134. Как монаху спорить

Задают такой вопрос, который действительно назрел. Хотя почему он назрел? Но, в общем, такой вопрос. Как монаху спорить? И задают в основном мальчики, конечно, потому что они в основном любят поспорить. Что в интернете, как известно, всегда кто-то неправ. И вот как же пройти мимо? Нельзя пройти мимо, надо спорить.

Это особенно почему-то монахи… Ну, а когда нет интернета, то монахи все равно любят поспорить. Это причем веками так продолжалось. Но вот все-таки, если есть эта проблема, должен быть какой-то ясный на нее ответ, и должны быть ясные принципы. Вот я постараюсь их сформулировать сейчас, исходя, конечно, из священного предания, как я его понимаю. Ну, во-первых, есть такой спор, который не совсем и спор. Это когда единомудренные, в общем-то, люди смотрят по-разному на какую-то проблему и обсуждают ее, чтобы уяснить истину. Я думаю, что такие разговоры, к сожалению, довольно редки, потому что редко находишь такого собеседника.

Ну, и их и так, в общем-то, понятно, как вести. Я думаю, те, кто задавали этот вопрос, не имели такого в виду. Поэтому я просто так говорю, что то, что я дальше буду говорить, будет связано с необходимостью переубеждения. То есть никогда мы вместе в споре ищем истину для того, чтобы как-то скорректировать взаимно свои позиции. А когда кто-то явно с нашей точки зрения не прав, и мы со своей собственной точки зрения, правда, только, но правы. И вот здесь вот возникают всякие коллизии, связанные с разными другими монашескими принципами. В первом случае, я повторю, скорее всего, таких коллизий нет. Итак, есть, конечно, общее правило, что надо постараться объяснить себе, почему не следует в это вмешиваться.

И вообще, если есть возможность пройти мимо, надо пройти мимо. Как эту возможность изыскивать? Здесь есть два критерия, которые надо оба применить. Они в основном между собой независимы, но оба нужны. Первый критерий – это, действительно ли ты знаешь достаточно точно ответ на этот вопрос спорный. Но если нет, то на этом, собственно, все дело и заканчивается. Молчи. Если знаешь, то тогда второй вступает в критерий.

Являются ли те, кто спорит, находятся ли те, кто спорит, в твоей зоне ответственности? Действительно ли ты обязан как-то их исправлять? То есть они ждут твоего мнения. Но это решается по известным правилам, которые, например, у Анны Кассианы изложены, что если это какие-то посторонние люди, то не следует вообще ничего им говорить, если они тебя не спрашивают. Если они тебя спрашивают, то тоже, в общем-то, не следует им говорить. Только если там уже есть какие-то особые причины, что они же прямо так слезно просят, тогда можно им что-то сказать. А также если это люди, которые, может, и не спрашивают, но именно в том вопросе, о котором спор, они являются какими-то подчиненными, где ты обязан им что-то объяснять, или учениками какими-то, то тоже, конечно, должен. Но слезно спросят – это я, может быть, и, конечно, так преувеличенно сказал, но, по крайней мере, они так серьезно спрашивают тебя и готовы тебя выслушать.

Если эти критерии соблюдаются, то тогда, в принципе, можно войти в этот разговор и что-то сказать. То есть если тебе есть что сказать, и ты считаешь, что ты прав, и если это еще в зоне твоей ответственности происходит, где вообще ждут твоего высказывания. И тогда ты входишь в этот разговор, и тогда следующий пункт, прямо вот такой алгоритм поведения, как программу, тогда надо смотреть, кто является твоей, выражаясь по-современному, таргет-группой, то есть кого должна убедить твоя аргументация. Есть два принципиально разных и, в общем-то, несовместимых случая. Это твой оппонент, с которым ты будешь разговаривать, или третьи лица. И ты должен для себя точно решить, кого ты хочешь убедить, или этого, или тех. Если тебе хочется и тех, и других убедить, тогда надо все равно выбрать, что важнее. Потому что, конечно, бывают такие случаи, когда удается убедить тех и других.

Но обычно надо понимать все-таки, что важнее. Если ты не можешь выбрать, что важнее, то твоя аргументация будет максимально плохая, которая, скорее всего, восстановит против твоей, может быть, истины и тех, и других. То есть если ты не можешь выбрать, кто является приоритетной аудиторией, то есть непосредственно оппонент, или третьи лица, то лучше молчи. Потому что любая попытка говорить это испортит. Дальше надо смиренно понимать, что спор это дело такое, что не обязательно тот, кто выигрывает в споре, тот прав. Выигрывает в споре тот, у кого лучшие аргументы. Конечно, для качества аргументов неплохо, если они в пользу истины. Но они могут быть в пользу чего угодно, и быть лучшего качества, чем те аргументы, которые в пользу истины.

Наконец, человек, который может иметь истинную позицию в споре, он может просто не уметь аргументировать, и в споре он проиграет. Поэтому надо очень отличать смысл спора от поиска истины. То есть в спор надо вступать при вышесказанных условиях, тогда, когда тебе кажется, что ты можешь как-то помочь выбранной аудитории понять истину. Но узнать, где истина на самом деле находится, с помощью одного только спора нельзя. Это средство вспомогательное, которое никогда не является достаточным. Особенно, это касается религиозных споров. Если ты уже четко выбираешь, кто является аудиторией твоего спора, то есть непосредственно ли оппонент или третьи лица, ты подбираешь соответствующую аргументацию. Принцип подбора аргументации, можно сказать, один.

