, который основал богоносный Сергий, ты почтил память своего преподобного отца, печальника земли русской, кровопролитной и убийственной войной против молящихся иноков святой горы Афонской. совершавших все ночные обдения своему богоносному отцу Афанасию. В сей день памяти своей преподобные отцы Афанасий и Сергий в небесах предстоят у престола Божий и молитву приносят живоначальные троицы о тех, кто с любовью творит память их на земле, а ты устроила кровавое побоище и убийственную войну на творящих память небесных молитвенников и святую гору Афонскую. земной жребий царица небесный облил кровью её иноков. О несчастный Никон! Садилов такое страшное злодеяние, ты вдруг вменяешь это себе заслугу перед Богом.

Избиением десяти сотен монахов, изгнанием Сафона в мир на погибель, пятнадцать сотен исповедников славы имени Божия, ты думаешь, угодил Богу? Асем и сказал Господь, наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу. О Никон, сослужил ты не Богу, а кучей своей, в которой гнездится сатана, куча ваша, омраченная его духом, изрыгая страшные хулы на имя Божие. Ты, Никон, не от дома живоначальной троицы, а от антихристовой кучи. Вот тебе и возмездие по делам твоим. Колесница твою опрокинул на тебя Михаил Архистратик сил небесных, ибо ополчение имяславцев, защитников славы имени Божия, под его хоругвью воинствует против врат адовых. Михаил Архангел, сущий вождь и защитник нашего ополчения, в пустынном Афоне избил двух пантелейминовских монахов-убийц, шедших в Андреевский скид задушить нашего старца-миссионера-ягумена отца Арсения. А тебя в доме живоначальной Троицы в посрамление твое накрыл и придавил колесницей твоей пред очами монашествующего братства у стен соборного храма Святой Троицы.

Архангел Михаил молниеносно явился перед конями твоими у стены храма так, что ты не видел его, а кони твои увидели и в страшном испуге бросили в сторону и опрокинули на тебя колесницу твою. Подобно тому, как в сей же Михаил Архангел, согнанный мечом, явился ослице-пророк Валаама и преградил ей путь. Ослица же придавила к стене ногу Валаамову. Валаам начал бить ослицу. Михаил же Архангел чудесно вложил ослице дар человеческого слова, и она укорила седока своего за неповинное избиение. ибо ей преградил путь ангел с огненным мечом, не допускавший Валаама продолжать путь, неугодный Богу. Мгновенно и самому Валааму открылся грозный вид молниеносного обличителя человеческой неправды, вразумил безумие Пророка, который раскаялся и возвратился назад. Ты же, о лютый Никон, наказанный и посрамленный, не познал своего тягчайшего злодеяния, Невосчувствовал кары Божьей, поразившей тебя, ищел ее за простую случайность, и, кряхтя, со стоном мысленно витал в треклятой дьявольской куче своей, составляя план, как бы ярче блеснуть, представляя свой разбойничий доклад о том, как ловко воевал и одержал победу над непокорными монахами-имяславцами, ненавистными тебе и кучей твоей.

Больше месяца пролежал в Троице-Сергиевой лавре увеченный Никон, пораженный незримым мечом Архангела Божия Михаила. Наконец, хотя еще охолостонал, хромая на оба колена, решил явиться в свою кучу. И вот предстал, наконец, долгожданный герой Афонского побоища в состоянии инвалида перед своей Кучей. Оказав достойный подсчёт победителю, Куча немедленно назначила день торжественного заседания в полном составе всего Синода, дабы предать силу приговора изгнанникам Афонским, противникам его власти. В составе Святейшего Синода из Высшей Иерархии состоят три постоянных члена, митрополиты – Петербургский, Московский и Киевский. К назначенному дню торжественного заседания для суда над афонскими изгнанниками и мяславцами не явились. Киевский митрополит Флавиан, он вообще уехал из Петербурга. Московский митрополит Макарий, он не поехал в Петербург из Москвы.

