138. О вожделевательной силе души

В завершение обзора трёх основных сил души, надо сегодня сказать про вожделевательную силу души, тоже задаёт вопросы. Вожделевательная сила души, как понятно из названия, создаёт нам проблемы, связанные с блудными искушениями, как может быть менее понятно из названия, с унынием, потому что хочется чего-то приятного. Это вообще та сила, которая хочет чего-то приятного. Животные, не имея разумной силы души, они руководствуются вожделевательной. Когда человек руководствуется вожделевательной силой, а не разумной, которая у него-то в отличие от животных есть, просто он может и не руководствоваться, тогда он действительно уподобляется скотам бессмысленным, как выражается Псалмопевец. Вот понятно, что то, к чему обычно в нашем неоскетическом обществе привычно употреблять вожделевательную силу души, то не является её природным назначением, а является её извращением. А что является её природным назначением? Конечно, она должна быть обращена только к Богу.

Она сама, как и гневательная сила души, не может выбирать свои цели. Она прилепляется довольно случайно и не всегда может понять, к чему она нужна, а к чему нет. Для этого она должна руководствоваться разумевательной силой души. Вот она и должна по-хорошему прилепляться только к Богу. Из этого есть ещё одно следствие важное, что помимо Бога она должна как-то удерживать при нас то, что нам полезно. Потому что для того, чтобы раздобыть какие-то новые сведения, напомню, нужна гневательная сила души, именно агрессия. Но для того, чтобы потом это оставить при себе, если это действительно нужно оставить при себе, нужна вожделевательная. Мы не можем хранить у себя просто какие-то знания, если мы к ним не имеем некоторого душевного расположения.

Вот такова общая теория вопроса, и вот тут понятно, что уйти можно и направо, и налево. Можно сказать, что здесь есть сцила и харибда, но я уж не знаю, что из них более сцила и харибда, и с точки зрения нашей аскетики они не в равной степени опасны. По крайней мере, меры предосторожности предпринимаются не в равной степени, они несимметричны. Ну, понятно, что если чересчур дать воле этой самой вожделевательной силе души, то она поведёт в истерию и блуд, это обычно очень тесно взаимосвязанные вещи. Грубо говоря, для монаха всегда очень подозрительно вредно и, в общем-то, подлежит какому-то контролю и исправлению, когда есть какое-то особенное стремление к чему-то такому красивому, приятному, ну, я уж не говорю, даже к еде, потому что очень часто именно еда является таким искушением, потому что на что обращена любовь хорошего монаха. Ну, если он мужского пола, то скорее, конечно, не к еде, а к тому, чтобы выпить, а если женского, то скорее к еде. Просто статистическое распределение, поэтому может быть и наоборот, у женского к выпить, а у мужского к еде. В грехе, который увлекает избыток этой самой вырвавшейся из-под контроля вожделевательной силы души, это не только то, что прямо можно назвать блудной страстью, но и увлечение едой, кулинарией, гастремаргией и даже, может быть, какие-то более невинные вещи, связанные со всякой красотой.

Вот здесь надо посмотреть, что, конечно, тот режим, который существует для монахов, он отличается от того, который существует для мирян, и, в принципе, внутренне он отличается очень резко. Если монахи живут там, где мирян особо не бывает, то тогда и внешне очень резко. Я поэтому напомню знаменитую историю жития святого Пахомия, который пришел на освящение церкви одного из своих монастырей. Монахи его построили своими руками для себя и очень были, видимо, рады тому, что хорошо построили. Он тоже оценил, сказал, что очень хорошо, и тут же взял один из столпов этой церкви, такая деревянная колонна, и нажал, чтобы все перекосило, чтобы внести некое безобразие, чтобы не было этой самой гармонии и красоты, услаждающей взор. Вот это, конечно, первая и главная забота, а те недостатки, которые бывают от того, что, наоборот, слишком задоили эту силу, они менее опасны. Хотя, может быть, для окружающих они более опасны, но монашеское общение друг с другом предполагает очень много мер, которые делают такое общение более безопасным. То есть, конечно, можно превратиться в такого робота совсем без этого, и это тоже нехорошо.

То есть, ты тоже не можешь глубоко усвоить то, что относится именно к основам монашеской жизни, если не включать именно для этого, для чего она предназначена, собственно, вожделевательную силу души. И, грубо говоря, если не любить все эти свои монашеские занятия, то тоже ничего хорошего не будет. Но тут ещё есть один аспект, о котором надо сказать, что только вожделевательная сила души обеспечивает нам контакты с другими людьми хорошие. Потому что иначе, конечно, грубо говоря, она обеспечивает то, что в современной психологии называется эмпатией, то есть понимание такое внутреннее, а не рациональное другого человека. Но вот монаху лучше потерять на этом самом понимании, потому что он, в общем-то, не обязан заниматься другими людьми. И чем потерять, наоборот, избытка понимания от душевного сочувствия, чему не надо. Но в целом, конечно, если монаху нужно как-то по его особенностям жизни, в норме этого нет этих особенностей, потому что мы говорим именно об особенностях, нужно как-то общаться с другими людьми, то, конечно, ему тогда нужна какая-то эмпатия, но тогда нужно специальное обучение как не повредиться от этой эмпатии, потому что эмпатия позволяет нам не просто понять других людей, но как бы прочувствовать то, что чувствуют они. Они ничего хорошего не чувствуют, вообще говоря, как правило.

И лучше нам быть от этого подальше. А как тогда с ними коммуницировать? Но для этого есть специальные способы, которые в современной психологии называются контейнирование, а на языке египетского патрика это выражается в одном из решений. Если ты видишь утопающего, то дашь ему свой жезл, а не руку. Но я сейчас не имею возможности об этом подробно говорить, может быть, отдельно надо сказать, но просто сейчас обозначу эту тему. А если ты сам более-менее понимаешь, что есть вожделевательная сила души, ее надо держать под контролем, она тебя тянет, куда тебе не надо, но надо понимать, что она тебя так же тянет, куда тебе надо, то есть к Богу. И как об этом в одном из мест многочисленных подобных сказал псалмопевец, «за словеса у стен твоих, а сохрани в пути жестоки», то есть не уклонился на какие-то соблазны, претерпел какие-то невзгоды, ради чего? Ради того, к чему ты стремился, то есть к словесам у стен божих.