13. О нашем понимании имени Божия ⧸⧸ Антоний Булатович. Оправдание веры

Заключение. Наше понимание божества и божественной силы имени Господня. Эпиграф. Живу аз и присно живет имя мое. Книга Чисел, 14 глава, 21 стих. Глаголы. Я же аз глаголах вам. Дух суть и живот суть.

Евангелие от Иоанна, 6 глава, 63 стих. Истина есть Бог. Святой Устин Философ. Слово Божие, понимая евангельские глаголы, есть Бог. Святой Маккари Египетский. Молитва есть Бог. Святой Григорий Синаид. Имя Божие есть власть Божия.

Святой Иоанн Златоуст. Имя Иисуса – Бог. Святой Феофилакт Болгарский. Имя Иисусова – Свет. Ово бы есть Бог и Владыка. Святой Исихий Иерусалимский. Имена Божии и слова Божии, как истина божественная, суть Свет, святодейственный, и Бог истинный. Бог бессмертный, неизменный, непреодолимый и живый.

Святой Семен Новый Богослов. Имя Божие есть Сам Бог. Отец Иоанн Кронштадтский. Вот какими словами святой Иоанн Златоуст в слове «На вход Господень» в Иерусалим выясняет значение имени Господня и объясняет смысл восклицания отроков еврейских. «Ассанна Вышних благословен гряды во имя Господня». Так, во-первых, он переводит слово «Ассанна» словом И говорит, что отроки еврейские не от себя восклицали спасение в вышних, и не от себя именовали Господа Иисуса, царем, грядущим во имя Господня, но получили в тот час от Бога божественное откровение, почему и не в силах были заставить их замолчать все прещения фарисеев. Дальше святой Златоуст обращает речь свою. к ненавистникам имени Иисусова, архиереям, книжникам и фарисеям.

И говорит, вы, фарисеи, всегда завидуете добру и противодействуете верующему народу. Вы с усилием убиваете, а он воскрешает слово. Кто скорее утомляется? Мы заблуждаемся, фарисеи, что приходим к Господу, как к царю. Видя жребя, мы более утверждаемся. Посему мы узнаем могущественного царя, и вы вот имеете Писание, дабы вы основательно убедились, что не мы соблазняемся, а вы заблуждаетесь. Вы имеете пророка Захарию, прочитайте его, убойтесь его, серпа мщения, заклевету, и так удалитесь прочь фарисеи. Ибо чем более вы настаиваете, тем большую ревность возбуждаете в нас.

Почему мы не заблуждаемся, восклицая, благословен гряды его имя Господне? Мы знаем имя фарисеи. Это имя освободило нас от Египта, дало возможность перейти Черное море и жить в пустыне, и поселило нас на земле, текущей медом и млеком, и научило пророков взывать, да познают, яко имя тебе Господь, Ты един, Вышний по всей земли. Господь, желая принять добровольную смерть за бессмертие мира, не хотел одного Лазаря оставить на память по себе. Но кого? Оставил непобедимый крест, который не мог ни разрушить, ни скрыть, ни умертвить, ни победить, как по всей вселенной показывающий силу своего действия. Такое исповедание веры Вселенского Святителя и Учителя в непобедимую, непостижимую Божественную силу имени Иисуса Христа и знамение Животворящего Креста. С подобными же и еще более непреложными свидетельствами о вере Святых Отцов Церкви в Божество и в силу имени Господня мы уже познакомились в большом количестве на всем протяжении этого сочинения.

Но почему же нынешние учители церковные, в кавычках, так соблазнились, когда услыхали то же исповедание из уст простецов и отроков афонских? Почему показалось им, что афонские отроки, повторяя те же святоотеческие слова о силе и действенности имени Иисуса Христа в молитве и о божественной природе Его имени, впали в ересь и повинны магическим суевериям и пантеизму, и евномианству, и гностицизму, и суевериям талмудистов? Почему это исповедание Божества имени Господня, понимаемого как откровенная истина о Господе и как действие Его, так возмутило их, когда то же самое высказывали и святые отцы, и современные писатели церковные, как то мы можем видеть из текстов, приведенных в эпиграфе? Почему наши слова Имя Божие есть сам Бог, сделали для них таким камнем притыкания и соблазна, что именно соблазнительного нашли в этих словах наши противники. Если в спорах о вере причину неприемлемости мнений, высказываемых одной стороной или другой, бывает главным образом некий органический дефект веры у тех, которые не хотят согласиться с истиной, то зачастую причиной споры бывает и взаимное непонимание друг друга. Исповедание нами Божества и силы имени Господа было встречено одними из наших противников с такой же ревностью и нетерпимостью, как проповедь Божества Христова некогда Иудеями, другими же с таким же равнодушием и презрением, как некогда Элинами. Одни, услыхав от нас это исповедание, воскликнули «Ересь!» и сочли своим долгом принять меры к преследованию и пресечению этой мнимой ереси. Другие же, услыхав от нас, что имя Господне есть Свет, яко Христос Свет, хотя и проповедуйте людям, вели им глазом в Азапиле.

Беснуешься ли, Павле? Многие книги в неистовство тебя прилагают. Другие же, Что оба хочет в свою слове в сей глаголоте? И не иные же. Чуждых богов мнится проповедник быти. И ове оба ругахуся, ове же реша, да слышим те паки осем. Деяние, 17 глава, 18 стих и 32 стих. Однако, вникнув в сущность такой неприемлемости нашего исповедания, имя Божие сам Бог Как для эллинов, так и для иудеев, мы видим, что оно во многом обязано разности понимания слова «имя» нами и нашими противниками.

Противники наши под словом «имя» понимают обыкновенно только сочетание звуков и букв. Если же они под словом «имя» понимают иногда также и ту идею, которая выражается звуками, то понимают ее, так сказать, обособленно. как идею, взятую в отвлеченности своей от определенного лица или предмета. Поэтому, когда они слышат «имя Божие – сам Бог», то им кажется, что мы возводим на степень божества или самые те звуки, которыми произносится имя Божие, или саму ту одну безотносительную идею, выражаемую звуками имени, никакому определенному лицу, не принадлежащему. С этой точки зрения они, конечно, правы, отрицая Божество и этих звуков, и этих безотносительных идей в тех именах, которые употребляются людьми для именования Бога, но правы лишь до тех пор, пока эти имена не будут отнесены нами к Богу, ибо тогда они перестают уже быть безотносительными, изолированными идеями, но принадлежат уже самому Богу, и внутреннее содержание перестает быть только той изолированной идеей, которая заложена в самой звуке имени, но восполняется множеством других, дополнительных мыслей о Боге. Действительно, если бы мы брали имя Иисус и, не относя его к Самому Иисусу Христу, не думая о Самом Иисусе Христе, не осознавая принадлежности Его к Иисусу Христу, А прямо в безотносительности этого слова возводили бы или его звуки, или выраженную им отвлеченную идею на степень божества, то это было бы крайним безумием. Но ведь дело-то в том, что мы ведем речь не об именах, никому не принадлежащих, но об именах Божьих и о молитве Иисусовой, относимой к самому Иисусу Христу. И, следовательно, исповедуем не силу звукового сочетания И, И, С, У, С.

И не безотносительную идею избавления Богом, ибо такой безотносительной идеей это имя может быть только, скажем, в грамматике, когда имя Иисус ни к какому определенному Иисусу не относим. Но мы исповедуем действенность обращения нашего к самому Иисусу Христу о имени Его. Обращаясь с молитвой к самому Иисусу Христу, исповедуя Его имя, то есть свойства Его, именами Его выражаемые, мы в Нем духовно обретаем и самого Христа, и в этом-то акте мысленно-сердечного исповедания имени Его таинственно соединяемся с Ним самим. Поэтому внутренне мысленное содержание имени Иисусова Будет не только заключаться в том, что он есть Бог-избавитель, но будет целую совокупность мыслей о всем том, что мы знаем о Иисусе. Всякое имя бывает безотносительной, изолированной идеей только до тех пор, пока мы не отнесем его к какому-либо определенному лицу или предмету. Но как только мы употребим его в живой речи нашей и присвоим имя к какому-либо лицу, предмету или Богу, то оно становится мыслью об определенном лице, предмете или о Боге, состоящей из целой совокупности мыслимых свойств данного предмета, лица или Бога. Возьмем для примера имя Отец. Оно действительно будет выражать одну только идею о Теотчество только тогда, когда мы его употребим в безотносительности своей, как, например, в грамматике.

