16. Итоги и последствия переподчинения Киевской митрополии ⧸⧸ Русское православие

Русское православие между Киевом и Москвой. Глава пятая. Церковная юрисдикция Киева в спорах между Константинополем и Москвой. Раздел четвертый. Договоренности 1686 года. Маленькие дипломатические хитрости. Параграф 4.6. Итоги 1686 года.

Соборное постановление о новом порядке управления Киевской митрополией было отвергнуто в Москве. Вместо него был осуществлен силовой захват чужой митрополии. В качестве оправдания вместо канонических оснований, которых тут быть не могло, приводились ссылки на исконные единства митрополии и форсированное толкование грамоты Константинопольского собора 1593 года об установлении московского патриаршества. Заметим, что единство русской митрополии существовало лишь в составе константинопольского патриархата, и это единство было окончательно нарушено лишь московским стремлением к автокефалии, вполне антиканоническим по характеру. Таким образом, якобы имевшее место в 1686 году переподчинение Киевской митрополии московскому патриарху является историческим мифом. Константинопольский собор 1686 года и патриарх Иерусалимский Досефей отказались признать законным вторжение патриарха Иоакима в украинские дела и согласились лишь передать московскому патриарху права наместника. или Экзарха Вселенского Престола. В результате Московский Патриарх Иоаким категорически отказался принимать решение Собора 1686 года и продолжил захват, опираясь исключительно на собственную теорию об исконности своих прав на Киевскую митрополию.

Такова последовательность событий знаменитого «переподчинения» Киевской митрополии в 1686 году, как она может быть прослежена на основании сохранившихся архивных документов, соборных и патриарших грамот. Неудивительно, что в Константинопольском патриархате всегда признавали законность решений 1686 года. Захват Киевской митрополии при Московском патриархе В Константинопольском Патриархате так всегда и продолжали считать просто беззаконным захватом, осуществлённым вопреки каноническому праву. Такая позиция Вселенского Патриархата выявилась с особой ясностью в связи с делом об учреждении польской автокефалии в 1924 году. когда константинопольский патриарх Григорий VII должен был рассмотреть прошение митрополита варшавского Дионисия Валединского о даровании автокефалии, возглавляемой им по местной церкви польского государства, образовавшегося после распада Российской империи. Вот ключевая цитата из Томаса о польской автокефалии от 13 ноября 1924 года. Написано, что первое отделение от нашего престола Киевской митрополии и православной митрополии Литвы и Польши, ей подчиненной, равно как и их включение в Святую Церковь Московии, было осуществлено вопреки каноническому праву, как и все вообще, что было заключено относительно полной церковной автономии Киевского митрополита, который тогда имел титул Экзарха Вселенского Престола». Таким образом, польская автокефалия была оформлена как следствие никогда законно не отменявшегося церковного подчинения Киевской митрополии Константинопольскому Патриархату, которому принадлежит поэтому право дать автономию российским митрополиям Варшавской и Виленской.

В дореволюционной России эти митрополии были образованы как две разных, но в Томасе они упоминаются как одна, с таким расчетом, чтобы варшавский митрополит имел право подчинить себе и Виленскую, и Литовскую митрополию митрополита Ельферия Богоевленского, который в любых обстоятельствах держался официальной церковной власти в Москве. Права на Виленскую митрополию, епархии, которые были отторгнуты от Киевской митрополии еще в 1654-1657 годы, следовали из того, что и эта перемена границ Киевского экзархата была совершена исключительно силой и без всякого канонического оправдания. Для Константинопольского патриархата сохранили каноническое лишь те границы Московского Патриархата, которые были определены Соборным Актом 1593 года еще в связи с утверждением Московского Патриаршества. Раздел пятый. Ближайшие последствия переподчинения Киевской Метрополии. Как и ожидалось, перевод Киевской Метрополии в Московский не был признан епископами украинских правобережных епархий. Последствия этого были тоже такими, как их следовало ожидать. Хватило 15 лет, чтобы епархии полностью перешли в Унию.