Таким образом, из высших иерархов присутствовал один лишь петербургский митрополит Владимир Богоявленский, член кучи Антония Волынского и его единомышленный друг. Громозвучные торжественные заседания, хотя и состоялась в желанный день, но оно было кудсом, без двух высших маститых иерархов. Также отсутствовали некоторые другие епископы, члены синода, сторонники и маславцев, которые не пожелали принимать участие в беззаконном суде, как и уклонившиеся митрополиты Московский и Киевский. Никон в своем докладе, сообщая о своих доблестных трудах на Афоне, добавил к докладу и свое учение об имени Божьем. Уясняя свое понятие об имени Божьем Никон, в ослаждение, довольно его мудрованием Кучи, выразил страшную и нестерпимую для христианского слуха хулу на имя Господне. Он уподобил имя Божие названием – Экватор, Меридиан. Говоря так, эти имена существуют, обозначаемых ими предметов нет. Так должно понимать и об именах Иисус, Христос, Господь, Бог Соловов, Троица, Отец, Сын, Святой Дух и прочее.

Имена есть, а предметов нет. Подобное Никоново толкование напечатано и в его докладе, помещенном в прибавлениях к Церковным ведомостям № 20 от 18 мая 1913 года. Церковные ведомости – это официальный печатный церковный орган при Святейшем Синоде, выходивший еженедельно. Там в прибавлениях помещены доклады Никона Рождественского, Антония Волынского и Сергия Троицкого. Эти три доклада, посвященные их авторами развенчиванию имени Божия, легли в основу послания Святейшего Синода, напечатанного на странице 277-286 вышеупомянутых церковных ведомостей. Это юридическое послание составлено той же кучей Антония Волынского, отредактировано третьим членом Синода архиепископом Сергием Старгородским и опубликовано от имени всего Святейшего Синода. Принимая доклад Никонас, на дальней куче принимала и тяжкие, нестерпимые хулы. его на святейшее имя Божие и восхищалась его подвигом в борьбе против непокорных монахов-имяславцев.

Куча подтвердила Никоново учение, что понятие об имени Божьем должно быть таким же, как и понятие об Экваторе. Экватор есть, а предмета нет. Имя Иисус и другие имена Божие есть, а предмета нет. Не страшно ли? Имя Божие есть, а Бога нет. Коча всем сердцем приняла это богооступническое учение. Вот откуда началось открытое безбежие. Из Кочи Синодской, изрыданное языком сатаниста Никона.

Повторяем, это уподобление имени Божия Экватор упечаталось в органе синодального издания «Церковные ведомости». Поэтому синодальная куча и есть тот самый семиглавый зверь, о котором гласит 13 глава Апокалипсиса Святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Глава 66. Судебный приговор имя славцам. Выше мы уже говорили, а сейчас повторим, что дьявольская куча Волынского архиепископа Антония ещё до командировки Никона на Афон определила развеять как прах ополчение имяславцев по лицу земли. Теперь же после доклада Никона, выполнившего самым делом разгром исповедников, Куча, якобы уже на законном основании, выносит им судебный приговор – лишить их сана монашества, а кто имеет – и сана священнического, считать их простыми мирянами, лишёнными гражданских и церковных прав. Если кто из них заболеет, хотя бы к смерти, не приобщать их святых тайн, а умерших не погребать на христианских кладбищах. Такой дьявольский приказ от имени Святейшего Синода циркулярно был разослан по всей России приходским священникам и всем монастырям.

Куча в злобе своей имела намерение и сильное желание предать афонских изгнанников, имяславцев, анафеме. Но большая половина членов синода с двумя высшими иерархами уклонилась от участия в беззаконном суде. Поэтому Кучи не осмелилась произнести анафему имяславцам, но удовольствовалась одними лишь прещениями, которые по смыслу своему означали то же самое отлучение от церкви. Если же Куча признала себя неправомощной произнесть анафему на имя славцев, то и на отлучение от церкви у нее нет никакой власти. Однако действия обмана Малукава, прикрываясь именем Святейшего Синода, она циркулярно рассылала свой приказ, тогда как большая часть состава Синода с двумя высшими его членами-ирархами уклонились от злобного судопроизводства, чем доказало неправоту Кучи и разбойническое ее засилие в правительствующем Синоде. Глава 67. Сочувствие Государственной Думы имяславцам. Куча в буквальном смысле слова душила имяславцев, приговоре своём проявила по отношению к ним самое бесчеловечное определение.

Распылённые по всему пространству Русского государства, афонские изгнанники по приказу Синодальной Кучи стали подвергаться самому жестокому преследованию со стороны священников и полиции. В положение гонимых монахов вникла Государственная Дума. Каким это образом полторы тысячи русских монахов из-за границы подпали под суровую кару Синода? О карательной экспедиции и обо всем происшедшем на Афоне Думе было неизвестно. Каким путем достигнута была цель несправедливого насилия над русскими подданными в третьем государстве? Это хранилось в тайне. Чтобы найти виновников, Государственная Дума сделала запросы по министерствам. Вопрос военному министру.