Но как только в речи мы отнесем имя Отец к какому-либо определенному лицу, то идея Отчества, составляющая до того времени единственное внутреннее мысленное содержание этого имени, дополнится целым рядом других имен данного лица, безгласно подразумеваемых во время произношения имени Отец. этого определенного Отца. Если же вы это имя «Отец» отнесете к Богу, то оно безгласно дополнится всеми прочими именами Отца Небесного, как то Богомудро открывает нам святой Григорий Низкий. И тысячами других имен, означающих высоту и благолепие, Священное Писание умело наименовать Бога. Почему в точности дознаемся из всего, что когда скажет одно какое-либо имя, этим одним безгласно произносится весь список имен? Конец цитаты святителя Григория Низкого. Итак, как видите, по учению святого Григория внутреннее содержание имени Отец, когда оно относится нами к Богу, уже не будет состоять из одного только сочетания букв, и не будет состоять из одной только идеи Отечества. Но вместе с этой идеей будет безгласно подразумеваться всё то, что мы знаем об Отце Небесном.

Подобно тому, как в мире невозможно найти такого звука, который бы представлял из себя только одну идеальную чистую ноту, но всякий звук будет сочетанием множества звуков, ибо даже и одна какая-нибудь нота, взятая на каком-либо инструменте, имеет свой тембр, который состоит из множества предаточных звуков, и, следовательно, даже одна нота любого музыкального инструмента будет целым звуковым аккордом. Так и в речи человеческой нет такого имени, определенного предмета или лица, которое по внутреннему содержанию своему представляло бы из себя только одну идею или одну мысль о данном лице или предмете. Но каждым именем в живой речи человеческой выражается целый аккорд мыслей о данном лице или предмете. Поэтому имя, например, Отец, взятое в разных предложениях, хотя по внешне-звуковой стороне останется во всех неизменным, но по внутреннему своему содержанию будет в разных предложениях совершенно различным, ибо будет выражать самые разные мысли. Возьмем для примера три предложения. Первое. Отче наш, Иже Иси на небесе. 2.

Вы Отца Вашего дьявола естье. 3. Чти Отца Твоего и Матерь Твою. По пониманию наших противников, имя Отец во всех трех предложениях должно одинаково выражать только одну идею Отчества или Отечества. И идея Отчества только и должна считаться внутренним содержанием имени Отец во всех трех предложениях одинаково. Но на самом деле это мнение совершенно неправильное. Ибо в первом случае внутреннее содержание имени Отец будет мыслью об Отце Небесном, во втором – мыслью о дьяволе, а в третьем – мыслью о человеческих Отцах. И в первом случае идея Отечества безгласно дополнится идеями благости, милости, всемогущества и прочих свойств, выражаемых прочими именами Божьими.

Во втором идея Отечества дополнится идеями зла, коварства, лжи и прочими именами дьявола. В третьем – именами свойств человеческих. Итак, следовательно, слово «Отец», взятое в речи человеческой, не может оставаться одной только идеей Отечества, но по необходимости будет целым союзом идей, совершенно различных для каждого предмета или лица. Но подобно тому, как в звуковом аккорде все ноты звучат в одном акте созвучия, так и в каждом имени живой речи человеческой в одном акте мышления мыслятся все свойства данного лица или предмета. В различных мысленных аккордах, составляющих внутреннее содержание имени Отец, в трех взятых нами примерах, только одна мысленная нота, идея Отечества, будет одинаковой во всех трех аккордах, но прочие ноты, которые входят в каждый из этих мысленных аккордов, будут совершенно разные. И вот почему имена Божьи так отличны от имен предметов тварных, хотя мы одними и теми же именами можем называть и Бога, и лица, и предметы тварные. Об этом Семен Новый Богослов, как мы видели, высказывается Бог есть Свет и Свет беспредельный. И что в Боге Свет есть?

Так же и то, что от Бога Свет есть. Христос, запятая, Иисус, запятая, Спаситель и Царь всего мира – Свет есть. Господь – Свет. Утешитель – Свет. Будучи Светом неприступным и предвечным, каковой Свет имеет и многие имена, и именуются всем тем, что мы сказали и еще большим, и не только именуются, но и действительно производят то же самое. Хотя и о нас говорится многое подобное. То есть и людей называют и отцами, и сыновьями, и прочими именами, коим мы прилагаем Богу. Но о нас говорится как о людях, а о нем как о Боге.

Бог именуется Отцом, Отцами именуются и люди. Слова человеческие текучи и пусты. Слово же Божие непреложно и действенно. Бог истинный. Равным образом истина Божия, пачи ума и слова человеческого. Бог безмерный, неизменный, непреодолимый и живой. Конец цитаты преподобного Симеона Нового Богослова. Итак, как видите, один святой называет имя Божие по внутреннему его содержанию списком всех имен Божьих.

Другой же Святой называет Его Истиной Божией, Светом Святодейственным, Богом Истинным, Словом Живым, Непреложным, Действенным, Богом Бессмертным, Неизменным, Непреодолимым и Живым. На основании всего вышесказанного и на основании этих свидетельств, как же нам остается определить понятие Имя Божие по внутренней, конечно, Его стороне? Я думаю, что мы не ошибемся. Если под словом «имя Божие» будем понимать богооткровенную истину о Боге, представляющую из себя мысленный аккорд, полноту богооткровенных истин, в коих Бог открыл Себя. Так именно и понималось имя Иисусова в Иисусовой молитве всеми святыми апологетами и учителями этой священной молитвы, то есть как мысль об Иисусе а не как изолированная идея избавления, как это видно из того, что в добротолюбии выражение имя Иисусова, память Иисусова, исповедание Иисуса, призывание Иисуса – всё это суть синонимы. Понимая, что при призывании имени Иисус безгласно подразумеваются все прочие имена Его, святые отцы учили молиться или полной молитвой, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня» или одним только призыванием имени Иисусе, причем безгласно подразумеваются и все прочие имена. Но наши противники, не желая признать Божества имени Господним, даже и по внутренней Его стороне, хотят различать ту идею, которая, собственно, выражается самым данным именем. от всего того, что мыслится о Боге при именовании его, и хотят видеть в первой идее нечто по существу отличное от прочих мыслей о Боге.

Первую идею господин Троицкий называет символической идеей, а все прочее, что мыслится о Боге, называет чистой мыслью, которой якобы ничего общего по существу с первой идеей, как, например, Отчество в Отце Небесном не имеет, и для которой идея, например, Отчество, служит только номинальным символом, напоминанием, наводящим на какую-то неименуемую чистую мысль о Боге. Но, как мы только что разобрали, эта, так называемая чистая мысль о Боге, о которой гадает господин Троицкий, по учению святых отцов будет именно всем списком имен, то есть, например, в имени Отче наш идея Отчества не будет только относительной, символической номинальностью, но будет тем лучом света истины, который, дополненный прочими лучами, идеями всех прочих имен Небесного Отца, даст его истинный и мысленный облик. Иначе сказать, эта мысленная нота Отчества не будет только условным символическим напоминанием о божественном мысленном аккорде, который мыслится при именовании Небесного Отца, но будет основным реальным звуком этого аккорда. Гадание господина Троицкого о существовании в человеческой мысли каких-то неименуемых мыслей, отличных по существу своему от мыслей именуемых, есть довольно фантастическая гипотеза, по-видимому изобретенная ради того только чтобы удобнее отвергать даже божество имени Божьего, понимаемого в смысле божественного откровения во внутренней, объективной, так сказать, его стороне. Но на самом деле, разве возможно для ума человеческого мыслить какими-то мыслями, неименуемыми? То, что человек не умеет как-либо именовать или себе представлять, о том не может и помышлять. И все, о чем не может сознательно помышлять, то он в силах ли или именовать, или осознать, или представлять. Апостол Павел в состоянии высшего созерцания восхищен был в рай и слышал глаголы неизреченные, для которых не существует идей, мыслимых умом человеческим.

