143. Об Иисусовой молитве в ереси

Спрашивают у Иисусовой молитвы тех, кто пребывает в ересе. Собственно, суть вопроса в том, что не является ли их преданность делу Иисусовой молитвы, их такое подвижничество именно молитвенное, а не просто физическое, чем-то более важным, что перекрывает их ересь. И, таким образом, в Иисусовой молитве все едины. Вот такой аскетический экуминизм возникает. Вопрос касается его. Понятно, что святые отцы никогда не поощряли сам по себе экуминизм на такой почве. Причем, в отличие от нашего современного мира, в каком-нибудь Египте 6 века или в Палестине было гораздо больше соблазнов, чтобы поощрять такой экуминизм. Тем не менее, это было не так.

Не будем уходить в историю. В современной жизни мы знаем, что Иисусову молитву творят христиане всех конфессий. Всех, по крайней мере, исторических конфессий. Есть многие католические монахи и эмиряне, которые ее постоянно творят. Некоторые, я даже лично знал, очень благочестивые иезуиты, творили ее вместо, или, может быть, вместе, за духовными упражнениями Игнатия Лаюлы, принцип которых совершенно другой. Протестанты тоже многие творят, англикане. И, конечно, они это делают, потому что они чувствуют в ней какую-то пользу. И нельзя сказать, что они обманываются.

Даже с самой строго православной точки зрения так сказать нельзя. Потому что любой человек, когда призывает имя Иисусова, он получает пользу. Споры могут быть даже, бывает, что животные призывают имя Иисусова. Получают ли они пользу? Есть всякие анекдоты на эту тему. В старом смысле слова не для смеха, а для назидания. Не будем от них уходить. Но если хотя бы ставится так вопрос, то понятно, что люди, даже еретики, получают пользу от Иисусовой молитвы.

Более того, можно сказать и подтвердить это примерами, что для некоторых из них польза простирается вплоть до того, что они обращаются в православие. Но после десятилетия бывает вот такого труда в Иисусовой молитве. То есть, конечно, если за пределами православия распространилась уже так это можно сказать Иисусова молитва, и пусть она и дальше распространяется, то этому можно только радоваться. Но, конечно, как всё на свете, это имеет отрицательные стороны. Но мы знаем, что и в православии Иисусова молитва, при всей её не только нужности, но и просто необходимости, она для людей, не сама по себе, а для людей может иметь отрицательные стороны, потому что можно впасть в прелесть. Я думаю, на практике-то мы, может, это плохо помним, но как факт мы это помним хорошо, теоретически. Ну вот и, разумеется, творение Иисусовой молитвы вне православия, о котором ещё, пожалуй, ничего не знал Игнатий Брянчанинов, оно тоже неизбежно связано с какого-то рода прелестью. Но в православии тоже, когда мы приходим, такие мерзкие люди, и начинаем творить Иисусову молитву, а что нам ещё делать, мы должны так делать, то тоже без прелести не обходится.

А у них ещё определённые аскетические традиции своей конфессии, которые предлагают также любить и практиковать что-то, что православная аскетика запрещает, ну там с чувствами, с воображением, например, если брать католическую аскетику, да и протестантскую во многом. Ну, в общем, здесь есть о чём говорить. И, конечно, не всегда превозмогает именно добрая сторона, может быть и злая, может выработаться какой-то такой особый, и на самом деле, конечно, вырабатывается какой-то особый такой тип ложной аскетики, который включает также и совершение Иисусовой молитвы. Но я думаю, что те, кто задавали вопрос, интересуются не столько современной жизнью католиков и протестантов, сколько интересуются современной жизнью тех, кто называет себя православными, которые между собой, однако, не все считают друг друга православными. И вот мы сейчас знаем в нашей современной действительности, что есть целые духовные школы, которые считают одним из своих главных столпов творения Иисусовой молитвы и другие ещё тоже хорошие аскетические вещи, тоже правильные, и которые, однако, совершенно пренебрегают какими-то просто озами христианства, догматикой. То есть они, скажем, исповедуют ересь экуминизма. Но они обычно, среди них не так много, есть такие, но их, в общем-то, мало, которые действительно прямо какие-то экуминические утверждения исповедуют, как свои собственные их одобряют. Я не буду про них говорить, про таких сейчас, потому что больше соблазна производят не они, а те, кто на словах ещё говорят, что да, экуминизм – это ересь, это очень плохо, мы никому не благословляем в такое вмешиваться и даже сами готовы сказать, что экуминизму анафема.