Известно ли вам и управлению министерства о том, что три роты солдат с командным составом при полном боевом вооружении были отправлены за границу в третье государство? Ответ. Министру и военному министерству это дело совершенно неведомо. Вопрос министру иностранных дел. Известно ли министру и управлению министерства о том, что вооруженный военный отряд в полном боевом составе проследовал третье государство и с участием представителей, членов русского посольства и генеральных консульств, без всякого суда и следствия, подвергает там карательной кровопролитной репрессии полторы тысячи русских монахов двух русских монастырей? из которых во время молитвенного богослужения убито было до десяти и тяжело ранено сорок пять монахов, а затем половину из восемьсот пятидесяти человек, арестованных монахов под конвоем посольского стационера канонёрки Донец, доставили в Россию, а остальных изгнали и вывезли из Сафона на вольных пароходах. Ответ. Министру и управлению Министерства иностранных дел совершенно об этом неведомо.

Запрос министру внутренних дел. Знает ли министр и управление Министерства внутренних дел о том, что при помощи военной силы России изгнаны с Афона полторы тысячи русских монахов, из которых 850 человек в городе Одессе, со стороны полиции подверглись жестокой расправе и поруганию. 75 заключены в тюрьму, а остальных с волчьими билетами разослали каждого на свою родину с лишением всех прав гражданских под надзор полиции. Ответ последовал подобный ответам двух первых министерств. Министр и управление Министерства внутренних дел о монахах, изгнанных с Афона и о действиях против них полицейских чинов, никаких сведений не имеет. Запрос министру юстиции и управлению Министерства юстиции. Известно ли им о том, что изгнаны с Афона полторы тысячи русских монахов без суда и следствия, без предъявления им обвинения, подвергнутые административному преследованию со стороны полиции и арестантскому прещению, вплоть до лишения всех гражданских прав? Ответ.

Министру и управлению Министерства юстиции отнюдь неведомо дело об изгнанных с Афона монахах, и по этому вопросу никакие сведения Министерства юстиции не поступало. Так кто же знает? Все ведомства государственного управления, на которых лежит прямой долг и обязанность знать всё происходящее в стране особо важные акты, ничего не знают о небывалом событии государственного значения. Из двух русских афонских монастырей, при содействии российской военной силы, изгнанные в Россию, подвергнуты жестоким репрессиям полторы тысячи русских монахов, Часть из них убита и ранена, часть заключена в тюрьму, остальные разосланы в родные места под надзор полиции, лишенные всех гражданских прав. И относительно страшного безвинного гонения на православных монахов, все эти ведомства оказались в каком-то странном неведении. в то время как некоторые члены этих ведомств являлись участниками совершившегося факта государственного преступления. Об этом знает одна только семиглавая Синовская куча, как без ведома самих министерств она использовала их права и достигла своей желанной цели. Тайно это обнаружилось просто и неожиданно следующим образом.

У отца Антония Болотовича была родная сестра Мария Ксаверевна Болотович. По окончании института благородных девиц Мария Ксаверевна вышла замуж за грузинского князя древнегрузинской знаменитой фамилии Орбельяне. Он занимал высокую должность в государственном совете, а поэтому постоянно проживал в Петербурге. Мария Ксаверьевна отличалась ревностью о вере, прекрасно рассуждала о вопросах веры. По вопросу об имени Божьем, она была предана своему брату, отцу Антонию. И сам князь, муж её, был единомыслен с отцом Антонием. Вместе они скорбели о несправедливом гонении и насилии над имяславцами. Отец Антоний отказался от удобств богатого княжеского дома и предпочел быть там, где ютились рассеянные и гонимые отцы и братья, афонские изгнанники и маславцы.

Человек двадцать из них нашли себе приют в лесных дачах при станции Бабина Николаевской железной дороги, недалеко от Петербурга, в Новгородской епархии. Новгородский архиепископ Арсений был сторонником имяславцев и отечески покровительствовал им Ганимом. В этих лесах и пребывал отец Антоний в среде своей братьи. Родных в Петербурге он навещал изредка по долгу родства. В момент его визитов Мария Ксаверивна в любви и радости раскрывала свою щедрую руку, полностью обеспечивая малую общинку имяславцев при станции Бабино. Скорбь о гонимых полторы тысячи иноков все больше и больше обнимала ее благородную душу. В то же время она весьма удивилась мужеству гонимых иноков-имяславцев, которые в простоте сердца, в мудрости же духовного разумения, не нают и не уступают вере властному правительствующему синоду. Пошли на все лишения и страдания, даже до смерти, и остаются неодолимыми для сильных мира сего.