Почему он и не в силах был другим их передать? Однако все-таки это были некие глаголы, то есть определенные понятия, которые, если не имеют определенных имен в речи человеческой, то имеют их в речи ангельской. Итак, та чистая мысль, которую наши противники противопоставляют идее, выражаемой звуками каждого имени Божия, Отличая эту идею по существу от чистой мысли о Боге, то на самом деле и есть самое имя Божие, как понимаем его мы, и есть мысленный аккорд всех идей прочих имен Божьих. Как всякий реальный звук, состоящий из многих звуков, можно было бы разложить на составляющие его звуковые волны, так и всякое имя, которого либо лица, или предмета, возможно, было бы разложить на составляющие его идеи. Но как всякий звук в мире столь многосложен, что разложить его на составляющие его звуковые волны было бы делом невыносимой трудности, так и имя каждого данного лица или предмета в речи человеческой. Но как все звуковые волны, составляющие определенный звук, по существу своему однородны, и различаются между собой только силой и длиной волны, так и мысли, составляющие мысленный аккорд имени Божьего, однородны по существу, и, следовательно, такого различия по существу, которое устанавливает господин Троицкий между именуемыми идеями, выражаемыми именами Божьими, и чистой, неименуемой мыслью, не существует. Согласен, возразит нам наш эллинствующий читатель, что понятие «имя Божие» по внутренней своей стороне надо понимать как безгласное сочетание идей, выражаемых всеми именами Божьими. Но разве из этого следует необходимость признания такого сочетания за Божеством?

Если каждое слагаемое есть по существу своему обыкновенные идеи, то почему же сочетание этих идей должно взойти на степень божества? Конечно, ответим мы, если стать на точку зрения, на которой стоят наши противники, понимая истину за номинальный продукт деятельности мышления человеческого, то есть, что всякое божественное понятие каждый раз якобы самим человеком, так сказать, измышляется и вне человеческой мысли реального бытия якобы не имеет, то придется совершенно отказаться от защиты божества имени Божьего. Но ведь кроме умов человеческих существует еще вечно живая и действенная мысль Божия. И это пресно живая и действенная мысль и есть тот мысленный свет, в лучах которого и может быть зримой всякая божественная истина. Эта божественная мысль всегда сияет в богоданных глаголах и именах, почему Господь и сказал «Блаженные очи я же видят, и уши я же слышат». Поэтому и в Святой Писании святые отцы единогласно приравнивают ум человеческий Оку, и потому, насколько безумным было бы утверждать, что Ока само в себе творит лучи зримых им очертаний предметов, настолько же безумным должно считать мнение, будто мысленное око само в себе изобретает мысленные лучи, понятие свойств предметов или идею всего сущего в мире. Поэтому Церковь, называя духовную способность человека духовным оком, всегда понимала божественные истины, воспринимаемые этим оком. как некие реальные мысленные лучи.

К познанию всего сущего в мире человек приходит путем опытного познания и мысленного рассмотрения познанного, и путем логических заключений от ранее познанного к вновь познаваемому. Но к истинному познанию непостижимого, недоведомого и невидимого Богом он не может логически необходимо доходить из размышления о всем том, что он опытно познает в мире. В мире нет таких опытно доказанных посылок, которые логически необходимо должны были бы доводить ум человеческий к истинному, непререкаемому познанию об истинном Боге. Даже такая, казалось бы, непререкаемая истина, что Бог есть Творец и Вседержитель Вселенной и та понимается весьма различно и даже некоторыми отрицается. Речебезумец в сердце своим не есть Бог. Но где же тогда обрести человеку познание истинных свойств Божьих? В чем искать узреть мысленный облик Божества? Только в глаголах Божественного Откровения, ибо в них высияли человечеству с неба лучи истинных мыслей о Боге.

Об этом и сам Господь свидетельствует в Евангелии, говоря «Явих имя Твое человеком. Сказах имя Твое и скажу. Никто же может речи Господа Иисуса, Дочью и Духом Святым. Отче, соблюди их во имя Твое. Аз соблюдох их во имя Твое. Все же есть живот вечный, да знают Тебе единого истинного Его же послал Еси Иисус Христа. Доверуйте, яко Иисус Христос есть Сын Божий, и доверующие живота имете во имя Его. Церковь, приняв в веру эти глаголы Божии, искайне так и веровала, что никто не мог когда-либо сам от себя помыслить что-либо истинное о Боге, а тем более сам изобрести истинное познание Боги, как то учат ныне ими борцы.

Ибо имена Божие открыл людям Сам Господь Бог, и не только однажды открыл, но всегда в них открывает Себя по глаголу «И сказах им имя Твое и скажу». Искони веровала церковь, что в исповедании сих божественных имен заключается жизнь вечная. Как-то ясно, говорит нам святой Григорий Низкий, что тайна благочестия состоит, собственно, в исповедании имен. Однако наши противники, в порыве борьбы против божества имен Божьих, стали отвергать и эти основные церковные истины. И господин Троицкий, отвергнув божественное происхождение имен Божьих, обратился к учению Макса Мюллера о происхождении человеческого языка. чтобы доказать, что не Бог открыл свои имена людям, и не потому первые три поколения людей не призывали имени Божьего, что так благоговели перед Ним, как перед самим Богом, но только потому, якобы, что тогда еще не успели придумать никаких имен, и эти имена явились якобы лишь впоследствии и были таким же продуктом культуры сифитов, как дома и кование миди каинитов. Таким образом, праотец Адам по этому новому учению ими борцов и Макса Мюллера до своего грехопадения признается ими не за богато облагодатствованного и исполненного духовных, мысленных и душевных совершенств совершенного человека, а за какого-то еще не успевшего развиться маломысленного намада. который, по их мнению, меньше знал о Боге во время своей благодатной жизни в раю, нежели его греховные потомки, утратившие благодать и изгнанные из рая.

Но мы вместе с Церковью веруем, что Адам в раю был совершенным человеком, что жизнь его была в раю той жизнью вечной о которой сам Господь засвидетельствовал, все же есть живот вечный, да знают Тебе единого Бога, что жизнь Его протекала в созерцании Божьих совершенств, открываемых Ему ипостасным словом в Духе Святом, что Он был Сыном Божиим, возлюбленным по благодати, и имел к Богу дерзновение, как к Отцу, и был столь богато облагодатствован, не столь щедро одарен даром видения и разумения всего сущего и не только мира видимого, но и невидимого, что, имея способность все познаваемое именовать, несомненно, именовал Бога теми именами, которыми потом, по грехопадении, не дерзал более именовать Бога. Эти имена постепенно снова стали получать, как откровенный дар от Бога Его потомки. У первых его потомков, по свидетельству Библии, было такое благоговение и страх перед именем Божиим, что три поколения не дерзали призывать имя Божие, из чего нельзя не заключить, что в их представлении имя Божие и Бог были столь нераздельны, что отождествлялись. Это свидетельство Библии является таким веским доказательством что утверждают о имени Божьем имяславцы, что в противовес ему господин Троицкий должен был прибегнуть к гипотезам Макса Мюллера о самообразовании языка человеческого и постепенного изобретения всех имен вообще и Божьих в частности последующими поколениями людей. И что поэтому этот библейский текст, свидетельствующий о том, что три поколения людей после Адама не дерзали призывать имя Господне и имя славцами ныне, толкуемые в том смысле, что причиной этого непризывания был страх и благоговение пред именем Божиим, как пред самим Богом, на самом деле должен быть якобы понят так, что первые три поколения не призывали Бога только потому, что не имели и не успели еще изобрести имен Богу. Совершенная неправославность таких мнений ими борцов уже доказана в части второй этого труда. Бог, явив гнев свой на Адаме и изгнав его из рая, лишив его благодати и дерзновения к себе, впоследствии ради покаяния Адама и его потомков постепенно примирялся с ними и все более и более приближал их к себе, все более и более открываясь им в открываемых им именах своих. и давая им все больше и больше к себе дерзновений.