Исключение составляло входившее в Киевскую митрополию, но не имевшее тогда своего епископа епархия Могилевская, с юрисдикцией над всей Белоруссией. Она оставалась единственной православной епархией Королевства Польского до самого присоединения Белоруссии к России при первом разделе Польши 1772 год. Справедливости ради надо заметить, что католическое давление на правобережной епархии было и раньше, так как на принятие ими Унии настаивал король Польши Ян Сабецкий. Епископы двух главных епархий Правобережья, Львовский Иосиф Шумлянский и Перемышельский Иннокентий Витя, тайно от своей паствы приняли унию еще до 1686 года, но ожидали удобного случая объявить об этом тогда, когда за ними пойдет епархия. Епископ Перемышельский объявил о переходе в Уню в 1691 году, Епископ Львовский в 1700. И, наконец, Епископ Луцкий Дионисий Жабокритский перешел в Уню в 1702 году. Теперь вся правобережная Украина стала униадской. Таким образом, перевести Киевскую митрополию в Москву удалось лишь в весьма усеченном виде с одной белорусской епархией и двумя украинскими левобережными – Киевской и Черниговской.

В левобережной Украине всё складывалось тоже не совсем хорошо для планов Гетмана Самойловича. Вечный мир России с Польшей означал победу при московском дворе и, следовательно, и в среде самого казачества его политических противников. Уже в 1687 году Самойлович отрешен от должности к доносу об измене, скорее всего ложному, и сослан в Тобольск, где и закончит свои дни в 1690 году. Киевский митрополит лишается единственного гаранта своих привилегий. Сразу же 27 января 1688 года Особым указом киевскому митрополиту запрещается именоваться митрополитом всея Руси. В том же 1688 году давний недоброжелатель и неудачливый конкурент митрополита Гедеона архиепископ черниговский Лазарь Баранович жалуется в Москву на притеснение от Гедеона и просит освободить его епархию от подчинения Киеву, подчинив ее Москве напрямую. Разумеется, в Москве исполняют его желание, не спросив киевского митрополита. В итоге, киевское митрополие уже в 1688 году превращается в обыкновенную епархию московского патриархата.

За ней еще остается заграничная Могилевская епархия, но ближайшего архиерея туда удастся назначить лишь в 1704 году. И ее подчинение Киеву будет лишь весьма и весьма умозрительным. Последний раз существенное привилегие Киевской митрополии проявилось в 1690 году, когда после смерти митрополита Гедеона новый митрополит Варлам Ясинский был избран в Киеве вольными голосами, но поставление в митрополиты совершалось в Москве. Его преемники будут поставляться уже в Петровской России, где не могло быть место подобным вольностям. Как раз тогда, когда пришел конец административным привилегиям Киева, настала очередь к культурно-религиозным особенностям. Московским собором 1690 года киевское богословие, то самое, которое Георгий Флоровский назвал псевдоморфозой православия, будет официально осуждено и запрещено. Об этом мы скажем ниже, в связи с ересью Пёстрых. Но, разумеется, все эти меры никоим образом не привели к появлению совершенно гомогенной русской православной традиции и к исчезновению в ней биполярности.

Уже очень скоро на этой же биполярности сыграет Пётр Первый, который сделает ставку на малороссийское духовенство во всех своих церковных реформах. Раздел шестой. Исторический постскриптум. Дело о польской автокефалии. Мы позволим себе нарушить хронологический порядок изложения, поскольку механизмы исторических процессов нас здесь интересуют больше, чем хорошо известная всем желающим хронологическая последовательность фактов. Поэтому забежим ненадолго в двадцатый век и посмотрим, как история с переподчинением Москве киевской метрополии стала повторяться, как кинофильм, показанный с конца. В результате после революционных событий от Российской империи оказались отторгнуты две значительных области, исторически входивших в Киевскую митрополию – Литва и Польша. В отличие от правительства Литвы, правительство Польши очень настаивало на предоставлении местной церкви самостоятельности от московского патриарха.

Патриарх Тихон не хотел допускать никакой автокефалии и был готов пойти максимум на предоставление автономии, то есть только частичной самостоятельности от Москвы. Приблизительно таков был статус и Киевской митрополии до 1688 года. В условиях развала организации дореволюционной Российской Патриарх Тихон неизменно настаивал на правах своего патриархата абсолютно на все территории, которые входили в Российскую империю. Канонические аспекты истории подчинения тех или иных церковных областей центральной церковной власти Российской империи им во внимание не принимались. Но естественно, что там, откуда российская государственная все несостоявшиеся в свое время канонические дискуссии немедленно заявляли о себе. Так произошло уже в 1917 году в Грузии, где была против воли патриарха Тихона и большинства русского епископата возрождена автокефалия грузинской церкви, а затем настал черед Польши, за которой последовали Украина и Белоруссия. А в 1990-е годы еще и Молдавия, епархии которой были также насильно отторгнуты от Константинопольского патриархата в XVIII-XIX веках. У архиереев, воспитанных в подчинении не каноническим органам церковного управления, а государственно-бюрократическому аппарату во главе со Святейшим Синодом, каноническое сознание было атрофировано и подавлена психологией государственного чиновника, для которого единственной реальностью являются приказы начальства.