Так она рассуждала с своим благочестивым супругом-князем. У Марии Ксаверьевны была самая близкая и любимая подруга по воспитанию в институте, происходившая из высшего аристократического круга, которая по окончании института была приглашена к государне-императрице Александре Фёдоровне в качестве фрейлины. Встречи с ней были редки, но по связи, воспитании и дружбе свидания были самые любвеобильные и искренние. В наступивший 1914 год, когда изгнанникам и мяславцам с каждым днём становилось всё теснее и жёстче от преследования священников и полицейских властей, Мария Ксаверьевна, встретившись со своей подругой Фрейлиной, в горечье сердце рассказала всё об Афонской трагедии по вине Святейшего Синода и о её причинах. Тронутая до глубины души, благочестивая по духу, вере и ревности подруга по близости своей к Государине, во все подробности передала ей о гонимых афонских иноках властью Святейшего Синода. Государыня, взволнованная враждебным действием Синода, немедленно передала об этом самому Государю. Услышав иное об имя славца, Государь пришел в недоумение. Ему было известно о них только то, что докладывал ему обер-прокурор Святейшего Синоду из дел Духовного ведомства.

по суду Святейшего Синода, которым имя славцы, измененные Сафона, признаны как упорные еретики и революционеры, опасно вредные для веры и Церкви Православной и для государственного покоя. Узнав о них иное, необычайное, Крайне взволнованный государь пожелал личные беседы с ними. Фрейлина сказала, что человек двадцать из знанников афонских приютились недалеко от Петербурга в лесных дачах при станции Бабино. Государь повелел немедленно послать придворную карету и несколько человек из них пригласить для личной беседы с ним. Его предстали перед лицом Государя четыре инока в том поруганном виде, в котором выпустил их одесский бульварный участок, в заношенных холщовых рубашках, со стриженными бородами и волосами на головах, претерпевшие на Афоне от карательной экспедиции жестокое избиение и тяжелые ранения. Один из них, отец иеросхемонах Николай Иванов, замертво был брошен в кладовку, к прочим, десяти убитым инокам, о чём было нами сказано выше. Слушая рассказ, государь содорогался и плакал, а государыня и присутствующая Фрелина истерично рыдали. Беседа длилась около трёх часов.

Во-первых, был объяснен спорный вопрос об имени Божьем, о чем, собственно, нечего было и спорить. Святой Отец Иоанн Кронштадтский, духоносный и благодатный духовник Руси, в своих литературных изданиях «Моя жизнь во Христе» многократно твердил, что «имя Божие есть Сам Бог», «имя Богоматери — Сама Богоматерь», «имя Ангела — Сам Ангел», «имя Святого — Сам Святой». Он, великий прозорливец, предвидел, что в начале XX века враг спасения рода человеческого откроет лютую богоборческую ересь против Святейшего имени Божия, а поэтому в укрепление в остатке истинных христиан веры во имя Божия и во имя Господа нашего Иисуса Христа заповеданный Отцом Небесным, на весь мир возвестил истинное святоотеческое церковное учение об имени Господнем. Кто искренно и нелицемерно верит в святость Отца Иоанна Кронштадтского, тот непременно должен его учению. А кто признает его святым, а учение его отвергает или противопоставляет ему собственное мудрование и интерпретирует его учение по собственному разуму, или же причисляет этого святильника веры и Церкви Христовой к имяборческой стороне, тот верит в его святость притворно и лицемерно. Сам Бог пребывает в Своем имени, по неотделимости имени от именуемого Бога. Сия вера заждется на учение святых отцов в церкви и на основании всего священного писания, и сам молитвенный дух молящегося искренне верующего христианина свидетельствует эту непреложную истину». При всем объяснении Государь приложил свою руку к сердцу и с умилением воскликнул «Отцы, я тоже верую во имя Божие, так же, как и вы».