Так Моисею Бог дал дерзновение называть Его именем Господь, а затем открылся Ему в имени Сы и даровал таинственную тетраграмму Егова или Яхве, произношение которой перед пришествием Христовым утратилось. Наконец Господь Иисус Христос сказал людям имя Отца и Сына, и Святаго Духа, даровал им вместе с глаголами Своими, и с плотью, и кровью Своей, и имя Своё, как некое божественное наследство, как оружие, как силу, которую заповедал изгонять именем Моим бесы, и обещал исполнять прошение во имя Его, Ему или Отцу Ему его приносимый, и, искупив людей кровью Своей, вольную страстью Примирив их со Отцом, Акий установил их Богу и приобщил людям и дары Святого Духа, неспосылаемые им от Отца в Духе Святом во имя Его, благодаря которым снова просветились помрачившиеся грехопадением духовные очи и отверстия у них ум разуметь описание. То есть возвратилась способность разумения Божественных заключённых в глаголах Божьих и в именах Божьих, и зрение умного Божественного Света, сияющего в них. Уонима же отверзостася очи и познаста его. Итак, как видите, и сама Божественная истина глаголов и имён Божьих есть по, так сказать, объективной своей стороне действия и дар Божества. и субъективная способность зрения всего мысленного света есть действие Духа Святого. Последний дар одним даруется и у других отнимается. Мысленный же свет глаголов и имен Божих пребывает среди нас неизменным, нетленным, непреложным и вечно живым, как о том засвидетельствовал святой Симеон Новый Богослов.

Этот дар Глагол Сына есть тот свет, которым и под Ней просвещается Церковь Христа, и для совершения Которого подается от Духа Святого другой соответствующий дар, глухим слышанием и слепым прозрением и несмысленным отверзением ума разуметь и Писанием, к разумению, Единосущные Троицы. Однако все, что здесь сказано о богооткровенности имен не есть еще прямой ответ на вопросы наших эллинствующих противников? Почему каждая идея в отдельности, будучи словом текучим и пустым, в совокупности истинных мыслей или идей о Боге, признается нами за Божество? Почему имя Отец, отнесенное к человеку, будет идеей простой, текучей, а отнесенное к Богу, признается нами за свет Божества? и Божество. Мы уже выше показали, что это мнение мы не от себя выдумали, но что это дознали и поведали нам святые Отцы, тайники Божественных истин, и особенно Симеон Новый Богослов. Но и святой Симеон, утверждая это, не дает на эту тайну объяснение, но тоже ссылается на то, что так он научился от тех, которые опытность ему были научены. установили и утвердили посредством познания чрезмерной благости всемилостивого Бога.

Поэтому и мы, послушно следуя за Божественными Тайнозрителями, Церкви не дерзнем браться за исследование неисследимого. Однако, подобно тому, как мы разрешаем себе сравнивать Бога с Солнцем и размышляя о троечности в Солнце, существа Его, света и тепла поясняем себе тайну единства и троечности Божества и рождение, исхождение лиц, так и мы здесь позволим себе сравнить молитву с мелодией. Молитва к Богу истинному и молитва к Богам ложным, созерцание истинных, божественных и помышлений осуетных мира сего, возношение ума к имени Божьему и обращение ума к именам сущих в мире и предметов может быть сравнима с игрой на одном и том же музыкальном орудии, скажем, на фортепиано различных мелодий. Музыкальное орудие, сердце человеческое, будет одним и тем же для всех мелодий, и божественных, и суетных мира сего. Клавиши или пальцы, ударяющие по струнам, будут идеи в словах и именах. Они те же самые для всех мелодий и для всех музыкантов, но разница музыки происходит от того, что мелодии и аккорды разные и музыканты разные. И один и тот же музыкант на одних и тех же струнах разно выражает одни чувства и разно другие. Живое и многострунное сердце человеческое обладает свободной волей, и подобно свободному оку человеческому имеющему власть взирать на одно и отворачиваться от другого, тоже имеет такую же власть предоставлять свои струны или Богу для его божественных мелодий, нисходящих от апостасного слова по благоволению Отца и воспроизводимых Духом Святым, или начальнику злобы, лжи и суеты.

Божественные аккорды божественных мелодий Всеречь божественной истины, словесная энергия божества, символически изображены в начертаниях божественных писаний, которые служат как бы нотами для этих божественных мелодий. Но научить человека разбирать эти ноты и воспроизводить ни с чем не сравнимые и непостижимые божественные аккорды может только единый наставник – Иисус. в духе святом наставляющей всякого человека, всякой божественной истине по глаголу его. Яко от моего приимет и возвестит вам. Азбо дам вам уста и премудрость. Единбо есть наставник ваш Христос. Без мене не можете творить и нечесоже. И сказах им имя твое, и скажу.

Ипостасное Слово и Сын, огнем неугасающей любви, любящий Отца, есть единый импровизатор всех божественных мелодий, в коих исповедуется совершенство Отца, и эти мелодии воспроизводятся им в сердцах всех любящих Отца. Он есть и гряды во имя Господне, ибо в мыслимом и сердечном воздаваемом имени Его от всех любящих Его, Он приемлет это поклонение, во имя Отца, как Он Сам о Себе засвидетельствовал, аз во имя Отца Моего предох. И, как апостол подтверждает, яко о имени Иисусове уклонится всякое колено небесных, земных и преисподних, и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца. Он воспевает имя Отца со всяким молящимся к Отцу. Он же открывает и имя свое, и имя Духа Святаго и наставляет Духом Святым на всякий молитвенный глагол и поклонение которому-либо из лиц Пресвятой Троицы. И это поклонение приемлется нераздельно всеми лицами Святой Троицы в созвучии их нераздельной троической любви. Рис на славе имя Отца Небесного, и воспевая его со всеми молящимися ко Отцу, он оскорбляем бывает, когда молящиеся недостойно призывают имя Господне, а тем более если хульно или в шутку. Вот почему и заповедал Бог «Не прием ли имени Господа Бога Твоего в суе?

Ибо Бог духом своей энергии присутствует во именах Вот почему и святые отцы об этом божестве Божественной истины в имени Божьем и в глаголах Божьих выражаются так. Истина есть Бог. Молитва есть Бог, действуя во всех. Слово Божие, понимая евангельские глаголы, есть Бог. Слово мира есть мир. Власть Божия – имя Божие. Имя Иисусова есть свет. Ово Бо есть Бог и Владыка.

Имя Иисуса есть Бог. Имя Бо Бога и Отца, существенней и ипостасьней пребывающей, есть Единородный Сын. Святой Симеон Новый Богослов тоже называет имена Божии Богом Истинным, Светом Святодейственным, Богом Непреложным, Нетленным и Живым, как мы выше видели. И Господь в Писании говорит Живу Аз и пресно живет Имя Мое. То же самое говорят и такие, исполненные благодати, тайники церковные, как преснопамятный отец Иоанн Кронштадтский, который говорил так «В имени Иисус Христос весь Христос, душа и тело Его, соединенной с Его Божеством». Итак, мелодии божественные для всех одни. Автор и наставник для пения этих божественных песней тоже один. Готовность его научить каждого имени Отца и имени своему и не спослать от Отца на каждого Духа Святаго всегда налицо, но готовность наша к принятию даров Духа Святаго и к предоставлению струн сердца нашего для этих божественных песней не всегда налицо, и степень нашего стремления к молитве весьма разная.