При такой психологии настоящим и непростительным церковным преступлением является нарушение распоряжения вышестоящего начальника, и любое распоряжение церковного начальства имеет статус канона. Вопроса о том, чтобы сверять распоряжение начальства с канонами, и лишь после этого определять свое к ним отношение, просто не может возникнуть. Да уж и действительно, сняв голову, по волосам не плачут. Мог ли быть особый смысл в подобной сверке, когда и само начальство, Сенот, было вопиющим каноническим недоразумением? Восстановление московского патриаршества в 1917 году никак эту психологию не изменило. И это скажется во всех церковных событиях, в которых еще предстояло поучаствовать архиереям дореволюционной выучки. Но вернемся к польской церкви и патриарху Тихону. В 1922 году был достигнут компромисс.

Варшавским митрополитом и временным экзархом Патриарха Московского в Польше поставляется кандидат, предложенный польским правительством, епископ-эмигрант Георгий Ярошевский, 1872-1923 годы жизни. При этом Патриарх Тихон посылает в Варшаву свой проект автономного устройства Польской Церкви в составе Московского Патриархата. А митрополит Георгий и польское правительство, которым была нужна автокефалия, отвечать на этот проект не торопятся. Дальше происходят всевозможные дискуссии между епископами и духовенством, не очень отличающиеся от тех, что проходили в Левобережной Украине в 1685 году. Они заканчиваются провозглашением польской автокефалии на соборе в Варшаве в 1922 году. Статус этого собора, а также дефекты его представительности также весьма напоминают Киевский собор 1685 года, когда епископ Гедеон был избран, но еще не поставлен в автокефальные митрополиты. Дальше происходит одна историческая случайность, которая не имеет параллели в более спокойных церковных событиях XVII века. Некий фанатичный сторонник церковного единства с Москвой, архимандрит Смарагд Латышенко, скончался после 1939 года, убивает митрополита Георгия.

1923 год. Это произошло еще раньше, чем начались официальные переговоры о признании новопровозглашенной автокефалии с другими православными церквами. Но дальше опять продолжается кино из церковной истории XVII века. Собирается еще один собор в Варшаве в том же 1923 году, который избирает новым митрополитом варшавским и главой польской церкви епископа Дионисия Валединского, 1876-1960 годы жизни. Но теперь, сразу после своего поставления, митрополит Дионисий обращается за утверждением к константинопольскому патриарху Милетию IV Метаксакису. Это было аналогично поездке митрополита Киевского Гедеона в Москву осенью 1685 года. Патриарх утверждает избрание нового митрополита Варшавского с титулом Варшавский и Волынский и всей Православной Церкви в Польше и Священно-Архимандрит Почаевской Успенской Лавры. Как в свое время Патриарх Московский Сейчас патриарх Константинопольский утвердил нового предстоятеля церкви, не оговаривая ясно, на каком основании он это делает.

В случае патриарха Московского в XVII веке, как мы помним, такого основания и не было. Имело место неприкрытое вмешательство в дела чужой епархии, Константинопольского патриархата, которые собирались узаконить задним числом. В 1923 году ситуация была другая, но ее тоже надлежало каким-то образом официально разъяснить, хотя смысл совершенных действий уже и так был понятен. Утверждение митрополита Варшавского патриархом Константинопольским означало возвращение Польской Церкви в Константинопольский Патриархат и передачу окончательного разрешения вопроса об автокефалии в ведении этого патриархата. Митрополит Дионисий хотел это сделать, как можно менее обижая патриарха Тихона, но все же не поступаясь своими каноническими правами. Поэтому в 1924 году состоялся обмен посланиями между ним и патриархом Тихоном. О своем поставлении в митрополиты и утверждении этого акта патриархом Константинопольским Дионисий сообщал в уведомительном порядке, то есть демонстративно, не спрашивая мнения Тихона. Но далее он просил Патриарха благословить самостоятельное существование Православной Церкви в польском государстве.