Ваше Величество продолжали инаке свой рассказ. Начальствующие старцы нашего Пантелейимовского монастыря, не зводя имя Божие на степень простых человеческих имен, имя Творца Твари на степень Твари, наше благочестивое исповедание веры во имя Божие признали ересью и восхулили имя Господне. Двутысячное братство нашего Пантелейминского монастыря возмутилось. Внешний порядок монастыря оставался нерушимым и не изменялся. А внутренно, духовно, братство разделилось на две неравные стороны, из которых меньшая половина пошла за старцами, хулителями имени Божия, а большая, мужественная, стала на защиту славы имени Господня. Начальствующие старцы при всем своем старании склонить на свою сторону защитников Имени Божией обостряли спорный вопрос. Ильинский скид с братством численностью в четыреста человек во главе со своим игуменом полностью присоединился к мнению пантелеймонтских старцев-хулителей Имени Божией, чем предал им силу к богоборству. В Андреевском Жаскету, в сторону пантелейминских вилителей имени Божия, принял Игумен Иероним со своими соборными старцами.

А братство этой же обители в 500 человек отвергло нечестивое согласие своего Игумена, и в ревности своей о благочестии сменило павшего в ересь Игумена на основании имеющихся на Афоне прав свободного избрания и смены настоятелей большинством голосов при голосовании. Это действие враги имени Божьей назвали революцией, а братства – революционерами. В дальнейшем иноческий мир на Святой Горе Афонской был нарушен. Яд богохульной имяборческой ереси был перелит в русскую духовную среду афонскими ересиархами, первыми извергнувшими тяжкую хулу на имя Божие. Это Алексей Киреевский из братства Пантелейминовского монастыря, и схемонах Хрисанв из братства Ильинского скита, оба славившиеся на Афоне высоким образованием. Эти ученые были в дружбе с архиепископом Антонием Волынским-Хроповицким, издателем журнала «Русский инок», и подписывали статейки для его журнала. Они подсунули ему богомерзкую статью с хулами на имя Божие, которую архиепископ Антоний напечатал в «Русском иноке». Тогда наши противники, холители имени Божия, возымели большую дерзость и наглость, укоряя нас и похваляясь, заявляли «Вот, сам Святейший Синод в единстве с нами, а вы противитесь, значит, вы против Синода».

Всем было известно, что архиепископ Антоний, как член Синода, имеет большие преимущества и значения в его составе. Имея в виду его выдающуюся роль в правлении Синода, афонские богохульники надеялись на запрет нашей защиты славы имени Божией властью правительствующего Синода. Противники наши не ошиблись в поддержке их ереси со стороны Волынского Антония. По доносу их Антоний в лице нас встретил противников своей статьи в журнале «Русский инок» и обличители его богохульной имиоборческой ереси, чем крайне оскорбился, но и покорить нас своей волей, подчинить своему мнению, воздействовать на нас единолично не надеялся. Из членов синода был у архиепископа Антония друг и приятель, во всем единоравный ему, архиепископ Сергий Финляндский, которая вседушно присоединилась к его мнению об имени Божьем. Нашлись из состава синода и другие члены, последователи Богохольной статьи. Таким образом, образовался семичисленный архиерейский кружок богомерзкой имиоборческой ереси в недрах самого Святейшего Правительствующего Синода. От его имени этот кружок стал посылать нам на Афон прещения и угрозы.

Для исповедников благочестия поучение самого Господа нашего Иисуса Христа – путь один, путь изгнания, страдания, всякого рода лишений за истину. Итак, вооруженные этим духовным всеоружием, напутствием самого Господа, Исповедники решились умереть за имя Его Святое. Нечестивый кружок Волыньского архиепископа Антония немало не поколебал нашего исповедания и твердой решимости страдать за истину. С самого начала этой брани на Святой горе Афонской и до ныне, в изгнании, наша ревность не умаляется, а возрастает. Под мечами сопротивников наших на Афоне уже умирали члены нашего уполчения. готовый в дальнейшем умирать за защиту славы имени Спасителя нашего, крепко держа знамя Исповедничества, неся Его престолу того самого, чье имя противники наши тяжко хулят, а мы за Его защиту души свои полагаем. Мы уверены, что есть приосвященные архипастери православные, исповедующие имя Божие, как и мы, изгнанники. Но враждебный нам кружок Антония Волынского, несправедливо восхитивший преимущество в Синоде, своим давлением не допускает им открыто выступить в защиту славы имени Божия и с обличением тяжких хулений, выраженных Антонием в его журнале «Русский Инк».