Также весьма разная степень свободы наших сердец от насилия, шумящего в них разными страстями и помыслами дьявола. И поэтому не всякий способен по глаголу Господню «Сыне, дашь мне сердце Твое» одинаково предоставить сердце свое для словесного, мысленно-сердечного служения имени Господня. У одних, подобно Матери Божией, любовь к Богу так пламенна, что не дает в сердце места дьяволу. И мысленно-сердечное око их поэтому так чисто, что они, призывая имя Господне, мысленно зрят самого Бога в имени Его. И не только мысленно зрят, но и сердечно ощущают Его присутствие во имени Его. Поэтому вместе с Матерью Божией они восклицают. свято имя Его. Другие же не в силах опытно познать действенности и силы в молитве имени Господня и ощутить присутствие самого Бога во имени Его, но приняв на веру, засвидетельствованную святыми Отцами истину, опытно познанную имя, и уверовав в божественную природу исповедуемого имени Господня, вкореняют в себя страх к имени и к самому Богу, и продолжая подвязаться в молитве и восповедании имени Господня, достигают иногда и действенного, ощутимого соединения с Богом, и мало-помалу очищаются от борющих их страстей и восходят от силы в силу.

Одни молитвенники подобны совершенным мастерам, другие же – ученикам, которые и рады были бы сразу научиться играть труднейшие божественные мелодии на сердечном органе своем, до струны еще не настроены, и пальцы плохо слушаются божественного наставника, и с трудом разбирают божественные ноты, и поэтому они фальшивят и спотыкаются на каждом шагу. Наконец, есть и такие, которые совсем не любят божественных песней божественного наставника. И если, когда нехотя станут одной рукой наигрывать что-либо божественное, то другая продолжает свою прежнюю шумливую и крикливую музыку, заглушающую божественные мотивы. Чем сквернят божественное имя, как в том грозно обличает Бог устами пророков Малахии и священников Израилевых, яко сквернят имя Мое. И так, как видите, Божественные аккорды имен Божьих так отлично по созвучию своему от всех прочих аккордов мысленных, то есть имен мира сего, что они являются как бы непосредственной песней самого Бога и признаются Святыми Отцами, Тайниками нашей Церкви за энергию Божества и Божество. Пусть будет так, скажет нам эллинствующий читатель. Согласен считать богодвижимую и богоугодную молитву божественной. Но неужели же это справедливо и по отношению ко всякому призыванию имени Божьего даже и недостойному?

Неужели же и в устах недостойных имя Божие всуепроизносимое будет Богом? На это ответ вместо нас пусть даст Отец Иоанн Кронштадтский. Цитирую. Слово потому надо еще уважать крепко, что и во едином слове бывает вездесущий и всеисполняющий, единый и нераздельный Господь. Потому и говорится, не прием ли имени Господа Бога твоего в сует. потому что в одном имени Сам Сы Господь, простое существо, единица пресно поклоняемая». Конец цитаты. Но и на самом деле, если мы согласимся с тем, что имя Божие свято по объективной своей стороне, что оно из святы нереальное, что оно свято само в себе, как его называют катехизис, то может ли эта реальность изменяться по существу в мысли достойных и недостойных?

Если мы верим, что слова, исходившие непосредственно из уст Спасителя, были его словесной энергией и поэтому святынью реальную, а не номинальную, то можем ли мы допустить, чтобы святыня этих слов утрачивала бы свою божественную природу в тех, которые нечестиво внимали ей? Или слова, возглашенные Богом с горы Синайской Разве они не были его божественной энергией? Если же они были таковою, то могли ли они изменяться и утрачивать святость свою в ушах недостойных израильтян и оставаться святыми только в ушах достойных? Или божественные черты Спасителя разве не одинаково отображались в очах и любивших, и ненавидевших Его? Разве не одинаково для всех сияли в них божественные свойства Спасителя. Так и в имени Божьем всегда неизменно сияют истинные свойства Божества, но воспринимают люди своим мысленным оком это мысленное отображение Божества разно, соответственно степени любви своей к Богу и силы и зоркости своих мысленных очей. Однако святыня этих божественных истин пребывает неизменной Свято и страшно имя Его, исповедует Бога Отец Давид. Свято имя Его, исповедует Благодатнейшее.

Святой же Тихон Задонский говорит. Имя Божие само в себе, как свято, так славно и препрославлено есть. Имя Божие со всяким почтением, страхом и благоговением поминай. Во Ниже имя Божие свято и страшно есть. И поминающие Его с непочтением тяжко грешат. Отдавай убо всякое почтение имени Божьему, как самому Богу. Слава бы имени Божие вечно, бесконечно и неприменяемо есть, как и Сам Бог. Того ради не умножитесь, не умолитесь в себе не может».

Тоже повторяет и катехизис. Только таким образом, понимая Имя Божие, как мы выше сказали, то есть как мысленное сияние мысленного света Божество, в котором мы только и можем, как в мысленных лучах, узреть мысленное Солнце, Бога, и войти в молитвенное общение с Ним, только так, понимая Имя Божие, для нас могут быть приемлемыми и понятными Такие, например, постоянно в Церкви повторяющиеся возгласы, как, например, «Хвалите Имя Господне», «Буде Имя Господне благословенно отныне и до веков», «Благо есть исповедайтеся Господеве эти имени Твоему Вышней», «Боже, во имя Твое спаси-мя», «О милумя имени ради Твоего», «Возвесели сердца наши воежебоятися имени Твоего Святого», Вы же помогайте, утешайте и спасайте все уповающие во имя Святое Твое. Исполни устал наше хваление Твоего, Вы же подайте величествие имени Твоему Святому. Да с дерзновением славим чудное и благословенное имя Твое. Для тех, которые понимают имя Божие только как условную номинальную идею или мысленный символ, прямой смысл этих возгласов является совершенно неприемлемым. Они должны считать эти возгласы какими-то церковными анахронизмами и для объяснения их прибегать ко всяким окольным толкованиям. Каждый раз, когда их ухо слышит в церкви эти возгласы В сердцах их неизбежно должен возникать мысленный протест и конфликт с богослужением. Ибо когда они слышат «Буде имя Господне благословенно», то мысль их должна возражать, как может имя Господне быть благословенным или неблагословенным, когда оно есть номинальность.

Благословен один только Сам Бог. Когда они слышат «Хвалите имя Господне», то и с этим согласиться не могут. Ибо по их пониманию только Сам Бог достохвален, а имя Его есть лишь сочетание звуков, или по внутренней стороне номинальный мысленный символ. Когда они слышат «Благо есть!» и эти имени Твоему, то и это считают выражением погрешительным, ибо славить подобает лишь Самого Бога, а не имя Его. Ещё более кажется им неправильной и непонятной просьба о помиловании имени ради Твоего, или о спасении во имя Его, как сказано «Боже, во имя Твое спаси меня». Заповедь же Спасителя «Именем моим бесы и жденут» не только не приемлется ими в прямом смысле сказанных слов, но почитается ересью и магическим суеверием. Таким образом и заклинания дьявола в чине оглашения, о коих в катехизисе прямо сказано, что они творятся силою имени Иисуса Христа и заключительные слова в Таинстве Крещения при Амовении «Оправдался Иси, усвятился Иси, умылся Иси именем Господа нашего и Иисуса Христа и Духом Бога нашего». Эти слова должны ныне ими борцами отвергаться и почитаться за устаревшие суеверия или неправильные выражения, а по-ученому метанемии, то есть ненужные словоупотребления.

Однако этим словам научил Церковь сам Дух Святой, и они неотменимы. Насколько далеко отошли нынешние учителя церковные, став на точку зрения ими борцов в понимании имени Божьего от исконного понимания церкви свидетельствуют, например, следующие слова одного иерарха, на которые мы случайно натолкнулись в приходском листке. В статье, направленной против одной суеверно распространяемой молитвы, которая, статья по существу своему, никакого прямого отношения ни к нам, ни к разбираемому нами вопросу не имеет, Находясь, по-видимому, под влиянием имиборческих идей, восстает против слов и молись Богу по имя Отца и Сына и Святаго Духа, восклицает. Какая глупость! Богу надо молиться во имя Отца и т.д. По глупой молитве Бог сам по себе, да есть еще Отец, Сын и Святой Дух, которому только в их имя можно молиться. Назвать это ересью, будет сказано слишком много внимания. Нет, это всего только глупость.

