154. О светском стиле этих бесед

Спрашивают по поводу этих бесед, почему они все в таком светском стиле, начиная с того, что я даже в них всегда только по-светски одет. Это хороший вопрос, особенно если его несколько заострить, что тоже некоторые вопрошатели делают. Мол, понятно, что по-светски мы общаемся со всякими людьми светскими, но эти-то беседы, они для монахов или, по крайней мере, для тех, кто как-то хочет принимать монашество, здесь, казалось бы, нужно говорить уже так не по-светски. Вот я на это отвечу, что действительно они глубоко правы, потому что если мы хотим говорить о монашестве, то надо говорить, как употреблю вульгарное выражение, без дураков, то есть без всей этой, так сказать, чесюкающей культуры, субкультуры, которая норовит подменить монашество тем, что любят всякое определенного настроя, но истерического, прямо скажем, настроя категории верующих. То есть если мы говорим о монашестве, мы должны говорить о том, чем оно является по существу, и все наши, даже самые мелкие темы, они все-таки обращены к этому. И вот если даже говорить об одежде, то что такое монашеская одежда, я напомню, хотя об этом была специальная серия. Это милость Ильи Пророка, которая потом у Павла Фивейского и которая потом стала нашей монашеской мансией, которая и определяет, так сказать, чин принятия в сон монахов. И сама-то по себе это ведь была одежда совершенно функциональная, которую удобно было носить, которой удобно было укрываться, как одеялом, и заодно лучше сказать, как спальным мешком, и вот надо держаться верности этому.

И тут дальше у нас можно продолжить то, что завещано нам, продолжить ту классификацию одежды, которая некоторым образом может быть возведена к Святому Пахомию Великому, из наших основателей монашества. Он, как известно, был военным в отставке, и монашество устроил не просто как армию Божию, такой смысл, конечно, был в нем изначально, еще раньше официального монашества какого-то, институциализации, это, в общем-то, еще из Ветхого Завета идет, это никогда не пропадало, а он внешним образом оформил монашество как армию, но, конечно, своеобразную, похожую на римскую армию, в которой он служил, но немножко другую. И вот сейчас мы можем сказать, что в армии у военных есть парадная форма одежды, и светская, и походная форма одежды, ну или иначе, есть еще всякие рабочие формы одежды тоже. И вот парадная форма одежды, она, конечно, очень важна для того, чтобы армия существовала, вот я бы так даже скажу, потому что действительно она нужна, но она используется не по каждому случаю, она используется по некоторым особым случаям. Вот то же самое полное монашеское облачение, соответствующее твоему принятому тобой типу монашества, я думаю, что это могут быть разные обряды, не только русские, не только византийские, это уже некоторые отличия одежды и так далее. Эта вот парадная одежда, пусть она будет, пусть она используется в некоторых ситуациях, прежде всего богослужебных, но и каких-то, может быть, и других, но она не является постоянной рабочей. Если мы ведём вот такой рабочий разговор, то надо использовать рабочую одежду, а рабочая одежда – это та, которая позволяет жить в своей среде, то есть у каждого своя, соответствующая условиям этой среды. Но кто-то может сказать, что для монаха рабочей средой должна быть обстановка монастыря, и сама одежда там должна быть поэтому монашеская, и, конечно, если на это возразить, что и в монастыре монахи облачаются в разные рабочие комбинезоны для каких-то работ, это возражение не будет особенно принятым, потому что, ну да, иногда да, когда вот надо, но в принципе ведь нет, в принципе они держатся какого-то такого стандарта.

Но я вот позволю себе сказать, что все вот эти мои здесь выступления, они исходят из представления, которое было сформулировано применительно к своему времени, но ещё больше применительно к тому будущему, в котором мы живём сейчас, Игнатием Брянчаниновым, когда он писал, что в наше время скорее можно встретить монаха в афраке, это вот его выражение, монах в афраке, то есть светской одежде. Ну, собственно, его брат уже примерно таким был в то время, когда он это говорил, были и другие люди, некоторые имена я даже знаю, обоев и пола, кстати, женщины среди них тоже, про которых тоже это можно сказать, или были вот потом такие монахи, про которых мы только случайно узнаем, что у них вообще был монашеский постриг, а может, про кого-то мы так и не узнаем, а постриг у него был, ну, например, Елизавета Фёдоровна. То есть я думаю, что сейчас мы приходим к тому, это может быть и ошибочно, но, по крайней мере, так думал Игнатий Брянчанинов, и вот мне кажется, что он был прав, что основным видом монашества, не исключительным, не для всех и не всегда, но основным видом монашества для нашего времени и ещё в большей степени для будущего времени будет жизнь обычного светского человека, внешняя, а внутренней этого должна быть жизнь монашеская. Но и тогда по всем правилам монашеским надо одеваться так, как люди вокруг и говорить, в общем-то, на обычном человеческом языке. Собственно, Игнатий Брянчанинов ведь тоже его писал на языке, который нам сейчас может показаться специфическим и архаичным, но для того времени это был язык совершенно непоповской среды, и его за это упрекали, и многие считали, что за это его не своим. Но такого рода монашество в миру, вообще говоря, не впервые появилось в XIX веке, вот когда о нём написал Игнатий Брянчанинов или там на поколение другое раньше. А оно тоже достаточно традиционно, и оно в Византии тоже было. Из таких вот великих и особо назначимых святых мы можем назвать Николая Кавасилу, который, может быть, в самом конце жизни стал монахом и ушёл в монастырь.

Есть такая гипотеза, под которую есть серьёзные аргументы, но не абсолютное доказательство. Даже если эта гипотеза верна, то большую часть своей жизни он жил вот таким неженатым мирянином и, по сути, имел монашеское склад ума и склад души и писал свои сочинения именно при этом складе, в частности, «Семь слов о жизни во Христе». Поэтому ничего здесь такого существенного нового нет. Конечно, ещё и в Патериках можно вспомнить, это вообще IV-V век, про таких мирян, которые так живут. Но, в общем, важно, что такое было всегда, ну, тем более понятно, что, в принципе, так можно. И вот уже не «в принципе», а конкретно применительно от нашей эпохи. Я считаю, следуя за некоторыми авторитетами, первой из которых будет Игнатий Брянчанинов, что для нашего времени именно такая форма монашества должна быть основной. И поэтому лучше вот такой камертон задавать.