Сила несправедливых преимуществ семиглавого кружка Волынского Антония заключается в одном лице, которое не исчисла его, не является оно и восьмым. Это лицо не иерархическое, мирское, но служит фундаментальным основанием и душой заговорческой группы. Это оберпрокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер. При выявлении этого имени Государь вздрогнул, ибо Сабблер был самым ответственным лицом, посредником между властью Государя и властью Церковной, Святейшим Синодом. Сабблер доносил Государю о судебных делах Синода по вопросу об афонских ямославцах не в истинном свете, а наперекор истине, которую сейчас выслушивает сам Царь от исповедников истины. Перед Государем раскрылась ложь и насилие обозначенного Синодского кружка, а не всего состава Синода. Бесстыдный обман самого Государя, имевшего доверие Синоду как соборному лицу архипасторей. И вдруг такое несогласие, разделение в среде священных лиц, неправда и окрепитание правоверующих иноков, тогда как эти самые насильники архиереи обнаружили свое богоборство в хулении имени Божия.

Виновные, а не правдовали, защитников правды, произвели над ними небывалое доселе насилие. В продолжительной беседе наши четыре имяславца поведали государю все главные преступные действия, причиненные нам, имяславцам, со стороны семиглавого синодского кружка. Саблер докладывал царю о нас, как о бунтовщиках, революционерах и еретиках. в своем упорстве добровольно отрекшихся от монашества, добровольно бросивших свои афонские обители и вернувшихся в свое прежнее мирское состояние. Такая ложь и клевета синодских бессовестных судей вызвали крайнее негодование в Государе. Перед ним стояли представители полуторатысячного сонма афонских изгнанников, имяславцев. Внешний вид их поруганный, обесчищенный. На них острижены головы, бороды, одеты они по-мирскому, в одни рубашки.

Вид причастных старцев, схимников, подвижников Святой горы Афонской со знаками тяжелых ранений от карательной экспедиции приводил к содроганию семьи Гусдаря. Он горько плакал и сокрушался, а супруга Ефрелина рыдали до истерики. Мужественное и непреклонное стояние за истину, твердая и решительная неуступчивость врагам, хулителям имени Божия, решимость бранного ополчения стоять за истину, в защите славы имени Божия. Самом Государе и его семье вызывали глубочайшее уважение к имяславцам. претерпевающим горчайшие последствия беззаконных действий над ними враждебного кружка Синодского. — Какая несправедливость! — воскликнул государь. — Вы имеете с ними спор?

Они же вас и судят. Конечно, вы будете у них виноваты. В лице государя выразилось решительное намерение дать иное направление курсу судебного дела об имяславцах. Наконец, после долгой плачевной беседы, наши утешенные старцы от любви к Государю и его семье выразили желание увидеть наследника Цесаревича. Его позвали. Вошел мальчик с красивым девичьим лицом, веселый, скромный. А густейшая мама Государы не объяснила ему, кто эти четыре обстриженные старцы в холщовых обношенных рубашках. Им много удивился мальчик, а не монахи.

Он много видал по монастырям монахов, одетых в пышные широкие рясы и с большими волосами, а сейчас видит ощипанных в жалком виде. Но, несмотря на это, он осмотрел в лицах их любовь к себе, протянул им свою ручку. Монахи целовали его детскую ручку от полноты любви своей, а густейшие же родители, видя это, снова умиленно плакали. Саблер докладывал об имяславцах как о революционерах. Они засвидетельствовали верноподдонническую любовь. На прощание семья Государева щедро одарила наших старцев-имяславцев, утешенных беседой, уверив, что результат рассмотрения дела об афонских изгнанниках будет иной. Прощаясь с представителями полуторатысячного сонма афонских иноков-имяславцев, изгнанников и обозревая мысленно всё, рассказанное ими от начала до конца, Государь в кратких словах справедливо выразил своё определение в следующих словах. Из-за низкого и постыдного каприза пантелейминовских соборных старцев возникла такая тонкая, но по сути страшная погибельная ересь с потрясающими последствиями.

При этом в лице Государя выражалась глубокая болезненная скорбь. Искренно, ласково, смиренно просил старцев сообщить ему письменно всё о своих нуждах, требующих его помощи, обещая принимать к сердцу всё просимое имя к исполнению. И опять в той же придворной карете старцы были возвращены на своё место при станции Бабина.