Конец цитаты. Эти слова, хотя и случайные, но очень характерны для имяборцев. Ибо хотя так откровенно никто еще из наших противников печатно не высказывался, Но по внутреннему убеждению они всецело разделяют вышеприведенные мнения. Самые основные церковные формулы, включая и крещение во имя Отца и Сына и Святаго Духа, представляются им неправильными и в прямом смысле слова неприемлемыми, объявляются глупостью. А слова святого Варсонофия Великого «И молися святому имени Божьему» должны быть признаны имиборцами не только глупостью, но и сугубо ересью, а тем большей ересью должны быть ими признаны следующие слова его же. От имени его зло становится недействительным, говорит преподобный Варсонофий. Имиборцы считают, что на современном языке следовало бы переводить эти слова так «Крестите в Отца и Сына и Святаго Духа». Просите у меня и у Отца ради меня.

Изгоняйте бесов мною, помолившись мне. А слова во имя совершенно упразднить, ибо, по их мнению, это какой-то древний иудейский оборот речи, который теперь совершенно устарел. Когда же мы возражаем на это и указываем на то, что эти слова во имя не только не излишни, но истинны и необходимы Ибо всякая молитва только и может деяться, что о имени Божием и непосредственно Богу, вне имени Его, молиться невозможно, то они над этим глумятся, подобно Троицкому, и приравнивают нас к талмудистам и к каббалистам. Но на самом деле на них сбываются слова Спасителя Нашего. Вы кланяетесь, Его же невесте мы кланяемся, Его же Вемы И действительно, разве не во имя Иисуса Христа, и Отца, и Сына, и Святаго Духа, и молятся, и священно действуют, и досели сами наши противники, мнящие возможным отрицать это? Ибо если бы упразднили молитву во имя, то им пришлось бы или совсем перестать молиться и священно действовать, или придумать себе иное имя, иного Бога, или сделаться идолопоклонниками ибо только тогда они в состоянии были бы поклониться идолу не во имя, а непосредственно перед собою, имея его и чувственно в виде его. Поэтому и буддисты молятся во имя Будды, и магометане во имя Магомета, и только идолопоклонники непосредственно поклоняются своим чувственным идолам. Упомянутый нами Высший Иерарх назвал глупостью молитву во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Но разве он и доселе не священодействует во имя Сие? Да и не может он иначе священодействовать, как только во имя Божие. Невидимый, непостижимый и неприступный Бог только и дал нам этот путь общения с Собою, имя Своё. И поэтому-то Тайна благочестия, как выражается святой Григорий Низкий, состоит, собственно, в исповедании имен Божьих, а не в исповедании самого Бога непосредственно вне имен Его, как то полагают ими борцы, называющие даже глупостью исконную формулу о молитве во имя Господне, и явно тем показывают, до каких крайних пределов удаление от основных устоев православия доводит их в тот неправильный путь, на который они стали, приняв имя Божие за номинальный мысленный символ, а не за живой луч истины живого солнца правды. Но если для имяборцев не может быть понятным, почему невозможно молиться и священно действовать вне имени Божьего, то для исповедующих имя Божие как реальное мысленное сияние мысленного света Божества Совершенно понятно, почему тайна благочестия может состоять только в исповедании имен Божьих, как то утверждает святой Григорий Низкий, и не может состоять в исповедании непосредственно самого Бога вне имени Его. Ибо только в именах, как в неких лучах, им может быть зримым умом нашим солнце трясианное. И на самом деле вникнем в определение катехизисом сущности молитвы. Молитва есть возношение ума и сердца Богу.

Возношение ума означает возношение к Богу мысленных очей. Но где же искать объекта для мысленного зрения? Мысленное око требует для зрения своего и мысленных лучей, то есть истинных мыслей о Боге. Но о свойствах Божьих мы знаем только то, что открыл нам сам Бог во именах своих. Человек с человеком может беседовать лицом к лицу, но при этом беседующий должен во время беседы держать в уме имя-свойств данного человека, имя его, и этим руководствоваться в своей беседе с ним. Но если человек в беседе с другим человеком не будет содержать в уме своем имена-свойств этого человека, или в молитве к Богу он не будет содержать в уме своем имена свойств Божьих, то в чем же ум его должен тогда искать мысленных черт характера того человека, с которым беседует, или мысленного облика невидимого и непостижимого Бога? Имиборец ответит – в мысли о Боге. Но ведь всякое понятие всякого открытого людям свойства будет одним из многочисленных имен Божьих, как, например, «щедрый и милостивый», «долготерпеливый и многомилостивый», «сый, живый», «святый и страшный» и прочее.

Все, что мы знаем о Боге – суть, открытые Им имена Его. Поэтому, если имиборцы считают глупостью молитву во имя Господне и находят возможным молиться Богу как-то непосредственно, минуя имя его, то пусть же они нам и укажут объект для возношения ума нашего во время молитвы, который не был бы именем его. Но этого они, конечно, сделать не в силах, и, вдумавшись в справедливость этих наших слов, вынуждены будут по необходимости сознаться в недоразумении и в своей ошибке. Вот поэтому то и восклицает Церковь наша с Псаломником Господи, во свете лица Твоего пойдем и о имени Твоем возрадуемся весь день. Ибо свет лица Божия и есть мысленное сияние, свойств его, во именах его, составляющих как бы мысленный облик, характер Божества. Свет лица Божьего и есть тот мысленный аккорд богооткровенных истин, мыслей о Боге. который составляет, как мы говорили выше, внутреннюю сторону имени Божьего. Вот почему Святой Григорий Низкий восклицает, тайна благочестия состоит, собственно, в исповедании имен Божьих, ибо вне имен Божьих мысленное соединение с Богом совершенно невозможно.

Противники наши приписывают нам заведомо ложную мысль, будто мы исповедуем что тайна благочестия состоит, собственно, только в произношении имён Божьих. Но мы это категорически опровергаем и просим убедиться в ложности этого из наших сочинений. Ибо через все наши сочинения красной нитью проходит мысль, что тайна благочестия, как то говорит святой Григорий Низкий, состоит, собственно, в исповедании имён а не только в силе одного лишь призывания или произношений, как то навязывают нам наши противники. Но призывание является элементарнейшей формой исповедания по глаголу Господню в веровых, тем же возглаголах, и в этом сущность действенности призывания Бога о имени Его. В свою очередь, как мы говорили выше, через все сочинения ими борцов красной нитью проходят мысли что тайна благочестия состоит, собственно, в исповедании самого Бога вне имени Его. Что, как мы показали выше, и неправильно, и гносиологически невозможно в принципе. Мы уже приводили выше свидетельства святых отцов, в которых они открывают нам тайну божества, божественной истины, святую истин философ и глаголов евангельских святой Макарий Великий и имени Божия, святой Симеон Новый Богослов, святой Иоанн Златоуст, святой Исихий, святой Максим Исповедник, святой Феофилакт и молитвы Иисусовой, святой Григорий Синаид. Но архиепископ Антоний Храповицкий в своем синодальном докладе, обнародованном 18 мая 1913 года, называет эти слова святого Григория молитва «Есть Бог» по этическим выражениям.

А о словах Феофилакта Болгарского говорит так «Когда я по воскресенье из мертвых пошлю вам утешителя, тогда вы уже не попросите меня, то есть не будете нуждаться в моем посредничестве. Но довольна вам будет произнести имя мое, чтобы желаемое получить от Отца, здесь он показывает силу своего имени. так как его самого не будут видеть и не будут просить, а только назовут имя его, и он будет говорить. Такие дела. Вот об этих словах святого Феофилакта архиепископ Антоний восклицает. Господь не учил апостолов волшебству и никогда таких нелепостей не говорил. Церковные ведомости, номер 20, 1913 год. Святитель Феофилак, видите ли, учит волшебству и говорит нелепости.