Патриарх Тихон категорически отказался это сделать и сослался на будущий Поместный Собор Российской Церкви как единственную инстанцию который сможет этот вопрос окончательно разрешить. Но канонически польская церковь не нуждалась в разрешении со стороны патриарха Тихона, ни даже по местного собора Российской Церкви. Оставалось лишь разъяснить это для тех, кто забыл. Таким разъяснением и стал процитированный выше Томас о польской автокефалии данной Константинопольской Патриархии в 1924 году. Из него следовало, что Церковь Польши рассматривается Константинопольским Патриархатом как часть его законной церковной области, и на этом основании теперь, уже в 1924 году, этой области даруется автокефалия, то есть полная самостоятельность. Начиная с 1940-х годов восстановление Киевской митрополии получило развитие на землях Украины и Белоруссии. Первые попытки провозгласить автокефалию православных церквей в этих странах были предприняты ещё в 1920-е годы. Из них наиболее известной является Липковская иерархия учреждённая на Киевском соборе 1921 года и не имевшая канонического апостольского преемства.

Как уже упоминалось выше, Константинопольский томос 1924 года о польской автокефалии подразумевал, помимо автокефалии церкви на территории государства польского, восстановление Киевской митрополии в её исторических границах. даже не 1686, а 1654 года. Томас не разъяснял специально вопрос о том, является ли дарование автокефалии Польской Церкви актом, относящимся исключительно к Польше, или же ко всей прежней Киевской митрополии. Он вполне мог быть истолкован и так, и так. Во всяком случае факт возвращения, как теперь говорят, канонической территории бывшей Киевской митрополии в юрисдикцию Константинопольского патриархата был зафиксирован в этом документе однозначно. Вопрос об истолковании стал актуальным во время немецкой оккупации Белоруссии и Украины. Митрополит Варшавский Дионисий тот самый, которому Томас 1924 года был торжественно вручен делегацией Константинопольского Патриархата в 1925 году, взял на себя ответственность истолковать его в том смысле, что Автокефальная Церковь Польши во время немецкой оккупации она называлась Автокефальной Православной Церковью в генерал-губернаторстве имеет каноническое право и пасторский долг восстановить епархию и иерархию на территории всей Украины. В качестве временного администратора Автокефальной Православной Церкви для Украины он назначил своего епископа Поликарпа Сикорского 1875-1953 годы жизни, занимавшего Луцкую и Ковельскую 1941 году.

В свою очередь, в Белоруссии, также на территории бывшей Киевской митрополии, была восстановлена в 1942 году формально провозглашённая ещё в 1923 году автокефалия, которую фактически возглавил архиепископ Феофил. В отличие от украинских, белорусские епископы не вели сколько-нибудь активной борьбы за признание статуса своей церкви и после войны в полном составе присоединились к русской зарубежной церкви. В течение 1942-1943 годов возведенный в Сан-Митрополита Поликарп вместе с другими украинскими иерархами совершает ряд архиерейских хератоний для Украины. Один из рукоположенных им епископов становится даже временным местоблюстителем Киевской митрополии. В 1943 году митрополиту Поликарпу удалось договориться об объединении с главой автономной православной церкви в Украине в юрисдикции Московского патриархата митрополитом Алексием Громадским. 1882-1943 годы жизни. Однако Собор епископов-автономистов торпедировал это соглашение. С 1944 года епископы, поставленные Поликарпом, сохраняются только в эмиграции и продолжают автокефальное существование.

В 1948 году опять с участием митрополита Поликарпа Рукополагается еще одна иерархия автокефальной белорусской церкви. На сей раз только для эмиграции. Автокефальные белорусские и украинские иерархии существуют до сих пор. Мы не будем углубляться в события столь близкой к нашему времени церковной истории, а лишь отметим, каким бывает церковное строительство, когда оно ведется против церковных канонов. Тогда его необходимо поддерживать постоянным насилием. Как только сил на насилие не останется, все обрушится. Это лишний раз доказывает, что церковные каноны для церкви органичны, то есть учитывают собственные свойства церковного строительного материала. Пренебрегать этими свойствами можно, но это не останется безнаказанным.