Я сейчас говорю не принцип определения того, где истина. Это уже должно быть до начала спора все решено. Именно подбор аргументации в споре. Человек меняет свою позицию не тогда, когда ему нравится другая позиция. Но если она ему не нравится, то понятно, что она менять не будет. Но если ты сделаешь так, что она ему понравится, какими-то логическими аргументами или эстетическими, ну, какими угодно аргументами, то он все равно не изменит свою позицию. Потому что ему должен быть очень резкий перевес дискомфорта от осознания своего положения в старой позиции по сравнению с тем дискомфортом, которым неизбежно сопровождается перемена позиции. Человек стремится не менять свою позицию.

Правильно, в общем-то, делает, потому что должна быть какая-то устойчивость убеждений для того, чтобы позицию менять. Должны быть веские причины. Вескость этих причин определяется тем, что человек понимает, что, оставаясь с прежним, он подвергается серьезной опасности какой-то. Ну, по крайней мере, в пределах данной ситуации эта опасность серьезна. Так-то все относительно, все ситуации относительно. И вот, собственно, аргументация должна именно бить на то, что нельзя оставаться так, как сейчас. И если ты можешь что-то такое сказать человеку, чтобы он просто испугался оставаться в том положении, в котором он есть, с теми убеждениями, с которыми есть, тогда тебе есть, что сказать в споре. У тебя есть аргументы.

Если ты просто хочешь, чтобы он восхитился красотой той картины, которую ты представляешь, то считай, у тебя аргументов нет, и лучше тоже в такой спор не ввязываться. Просто честно признать, что да, я проиграл. Нет ничего плохого в том, что признать себя в споре проигравшим. Да, ситуация такая, что мне надо было бы поспорить, но вот так получается, что либо у меня нет подходящих аргументов, поэтому я проигрываю, либо я не могу определиться, кого мне больше надо убеждать, третьих лиц или непосредственно оппонента, поэтому я тоже проигрываю. И надо уметь признавать свое поражение. Если ты вообще идешь на какую-то войну, а спор это разновидность войны, полемика – это слово вообще-то полемос, что значит война, то надо отдельно тренироваться и учиться признавать поражение. И тогда из поражения можно извлекать какую-то пользу, хотя все равно поражение – это именно поражение, а не победа. Но зато оно может послужить победа в дальнейшем, исправленное понятое поражение.

Ну и, наконец, еще можно добавить про такой особенный тип спора, когда это разновидность спора для третьих лиц, для убеждения третьих лиц, но эти третьи лица – это не те, кто актуально присутствуют и следят за спором, а те, кто потом будут ослеживать обстоятельства спора. Это очень, сейчас я говорю, для монахов, поэтому такого рода споры очень важны в разных конфликтах собственной иерархии, потому что потом будут разбирать твои шаги, а вот почему ты там-то вот так поступил, почему ты вот этому епископу ответил так и не эдак. Если ты просто будешь искренне и правильно и достоверно вспоминать, как было на самом деле, но у тебя не будет какого-то документа, датированного тем временем, то ты будешь неубедителен, потому что это будет звучать так, даже для доверяющего тебе собеседника, как будто ты задним умом там нашел какой-то хороший, может быть, аргумент, да, но ты его нашел задним умом, а все мы крепки задним умом, по крайней мере крепче, чем передним умом. Поэтому очень важно, когда возникает какой-то конфликт, где тебя никто не хочет слушать, и там понятно, что у тебя в данный момент нет никакой аудитории, сформулировать свою позицию как бы для потомков. И на данный момент просто важно сказать, что вот у тебя есть позиция, они там ее не поняли, это их дело, но я ее сформулировал. А потом появятся те, кто будет ее изучать, и она была, если она была опубликована соответствующей датой, то есть вот не тогда, когда ее начали изучать и проявили к ней интерес, а тогда, когда был сам конфликт, то это будет весомо. Но как бы то ни было, я все-таки резюмирую, что от споров, связанных с необходимостью заставить кого-то, оппонентов или третьих лиц, изменить свою точку зрения, монах должен уходить по возможности. А когда не уходить, то он должен руководствоваться одним единственным принципом, которым вообще как монахи должно руководствоваться в жизни всегда.

И он и здесь тоже. А именно надо стремиться к тому, что меньше нарушает молитву, что меньше отвлекает от молитвы. Это вот и есть принцип. Конечно, зачастую мы можем выбирать именно, что является меньшим злом. Конечно, спор сам по себе и всякий конфликт не отвлекает от молитвы, его свойства. Поэтому он не является добром, а является злом. Поэтому и говорим, что надо его избегать. Но надо взвешивать, когда это зло меньшее.

То есть, когда мы вступаемся за какую-то правду, то не вступиться за правду – это зло большее может быть. Поэтому мы выбираем меньшее зло, понимая, что таким образом хоть мы и будем отвлекаться от молитвы, но мы будем меньше отвлекаться и ссориться с Богом меньше, а тогда и Бог поможет.