Итак, вернёмся к словам Григория Синаита «Молитва есть Бог», которые архиепископ Антони назвал поэтическим выражением. Однако на самом деле это исповедание святого Григория не только далеко от того, чтобы быть плодом поэтического порыва, но является глубоким тайноводственным изъяснением сущности молитвы и имени Иисусова. Молитва, говорит он, есть веры действа, действенная любы, духа святаго обручения, Иисусова радования, луч мысленного солнца, благодать Божия, премудрость Божия, Божие явления. Молитва есть Бог, действуя вся во всех, заежи едину Быти Отца и Сына и Святаго Духа действу, действующую вся о Христе Иисусе. Итак, по учению всего святого, молитва есть Бог, ибо есть с одной стороны веры, действа, то есть богоэнергийное сияние, приемлемое верою в богооткровенные истины о Боге, которой есть и премудрость Божия, и луч мысленного солнца, понимая имя его. Также, с другой стороны, и побуждение к молитве, побуждающее возносить сердце наше к Богу, есть тоже божественное действие, ибо есть действенная любы, то есть богоэнергийная божественная любовь, благодать, Духа святаго обручение. Таким образом, молитва по учению святого Григория Синаита есть Бог и по объекту для возношения ума, ибо этот объект – имя Иисусова в Иисусовой молитве, о кое здесь идет речь. Есть энергия Божия, или, как ее называет святой, Божие явление, премудрость, Иисусово радование.

А святой Иустин прямо говорит – истина есть Бог. и по истинным чувствам, подвязающим на молитву и исполняющим сердце во время молитвы, которые тоже суть энергия Духа Святаго – благодать, Духа Святаго – обручение, или, как говорит святой Иоанн Богослов, «любый есть Бог». Поэтому и вся молитва, кои элементы божественные ибо суть энергии, Слово и Духа, действующие о благоволении Отца. Вся молитва есть Бог, за ежи едину бытию Отца и Сына и Святаго Духа действу, действующую вся у Христе Иисусе. Бог есть действуя в вас, ежи хотите и ежи деите о благоволении». Филипписием 2 глава 13 стих. Так говорит апостол. Итак, видите ли, до каких глубин богословия доходит спор за Божество имени Божие?

Он, следовательно, сводится к спору за энергию Божию, за признание или непризнание энергии Божией, глаголов и имен Божиих. И вот на какую неприкосновенную святыню дерзнули посягнуть ими борцы. Отвергая Божество глаголов и имен, принесенных с неба воплощенным словом, Они отвергли божество божественных истин, дарованных миру и действующих в мире. Некогда ориане отвергали единосущие воплощенного Слова с Отцом и Святым Духом. Ныне же имиборцы отвергают единосущие энергии воплощенного Слова, его глаголов, в том числе и имен Божьих, с энергией Отца и Святого Духа. Но этот глагол «Слово» по свидетельству апостола Есть энергия его, кое содержится мир. Но ся же всяческая глаголом силы своя я. Послание к евреям, 1 глава, 3 стих.

И к этому глаголу принадлежат и глаголы евангельские, о которых сам Господь свидетельствует. Слово ежеглаголых то судит ему в последний день. Евангелие Иоанна, 12 глава, 48 стих. И некоторые святые тайники называют их Богом. Слово Божие есть Бог, слова мира есть мир, говорит святой Макарий Великий. И Господне имя, о котором святой Ерма сообщает откровение, бывшее ему от ангела, имя Сына Божие велико и неизреченно и неизмеримо, оно держит весь мир. Астер Ерма, Подобие 9, глава 14. Но в споре о имени Божьем немало сходства и со спорами о энергии Божьей между Варлаамитами и Паламитами, которые тоже возникли из-за Иисусовой молитвы.

Но не из-за самого объекта молитвы Иисусовой, имени Иисусова, а из-за спора за Божество подаваемых в молитве даров Святого Духа. Затем спор этот перешел в спор об энергии Божьей вообще. Подобно тому, как ныне имиборцы поглумились над безмолвником, делателем Иисусовой молитвы, пустынником с химонахом Илларионом, очернили его, называя прилещенным и повинным всяким пороком, и все это ради исповедания им божества молитвы и имени Иисусова. Так некогда Варлам глумился над исихастами и над исповеданием ими божества того созерцательного света которого они сподоблялись зреть во время делания сердечной молитвы. Как некогда этот спор вошел до препирательства за богоэнергийность этого света и перешел на спор за божество света Фаворского и всякой благодати Божией, так ныне спор вошел до оспаривания ими борцами богоэнергийности имени Иисусова, всякого имени Божьего и глаголов евангельских, и до отрицания божества фаворских слов «Ты си, Сын мой возлюбленный» в Евангельской передаче. Одним словом, ими борцы дошли до отрицания того, казалось бы, непререкаемого, что живо Слово Божие и действенно. Евреям. 4 глава, 12 стих.

Подобно тому, как некогда в Орлаам, отрицая божество богоэнергийного света фаворского утверждал, что этот свет был якобы только неким феноменом Божиим, а не сущим его сиянием, так ныне имиборцы отвергают то, что божественные истины в глаголах и именах Божьих – суть его сущий и истинный свет. Но почитают их только замысленные номинальные символы. И слова евангельские называют продуктом памяти самих апостолов которые тогда, когда услышали от Бога его фаворских глагол, то действительно восприняли божественное действие. Но потом, когда сошли с горы и поведали эти слова другим, то это уже якобы было их собственным действием памяти, а не энергией Божией. Эти мнения меборцев дали основания меславцам обвинить их в ворлоамитстве, и в этом смысле в Святой Синод была подана жалоба на архиепископа Антония 14 сентября 1912 года и повторено 2 апреля 1913 года. Не согласившись со справедливостью нашего обвинения, архиепископ Антоний в своем синодальном докладе по поводу моей апологии в особенности глумится над моим утверждением, что «всякое Слово Божие есть Бог». Не извращая смысл моих слов придает им буквальное значение и говорит «Значит и слово «змея» Бог и «ехидна» Бог, ибо их тоже говорил Господь Иисус Христос в Евангелии». Это возражение, высказанное архиепископом Антонием, не для него одного делает неприемлемым утверждение святого Макария, что слова «евангельский» – суть Бога, но многим кажется неприемлемым, как и архиепископу Антонию.

В прошении поданном в Святейший Синод 5 февраля 1914 года о пересмотре синодального послания к инокам от 18 мая 1913 года, мы, возражая на это мнение архиепископа Антония, говорим «Конечно, каждое слово, вырванное отдельно из Евангелия, не есть Бог. Но выражение «каждое слово» надо понимать не буквально а как отдельно выраженную одним или многими словами божественную мысль. Так и Господь говорит, что люди дадут ответ за всякое слово праздное. Конечно, из этих слов не подобает понимать буквально в том смысле, что из-за предлоги, из-за союзы дадут люди ответ Богу. Мы возьмем ту 23-ю главу от Матфея, из которой архиепископ Антони вырвал эти слова «змея» и «ехидна», и покажем, в каком смысле из сии слова суть Божество. В тексте, из которого взяты эти слова, Господь обличает книжников и фарисеев, называет их «змиями» и «порождениями ехидны». за их ненависть к праведникам и ко всякой божественной истине, за их лицемерие, за их немилосердие и жестокосердие, за их несправедливость в суде, за безверие, за придирчивость к пустякам и попустительство в великих грехах и преступлениях. За все это он угрожает им страшным осуждением, говоря, что с них взыщется всякая кровь праведная, от крови Авеля Праведного до крови Захарии, Отца Итак, этими словами высказывается суд Божией справедливости и выражается праведный гнев Божий на богоборцев и богоубийц.