Но тогда оказывается почему-то, что если патриарх у них экуминист, или епископы их, которые молятся с еретиками и совершают всякие действия, высказывания, документы подписывают, то это, значит, не наше монашеское дело, это не нашего ума, он ответит за себя. Это, конечно, для какого-то совсем ничего не знающего о христианстве человека, может быть, на основании каких-то житейских его знаний, может быть убедительно, почему, собственно, такой обман и используется. Традиционный обман, который часто применяется, он всегда для кого-то убедителен. Но, конечно, мы знаем, что на самом деле есть учение церкви о том, что епископ отвечает не только за себя, но также он отвечает и за паству, но само паства тоже отвечает за епископа. Если епископ очевидным образом погрешает против православия, то есть явно высказывает какие-то еретические заявления, то нельзя быть с ним в общении. Что дальше нужно делать, не разрывая с ним общение, это зависит от обстоятельств, но в любом случае в общении с ним быть нельзя. То есть не может быть православный подвижник, который признаёт своим патриархам какого-нибудь еретика. А у нас получается, что да, и они отвечают так.

Я, конечно, имею в виду определённую школу современного XX века, второй половины XX века благочестия, я бы сказал, злочестия, которая особенно базируется на Афоне, даже не совсем русское явление. В основном оно всё-таки именно афонское и греческое, но оно влияет на всех остальных и на русских тоже. Они говорят так, что надо видеть духовно. Духовные у нас были введения. Да, мы всё понимаем, что есть правило, которое действительно всё как-то рассказывает, что нельзя быть с таким патриархом, но кроме правил есть духовный опыт, и есть то, что открывает Дух Святый. И вот Дух Святый открыл нашим старцам в каких-нибудь введениях, что всё-таки нельзя, что надо принимать этого патриарха. Поэтому мы принимаем, потому что старцам, их введениям мы верим больше, чем нашему уму, который толкует какие-то книжки. Но это так говорят адепты этих старцев.

А сами эти старцы, когда они были живы, говорили тоже прямо, что от них Бог открыл. Но вообще говоря, здесь есть два православных способа реагировать на таких старцев, которые говорят, что им что-то Бог открыл. И то, что совершенно против догматов и канонов. Есть такой самый простой и самый верный. Я бы только его и рекомендовал, хотя скажу потом и про другой. Самый простой и верный, что если явное противоречие догматике, то просто вообще слушать этого не надо. Надо понимать, что это говорит через него Отец Лжи. И ты можешь не понять его ложь, потому что ты живешь на свете не много лет, а он имеет гораздо больше опыт, чем ты.

Но твоё дело не понимать, как именно устроена эта ложь, а просто реагировать на сигнал, что всё, ложь загорелась, красная лампочка, тревога. Всё, перестаем слушать этого. Это значит, никакие не старцы. Даже если там они прославились всякими чудесами и величайшими подвигами молитвы, поставив воздержание, то они, собственно, в этом могут подражать не обязательно египетским подвижникам, а может быть, дьяволу, который ещё в большем воздержании живёт, чем любой египетский подвижник. Это я просто цитирую Патерик. Я думаю, что надо реагировать так. Но есть другой тоже православный способ, как реагировать. Он для людей добрых и не таких категоричных, как я.

И он тоже не погрешительный. Мне кажется, что он хуже, но, может, он на самом деле лучше. А именно такой. Тоже загорается красная лампочка, и тогда ты говоришь, опаньки, всё, пожалуй, я не буду делать никакого заключения про то, прав ты или не прав, в прелести ты или не в прелести, но это не для меня. Это не для моих нервов, как говорила моя покойная бабушка. Или вообще не для моего ума. Поэтому я тебя слушать не буду, я послушаю других. А ты спасайся, как можешь.

Это тоже такой монашеский ответ. Спасайтесь, а мы будем как-нибудь тоже спасаться, как мы можем. У нас, видимо, здесь некоторое разногласие произошло. Вот так примерно.