Эти слова, которые никогда не умрут, но пребудут всегда живы и действенны, явят свою страшную силу, сокрытую в них в день страшного суда. Ибо Господь рек, что слова, которые Он говорил, те будут судить вас. Итак, не ясно ли теперь, что сии слова «ехидна» и «змея», совместно с другими словами в речи Божией, выражают суд Божий и гнев Божий, и сей Дух Божий, вложенный в эти слова, и есть живая деятельность Божества и Божество, Божественная энергия? Итак, все евангельские слова, к которым принадлежат и собственные слова Господни, и имена предметов и лиц, и слова разных людей, иногда даже весьма грешных, иногда и самого дьявола, являются в Евангелии, так сказать, пересказом Духа Святаго, являются актом Божьего речения и поэтому проникнуты его Божественной энергией. Как в речи человеческой всякое слово бывает проникнуто Духом Говорящим, Говорящего, так и в речи Божьей. Как в человеческой речи совместно действуют тройственные силы души его – воля или намерение, или воображение сердца, мысленное или словесное изражение умом того, что желает сердце, и, наконец, чувство, соответствующее воле и мысли. Причем намерение и чувство говорящего проникает всякое его слово, и высказанная каждым словом идея безгласно дополняется множеством безгласно подразумеваемых мыслей. Так и в словах Писания.

В каждом слове Святого Евангелия действует и Отец, как первоизволяющее воле, и Сын, как слово Его, в глаголе своем соизволяющий выражать волю Отца-Твари и Дух Святой, как и постасное чувство и сила, исходящее из Отца, соизволяющие, соответственно, исполнять Духом силы Своей всякое выраженное первоизволение Отца в глаголе Сына. Этот тройственный Дух деятельности Божьей, проникающий Собою каждое слово Священного Писания, составляет внутреннюю их сторону, делает их Духом и Жизнью. делает их живыми и действенными, или, иначе сказать, соестественными Богу, как Его энергия. Вот почему Тайник Божьей Премудрости, святой Макарий Египетский, не обинуясь, назвал слова евангельские Богом, как мы уже видели из вышепереведенных его слов. В этом же смысле и новейший Тайник Божьей Благодати преснопамятный отец Иоанн Кронштадтский говорит, Он, то есть Весь в каждом слове молитвы, как святой огонь, проникает каждое слово. Каждое слово Святого Писания, каждое слово Божественной Литургии, утренней и вечерней, каждое слово священно-таинственных молитв и молитвословий имеет в себе соответствующую Ему и в Нем заключающуюся силу. Научился ли ты презреть Господа пред Собою выносом, говорит в другом месте отец Иоанн, как ум вездесущий, как слово живое и действенное, как дух животворящий. В Священном Писании вот область ума, слова и духа Бога Троицы.

В нем он является ясным. Глаголы «Я же аз» в глаголах вам «дух суть» и «живот суть». В Слове Божьем мы видим лицом к лицу Бога и себя, каковы Виновник Слова есть Бог Слова. Помни, что, как и апостасное Слово Божие, Сын Божий всегда соединен с Отцом и Духом Святым, так и в Слове Священного Писания, или в молитве, или в Писаниях Богомудрых Отцов участвует по своему вездесущую Отец, как Верховный Разум, творческое Его Слово и Совершитель Дух Святой. Навязывают еще нам наши противники мысль, будто мы признаем действенность и силу в молитве имени Иисусова, независимо от достоинства самой молитвы и независимо от веры молящегося. Но это тоже совершенно несправедливо. Из признания нами того, что имя Господне есть действие Божие по, так сказать, объективной, внутренней своей стороне, еще не следует, что оно должно было бы по необходимости проявляет свою силу при всяком его призывании и независимо от воли Божьей. Читатель видел, в каком смысле мы признаем Имя Господне быть действием Божества, и, вероятно, согласился с нашим пониманием.

Если же Оно есть действие Божества, то Оно есть и Сила, действующая в молитве и чудесах совместно с энергией Духа Святаго, облаговоление Отца по первоизволению Отца, а не как некое номинальное посредство для энергии Духа Святаго, как то утверждают наши противники. Веруя в силу исповедуемого, а не только произносимого, имени Господня, мы тем самым только послушно следуем за святыми Отцами, которые дознали и передали нам, что тайна благочестия состоит, собственно, в исповедании имен Также, веруя в действенность призывания исповедуемого имени Иисусова в Иисусовой молитве, мы тоже ни на йоту не удаляемся от святоотеческого учения об этом и отнюдь не проповедуем каких-то магических или колдовских суеверий древности, но только повторяем слова святых учителей нашей Церкви, как, например, святого Григория Синаита, сего первого апполагета Иисусовой который Осемь говорит, призывание Господа Иисуса, часто и терпеливней действуя, скоро сокрушише и истребиши онея, то есть вражеские в помыслах действия, язвя их невидимо божественным именем. Глаголит бы Лествичник, Иисусовым именем, бей, ратники, несть бы ни единого крепчайшего оружия ни на небеси, ни на земли. И в другом месте этот же святой повторяет ту же мысль, поясняя, что подаваемое сердцу в призывании имени Иисусова благодать и исполняющий сердце божественный огонь изгоняют демонов, и Иисусовым, глаголит Лесточник, именем бей супостаты, ибо Бог наш огонь есть, поедая злобу. Также и святой Симеон Солунский говорит «Христос в нас есть памятование о нем». память во Немсим вселяется в нас. Итак, как видите, из этого краткого обзора вера наша в Божественное достоинство по внутренней стороне и в непобедимую, непостижимую Божественную силу имени Иисуса Христа отнюдь не есть новоизмышленное нами лжеучение. Но это мнимое лжеучение – лжеучение в кавычках есть ИСКОННОЕ УЧЕНИЕ НАШЕЙ ЦЕРКВИ, НА КОТОРОЕ ТАК ОПРОМЕТЧИВО ПОСЕГНУЛИ ИМЯ БОРЦЫ.

И ВСЁ ЭТОТ ОСОЗНАНИЕ НАМИ ТЕХ ДОГМАТИЧЕСКИХ БОГОСЛОВСКИХ ГЛУБИН, НА КОТОРЫЕ ТАК ДЕРСКО И НЕВЕЖЕСТВЕННО ОТВЕРЗЛИСЬ НЕ ЗАТВОРЕННЫЕ УСТАИМИ БОРЦЕВ, КОТОРЫЕ ПРИ ЭТОМ НЕ ТОЛЬКО САМИ ОТВЕРГАЛИ ЭТИ ИСТИН во имя Господне, вынудила нас и доселе вынуждает отстаивать всеми нашими силами, дознанные по милости Всеблагого Бога и по научению от святых Отцов, Божество и силу имени Господня, и дерзать выступать со словесной защитой этих истин, невзирая на сознаваемое нами неумение в слове и неискусность в Однако это сознание вынуждает нас в то же время отнюдь не дерзать на то, чтобы выдавать наши выводы и заключения за окончательные и безошибочные сформулированные церковные учения. И мы только осмеливаемся предлагать их просвещеннейшим пачи нас богословам, лишь как некие материалы для их дальнейших выводов и заключений, уповая на то, что Господь пошлет пачи нас искуснейших защитников чести и силы своего имени, которые подтвердят нашу правоту и исправят наши ошибки. Мы не ручаемся за точность наших терминов, определений и заключений и желаем лишь одного, чтобы просвещенные в богословии читатели дали себе труд, во-первых, вникнуть поглубже в спор за имя Господне, во-вторых, убедиться в том, что мнение, приписанное нам нашими противниками, навязано нам заведомо ложно, в-третьих, желаем, чтобы читатели особенно внимательно остановились бы и изучили собранные нами святоотические свидетельства и тексты Священного Писания, подтверждающие богоэнергийность имени Божьего, и убедились, как далеко отступили ими борцы от святоотеческого учения. Дай, Господи, чтобы скорее выступили искусные и беспристрастные делатели, защитники божества имени Господня, на Неву Господню и привели к единомыслию расходящееся мнение, дабы в Церкви Снова воссияло единомыслие о имени Иисусове. Господи, во свете лица Твоего пойдем, и о имени Твоем возрадуемся весь день. Вся же сия описана выше воизъяснение смысла, в коем мы говорили, говорим и будем говорить. Имя Божие – Сам Бог. Имя Господа Иисуса Христа – Сам Господь Иисус Христос.

Исповедуй непобедимую, непостижимую, Божественную силу Его имени. Аминь. Иеросимонах Антоний Булатович.